Почему?

Тишина. Не умиротворяющая и спокойная, какая бывает, когда находишься в безопасности. Нет. Эта тишина была совсем другой. Гнетущая. Давящая собственной жутью со всех сторон, то и дело заставляя озираться по сторонам от любого шороха. Словно притаившийся в засаде незримый зверь: она наблюдала, неслышно преследовала свою жертву, то и дело насылая мелкие знаки своего присутствия, дабы лишний раз испугать. Тут вдруг половица скрипнет под ногой. Там ветер резким порывом взвоет — заунывно так, по-мертвецки. Где-то послышатся чьи-то шаги. Мозг сразу посчитает их знакомыми. Неторопливые. Размеренные: шаг в шаг, ритм в ритм. Перед глазами всплывает знакомый до дрожи в ногах силуэт мужчины в деловом костюме, в груди холодеет страх. Нет, он не может быть здесь. Не может, ведь ей обещали, что здесь безопасно!.. Желание оглянуться, удостовериться, что это лишь игра воображения, пересиливает. Конечно, там никого нет. О чем она вообще могла думать? Шестая с силой дернула головой, словно желая стряхнуть нежеланные мысли. Сделала глубокий вдох, оперевшись рукой о стенку коридора. Прикрыла глаза, всеми силами постаравшись избавиться от назойливого силуэта перед ними. Наконец-то, убрав с лица привычным движением непослушные волосы, она двинулась дальше по коридору. Но несмотря на весь тот страх, что она испытывала, все вокруг было таким притягательно-таинственным для девочки, что остановиться или повернуть назад было просто невозможно. Все распаляло ее любопытство. Бордовые, слегка посеревшие от пыли и времени обои с красивым узором. Многочисленные картины — на каждой из них была изображена высокая черноволосая девушка с закрытым либо белой маской, либо тенью лицом. Лишь на некоторых — самых, как казалось Шестой, древних полотнах, уже начинавших желтеть от проникавшей тут и там влаги, ничто не мешало разглядеть его. Это было прекрасное, молодое лицо с острыми, даже хрупкими, чертами. Тонкая полоска розовых губ выражала горделивую и словно слегка насмешливую улыбку. В карих глазах — это было видно даже сквозь древнюю бумагу — горел хитрый, полный страсти и жизни, огонек. «Это Хозяйка» — Шестая поняла это сразу, ей даже не пришлось гадать. Пусть ее лицо теперь и было почему-то закрыто маской, ее красоту все равно легко узнать. Девочка медленно шла по, казалось, бесконечным коридорам, спускалась и поднималась по лестницам, заглядывала в открытые комнаты. Пару раз ей попадались темные кладовые с десятками, если не сотнями, побитых зеркал. Они все были в пыли, поблекли и, казалось, не отражали уже совсем ничего. Шестая не понимала, зачем хранить все эти осколки. И, тем более, зачем бить все это стекло?.. Ответов не было. Длинные минуты блуждания по залам Чрева привели ее к темному, неосвещенному ничем коридору со странной дверью в конце. Все звуки корабля остались позади. Здесь была лишь тишина и тьма, полностью окутавшая весь этот длинный, узкий отрезок пути, лежавший между ней и высокой дверью, отливавшей слабым бледновато-серебряным цветом. Шестая завороженно, словно эта дверь и была тем самым желанным спасением от всех ужасов этого мира, подходила к ней все ближе и ближе. Все мысли отступали перед этой величественной громадиной. Во всем мире осталась лишь эта девочка и эта дверь. Шаг. Еще один. Ни скрипа половиц, ни топота босых ножек по дереву. Ничего. Вокруг была зловещая, полная тайн, тишина. Шестая была уже на полпути к ней. Весь мир остался позади нее, даже сам коридор куда-то растворился, будто бы исчез во мраке. Осталась лишь она и эта странная, светящаяся в такой непроглядной тьме