Интервью с Королем

– Не помню, чтобы позволял носить украшения. Вздрогнув от неожиданности, девушка поспешно приложила руку к груди, в бесплодно-запоздалой попытке скрыть от хищного взгляда дорогую сердцу вещицу, одновременно проклиная себя за неосмотрительность. Кто же знал, что именно в сей вечер господину вдруг вздумается разглядывать служанку, ведь обычно рабы получали внимания многим меньше, чем разнообразные предметы интерьера. – Подойди. Делать нечего, пришлось подчиниться. Все еще не отнимая ладони от небольшого кулона, словно сие могло обратить время вспять, девушка приблизилась к плетеному креслу, в коем хозяин имел обыкновение проводить время перед отходом ко сну, иногда за чтением многочисленных отчетов, чаще же – за занятием куда более приятным, в том числе, не без ее непосредственного участия. По обыкновению замерла на расстоянии в полшага, ожидая следующего приказа, гадая, как именно господин захочет на этот раз, причем предмет интереса как назло оказался прямо-таки на уровне глаз внимательного эльфа, будь тот проклят. – Руки прочь. И снова не оставалось ничего, как послушно повиноваться, обнажая небольшой камушек голубого цвета, который словно сам собой светился в полумраке опочивальни, со всех сторон перехваченный замысловатым плетением, напоминавшим цветочный орнамент. Выбросив руку вперед, Эредин поддел тоненькую цепочку пальцем, неспешно перехватил украшение на ладонь, усмехнулся, в ответ на касание чувствуя дрожь. – Где взяла? Побледнев, девушка пролепетала нечто крайне невнятное. – Ты ведь знаешь, что светит за воровство, – тон голоса сделался ласковым, почти медовым, что резко контрастировало с оскалом улыбки. – Не так ли? – Я не брала, мой господин, – поспешно раздалось в ответ. – Мне… подарили. Приехали. Неужели кто-то из Elle спутался с девкой вне постели? Самки-dh´oine, без сомнения, превосходно годились для определенного рода ночных мероприятий, но вот подарки… Что-то новенькое. Кроме того, кто же, интересно, оказался настолько смел (или глуп), что рискнул посягнуть на е г о девку?! Не то, чтобы Глас жадничал или (еще чего(!) испытывал ревность по отношению к рабыне, но без спроса трогать его игрушку... За подобное полагалось наказание. – Кто? Вместо ответа девушка рухнула на колени, содрогаясь всем телом, и, подметая пол юбками и волосами, сдавленным голосом умоляла «не наказывать его». Глядя на полумертвую от страха служанку, Глас поймал себя на мысли, что вряд ли она стала бы так убиваться ради кого-нибудь из эльфов. Значит, безделушку слепил кто-то из своих. В пользу данной теории говорил также тот факт, что работа, при ближайшем рассмотрении, оказалась крайне грубая. Любой Elle справился бы лучше, даже под фисштехом. Резким движением сдернув украшение с тонкой шеи, Эредин зажал кулон с обрывками цепочки в кулаке, приподнял бровь, всем своим видом демонстрируя, что придется постараться, дабы заслужить цацку обратно. Если вообще получится. – Я жду. Не понаслышке зная, во что может вылиться ослушание, девушка начала говорить. Сперва робко и сбивчиво, но, чем дальше, тем более связной получалась речь. На лице ее, мгновение назад искаженном ужасом и отчаянием, вдруг ни с того ни с сего расцвела улыбка, взгляд расфокусировался, словно образ хозяина сменился неким более приятным, вдруг возникшим перед внутренним взором. Создавалось впечатление, что она и вовсе забыла о том, где в данный момент находилась и с кем именно говорила. – Любит, – мелькнуло в голове и все вдруг встало на свои места, ибо далеко не в первый раз в сей день dh´oine вели себя странно. Крайне странно. Из года в год некое число на стыке Йуле с Имбаэлк знаменовалось взаимно-коллективным помешательством среди рабов обоего пола. Обычно Гласу не было дела до