Интервью с Королем

Девушке было страшно. Впервые в жизни она пожалела о том, что красива. Даже слишком – без лишней скромности, ибо вот уже на протяжении нескольких лет (едва успела войти в нужный возраст) юноши и мужчины постарше методично засылали к ее отцу сватов, а то и спрашивали напрямую. Знакомыми дело, как правило, не ограничивалось: глава семьи часто уезжал с товаром на различные ярмарки, практически каждый раз возвращаясь с очередными предложениями от претендентов из соседних деревень. Однако она отказывала всем, как своим, так и чужим – благо семья не принуждала к браку, давая возможность сделать выбор по своей воле, сперва насладившись свободой. Сполна. При том, что партии подворачивались более, чем подходящие, так что, когда подруги на девичьих посиделках интересовались о причине подобного упрямства, она лишь отшучивалась, не в состоянии удовлетворить более, чем уместное любопытство. Причем делала сие не из вредности или желания подразнить, ведь сама не знала, отчего каждый раз отвечала отказом. Наверное, ждала чего-то особенного. Что ж, выходит, дождалась. Вернее – доигралась. В тот день небо озарилось нереальным, почти призрачным светом, а вокруг внезапно похолодало, словно в разгаре весеннего тепла вдруг ударили йульские морозы. Банальное сравнение, но самое верное, ибо в следующее мгновение внезапный порыв ветра принес несколько снежинок. А затем начался ад. В себя пришла на новом месте, окруженная такими же пленницами, как сама, однако лица обступивших ее девушек не отражали страха, скорее плохо или вообще не скрываемое любопытство к «новенькой». Больше всего ей хотелось забиться в угол, отталкивая протянутые руки, крикнуть, чтобы ее оставили в покое, однако, неизвестные оказались единственными, кто смог бы объяснить ей, что происходит, дать ответы на множество вопросов, что беспорядочно роились в голове... Так что волей-неволей пришлось идти на контакт. Незнакомки охотно удовлетворили первичное любопытство: ввели в курс дела, объяснили, где находится, кто были таинственные Всадники и что именно теперь предстоит делать в дальнейшем. Растолковали, как господин любит больше всего, каким образом вернее доставить Ему удовольствие. Господин… Её передернуло от осознания, смешанного с отвращением и ужасом, однако, к огромному удивлению, не все из рассказчиц заламывали руки, проклиная судьбу за тот день, когда в небе появилась призрачная кавалькада. Некоторые выглядели спокойными, вернее – смирившимися. Другие же и вовсе шли к Нему охотно, словно существование сие их полностью устраивало, что позволяло лишь строить робкие догадки о прежней жизни, если новый уклад не только не вызывал протеста, но виделся едва ли не пределом мечтаний. Не для нее. Ведь как можно, в самом деле, по своей воле отдаваться в руки чудовища, что, не моргнув, сравняло с землей прежнюю жизнь, отняло все, что было дорого, имело смысл?... Она до их пор содрогалась, ведь стоило закрыть глаза, как подсознание услужливо подсовывало жуткую картину: стекающую по доспеху зверя кровь односельчан, блеск хищных глаз и властный голос, отдававший приказы на незнакомом языке, смысл которых, однако, был ясен, как уходящий день. Образы получались столь яркими, что она, казалось, до сих пор ощущает на языке привкус того дня. Копоть, гарь, смог и… металл. – Это пройдет, – уверяли новые знакомые. – Просто дай себе время. Но она не хотела. Не хотела забывать, как короткий, почти небрежный взмах меча лишил жизни парня, бросившегося на ее защиту, как рука в латной перчатке сжалась на горле старосты, без видимого усилия переламывая шею. Как выживших согнали посреди дымящейся деревни и, по Его знаку, «отсортировали» еще добрый десяток. И в заключение – как выстроили оставшихся в ряд и Он, проходя мимо, небрежно кивнул в ее сторону… Трофей для победителя. Что может быть хуже?! – Может, поверь мне, – убеждала одна из «стареньких». – Я знаю о чем говорю. И поводов сомневаться не возникало, ибо она относилась к «послушным», которым дозволялось свободно