Интервью с Королем

Отрин не любил нести караул у виселицы: в отличие от прочих сослуживцев, он не испытывал садистского удовольствия, наблюдая жалкую агонию истерзанных, скулящих, втоптанных в грязь смертников. Однако сегодня все было иначе. Ни за какие богатства Севера (да и, наверное, Империи тоже) мужчина не согласился бы поменяться дежурством, ибо не каждый день на помост вводят персону – даром, что погань остроухая (!) – казнь которой действительно достойна созерцания. … Их прозвали Красными Всадниками – по количеству пролитой крови. Убийственным смерчем проносясь по землям Континента, они играючи подавляли сопротивление, сметая на пути всех и вся, не разбирая границ, знамен и корон. Пленных чаще всего не брали, вырезая местное население под корень, но, если таковое все-таки случалось, рабов ожидала участь хуже смерти. Их ненавидели больше, чем проклятых скоя´таэлей, ибо те убивали, пусть и за крайне призрачную, но все-таки за идею. Эти же убивали просто так, охотились, так сказать, удовольствия и забавы ради. Само существование человеческой расы, казалось, вселяло им глубочайшее отвращение, подстегивая продолжать, пока в живых, в конечном итоге, не останется ни одного dh´oine. О Командире ходило множество слухов, в том числе, что сперва он пробовал-таки примкнуть к вышеозначенным белкам, но не сумел надолго задержаться ни в одной бригаде: не сходился характером с начальством, ибо имел поистине отвратительную привычку анализировать приказы, интерпретируя и выполняя оные исключительно на свое усмотрение. Подобная самодеятельность, кстати, частенько приносила лучшие результаты, что не могло не злить вышестоящих офицеров. Плюнув на узколобых тупиц, эльф, в конце концов, без труда собрал собственный отряд – слухи о нем успели сделать круг, так что желающие строились в очередь. Сперва о Всадниках говорили – много и громко, потом все тише и реже. Шепотом. Ибо появлялись они из ниоткуда, а исчезали в никуда. Каким образом? Кто бы знал. А личность Командира, с течением времени, обрастала всевозможными домыслами, в свою очередь, рождавшими на свет теории – одну абсурднее другой. Как, например, что его отцом якобы числился пришелец-эльф из другого мира. Доказательств, естественно, не водилось, но больно уж молодой Seidhe отличался от соплеменников: ростом, статью, нравом. Мать – неприметная и хрупкая эльфка – всю жизнь растила отпрыска в одиночестве, что лишний раз подтверждало нелепую выдумку. Говаривали также, что правой рукой в отряде значился маг, но наверняка не знал никто. Бред, честное слово. Чего только не выдумает пугливо-суеверный кмет, падкий на всякую чушь. Главное, было бы что брехать по вечерам в таверне, ожидая, когда очередной слушатель расщедрится и угостит рассказчика дармовой выпивкой. Как бы то ни было, правители восприняли угрозу серьезно: сперва остроухих бандитов активно ловили, причем объединенными силами нескольких королевств. Однако, чем больше «карательных» отрядов не возвращалось с очередной самоубийственной миссии, тем быстрее остывал энтузиазм последователей. Проклятый эльф, казалось, был неуловим. Помог случай. … Процессия, взявшая начало из городской тюрьмы, тем временем, достигла главной площади, ибо казнить выродка предполагалось с размахом, предварительно вынув из него душу в ходе многочасовых издевательств, официально именуемых допросами. Однако эльф, черт бы его побрал, все еще умудрялся держаться на ногах. Не твердо, но все-таки. Обведя мутным взглядом собравшуюся толпу, Эредин Бреакк Глас презрительно скривился: животные, самые настоящие животные. Лезут вперед, в попытке урвать местечко получше, толкаются, боясь пропустить малейшую деталь, переругиваются, детей подсаживают на плечи. Галдят, подначивая палача. Требуют зрелища. – Что ж, – мелькнуло в голове, – еще немного и вы его получите. Губы повторно исказились, что, на сей раз, не ускользнуло от палача. – Чего лыбишься, тварь? Резкий удар под дых согнул приговоренного пополам, второй предсказуемо сбил с ног. Толпа одобрительно загудела, что лишь сильнее подхлестнуло изувера. Приблизившись, к поверженному, он коротко замахнулся, не без удовольствия направляя окованный сапог прямо в тошнотворно-смазливую харю. Эльф дернулся, но стянутые за спиной руки помешали уйти от удара. Помост окрасился кровью. Скрипнув зубами от боли, Эредин в который раз проклял стрелка и пущенный им снаряд, чьей ударной волны хватило, дабы надолго выкрутить лампочку в голове, предварительно чуть не вышибив дух. Придя в себя в грязной вонючей дыре, которую недоноски гордо именовали тюремной камерой, Глас едва не взвыл. Хотя, с другой стороны, что бы он смог сделать? Трус стрелял в спину – типично для dh´oine, а на затылке глаз нет… Плевать. Совсем скоро вырванные ногти и переломанные пальцы с ребрами останутся в прошлом. Маг залечит все в мгновение ока – и следа не останется. А вот жители мерзкого городишки оправятся не так скоро, если вообще оправятся. И о чем только думали, забирая его с собой, словно трофей? Что за ним не придут? Или, может быть, что убого-смешная магическая защита над городом помешает эльфскому чародею телепортировать остальных прямиком на главную площадь? Наивные идиоты. Всадники давно готовы, осталось лишь приказать. А посему, настало время преподать недалеким dh´oine крайне важный урок: за все в жизни приходится платить, за глупость – прежде и дороже всего. Дернув за волосы, палач поставил пленника на колени, а затем, рывком подняв на ноги, пнул прямиком под свисавшую петлю. – Скажешь что, выродок? Эредин коротко кивнул, скорее своим мыслям, чем в ответ на брошенную реплику. А затем усмехнулся. Неуместно, задорно и жутко. – Пленных не брать.