Sometimes you wonder if this fight is worthwhile
The precious moments are all lost in the tide, yeah
They're swept away and nothing is what it seems
The feeling of belonging to your dreams
Испытывали ли вы хоть раз то чувство, когда теряешься во времени и пространстве, потому что рядом с тобой «тот-самый-человек»? Когда можешь выносить то, что раньше терпеть не мог, потому что легонько касаешься обнаженного плеча своей возлюбленной, совершенно не заботясь о том, сколько времени прошло и сколько десертов съедено? Так случилось этим вечером, когда, спустя несколько часов болтовни моей матери, что пыталась выяснить все подробности отношений своего сына, я не заметил ночной прохлады, окутавшей нашу небольшую компанию, весь вечер восседавшую в саду. - Запиши мой телефон, на всякий случай, - щебетала госпожа Болат, заставляя Эду вбить в телефон заветные цифры наизусть выученного мной номера, - Если что-то понадобится – звони, даже если захочешь пожаловаться на моего сына. - А куда мне звонить, чтобы пожаловаться? В комитет по защите оскорбленных сыновей? – с неподдельным интересом вопросил я, вызывая смех у Сейфи, который вот уже добрых двадцать минут стоял со мной у ворот дома, ожидая, когда Айдан Болат сможет отпустить Эду и позволит мне увезти ее в, ставшую довольно прохладной, Стамбульскую ночь. - Эда, может быть, вы останетесь? – не отступала моя мать, когда девушка начала отходить к машине, - Время позднее, а комнат свободных у нас много! Сейфи приготовит одну из них, а утром будет вкусный завтрак и занимательный разговор, - она продолжала свое активное наступление, не желая мириться с действительностью, где ее сын уже давно завел мотор своей машины, а его возлюбленная потихоньку приближалась к пассажирской дверце, как к спасательному кругу. - Я бы с радостью, госпожа Айдан, но дома меня ждут, да и день был таким насыщенным, что я бы предпочла уснуть в своей кровати, - сдержанная улыбка и почтительный поклон. Если Эда Йылдыз действительно хотела уехать, то она определенно умела сгладить углы, не выставляя свои отчаянные желания напоказ, потому что ее намерение уснуть в своей кровати сегодня, мягко говоря, не хотело вписываться в мои наполеоновские планы. Но у нас впереди еще целая жизнь, правда? - Но в следующий раз я вас так просто не отпущу, - наконец сдалась моя мать, когда я закончил эту растянувшуюся дискуссию поцелуем в ее щеку, - И будь осторожнее на дороге, Серкан! - напутствовала она, когда я с облегчением вздохнул, защелкивая ремень безопасности. Прощальный взмах рукой, гудок клаксона и закрывающиеся ворота поместья Болат. Выехав с территории частных домов, каждый из которых был близнецом предыдущего, я вздохнул полной грудью, стоило вырулить на магистраль, где автомобиль скользил по пустой дороге, позволяя увеличить скорость и избавиться от мрачных мыслей, что успели залезть в голову, стоило стрелкам часов перевалить за полночь. Я знал, что означает наступающий день. Точнее, я предполагал, что он может принести, поэтому заранее пытался найти пути наименьшего сопротивления, где я не украшаю лицо Дениза очередным синяком, а он не пытается сделать больно Эде Йылдыз, что хранила молчание ровно с того момента, как мы сели машину. - Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался я, опустив свою широкую ладонь на ее миниатюрное оголенное колено, - Надеюсь, моя мать не слишком напугала тебя своей настойчивостью? – я почувствовал, как мягкие пальцы коснулись костяшек моих и облегченно вздохнул. Она была здесь, рядом со мной, чего еще я мог хотеть, чтобы чувствовать себя роботом с окончательно сбившимися настройками? - В этом вы с ней похожи – добиваетесь своего любыми целями, - я слышал в ее голосе улыбку, но даже не смотря на любимое лицо, я мог с уверенностью сказать, что глаза госпожи Йылдыз не улыбаются. - Сочту за комплимент, - хмыкнул я, чуть сжав колено возлюбленной, - Если ты хочешь, то можешь не приходить завтра в офис. - Почему? –искреннее удивление и прожигающий взгляд, который был обозначен мурашками, вмиг пробежавшими по моей спине – предвестники надвигающейся бури, не иначе. - Не хочу, чтобы ты нервничала перед поездкой в клинику, - осторожно сообщил я, подозревая, что последует дальше. - Откуда ты знаешь о завтрашней поездке? – три, два, один…- Аллах, только