перемешаться по отведенной территории, общаться, обмениваться «новостями». Так получалось, что бОльшая часть разговоров, за неимением в жизни более увлекательных событий, неизбежно посвящалась хозяевам – их нравам, привычкам и настроениям. Положительные стороны во взаимодействии частенько приукрашивались, желаемое выдавалось за действительное, однако, отрицательные передавались из уст в уста до неприличия правдиво. Так, шепотом, например, говорили об одном из Его подчиненных – огромном эльфе, которого она успела мельком заметить во время нападения, зато отлично рассмотрела после, а посему была склонна верить каждому слову. Выбранных им девушек остальные откровенно жалели, за глаза называя «бедняжками» и подобными сочувствующими прозвищами – не без основания. Ее же новый господин, если верить пересудам, порой бывал груб, но, в отличие от некоторых других, никогда не причинял боль просто так, волею настроения или следуя внезапно-садисткой прихоти. Только за дело, по крайней мере, которое таковым считал. – Если будешь послушной, – продолжали наперебой наставлять остальные перед первым «знакомством», – Он не обидит. Более того – тебе понравится. Еще чего. Она никогда не опустится до... подобного. Сбежит при первой же возможности. В мыслях все смелые, а вот на деле... Проводив в Его покои, «подруги» спешно ретировались, откровенно радуясь тому, что сегодня получили «выходной», не забыв перед уходом повернуть ключ в замке с той стороны. Солидарность солидарностью, но, очевидно, никому из них в случае чего не хотелось отвечать за пропажу. Вот и верь после подобного уверениям про добрый-хороший-не страшный. Балкон, пусть даже без решеток, для побега оказался совершенно непригодным по причине головокружительной высоты. Падать вниз было бы долго и больно. Приземлиться без увечий – невозможно. В ловушке. Поежившись, девушка обхватила руками хрупкие плечи – пальцы против воли скользнули по приятной ткани платья — дома лишь дочь старосты могла похвастать чем-то подобным, однако, даже ее самые праздничные платья не шли ни в какое сравнение с данным. А ведь в подобном стандарте здесь, кажется, ходили все девушки ее статуса. Ее нового статуса. Эльф показываться не спешил, словно издеваясь, даруя бесполезно-жалкую отсрочку, так что девушка, сделала единственное, что оставалось: принялась бесцельно бродить по «предоставленному» помещению, бросая рассеянные взгляды на различные предметы интерьера, которые, кстати, свидетельствовали о безупречном вкусе хозяина, а их количество – об его склонности к аскезе. Просторное ложе в глубине покоев практически скрывал темно бордовый полог, который, однако, оказался слегка отдернут, обнажая атласные простыни алого цвета, а также черные подушки с изящными узорами, вышитыми золотой и серебряной нитью. Практически у самого выхода на открытую террасу располагалось резное кресло, в котором, безусловно, так удобно сидеть вечерами, наблюдая, как закатное солнце неспешно скрывается за горизонтом. Что-то буквально подталкивало вперед, нашептывая, как приятно сейчас было бы откинуться на широкую спинку одновременно опустив уставшие ноги на специальную скамеечку, однако, более рациональная часть подсказывала, что с комфортом устраиваться не на своем месте – отнюдь не блестящая идея. Может быть когда-нибудь… потом. Кончиками пальцев пройдясь по изгибам подлокотника, девушка двинулась дальше – к аккуратному столику напротив, на котором эльф, очевидно, хранил различные предметы туалета. Воздух с шумом вырвался из груди: никогда еще ей не доводилось видеть подобного разнообразия. Даже в лавке у травника – единственного, на несколько деревень в округе. Прозрачно-цветное стекло с драгоценными (?) камнями, узорчатое дерево, блестящий металл. Да одна такая емкость стоила больше, чем вся их несчастная деревенька вместе взятая! Повинуясь внезапному порыву, девушка медленно, словно завороженная, протянула руку к одному из ближайших сосудов, замерла на мгновение, словно борясь с самой собой, прислушиваясь к голосу