Кадмейская Победа | Cadmean Victory Remastered

Процессия потрепанных портретов с потрескавшейся краской выстроилась вдоль стен между тысячелетними гобеленами и сверкающими доспехами. Гарри проплыл мимо них, стряхивая с мантии крошки от обеда. Тупая Гермиона. Он швырнул последний кусок бутерброда прямо в шлем рыцарских доспехов. И её чёртова одержимость быть лучше всех. И её чёртов страх быть никому не нужной. Гарри вытащил палочку из рукава и проглотил кусок бутерброда. — У нее будет ещё меньше друзей, чем у меня, если она будет продолжать эту чертовщину, — он убрал палочку обратно. — И мне всё ещё нужно где-то попрактиковаться, пока прошлый я в Тайной комнате, благодаря маховику времени. Между двумя гобеленами появилась дверь. Гарри помолчал, тупо глядя на неё. Ну, если это не чертовски подозрительно, то я не знаю. Он оглядел коридор и повернул щеколду. Лучше бы здесь не было еще одной трехголовой адской собаки. Пустые белые стены блестели внутри. Гарри пожал плечами. Было бы неплохо, чтобы были манекены, но это тоже сойдёт. Темнота сгущалась по углам, превращаясь в силуэты скелетов, закутанных в одежды из рваных теней. — Выручай-комната, — ухмыльнулся Гарри. Значит, Салазар все это не просто выдумал. Это просто замечательно. Он выскользнул наружу, закрыл за собой дверь и смотрел, как она растворяется в каменной кладке. Абсолютно идеально. Гарри поспешил в Тайную комнату, сбежал вниз по лестнице и перепрыгнул через мост, как только тот поднялся из воды. — Я нашел Выручай-комнату, — его слова исчезли в судорожных вздохах, и он согнулся пополам над столом, пока дыхание не вернулось. Салазар поднял бровь. — Неужели? — Ну да. — И где же? — Коридор шестого этажа. Я бродил вокруг, и она просто появилась, — Гарри махнул рукой в сторону маленьких золотых песочных часов. — Я могу воспользоваться там маховиком? — Нет, — Салазар погладил свою змеиную голову. — Маховик не может покинуть Тайную комнату. Уверен, я уже говорил тебе об этом, забывчивый ребёнок. — Да? — притворно удивился Гарри. — Может быть, ты просто становишься ещё более дряхлым, чем сейчас. — Неблагодарный маленький негодяй, — пробормотал Салазар несколько отборных матов на парселтанге. — Ты можешь пойти в Выручай-комнату, а затем вернуться сюда и провести время в Тайной комнате. Ты можешь увидеть себя, хотя, поскольку ты знаешь, что собираешься делать, это не должно быть проблемой. — И никаких парадоксов? Салазар фыркнул. — С какой стати происходить парадоксу из-за того, что тебя два на короткое время? Даже ты не можешь причинить столько хлопот, — он покачал головой. — Время и пространство — это гибкие вещи, а не прямые линии. Маховик времени просто помогает немного согнуть их вокруг себя. Гарри повторил это про себя пару раз. — Мне кажется, что для того, чтобы по-настоящему понять то, что вы только что сказали, нужно очень много учиться. Салазар усмехнулся. — Поверь мне на слово, так будет быстрее. — Я уже пользовался им раньше, увидел своего отца, но потом понял, что это я, — Гарри нахмурился. — Я сделал самореализующуюся петлю. — Тебе придется делать это каждый раз, когда ты используешь его, — змея Салазара обвилась вокруг его лица. — А теперь скажи, чему ты хочешь научится? — У меня есть список. Аппарация. Окклюменция. Дезиллюминационные чары. Какая-то наглая француженка украла мои очки, попыталась допросить меня, а потом исчезла. Я почти уверен, что она стала невидимой, это показалось мне полезным. — Искусство разума — это моя специальность, — Салазар поправил змею на плечах. — Если ты не будешь сидеть смирно, надоедливый кусок живой обивки, я превращу тебя в червяка. Гарри сделал вид, что не расслышал. — Я выполнял некоторые маггловские упражнения разума, которые помогают очистить разум и сосредоточиться. Они выглядят так же, как и магические, но не так легко попасть в Запретную секцию библиотеки, чтобы проверить. — Окклюменция — это искусство защиты разума. На самом деле это немного неправильное название. На самом деле ты просто организуешь свои мысли так, чтобы посторонний ничего не увидел. — В этом