Грёзы

Гермиона собирается в магазин, чтобы обеспечить их с Фредом необходимыми продуктами. Тот настаивает на том, чтобы она разрешила ему составить себе компанию, а она и не против, вовсе нет. Просто не хочет отвлекать его от очередных экспериментов, в которые он погружается настолько, что по-детски высовывает язык, старательно помешивая варево в котле. Вот и не зовет. Гермиона отвечает ему однозначным согласием, и он сияет ярче начищенного галлеона, тут же бросая работу и начиная собираться. Она наблюдает за ним ласковым взглядом, который вызывает у Фреда лишь одно ощущение: его будто гладят по голове, совсем как котенка, мягко так, заботливо, что аж на сердце тянет. Уизли готов, и они собираются выходить, однако Фред останавливает Гермиону, притягивает ее к себе и заботливо поправляет отогнувшийся шарф, стараясь не натыкаться взглядом на пухлые и чуть обветренные губы. Ему категорически запрещено на них смотреть. Иначе ни в какой магазин они так и не сходят, а дальше — голодная смерть. Гермиона тепло благодарит его и невесомо целует в щеку, круто разворачивается на пятках и выходит из квартиры. Фред думает о том, что Грейнджер, особа весьма сдержанная и нерезкая в движениях, растёт прямо на его глазах, усмехается своим мыслям и выходит следом. На улице он по-хозяйски берет ее за руку и засовывает их переплетенные пальцы в свой широкий карман, улыбаясь и смотря прямо перед собой, делает вид, что не замечает порозовевших щек Грейнджер. Они уютно молчат всю дорогу, быстро справляются с поставленной задачей и также безмолвно возвращаются обратно. И хотя темы для разговоров у них никогда не исчерпываются, а Фред по натуре своей тот еще балагур, с Грейнджер он может вынести даже несколько часов обоюдной тишины подряд, потому что ему приятно, он счастлив и чувствует, что постоянно болтать о чем-то, чтобы поддерживать связь, совершенно не требуется, ибо она с каждой секундой крепнет сама по себе. И он не знает, что делал бы без Гермионы. А представлять даже не хочется. Чуть позже Фред берет на себя роль кухарки, шутливо призывая Гермиону смотреть на его готовку и восхищаться тем, какого талантливого мужчину она выбрала. Грейнджер действительно садится позади него и, пока он нарезает овощи, глядит на его статную фигуру и рассказывает истории с работы, на которые он, как самый участливый слушатель, реагирует бурно. Еще позже, после вкуснейшего ужина, Гермиона лежит на полу и читает, сосредоточенно водя глазами по длинным ровным строкам, а Фред лежит рядом и смотрит. Смотрит на нее так, будто пытается впитать образ этой хрупкой маленькой девушки в себя, запечатлеть ее, когда в очередной раз моргает, и оставить получившийся снимок на внутренней стороне век. У него появляется чувство, будто все происходящее — нереально. Он просто не знает, чем заслужил ее, почему она с ним так долго, еще со школьной скамьи… В конце концов он бросает эти дурацкие размышления, которые обязательно испортят настроение, если продлятся хотя бы минутой дольше, и наглым образом выхватывает у Гермионы книгу. Она возмущается, он же утверждает, что фолиант ему наскучил. День они заканчивают громким смехом, искренними улыбками и неторопливыми поцелуями, после которых засыпают все там же, на полу, сжимая друг друга в объятиях.

***

От быстрой ходьбы, в какой-то момент сорвавшейся на бег, волосы Джорджа становятся растрепанными и мокрыми, а лицо — красным, как солнце на закате перед жарким днем. Ему потребовалось больше времени, чтобы собраться с духом, чем он предполагал, так что дошёл он до сюда только спустя пару дней после того тяжелого пробуждения. В его памяти все еще крутятся воспоминания последнего посещения этого места, и на душе скребут кошки. Но он все же стоит здесь, перед обшарпанной коричневой дверью и ненавидит её, ненавидит так, будто она — источник всех проблем, отрывисто дышит и боится. Боится того, что он увидит, если его все-таки впустят, боится последующей реакции, боится себя. Он пытается перешагнуть через свой страх, надломить его, как хлипкую веточку, но ему кажется, что он со своим оппонентом поменялся ролями, и надламывают уже его. Джордж закрывает глаза, пытается создать в своей голове вакуум и заглушить неприятный звон в ушах, а потом плюет на эти никчемные, жалкие попытки и быстро протягивает руку к двери, чтобы не передумать. Он не имеет права отступать. И стучит. Ответом ему служит тишина, сковавшая воздух. Джордж упрямится в своем неверии и стучит еще раз, сильнее. Ничего. Тишина, еще звонче прежней. Джордж чувствует, как к его горлу подкатывает ком, видимо, чересчур огромный, ведь он царапает нещадно, безжалостно, раздирая кожу. Уизли обессиленно опускается на пол, упирается спиной в стену и запускает руки в потускневшие коротко остриженные волосы. Он думает о том, что с самого начала делал все неправильно; вспоминает, как струсил, попытался убежать от происходящего, промедлил и этим своим малодушием загубили самое дорогое, что у него есть. Поступил так низко, что ему от себя тошно. И ведь находил себе оправдания все это время. Но, может, шанс еще не упущен? Из трёх прошедших лет крайний год был не таким разрушительным. Тяжелым, несомненно, безумно трудным, но именно в этот год Джорджу казалось, что надежда на полное исцеление все-таки существует. Эта мысль его немного подбадривает, поэтому он одним рывком поднимается и снова, уверенно и громко стучит в дверь. — Кто там? — через несколько секунд раздается по ту сторону. Сердце Уизли падает вниз как отчаявшийся падает с обрыва.