Бессмертный

      Проливной дождь гулко барабанил по крышам домов, пугая редких ночных пешеходов прерогативой заполучить простуду или даже воспаление лёгких, но среди толпы, накрытых зонтиками или бегущих в сторону домов прохожих резко выделялась одна девушка (бесстрашная или всё-таки глупая?), которая не спешила спрятаться под козырьком ближайшего магазина или ресторанчика, а медленно брела по белой кирпичной мостовой. Было видно, что девушка уже давно ходит по улице, потому что ее рыжие волосы прилипли к лицу, а лёгкое платье цвета индиго насквозь пропиталось влагой, но это, кажется, ничуть не волновало сумасшедшую. Несмотря на бесконечные потоки воды, которые лились с неба, и на жуткий холод, окутывающий всех смельчаков, всё-таки рискнувших выбраться из тёплых домов, её взгляд, кажущийся с виду совершенно пустым и безжизненным, был направлен ровно вперёд, из-за чего многие прохожие задавались совершенно логичным вопросом: она вообще знает куда идёт?       Я долго наблюдал за рыжеволосой со стороны.       Девушка подходит к краю моста и кладёт руки на железную поверхность. Ещё шаг и она уже стоит вплотную, свешивается с моста и смотрит вниз. «Очередная самоубийца» — выгибаю бровь. Тем временем голубоглазка перекидывает ногу через перила, нащупывает под ступнёй коротенький выступ, опирается на него и приставляет вторую ногу. Шквальный ветер сразу же ударяет в лицо и девушка инстинктивно хватается руками за перила, стараясь не упасть раньше, чем посмотрит на последний в её жизни рассвет. Разворачивается лицом к тёмно-синей, практически чёрной, водной глади.       Светает. Красный солнечный диск медленно выплывает из-за горизонта, окрашивая некогда тёмную воду в ярко-алый, словно только что пролившаяся кровь, цвет. Осторожно подхожу сзади. -Ну и зачем ты это делаешь? — Девушка вздрагивает и оборачивается. -К-кто вы? -Я… я сам не знаю… так ты ответишь мне на вопрос? -Я устала! Я устала от жизни! -О Сатана… за что?.. Жизнь удивительна, как минимум, потому, что ты никогда не знаешь что ждет тебя дальше. Я верю в эффект бабочки, что любая мелочь, даже казалось бы самая маленькая случайность, совершенно незначительное решение способно в корне изменить нашу жизнь. Да, я верю в эффект бабочки, и что любой шаг, сказанное слово или прошедшая минута может повернуть нашу жизнь в совершенно другую сторону. Каждое мгновение, каждую секунду, СЕЙЧАС создаются новые сотни, тысячи вероятностей, как могла бы сложиться наша жизнь… если бы ты быстрее нашел ключи, повернул в другую сторону, не засмотрелся на звезды, сидя на скамейке в парке или решил пройтись до дома более длинным путем. Поэтому не бойся делать то, что ты хочешь. Никогда не можешь точно знать, что тебя ждет через пару минут. Живи полной жизнью и не расстраивайтесь по мелочам, ведь каждая проблема сейчас может стать единственной причиной вашего счастья потом. Не случись она — все могло бы сложиться совершенно по-другому.       Девушка внимательно меня слушала и вскоре развернулась ко мне полностью, позабыв об обрыве, и ее пальцы соскользнули с металлического поручня.       Дикий крик. Отчаянный крик. Но я ее поймал. Без труда перетянув ее на внутреннюю сторону моста, девушка дрожала, и, открыв глаза, тут же вцепилась своими маленькими ручонками в мой фрак. -Зачем?! Зачем вы это сделали? — с глаз капали слезы. Столь безумная близость разожгла во мне голод. Свежая, здоровая кровь пульсирующе звала меня наклониться к шее девушки и попробовать столь дурманящую жидкость под бледной, тонкой кожицей. С брезгливостью отодрав ее от себя — поморщился: -На здоровье.       Она внимательно всмотрелась в мое лицо: -Вы мне кого-то напоминаете. -Вы меня с кем-то путаете. — Солнце вышло из-за горизонта и сильный стук в голову повалили меня на землю. -С вами все в порядке? — девушка тут же обеспокоенно заверещала и испуганно метнулась ко мне. -Да хватит орать, я оглохну же! -Извините… зачем вы это сделали? Это было бессмысленно. Мне некуда идти. Значит я пойду с вами. -Что? Нет уж, спасибо… -Вам плохо, я не могу вас оставить здесь. Может вызвать скорую? -Скорая здесь не поможет. -Хм, я все равно не могу вас оставить. -Мы совершенно не знакомы. И знакомиться я не собираюсь.       Светало. Кожу неприятно щипало. Я, прикрываясь зонтиком, двинулся в сторону леса. Девушка даже не думала отступать, гордо шла рядом. -Что вам от меня надо? Девушка тут же остановилась и, чуть всхлипнув, опустила голову, тихо прошептав: -Мне некуда идти. Родители давно отвернулись от меня, я им не нужна. Я жила у парня, но сегодня он выставил меня за дверь, сказав, что у него другая и я ему больше не нужна. У меня больше никого нет… единственный путем было самоубийство, но как видите, не получилось. -Давайте быстрее. Глаза девушки округлились до размера пятирублевой монеты. И тут же, оживленно, зашагала быстрее.       