Почему?

Он сидел один в коридоре, тупо глядя в черную пропасть спуска на нижний ярус Чрева. Из мрака медленно, крадучись, вылезал холод, такой сильный, что легкие то и дело заливались тихим, едва сдерживаемым кашлем, когда обжигающе-морозный воздух проходил по трахее. Дыра под люком буравила Седьмого безучастным, практически отрешенным взглядом, словно дева на тех картинах, какие он видел на верхних палубах корабля. Парень судорожно сглотнул, мелко дрожа от морозного и влажного воздуха. Это «дыхание» нижнего яруса — самого дна корабля, темнейшего из всех мест, каких он знал, буквально связывало его по рукам и ногам, не давая сделать и шагу: ни убежать, ни прыгнуть в эту бездну. Только сидеть здесь, вздрагивая, словно жухлый листочек на ветру, в оцепенении ожидая в море погоды. «Это конец, — встав, подумал он — считай, в свой же гроб смотрю.» Час назад он простился с Келлом, уже в тот момент зная, куда идет. В голове, будто заевшая пластинка, крутились слова Тени о его скорой кончине. Страх и отчаянье грызли, тянули из стороны в сторону. И все это время — весь этот бесконечно долгий час Седьмой бродил у этого сотни раз проклятого им же люка, бросался назад и делал тысячи предпоследних шагов у края бездонной пропасти. Не мог решится ни на трусливый побег, ни на безумный прыжок. «Ну как можно вот так, — мерзкий, писклявый голосок страха начал сладко — и так складно, так складно — оправдывать эти его малодушие и трусость, — в свою же могилу броситься, да разве можно? Самому себя закопать в этом склепе?» И сразу же ярость каменным молотом ударила его под дых, подорвав с места. Седьмой взвыл от злобы — на самого себя злобы, на свою слабость, на свою хитрость и страх. Стыд лишь подливал масло в это пламя, не давая сидеть на месте. Как он может — он, самый опытный из всех детей на этом корабле, бояться какого-то там люка?! -А Келл? — скороговоркой начал Седьмой дрожащим от собственной нервозности голосом — Что я ему скажу? Как я потом этому мечтательному идиоту вообще в глаза смотреть буду, а? Эти слова — и образ опечаленного и разбитого Келла, толстого карлика с мечтой о светлом будущем, сподвигли его на еще один заход. Седьмой набрал полную грудь воздуха, посмотрел в сторону этого черного зловещего люка — оттуда на него словно смотрела сама Смерть — и сделал рывок. И вот, он уже у самого края, осталось лишь сделать шаг, только схватиться трясущимися от страха руками за проржавевшие перила лестницы — и все, первый шаг сделан, он уже в потоке, страх его больше не остановит. Но нет. Он промедлил: слишком долго глядел в черную бездну, замешкался на месте, дал животному ужасу смерти снова подать голос. -Да какой к черту Келл?! — проорали сразу все его инстинкты и привычки, - Ты после ЭТОГО уже никому ни руку не пожмешь, ни поздороваешься! Сгинешь в этой водяной могиле и все! -Ах, да?! — взорвалась алыми красками Совесть, сгорая от ярости и негодования, — а после такой трусости ты руки жать сможешь?! Да тебе ее не подаст больше никто! Низость, трусость, гнусность — плюй на все это ко всем чертям! Ненавижу! Прыгай, трусливый ты мерзавец, прыгай! Ком гнева набирал обороты, и в эту секунду волны праведной ярости на всю его нерешительность затопили любые сомнения, и Седьмой наконец решился. Стоя на краю пропасти, он выдохнул и сделал последний шаг.