дверь. Какие же секреты она таит?.. И вот, маленькая девочка уже тянется худощавой рукой к проржавевшему местами железу. И чем ближе ее рука была к этой таинственной дверке, тем медленнее текло время. Девочка завороженно глядела на уже почти застывшую руку. Что же там, за ней, такое храниться? Последнее усилие. Ее тонкие пальцы дотронулись до холодного металла. И все вокруг разрушилось. Виски внезапно сдавило тисками, ноги подкосились. В голове словно гремел огромный колокол, Шестая повалилась на вдруг ставший до неприязни ощутимым пол и с трудом, не слыша собственных стонов, тихо заныла от накрывшей ее боли. Вдруг над дверью появился глаз. Он не просто появился — словно веки, большие железные ставни с жестким, молотом бьющим по ушам, стуком отворились и огромное желтое глазное яблоко с черным узким, словно кошачьим, зрачком, впилось взглядом в девочку. Все ее тело пронизала не просто боль — нет, это было что-то куда хуже. Это словно огромная волна страха, отчаянья, слез и безысходности, словно чувства тысячи томящихся в бесконечном заточении душ, навалившаяся на нее, смывшая в пропасть мозг, оставляя лишь неспособное к каким-либо действиям и сопротивлению тело. Шестая осталась безропотным наблюдателем всего происходящего. Дверь перед ней медленно, с протяжным и в разы более громким, чем ему стоило бы, скрипом начала отворяться. Медленно. Миллиметр за миллиметром. Сначала из образовавшегося проема повалил морозный пар — тело девочки, бывшее в тот момент куда чувствительнее ко всему, чем обычно, покрылось мурашками, мелко задрожало от накрывавшего ее все сильнее ужаса и холода. Дальше появилось дыхание. Все звуки вновь исчезли, оставив место в ее голове лишь для него. Протяжный, глубокий и сиплый вдох. Тяжелый, резкий, словно сбросили с крыши гирю, выдох. Шаги. Размеренные. Неторопливые. Он идет за ней. Он снова здесь, снова пришел, чтобы забрать ее! Но ведь... Дверь от резкого удара худощавой рукой бьется о стенку, слегка сотрясая узкий коридор. Он стоит перед ней. На его лице улыбка — слабая, холодная улыбка, но в ней столько злобы и кровожадности, что это хуже любого клыкастого оскала монстров, что она видела до этого. Страх. Страх, словно червь, проползает по горлу в желудок и растворяется там, буквально впитываясь всем ее телом. Мышцы свело от напряжения, череп трещит, перед глазами, в ушах — четыре огненные буквы. БЕГИ! Он садится перед ней на одно колено. Снимает шляпу одной рукой, оголяя немногочисленные черные волосы, второй тянется к девочке. Скрюченные пальцы хватают ее все еще неспособное сопротивляться тело и подносят к его лицу. В желтых из-за чего-то глазах виднеется предвкушение дальнейшей пытки. Его потрескавшиеся губы тихо шепчут ей в ухо: -Я иду за тобой, чертовка. Ты обрекла меня на вечные муки тогда. Скоро, совсем скоро, я отвечу тебе тем же. Хватка руки разжимается, отбрасывает девочку вперед. Оцепенение из-за боли от удара вдруг спадает, она, не оборачиваясь, бежит прочь из этого злосчастного коридора. Он словно стал еще длиннее, чем был, когда она зашла сюда. Выход виднеется где-то там, вдали, блеклый свет покоев Хозяйки. Как она добежала до своей комнаты, захлопнув за собой с силой дверь и прижавшись к ней всем телом, Шестая не помнит. И вряд ли когда-нибудь уже вспомнит — в тот момент страх, только страх позволил ей выбраться, добраться досюда живой, не упасть по пути от бессилья и ужаса от осознания идущего по ее следам монстра. Она просто упала, не выдержав, на пол и закрыла глаза, почти сразу погрузившись в беспокойный, больше походивший на очередной кошмар, сон.