рассудка. Тщетно. Аромат, вырвавшийся из-под первой герметичной пробки, превзошел все ожидания: свежесть мяты бодрила, словно ушат ледяной воды, а нотки острого перца «запечатывали» оживляющий эффект, продлевая его действие. Второй сосуд содержал меж плоских стенок терпкость только что выделанной кожи, внезапно напомнив о доме. Третий отличался запахом достаточно агрессивным, с примесью неизвестных пряностей – отнюдь не то, что привыкла вдыхать на родных полях. Четвертый – высокий и тонкий – породил ассоциацию с заморскими странами, ведь именно так, в ее представлении полагалось пахнуть цитрусовым... Различные ароматы сменяли друг друга, словно в сказочном калейдоскопе, в подсознании складываясь в единое целое, формируя на подкорке всего лишь одно слово. Власть. Увлеченная «дегустацией», она не обратила внимания на приближающиеся шаги, а посему не заметила, как отворилась дверь со стороны прилегающей купальни и порог переступил хозяин помещения. И ее. – Нравится? Вздрогнув от неожиданности, девушка инстинктивно отпрянула от столика, а затем обернулась, дабы встретиться взглядом с Ним. Эльф наблюдал за ней слегка наклонив голову, откровенно забавляясь, как ее реакцией, так и ситуацией в целом. На лице Его не отражалось прямого гнева, но шестое чувство подсказывало, что так просто ей необдуманная выходка с рук не сойдёт. – Да, – пролепетала, вспомнив, что молчание приравнивалось к дерзости, – ... господин. Последнее далось с трудом, однако, именно так согласно «инструкции» теперь полагалось завершаться любому высказыванию – тем более, она провинилась, так что надеялась подобной хитростью сгладить «проступок», всем своим видом демонстрируя глубину и степень раскаяния, которого не испытывала. Не помогло. В несколько шагов сократив расстояние, эльф вдруг предстал прямо перед ней, неуловимым движением занося руку для удара. Инстинктивно зажмурившись, она внутренне сжалась в ожидании худшего, но пощечины не последовало: пальцы Его метнулись к горлу, но в последний момент изменили цель и железной хваткой сомкнулись на подбородке, вынуждая запрокинуть голову до предела. – Посмотри на меня. Подчинившись на уровне первобытного инстинкта, она встретилась взглядом с расплавленной зеленью Его глаз, одновременно с пугающей ясность осознавая серьёзность положения, в которое угодила по собственной глупости. Медленно подавшись вперед, Он сократил расстояние до минимума, замер, губами практически задевая край ее уха. – Любопытство наказуемо, – сообщил доверительно, почти ласково, причем тон голоса ярко контрастировал с грубостью прикосновений. – Не советую проверять, как именно. Отстранившись, вновь установил зрительный контакт, изогнул бровь, с удовольствием наблюдая, как с ее лица сходит краска. – Как новенькой спущу на тормозах, – усмехнулся, в конце концов, слегка разжимая пальцы. – В первый и последний раз. Ясно? Отчаянно закивав – насколько позволяло неестественное положение головы – она поймала себя на мысли, что впредь постарается быть осмотрительнее, только бы обошлось – в обещание о поблажке почему-то верилось с трудом. – Хорошо, – выпустив ее, эльф взглядом указал на свечу. – Зажги. Дрожащими пальцами она сделала так, как видела вчера в исполнении соседки по комнате: маленький сперва огонек постепенно разрастался, в то время как обоняние начинали щекотать новые приятные запахи, в которых сладость меда сочеталась с согревающими пряностями. Кивнув в знак одобрения, Он отступил на шаг, направляясь в сторону резного кресла: – Подойди. Голос все еще был тихим, но тон не терпел возражений. – Не обманывайся притворной мягкостью, – мелькнуло в голове. – Не провоцируй Его. Делать нечего, пришлось подчиниться, делая первый шаг в нужном направлении. Затем еще один. И еще. Он не торопил, забавляясь очевидной внутренней борьбой, сегодня – в качестве исключения – оставаясь более терпеливым, чем обычно. Пока. Приблизившись, девушка замерла на расстоянии чуть более шага, изо всех сил стараясь унять крупную дрожь, что все еще бегала