***

Бабушка любила тишину своего дома. Она то и дело блаженно похрипывала и побулькивала под умиротворяющие — и единственные в этом богом забытом месте — звуки капель, бьющихся о поверхность воды. Они помогали ей не погрузиться в безумие полной тишины — в то омерзительное состояние, когда вокруг настолько тихо, что кажется, будто и нет ни мира, ни тебя, ни жизни самой. При этом мерное «кап-кап-кап» не раздражало ее и не мешало ловить мелких рыбешек, водящихся в этой промерзлой воде. И вот сейчас она все также с какой-то глупой полуулыбкой-полуоскалом лежала на поверхности воды, смотря на потолок своего логова. Она только что позавтракала — схватила проплывающую мимо рыбу и оторвала бедняге хвост, после медленно поедая еще живое существо, постепенно истекающее кровью. Бабушка любила есть еще живых — страх и трепет уходящих из тела сил почему-то будоражил ее, напоминал о чем-то далеком и еще более приятном, чем пойманная рыбка. Старуха в блаженстве потянулась, снова собираясь уйти в такой блаженный мир сновидений. Как вдруг что-то гулко ударилось о землю недалеко от нее. Монстр неслышно дернулся и злобно оскалился. Удивление, животная злоба и страх неизведанного смешались на ее искаженном, обветшалом лице. Буквально застыв у поверхности воды, Бабушка принюхивалась. В воздухе, до этого пахнувшего лишь сыростью, тиной и холодом, вдруг послышались новые, давно забытые ею нотки. Нотки, пробудившие старые воспоминания — о том, как она еще была Человеком. Как правила на этом корабле железной рукой, как наслаждалась своей вечной жизнью. Как была предана и свергнута новой служанкой и собственной подругой, брошена навсегда гнить здесь, в этой мерзлой могиле, неспособная ни умереть, ни освободиться. Прошлое, вместе с былым сознанием, прорывалось словно через тугую пленку, внутрь разума Старухи, причиняя ее скудному ныне умишку безумную боль. Рыкнув, она снова ушла под воду, метаясь туда-сюда — лишь бы унять этот разгоревшийся костер, лишь бы снова уйти в благое неведенье… Сверху вновь послышались глухие удары, а после водные пучины пронзил яркий свет — Бабушка заверещала под водой, чуть не захлебнувшись, после чего оскалилась и начала оглядываться в поиске источника всего этого внезапного хаоса. После чего, уловив какое-то движение сверху - под самым потолком, сделала резкий рывок и всей своей тушей ударилась о стеллаж, макушка которого выглядывала над водой, и на которой стоял сейчас наглец, посмевший ее побеспокоить. Пятиметровый железный стеллаж жалобно заскрипел, накренился и медленно, словно находясь в болоте, пошел ко дну. Сверху послышался чей-то голос и копошение, после - крик и плеск воды, и мир вновь погрузился в приятный глазам мрак.

***

Ребенок, лежавший перед ней в туго затянутых веревках, смотрел на Хозяйку со странной смесью страха, трепета и удивления. Он явно понимал, что его сейчас ждет, но, тем не менее, все равно оставался таким же любопытным чертякой, каким был при жизни. Лишь слегка подрагивал, но все же смотрел прямо ей в глаза. «Зараза…» — подумалось Хозяйке, не сумевшей отвести взгляд. Она подняла руки к потолку, и их с ребенком словно пронзила молния. Паренек скривился, закричал - его тело иссушалось изнутри: кожа грубела, волосы седели и спадали на пол, зрачки — до этого насыщенно-карие, тускнели и мутнели на глазах. После послышался треск костей, мальчик в последний раз совсем слабо вскрикнул и комнату вновь озарила бледно-серебряная вспышка. Хозяйка без сил осела на пол. Ритуал, как и всегда, проходил болезненно для обоих: и для нее, и для очередного пленника. Но теперь, после того как она иссушила это маленькое тельце, женщина наконец-то почувствовала, как в ее плоть проникает жизнь. Кожа вновь становилась нежной и мягкой, боль в суставах утихала, взгляду возвращалась привычная четкость. Даже боль от старых ожогов и ран, которыми было испещрено ее лицо, казалось, слегка притуплялась. Поглощение детской души пусть и являлось опасным ритуалом, оно все же оставалось необходимым. -Теперь к Шестой, — задумчиво пробормотала Хозяйка, поигрывая ожившими конечностями, проверяя их на гибкость и силу. Она уже давно закопала глубоко внутри себя боль и отвращение