не говори мне, что она тебе сказала! - Эда, прошу тебя, не вини госпожу Айфер – она сделала это не со зла. Тем более, ты же знаешь, мне трудно отказать, когда я поселяюсь в сердце у женщины, - мои губы расплылись в неуместной улыбке, которая напомнила недавний разговор с тётей Эды, когда за тридцать минут мы успели стать партнерами по преступлению, которое заключалось в защите нежной Эды Йылдыз, продолжающей сверлить меня взглядом. - Хочешь сказать, что она тобой очарована? – внезапно Эда расхохоталась, заставив меня нахмуриться, - У меня для тебя плохие новости, Серкан Болат. - Что? Она что-то сказала обо мне? – я почувствовал, как пульс подскочил, а мимолетное осознание того, что чашечка кофе и разговор – это лишь атрибуты стандартного гостеприимства, а не влияние моего природного шарма, заставило виски болезненно пульсировать. Кто бы что ни говорил, но за свою репутацию я переживал. Тем более, когда это касается семьи той, что продолжала надо мной насмехаться. - Следи за дорогой, герой-любовник, - ее смех заполнил салон, - И не воспринимай за чистую монету все, что говорит женщина. Мне казалось, что за свои прожитые годы ты должен был это усвоить, - со вздохом произнесла Эда, послав внутрь меня болезненный разряд воспоминаний. Я знал, что она не хотела задеть меня, но порой пары слов достаточно, чтобы погребенное под грудой металла прошлое вылезло наружу, являя свое неприглядное нутро. Сейчас этим нутром был вечер, когда Ферит Шимшек сообщил моей девушке, что он не может дождаться встречи с ней, и как ее длинные ноги отлично смотрятся на его шелковых простынях. Шелк. Разве она его когда-нибудь любила? Разве этот материал не является самым неудобным для соприкосновения с кожей? Или она говорила мне об этом для того, чтобы отгородить две жизни: ту, где был Ферит, наблюдавший ее в шелке, и ту, где был я, не воспринимавший ее слова всерьез. Не видевший тревожных звоночков. Не видевший, как она несчастна со мной. Но мог ли я осчастливить хоть кого-то в своей жизни, не считая заказчиков, чьи проекты успешно реализовывал в жизнь? Были ли люди, живущие в этих особняках, счастливы? Могла ли моя рука даровать им хорошую жизнь? Или внешние атрибуты успеха и состоятельности – не высшая инстанция для безмятежной жизни? В своих мыслях я не сразу заметил, что на соседнем сидении Эда Йылдыз больше не сверлит меня взглядом, пытаясь разоблачить в остальных секретных темах, которые мы успели обсудить с ее тётей. Эта девушка, ворвавшаяся в мою жизнь ослепительно падающей звездой, мирно дремала, позволяя сну окутать ее тело, которое успело покрыться мурашками от заметно снизившейся температуры за окном, начинающей проникать в салон. Недолго думая, я мастерски извернулся, чтобы снять с себя пиджак и укутать попутчицу в его тепло, которое она тут же приняла, не открывая глаз. В голове мгновенно всплыла наша первая поездка из аэропорта в Измире, когда такая же беспечная и одетая не по погоде Эда Йылдыз видела сны рядом со мной, предоставляя весьма занимательную картину: ее разметавшиеся волосы, чуть приоткрытые губы, длинные ресницы и молчаливое обещание изменить мою жизнь. С последним она справилась на «отлично». Подъехав к уже знакомым воротам, я заглушил мотор, с минуту думая, как не потревожить сон возлюбленной, но доставить ее до спальни в состоянии всепоглощающей безмятежности. Вариантов было немного, а если точнее, то всего два: оставить Эду в машине и сторожить ее сон до того момента, пока ее спина или конечности не заноют от неудачной позы, или же водрузить на свои руки ценный груз и прошествовать до самых дверей дома, аккуратно минуя преграды в виде ступенек и многочисленной садовой утвари. Выбрав второй вариант, я провел необходимые манипуляции, спустя пару минут оказываясь в ночном саду семьи Йылдыз, что был слишком освещен для столь позднего времени. - Аллах, как я волновалась! – госпожа Айфер выплыла из дома ровно в тот момент, когда я подумал, что Эду наверняка ждали, а она, в виду своего не самого прагматичного характера, не предупредила родственницу, что вернется поздно. Моя драгоценная ноша наверняка не ожидала, что Айдан Болат так надолго запутает ее в своих ловко расставленных сетях. - Поздняя доставка, - прошептал я, поймав благодарный взгляд женщины, - Могу я отнести ее