причуд прислуги (до тех пор, пока те исправно выполняли свои обязанности, разумеется), однако, в данный момент любопытство внезапно взяло верх. – Расскажи мне, – приказал, откидываясь в кресле в предвкушении забавной истории, – об этом дне у тебя дома. – Мой дом здесь, господин. Усмехнувшись, эльф знаком дал понять, что прогиб засчитан и пора переходить к сути, а посему девка, привычно устроившись у его ног, принялась повествовать о крайне… странном торжестве, в день наступления которого принято признаваться друг другу в любви. – А просто так нельзя что ли? – Эредин никогда не относился к особо терпеливым слушателям. – Обязательно ждать целый год? – Многие люди застенчивы, мой господин, праздник помогает им преодолеть робость, боязнь быть отвергнутыми. – А не лучше ли узнать сразу, чем ходить вокруг да около? Потупив взор, девушка не нашлась, что ответить, но не потому что ей было нечего сказать, отнюдь. Просто как объяснить такие понятия, как «застенчивость» и «робость» существу, которому подобное совершенно чуждо? – Кроме того, в этот день влюбленные преподносят друг другу подарки, – продолжила поспешно, повинуясь знаку, – чтобы подчеркнуть взаимную привязанность. – Как этот? Скользнув взглядом по зажатому в хозяйском кулаке кулончику, девушка с готовностью кивнула, про себя робко радуясь тому, что эльф, кажется, начинает понимать. – Парный подарок, господин. Пока двое носят по половинке, их любовь будет длиться вечно. Дева, а dh´oine, оказывается, еще глупее, чем я думал. – То есть вы всерьез верите, что не магическая безделушка сможет навсегда привязать друг к другу? Неприкрытая ирония в голосе «собеседника», заставила девушку больно прикусить губу, дабы в порыве обиженных чувств не ляпнуть лишнего, ибо чревато. Рано радовалась. – Значит, весь год можно вести себя как угодно, – не без удовольствия продолжил развивать мысль Глас, чувствуя, что задел больной нерв, – главное, потом обменяться подарками? А что, удобно. Спрятав стиснутые кулачки в складках юбки, девушка продолжала упрямо разглядывать причудливый узор на ковре, глазами избегая встречи с насмешливым взглядом эльфа. О, как бы ей хотелось возразить, доказать напыщенному ублюдку, как он ошибается! Увы, подавать голос без соответствующего на то позволения было крайне вредно для здоровья, а учитывая, что она итак провинилась – равносильно самоубийству. Однако произошло чудо. Немного поиграв кулоном на ладони, словно разглядывая повнимательнее, запоминая, Эредин, в конце концов, небрежно-брезгливым движением перебросил его на колени служанки, жестом веля убираться, ибо столь дремучая чушь начинала действовать на нервы. Поспешно (пожалуй, даже слишком) вскочив, девка стрелой бросилась к двери, прижимая к груди вновь обретенную безделушку, а также в душе радуясь тому, что удалось настолько заговорить хозяина, что он так и не докопался до имени дарителя. Наблюдая за неуклюжей капитуляцией, Глас не смог удержать усмешку. Дуреха думает, что выкрутилась, хотя в действительности сама все и выложила. Нет, конечно, можно было бы пойти на принцип и выбить нужное имя из девки прямо сейчас, благо все возможные средства "убеждения" в его распоряжении, да и в изобретательности Королю не откажешь. Однако... Слишком просто. Скучно. Банально. Нет, интереснее будет завтра приказать согнать всю мужскую прислугу на плацу (кроме детей и откровенных стариков), дабы найти носителя парного кулона. Нет, не поленится. Более того. Велит публично высечь обоих, дабы никому более не взбрело в голову заниматься подобной ерундой. Закинув голову назад, Эредин вдруг громко, от души расхохотался. Вечная любовь. Нет, воистину, лишь dh´oine с их скудно отмеренным сроком жизни (и не только) могли верить в столь откровенный бред.