к многочисленным убийствам, к которым она была причастна, задушила стыд мыслями о Великой Цели. Теперь все произошедшее лишь немного печалило ее. Так что вскоре, размяв руки и ноги после ритуала, женщина легкой походкой поплыла к своей новой подопечной. По ее телу медленно разливалось тепло и энергия, отчего с каждым шагом Хозяйке становилось все лучше и лучше. Про убитого мальчика она уже практически забыла. Шестая лежала на кровати, читая книжку, которую ей дала Хозяйка перед уходом. Это была большая книга в твердом переплете с красивыми картинками, в которой описывался какой-то чудной мир, населенный разными выдуманными существами. Там часто светило солнце, герои были добрыми и верными, превозмогающими все невзгоды, выпавшие на их долю, с высоко поднятой головой. Особенно Шестой понравился главный герой: паренек, живший почему-то в норе и по глупости своей решивший отправиться в далекое приключение. В пути он постоянно спорил сам с собой: а стоило вообще ему выходить из своего дома? Вздохнув, она решила совершить еще одно путешествие по кораблю — только осторожно, чтобы не попасться на глаза Моно — как вдруг дверь со скрипом отворилась. На пороге стояла Хозяйка, приветливо улыбаясь, как умела лишь она одна, одними лишь глазами. Девочке показалось, что ее опекунша вся светилась от счастья — столько внезапной жизни и доброты было в ее взгляде. -Ну что — мягко проворковала женщина, — не хочешь изучить корабль? Шестая слабо улыбнулась и кивнула, обрадовавшись компании. Выйдя из своей коморки, девочка пошла следом за своей опекуншей, постоянно — то с любопытством, то с опаской — оглядывая все вокруг. Место, где они сейчас находились, называлось покоями Хозяйки и занимало совсем небольшую часть корабля: три этажа, каждый из которых был отдан под разные нужды. Верхний, где они сейчас и находились, был жилым этажом — здесь Хозяйка проводила большую часть своего времени. Тут также крайне редко располагались ее личные гости - как сейчас Шестая, а также здесь была огромная библиотека, занимавшая, по сути, большую часть этажа. На запылившихся полках можно было найти и древние фолианты, описывающие темнейшие знания этого мира, и чуть ли не школьные учебники по истории, физике, химии, и разную художественную литературу совершенно разных направлений: от сборников мифов и легенд до «новых» произведений — тех, что были написаны в последние годы до Катастрофы. Далее, этажом ниже, шел огромный склад: хранилище прошлого Хозяйки: старых картин, одежд, различных вещей из другой жизни. Теперь это все является тем самым лучиком света, согревающим ей душу в моменты, когда надежды на лучшее не остается. Хозяйка приходит сюда, погружаясь в воспоминания и мечты. Но также это место прячет в своих глубинах множество ужасных секретов: как своих, так и Хозяйки. На пыльных, давно уже не используемых полках, лежали перебитые зеркала, за толстыми кусками ткани находятся манекены, иссушенные трупы и банки с чем-то омерзительно-непонятным — свидетельства чьих-то неудачных экспериментов. Именно здесь Шестая наткнулась на Тощего. На самом нижнем этаже покоев располагалось самое презренное Хозяйкой место. Множество небольших комнат с жуткими алтарями, столами со склянками и приборами, операционными столами и непонятными механизмами — в общем, все напоминало некую смесь жуткой лаборатории и сектантского святилища. Здесь происходило все самое омерзительное и ужасное на этом корабле: различные ритуалы и эксперименты. Многие из них проводила в свое время Тень, многие — Хозяйка под руководством своей прежней наставницы. Раньше она пользовалась этим местом с завидной регулярностью: искала способы полностью излечиться от своих ран, создавала новых слуг и изучала границы своих сил. Теперь же большинство комнат предано запустению: в них никто не заходит. Но все равно раз в месяц Хозяйка, презирая и себя, и Чрево, и свое нынешнее жалкое существование, приходит сюда, чтобы провести всего один ритуал. Наиболее жуткий и болезненный из всех, но тем не менее необходимый. -Где ты встретила того монстра? — вдруг произнесла Хозяйка, чуть обернувшись, — На этом этаже? -Нет — произнесла Шестая, активно крутя головой из