есть смысл. Салазар кивнул. — Думаю, что у тебя получится. Моя дочь была ещё опытнее меня в этой области. Том тоже не был любителем. — И это все, что нужно? Салазар скрестил руки на груди. — Вовсе нет. Легилименция считается дилетантами противоположностью окклюменции. Её суть в том, чтобы видеть мысли других. Магия разума — это тонкая и сложная вещь, — он погладил подбородок. — Лучше всего начать с аппарации. Это очень полезно, если ты попадёшь в трудное положение. Гарри кивнул. — Так что же мне делать? — Сосредоточься. Сосредоточься на своей цели. И ты очутишься там. Убедись, что ты сосредоточен и твоя воля сильна, иначе ты можешь появиться в нескольких местах одновременно и умереть. Мой наследник не должен умереть от неправильной аппарации. Годрик обмочился бы от смеха в загробной жизни. Гарри стащил картину со стены и потащил через мост. — А как же обереги? Я уверен, что слышал, как кто-то сказал, что нельзя аппарировать в школе. Однажды. Дважды. Или может быть раз сто. — Тайная комната — не Хогвартс, — Салазар замахал руками. — В антиаппарационном барьере нет смысла тут. Моя комната и так защищена сильнее, чем школа. Так что даже если директор запустит защиту от аппарации, здесь она на тебя не подействует. — Хорошо, — Гарри представил себе дальний конец комнаты и попытался заставить себя туда переместиться. Его желудок скрутило, и перед глазами всё поплыло. — Ух, — Гарри рухнул на одно колено и снова проглотил свой завтрак. — Блять. — Ну, это было ужасно, — пробормотал Салазар. — О чем ты только думал? Ты что, никогда не видел, чтобы кто-нибудь аппарировал? Гарри затаил дыхание, пока его желудок не успокоился. — Нет. — Ты никогда не видел, чтобы кто-нибудь аппарировал? Ты что, провел последние четырнадцать лет в пещере? — Я был воспитан и живу с магглами. — О… — Салазар уставился на нижнюю часть своего тела. — Ну, это многое объясняет. Ты должен просто появиться в пространстве. Представь себе, что вместо того, чтобы двигаться, какая-то невероятная сила исказила мир, и ты оказался там, где представил себе. Гарри задумался и сделал несколько глубоких вдохов. Он представил себе кончик раздвоенного, похожего на язык, моста и представил, как мир проносится мимо него. У него получилось. Громкий хлопок эхом разнесся по Тайной комнате, и он обнаружил, что стоит на краю моста. — Да! — усмехнулся Гарри. Волна тошноты и головокружения накрыла его, зрение ухудшилось, и он упал. Ледяная вода ударила ему в лицо, а затем сомкнулась над ним. Гарри выкарабкался из неё, дрожа и отплевываясь. Салазар расхохотался так, что змея свалилась с его плеч. — Заткнись, — прошипел Гарри, переходя на змеиный язык. Тошнота снова накатила на него, когда он выбрался и встал. Он согнулся пополам и грохнулся животом на пол. Горький привкус заполнил рот и обжег горло. — Ты привыкнешь к этому чувству, — Салазар вытер глаза рукавом халата. — Годрик был безнадежен в любой форме магического перемещения в течение многих лет. Он падал всякий раз, когда мы аппарировали, поэтому, если мы хотели произвести приличное первое впечатление, Хельга вставала боком и поддерживала его в вертикальном положении. Он это ненавидел. — Сочувствую ему, — прорычал Гарри и вытер губы, после чего содержимое желудка исчезло. Восстановленное согревающее заклинание произвело пар и прогнало холод из его конечностей. Он несколько раз накладывал его, пока одежда не высохла. — Все будет хорошо. Продолжай тренироваться. — Ты просто хочешь посмотреть, как я упаду, — проворчал Гарри. Взгляд Салазара смягчился. — Это напоминает мне Годрика. Гарри представил себе дальний конец комнаты и снова появился там. Он пошатнулся и упал на колени. Смех Салазара эхом отозвался в дальнем конце зала. Потребовалось еще десять попыток, прежде чем он смог удержаться на ногах, и еще пять, чтобы сделать это, не шатаясь, как пьяный. — Это важный навык, — сказал Салазар. — Если тебя обезоружат и тебе придется бежать, аппарация может спасти тебе жизнь. Способность быстро аппарировать не раз спасала мне жизнь. Может быть, ты хотел узнать что-нибудь