по телу, ибо всем её существом в настоящий момент владело одно единственное чувство — страх. И правильно делало. Жестом Он указал ей на костяной гребень с ручкой, напоминающий рог выдуманного существа из бабушкиных сказок, что ранее остался незамеченным. Робко протянув руку к упомянутому предмету, второй она едва ощутимо коснулась Его распущенных волос, перебирая, пропуская сквозь пальцы. – Сильнее. Повинуясь приказу, она принялась расчесывать густые темные слегка влажные пряди до самых кончиков, не забывая проходиться зубцами у корней, массируя кожу головы – как советовали. Прикрыв глаза, эльф с комфортом откинулся на изогнутую спинку, позволяя продолжать. Ухоженные волосы его отливали здоровым блеском, а на ощупь походили на шелк, который ей однажды удалось украдкой потрогать в лавке проезжего купца. Обоняние подсказывало, что вода для омовения содержала эфирные масла, ибо с каждым новым движением смолянисто-древесный аромат усиливался, накатывая волнами, словно невидимые капсулы раскрывались одна за другой: особенно ярко выделялся кедр, сопровождаемый более мягким сандалом. – Достаточно, – тряхнув головой, Он заставил служанку отступить, небрежным кивком подсказывая, что следует делать далее. Завладев обозначенной пиалой, она торопливо сняла плоскую крышку, а затем, зачерпнув пальцами кремообразную массу, вновь протянула руку к волосам, однако, эльф, к счастью, вмешался вовремя: перехватил запястье, направляя ладонь к вырезу едва запахнутого на груди халата. Осторожно коснувшись бледной, практически белой кожи, она мягкими движениями принялась втирать маслянистую субстанцию, увлажняя, массируя. Шея, плечи, стальные мышцы живота – ни один участок могучего торса в итоге не остался без внимания. Время от времени, подушечки ее пальцев натыкались на неровности – в тех местах, где Его тело пересекали шрамы. Старые. Новые. Разные. Один из них оказался сравнительно свежим, так что, когда неосторожное нажатие стало более сильным, чем следовало, губы Его слегка сжались, сигнализируя о неудовольствии, предупреждая, что впредь стоит быть аккуратнее – ради своего же блага. С опаской продолжая манипуляции, она уловила, как к знакомым запахам постепенно примешивается свежесть морского бриза – будто волна омыла лицо, оставив на губах привкус соли. Разрешения уйти, увы, не последовало. Некоторое время эльф просидел неподвижно, устремив взгляд на догорающий горизонт, думая о чем-то своем и словно вовсе забыв о ее присутствии, так что не оставалось ничего, кроме как тихонько переминаться с ноги на ногу и, механически комкая подол платья, бросать взгляды из-под опущенных ресниц в бесплодной попытке угадать настроение и ход мыслей «собеседника». – Неплохо, – произнес тот, наконец, поднимаясь с места, словно резюмируя все, что она успела сделать до настоящего момента. – Для начала. Неспешно направившись вглубь покоев, Он позволил шелку халата соскользнуть на пол, вслед за чем демонстративно опустился на самый край ложа. – А теперь иди сюда. Внутренний голос продолжал твердить, что лучше всего последовать приказу, продолжив подчиняться Его воле, но тело отказывалось сотрудничать: страх липкими щупальцами обвил щиколотки, затем, скользнув вверх, прошелся по позвоночнику, стиснув сердце железной хваткой. – Ну же, – в усмешку закралось неприкрытое предупреждение. – Мое терпение не безгранично. Шаг. Пауза. Второй. Заминка. Третий. Душа пленницы кричала, противясь тому, что делает тело, однако, ноги двигались сами собой, с каждым мгновением неумолимо сокращая расстояние. Слишком долго. Едва девушка успела оказаться в поле досягаемости, как Он выбросил руку вперёд и, стиснув тонкое запястье, дёрнул на себя, вынуждая упасть на колени. Вторая ладонь его легла на ее щеку, пальцы сжали подбородок, приподнимая голову в удобное положение. Для Него. Эльф молчал, но выражение глаз говорило о многом. Слишком многом. Чувствуя, как в ответ на очередное прикосновение по ее телу побежала дрожь, Эредин усмехнулся в предвкушении: ночь будет долгой.