стороны в сторону, — это было не здесь. Ниже. Там было темно, пыльно и…там так много всякого хлама… — последние слова она буквально прошептала. Страх просачивался сквозь воспомианиня, как холодная вода сквозь ткань. «Значит, на складе, — подумала Хозяйка, резко остановившись, из-за чего девочка чуть не врезалась в нее, — что знакомому Шестой могло понадобиться в моем хранилище?» Посмотрев холодными глазами на свою подопечную, женщина, не сказав ни слова, развернулась и пошла в сторону лестницы. Ее все сильнее захватывала тревога - на Чреве творилось что-то неподвластное ей. -И все это - сразу после визита Тени... - бормотала Хозяйка себе под нос, краем глаза следя за тем, что Шестая не отстает от нее. Нужно было срочно обследовать хранилище, а после расспросить свою давнюю подругу обо всем. -Куда мы идем? - обеспокоенно проговорила Шестая, вдруг появившись из-за плеча, - почему ты стала хмурой? -Что? - Хозяйка вздоргнула от прервавшего мыслительный процесс вопроса. -Ты спросила, где меня встретил Мо...монстр, а, когда узнала, замолчала и пошла совсем в другую сторону. Что произошло? Хозяйка нахмурилась, поняв, что поступила невежливо. Она уже давно не общалась с кем-либо, кроме отупевших от безделья гостей, так что разучилась быть с кем-то вместе. Конечно, она, начиная думать об этом, прекрасно осознавала свои ошибки - уроки Тени по этикету, психологии и поведению не прошли даром, - но неосознаннно все равно отстранялась ото всех вокруг, как только на горизонте появлялись дела. -Прости - выдохнула она, присев рядом с Шестой, - я просто беспокоюсь за тебя, вот и веду себя странно. Женщина протянула руку и потрепала девочку по ее черным волосам. Та мотнула головой - было непривычно чувствовать чью-то ласку. -Куда мы идем? - как можно более холодно спросила Шестая, стараясь скрыть свое смущение. -В хранилище, - посерьезнев, проговорила Хозяйка, - думаю, именно там ты и встретила этого монстра. Нам надо знать, что это место безопасно для тебя сейчас. -Что?! - испуганно воскликнула Шестая, отступив на пару шагов от своей новой наставницы, - но зачем тебе там я? Девочка задрожала всем телом, неосознанно начав продумывать план побега. Маховик паранойи уже раскручивался - а вдруг эта Хозяйка просто заманивает ее в лапы Тощего? Очередная мерзкая "шутка" этого мира? Как сыр в мышеловке - заманивает, лишь бы подошел, а после... "Нет, нет, нет! Она не желает нам зла!" - кричал один хор мыслей. "Она заманивает нас к Моно. Тень бросила нас здесь, на этом корабле, чтобы помочь ему до нас добраться. Надо бежать", - холодно отвечало им все остальное сознание, занятое уже не разумом девочки, а инстинктом самосохранения и холодным страхом перед опастностью. -Шестая! - воскликнула Хозяйка, увидев, как ее подопечная одним прыжком преодолела растояние в несколько метров, а после, бросив последний испуганный взгляд в ее сторону, побежала в темноту - дальше по коридору, в сторону главной лестницы, ведущей на склад. Женщина, шокированная тем, как резко разворачивались события, оглядывалась по сторонам. Вдруг, словно удар молнии, перед ее глазами возникла картинка: огромная стена плоти с тысячами желтых глаз смотрели на нее, маленькую. Голова загудела, тело обмякло. Хозяйка, до крови прикусив остатки нижней губы, дернулась всем телом. Боль, привкус крови во рту - все это действовало отрезвляюще, возвращало контроль над собой. Прийдя в себя за считанные секунды, она успела увидеть черный силуэт высокого человека в костюме и шляпе, идущего по коридору в ту же сторону, в какую ушла Шестая. Он, вдруг остановившись, обернулся, смотря на нее. И даже сквозь тень корабля она вдруг увидела: багровая, вздувшаяся местами кожа и желтые, словно рыбьи, глаза. Он злобно улыбнулся ей, приподняв шляпу, и пошел дальше, сразу же исчезнув во мраке. Хозяйка узнала его - узнала этот взгляд, эту омерзительную плоть, увиденную ею лишь однажды. И более того, теперь она была уверена, что ей дали узнать этот силуэт специально. "Глаз" - в ужасе поняла она. Хозяйка сделала вдох, снова оглядываясь в нерешительности. Потом вдруг нахмурилась, развела руками и, обернувшись черным облаком, понеслась по коридору - спасать Шестую.