Не знаю, что тогда мною двигало. Раз не получилось с самоубийством — отдаст жизнь мне. Все равно и по тому греху, и по этому проклятию по библии отправилась в ад, если она еще верующая.       Мы пересекли автостраду, несколько улочек, и наконец зашли за обширный занавес густых елей, погрузившись в темноту. Пройдя еще немного, мы вышли на небольшой отступ к дому. В этом доме я жил с самого рождения и знал его до мелочей. Но сейчас он показался мне незнакомым, даже зловещим. И в этот момент я увидел черную тень, которая, словно огромная птица, кружила возле дома. Но это была не птица, не человек. Движения были слишком быстрыми для вышеперечисленных существ, человеческий глаз бы не заметил их. -Ого, это ваш дом? -Да. Пройдемте быстрее. Я чувствовал что-то неладное. Налетел порыв ветра, который вместе с утренней свежестью принес запах Ибрагима, моего дворецкого, должно быть, он был в доме.       Быстро преодолев коридор, мы зашли в гостиную. Там за столом сидел Ибрагим: горбатый седовласый мужчина средних лет, перебирая письма.       Даже не поднимая головы, он начал сухо излагать: -Инспектор сегодня заходил по поводу смерти Анфисы Бен-Анэт, которую вы уб…. — на этом незаконченном слове я мысленно прервал своего дворецкого, тут же подскочив, Ибрагим увидел мою спутницу, и, немного пошатнувшись, подошел к нам. -Граф, извините, вы с дамой… — поклонившись мне и поцеловав кончики пальцев девушки, удалился.       Дождавшись, пока Ибрагим уйдет, девушка тут же встала передо мной. -Граф? Личный дворецкий? Темный жуткий дом? Вы кто? -Может, сначала присядем? — холодно отчеканил я, нехотя отвечать на столько вопросов этой любопытной девчушке. -Хорошо… извините. Я — Эвет. — мы сели на диванчик. -Я Владимир. -Красивое имя. Почему ваши родители решили дать вам именно такое имя? --Из-за прапрадедушки. Владимира Цепеша. -Как в румынской мифологии так звали Колосажателя. Это безумно интересно. Он не вампиром был случайно? — девушка хихикнула. -Именно им и был. -А вы шутник! Эхх… -Извините, сильно устал за эту ночь, вот, будете спать на этом диване. -А вы? -У меня отдельная комната. — быстро удалившись из комнаты, не давая что-либо еще вставить этой болтливой Эвет. Пройдя до «своей комнаты» (темного подвала, в котором присутствовал всего два предмета интерьера — старинный деревянный гроб, с бархатистой отделкой внутри и фортепиано), я осел на стену.       Я думал о том, зачем я спас этого человека. И вот я помог в очередной раз. Мог бы сидеть и чахнуть над златом, но не позволила совесть. Знал ли я, что это снова ошибка?       Всегда считал, что спасения достоин каждый. Не важно, что ты создал или создашь. Может, ты вообще наблюдатель. Одно знал, если могу спасти — спасу. Но некоторые люди совсем не достойны спасения. Я чувствую их грязную ауру. Если я решал их оставить, то они согрешали по-другому. Так какая разница, каким способом их души будут прокляты? До сих пор не понял, в чём основная проблема. Это я наивный или мир исполнен желчи? Дело во мне? Пожалуй, да.       Сижу теперь на дне, собирая с пола осколки зеркала, и ничего в нём не вижу, кроме ужаса, намертво захлестнувшего. Ничего, кроме тьмы непомерно густой и до боли жгучей. Сижу на дне и думаю, что если бы не протянул в последний момент руку, сидел бы сейчас, попивая 4-ю положительную группу крови, она самая вкусная, крепкая, как моя непоколебимая воля. Читал бы очередную книгу о том, как люди, жертвуя собой, приходят на помощь другим и не знал бы горя.       Смотря по пути на кровь девушки, стекающую по пальцу и чувствовал себя неважно, меня тянет ее кровь, еще немного и я готов был наброситься на эту рыжеволосую и впиться в белоснежную, я уверен, тонкую кожу. И вытащить никого не получится. Да и кто, скажите мне на милость, вытащит меня, если никого не осталось? Взгляд поднимается чуть выше, на инструмент, покрытый длинной пыльной тканью серого цвета. Подойдя чуть ближе, медленно стягиваю кусок полотна, и тонкие, холодные, как снег пальцы, касаются клавиш черного рояля.       Музыка мгновенно расплывается по комнате и слышна даже за её пределами. Будто раненый зверь, истерзанный и униженный, мелодия переходит из ярости, в жалость. И руки становятся всё слабее и слабее, и пальцы всё тише нажимают на клавиши… так хорошо… обессиленно запрыгивая в «кровать» захлопываю тяжелую крышку гроба, глаза закрываются, и я погружаюсь в царство Морфея…