еще? — Дезиллюминационные чары, — предположил Гарри. Моя мантия-невидимка великолепна, но имеет свои недостатки. — Это будет нелегко, если ты хочешь овладеть ими. Требуется талант и хороший контроль, последнее больше, чем что-либо, чтобы управлять им безупречно и стать полностью невидимым, или даже больше, если ты хочешь, чтобы он подавлял и запахи с звуками. Гарри позволил своей палочке выскользнуть из рукава и оказаться в его руке. — У меня есть время попрактиковаться. — Ну, ты знаешь, что тебе следует представлять. У тебя должно получиться, несмотря на перо феникса. Гарри прищурился. — Оставь в покое мою палочку с сердцевиной из пера феникса, ты, дряхлый рисовальщик. Салазар фыркнул и покрутил кончиком палочки перед грудью. — Движение палочки похоже на это. Полагаю, ты знаешь заклинание? Гарри кивнул и произнес заклинание. Его тело стало прозрачным, фон позади него отзеркалился, смешивая оттенки, как акварель. Он пошевелил рукой. Его цвет колебался, как отражение в воде, отставая от движения. — Неплохая первая попытка, — Салазар пристально посмотрел на него. — Ты выглядишь как неопытный, гигантский хамелеон. Гарри уставился на него пустым взглядом. — Потребуется много практики, прежде чем ты сможешь использовать его достаточно хорошо, чтобы незаметно двигаться. Это все, на что способны большинство волшебников и ведьм. — Значит, это маскировка, а не невидимость. — Ты же не большинство волшебников и ведьм. Еще одна ссылка на Наследника Слизерина вот-вот будет сделана. Гарри достаточно хорошо знал гордое выражение лица Салазара Слизерина. Если бы только Том Риддл мог это видеть, он бы, наверное, умер от смеха… Или возмущения. — Ты мой наследник, а не какая-нибудь посредственность. Ты очень талантлив и со временем станешь лучше. Я в этом не сомневаюсь. И вот оно. Он убрал палочку и сел на пол перед портретом. — Тогда я могу попрактиковаться в этом сам. Вы знаете что-нибудь ещё о Выручай-комнате? — Не совсем, — Салазар развел руками. — Я знал только то, что в конце концов выиграю в споре! — И как же вы победили? — Ты мой наследник. Ты нашел их тайную комнату раньше, чем кто-либо из их потомков нашел мою. Гарри рассмеялся. — Вы ведь знаете, что когда я вытащил меч Годрика из сортировочной шляпы, то стал его наследником? Салазар застыл посреди торжества. — Ну и что? — Я убил им вашего василиска. Здесь. На втором курсе. Улыбка сползла с лица Салазара. — Ну, это скорее разрушает конкуренцию. Если ты наследник нас обоих, тогда мы оба выиграли, и все это — недействительно. И вот теперь он дуется… — А на что это было похоже? — пробормотал Салазар. — Их портреты там были? Годрика? Ровены? Может быть, даже Хельги? — Я не знаю. Я думаю, что комната полностью меняется в зависимости от того, что я хочу. Я посмотрю, смог ли найти их портреты в следующий раз, когда зайду туда. — Похоже, это потрясающая комната, — Салазар посмотрел вверх сквозь потолок комнаты. — Я бы и сам хотел попробовать, но сомневаюсь, что это сработает для такой тени жизни, как я. Ровена и Годрик всегда придумывали самые причудливые и эффектные вещи. Конечно, большинство из них в конечном итоге взрывались, особенно у Годрика, но те, что работали, были действительно удивительными. Даже я признаю, что это были лучшие вещи, которые мы когда-либо делали, за исключением Хогвартса, конечно. Школа — это магия иного рода. — Я видел только сортировочную шляпу и комнаты, — сказал Гарри. — Их было еще несколько. Диадема, о которой ты, возможно, слышал, была любимой у Ровены. Она почти утверждала, что она принадлежит ей, хотя Годрик никогда особо не жаловался. Он был довольно щедрым. — Интересно, есть ли что-нибудь из их вещей в комнате? — К сожалению, диадема пропала. Дочь Ровены украла её и потеряла перед смертью. Глупая девчонка, — глаза Салазара потемнели. — Ровена действительно была не столько блестящей матерью, сколько магом. Еще одно печальное воспоминание. Гарри нахмурился. — А что создала Хельга? — Она пыталась совместить чары с гербологией. Растения были её хобби. Ей нравилось ухаживать за растениями, животными и