***

Когда Моно проснулся, перед его глазами предстал только мрак и промозглая сырость нижних ярусов Чрева. Тьма окутала это место настолько плотно, что, выставив руку у самого носа, увидеть ее будет невозможно. И среди всего этого черного полотна огненно-рыжим пятном выделялся костер, разведенный не пойми из чего детьми, сидевшими сиротливо немного поодаль. Тусклый свет слабоватого огня не позволял разглядеть их - мальчику оставалось довольствоваться только лишь их силуэтами. Он потянулся, протяжно простонав от боли в мышцах - недавнее "приключение" давало о себе знать. Подтянув к себе отяжелевшие уставшие ноги и обхватив их коленями, Моно начал жадно осматривать все вокруг, прислушиваться к звукам корабля, медленно приходя в себя и собираясь с мыслями. Его пробуждение не осталось без внимания - дети посмотрели в его сторону, а один, лениво встав, побрел к нему. -Ну, с пробуждением, - голос принадлежал Седьмому - Моно не узнал силуэт товарища, так что ориентироваться приходилось в основном на слух, - ты проспал несколько часов, так что мы уже даже заволновались. Хотя, думаю, тебе просто нужен был отдых после того, что с нами приключилось при спуске. -Да, спасибо, так, наверное, и есть, - Моно слабо усмехнулся, - правда, чувствую я себя до сих пор ужасно. -Да уж, неприятно получилось, - с сожалением в голосе произнес Седьмой. В конце концов, это из-за него парню сейчас было так плохо. Но весь стыд и неловкость его вдруг как рукой сняло - пошли, я тебя кое с кем познакомлю. Он покажет тебе безопасный путь на верхние ярусы, где можно найти еды. Седьмой развернулся и, не оборачиваясь, пошел к одному из смутных силуэтов у костра. Моно, вздохнув, с трудом поднялся на ноги и побрел за ним. Только сейчас он понял, насколько его тело устало. Только встав, он почувствовал, что его ноги сразу подкосились и ему с трудом удалось устоять на ногах. Так что, шатаясь, он медленными шагами продвигался по мокрому полу в сторону костра. "Да уж, Седьмой, помог ты мне, - Моно с каждой секундой все больше сомневался, насколько...целесообразным был его поступок там, наверху, - надеюсь, твой знакомый действительно так полезен, как ты говоришь." В конце концов, ведь насколько просто было его тогда отпустить, ведь так?.. Через пару секунд он уже стоял рядом с Седьмым и приземистым полноватым парнем в зеленом дождевике ("Такой же, как у Шестой, только цвет другой" - непроизвольно пронеслось в голове Моно, отчего в груди болезненно что-то щелкнуло), который, словно не обращая на них внимания, смотрел на слабенькое пламя костра. -Вот он, Келл, тот паренек, про которого я тебе говорил, - Седьмой указал на своего товарища, который, пошатываясь, наконец смог дойти до них, - ты сможешь показать ему путь наверх? Келл вздохнул. Он был одним из самых "старых" детей на этом корабле, так что такие просьбы от Седьмого, любившего нянчиться с новичками и просить того же от других, были для него не в новинку. -Слушай, Седьмой, - Келл посмотрел сначала на Моно, потом перевел взгляд на приведшего его мальчика, - это уже третий за месяц. Я, конечно, понимаю, ты хочешь помочь беднягам, но не со всеми же нянчиться... -Так ты поможешь или нет? - в голосе Седьмого прозвучала настойчивость - он явно не желал возвращаться к старой теме, которая заводилась почти каждый раз, когда он просил кого-то помочь с новыми детьми на корабле. -Да, конечно, - с неохотой ответил Келл, пристально посмотрев на Моно, изучая парнишку, а после вновь переводя взгляд на Седьмого, - но ты нам тут тоже кое с чем поможешь. Согласен на такой уговор? -Согласен. -Вот и прекрасно, - Келл встал и, неуклюже переминаясь с ноги на ноги из-за долгого сидения, обратился к Моно - через пару часов мы с тобой тогда отправимся наверх. У меня тут еще есть пару незаконченных дел. Лады? Моно кивнул. Привыкшие к местной темноте глаза Келла заметили это, и он одобрительно хмыкнул: -Прекрасно. Тебя звать-то как? -Моно. -А меня Келл, хотя Седьмой это уже сказал. Ну, что ж, - Келл протянул свою пухлую руку для рукопожатия, - будет знакомы. А с тобой по поводу дела мы чуток позже поговорим, - последнюю фразу он сказал уже Седьмому, кивнувшему в ответ.