людьми. Она ответственна за этот нелепо названный вид волшебного дерева. — Волшебное дерево? — Она взяла невинную, изящную иву и превратила её в нечто гораздо менее достойное восхищения. Она хотела сделать целый лес из них, чтобы защитить школу, но мы вмешались, прежде чем произошла катастрофа. Я думаю, что этот вид, вероятно, всё еще существует, она вырастила и продала довольно много, прежде чем люди поняли, насколько большими они вырастают. Я подозреваю, что они быстро пожалели о том, что посадили их возле своих домов или чего-то ещё, если уж на то пошло. Ужасные растения. Гарри рассмеялся. — Основатели совсем не такие, как я себе представлял. — Конечно же, нет. Я уверен, что все директора школ рассказывают вам, какими чудесными и прекрасными мы были. Правда в том, что даже в свои шестьдесят лет Годрик был больше ребёнком, чем кто-либо другой, и нам приходилось ходить с ним по коридорам, чтобы он не заблудился, — глаза Салазара затуманились. — Ровена, возможно, и любила логику, но она нарушала любые правила, которые считала не достойными себя, а у Хельги была настоящая порочная жилка, если ты её расстраивал. — Tempus, — пробормотал Гарри. — Пора уходить. — Да, я вернусь завтра. — Ты не уйдешь, пока не повесишь меня обратно над дверью кабинета, — нахмурился Салазар. — Я отказываюсь больше оставаться наедине с этой змеей, мертвой или нет. И выкачай уже из неё яд. Он очень ценен и полезен. — По крайней мере, ритуалы помогли мне стать немного сильнее, — он поднял холщовое изображение своего предка и понес его обратно через мост. — Нести тебя уже не так сложно, как раньше. — Нести меня — большая честь, — проворчал Салазар. — Я один из величайших волшебников, когда-либо живших на земле. — Наверное, поэтому эта картина такая тяжелая, это всё твоё эго, — Гарри проигнорировал свирепый взгляд Салазара. — Ты знаешь что-нибудь, что можно использовать, чтобы собрать яд твоей змеи? — Что-нибудь инертное. Он растворяет только органическую ткань или вещество. В одной из ниш или на полках напротив лестницы должно быть несколько хрустальных флаконов. Гарри выхватил из верхнего ящика стола пригоршню флаконов, стряхнул с них пыль и отправился сражаться с Василиском. По крайней мере, на этот раз он будет меньше сопротивляться. Гарри опустился на колени перед его пастью и распахнул её достаточно широко, чтобы просунуть внутрь руки. — Тогда он мог проглотить меня за один раз. Возможно, он все еще мог бы это сделать, если бы был жив. Он протянул руку сквозь зубы к ядовитым мешочкам. Гарри проделал палочкой очень маленькое отверстие в железе над протянутым флаконом и наблюдал, как яд просачивается в хрустальный флакон. Неуютная, тесная череда секунд тянулась до тех пор, пока все четыре флакона не наполнились. Готово. — Ты что-нибудь выдоил? — спросил Салазар. — Ты все ещё жив, так что, вероятно, не напоролся на клык. Гарри поднял четыре пузырька с густым, вязким, прозрачным ядом. — Это же целая куча галеонов, которыми ты размахиваешь. Оставь яд здесь. Его очень трудно достать. Гарри удивленно поднял брови. — Конечно, я оставлю его здесь. Я же не собирался оставлять его валяться в спальне, чтобы какой-нибудь идиот по ошибке его выпил. Невилл, наверное, его выпьет. Это был бы не самый приятный способ умереть. — Это было бы очень легкомысленно с твоей стороны, — сказал Салазар. — Ужасная смерть. Некоторые из морально-сомнительных проклятий гуманней, чем это. Я думаю, ты бы просто растаял изнутри. Гарри оставил Салазара наедине с ужасными мыслями и направился обратно к своей кровати. Гостинная Гриффиндорской башни встретил его густой, тяжёлой тишиной и мягким потрескиванием пламени. Рон, Симус и ещё несколько человек, которые решили, что его тень слишком велика для них, сидели на диванах и стульях вокруг камина. Предатели. Он лишь мельком взглянул на них и направился к лестнице. — Гарри, — голос Рона застал его на нижней ступеньке. — Что? — он повернулся к ним лицом, позволив волшебной палочке скользнуть в рукав и лечь на ладонь. Они все подошли и встали у подножия лестницы. Лицо Рона исказилось, как будто у него возникли проблемы с дыханием. — Смотри, — он оглянулся на остальных позади себя. — Я не умею красиво говорить, поэтому буду откровенен. Я знаю, что это было нелегко для тебя, и я не совсем уверен, что ты действительно кинул своё имя в Кубок. Я злюсь на тебя, мы все немного злы, но мы знаем, что на самом деле это не твоя вина. Тебя всегда втягивают в эти дела, и ты выходишь оттуда героем. Я знаю, что ты ненавидишь это, но нам трудно всегда оставаться незамеченными, когда мы стоим рядом с тобой. Мы тоже хотим немного этого, и… — Он пытается извиниться, — сказала Гермиона. — Он совершил ужасную ошибку и ему нужно время, чтобы смириться, но он говорит серьезно. Как и все мы, — она поиграла с волшебной палочкой. — Мы просто хотим, чтобы все было как в прошлом году. В те времена, когда ты была лучше всех во всем. Пропел высокий голос Риддла, и Гарри почувствовал, как тугой, холодный осколок льда замерз где-то под ребрами. В те времена, когда ты была уверена, что нужна, и тебе не нужно было беспокоиться о том, чтобы быть хорошим другом. Чтобы оставаться им. Он глубоко вздохнул. — Так это и есть извинение? Его сердце оставалось спокойным и тяжелым. Мне все равно. Маленький шарик холода в его груди сжался, как тиски. Уже слишком поздно. — Я уже не уверен, что это меня волнует. Гермиона ахнула. — Как ты можешь так говорить?! — Я хотел сказать, что вспомнил, что чувствовал, когда весь мой факультет повернулся ко мне спиной, — огрызнулся Гарри. — Единственные разговоры, которые я вел с кем-либо из вас, сводились к тому, чтобы выслушивать ваши объяснения, почему вы меня избегаете. — Мы совершили ошибку, — пробормотал Рон. — Ты должен понимать, как это выглядит и как сильно давит Анжелина на всех, кто имеет с тобой связь. Забудь обо всём этом. Ты нас простишь. И мы тебя простим. Опять друзья. Верно, приятель? Но я ничего не прощаю. И я ничего не забываю. Шепот Риддла эхом отдавался от основания его черепа. Они оставили меня совсем одного. Я был одинок. Как и все те годы с Дурслями. Гарри попытался спрятать свои мысли, но лед продолжал кружиться в его крови. — Ошибаешься, Рон. Я тебе больше не доверяю. Ты не поддержал меня, когда я нуждался в тебе. Я не могу рассчитывать на то, что ты прикроешь меня в следующий раз. Так что я позабочусь о том, чтобы ты мне больше никогда не понадобился. Гермиона вздрогнула. — Отлично, — крикнул Рон. — Ты эгоистичный, претенциозный мерзавец. Иди и наслаждайся своей славой! Надеюсь, это стоило смерти твоих родителей и потери твоих единственных друзей! Гарри ткнул палочкой в лицо Рону. Парселтанг соскользнул с его языка, как вода со змеиной чешуи. Рон покраснел и замахнулся кулаком. В мгновение ока он ударил Гарри по голове, и тот, спотыкаясь, упал обратно на лестницу. Его палочка со звоном упала на пол. Рон бросился на Гарри, размахивая кулаками, как разъяренный шимпанзе. Гарри оттолкнул Рона и ударил его левым кулаком в живот. Кто-то схватил его сзади за мантию и левую руку, но он вырвался и рванулся к своей палочке. Белый свет обжег ему глаза, и палочка, вырвавшись из его рук, пролетела через комнату мимо головы Симуса. Она с хрустом врезалась в каминную доску. Осколки дождем посыпались на пол. — О, нет, мне так жаль, Гарри, — Гермиона уставилась на обломки его палочки, прижав пальцы ко рту. — Я не хотела этого. Я практиковала отталкивающие заклятие, и это было первое, что пришло мне в голову. Я… я просто хотела прекратить драку. Ты практиковалась, потому что тебе нужно было быть лучше меня. Его мысли бурлили быстрым, ровным, высоким шёпотом, так быстро, что слова почти сливались вместе. Лёд пополз по венам Гарри. Он пересек комнату и сгрёб все осколки в ладонь. — Я не хотела этого делать, Гарри, — прошептала Гермиона. — Мне всё равно, — он прижал к груди пригоршню осколков волшебной палочки. — Всё же ты это сделала, это самое главное. Мы закончили, — он подыскивал слова, чтобы уместить ледяной ком под ребрами. Слёзы хлынули с его глаз на дрожащие губы. — Ты мне больше не нужна, Гермиона. Я уже точно не нуждаюсь в тебе.