наверх? – поинтересовался я, все еще топчась на пороге, решив, что войти внутрь без приглашения было бы крайне невежливо, пускай на моих руках и была бомба с таймером на внезапное пробуждение. - Конечно! – возбужденный шепот, и женская фигура отходит в сторону, пропуская меня внутрь и указывая рукой наверх, в сторону спальни, словно я ни разу там не был. Точнее, я был там дважды, но госпоже Айфер совсем необязательно об этом знать, - Все прошло хорошо? – хозяйка дома шла за мной следом, в то время как я пытался не задеть предметы интерьера головой или ногами Эды. - Да, если не считать того, что моя мать не желала выпускать нас за ворота дома, - хмыкнув, я вопросительно воззрился на дверь спальни Эды, словно спрашивая, в правильном ли направлении я иду, и, получив положительный ответ, ловко толкнул бедром временную преграду, входя в святая святых, - Ваша племянница обладает особым даром: очаровать до такой степени, что не захочется ее отпускать. Опустив возлюбленную на постель под ее еле слышное «Пожалуйста, не надо», я тяжело вздохнул, оборачиваясь к госпоже Айфер, чей взгляд не вселил в меня уверенность, что все хорошо. Между Эдой и миром за окном ее спальни была натянута струна, которая грозилась оборваться в ближайшее время и задеть те грешные головы, что не были готовы принять простой факт: расставание с прошлым никогда не бывает безболезненным. И я был готов к этому. По крайней мере, я пообещал себе сделать все, что могу, лишь бы облегчить ее боль и дать понять, что я буду рядом – столько, сколько она захочет. Впервые в жизни я примерял на себя роль ведомого, позволяя кареглазой брюнетке вершить надо мной магию неведомой мне ранее любви. - Ты говорил с ней о Денизе? – прямо спросила госпожа Айфер, наверняка решив, что ходить кругами не имеет смысла. - Я пытался, но усталость взяла свое – она уснула прямо в машине, - сообщил я очевидное, будучи не уверенным, стоит ли продолжать разговор о том, чье имя стало для меня антонимом слова «достоинство», - Но, припоминая наш недавний разговор, она не хочет, чтобы я ехал. - Этого я и боюсь, Серкан, - женщина зажмурилась, сжимая кулаки, - Совсем недавно я думала, что Дениз может ее защитить, но сейчас Эда нуждается в защите от него…и я не уверена, что Сеймен может ее обеспечить. Ты понимаешь, о чем я? – она заглянула в мои глаза, всколыхнув где-то глубоко внутри чувство тревоги, что успешно спало в течение сегодняшнего дня. - Не думаю, что, помимо господина Сеймена, в клинике не будет людей, способных пресечь опасное поведение своего пациента, - осторожно заметил я, в какой-то степени сомневаясь в сказанном, что рисовало в воображении совсем не радужные картины, - Тем более, встреча наверняка будет проходить под надзором психолога и персонала, ответственного за безопасность посетителей. - Дай Аллах так и будет, - прошептала госпожа Айфер, приложив свою ладонь к груди, где наверняка бешено билось сердце, - Но ты можешь пообещать мне кое-что? - Что угодно, - как на духу выпалил я, замечая, что мозг не требует времени для обработки информации, когда дело касается Эды Йылдыз. - Позвони мне, когда будут новости. Учитывая нынешние обстоятельства, она позвонит тебе в первую очередь, а я буду мучиться, мечась по дому, словно раненый зверь в клетке, - она нервно рассмеялась, после неловко прикладывая ладонь ко рту, опасаясь, что вырвавшиеся наружу мысли смогут разбудить сладко спящую племянницу. - Конечно, - только и ответил я, прежде чем покинуть спальню вслед за госпожой Айфер, закрыв за собой дверь. Прошло около пяти секунд, которых хватило, чтобы осознать простую вещь, ставшую неотъемлемой частью моей жизни. Вернувшись к двери, я легонько толкнул ее, оставляя приветливую полоску света, сочившегося из коридора внутрь, освещая девичий силуэт на кровати. - Никаких монстров, госпожа Эда, - прошептал я в темноту, с трудом сдерживаясь, чтобы не остаться здесь до утра, - Скоро они исчезнут.***
Не внявшая моей ночной просьбе Эда усиленно вглядывалась в монитор компьютера, в то время как я уже около получаса не сводил с нее глаз, стуча по столу карандашом, чем точно раздражал Энгина, который терпеливо излагал мне итоги летнего квартала: прибыль, потери, привлеченные клиенты, сорванные сроки и победы в тендерах. На миг мне показалось, что все его слова сложились в угрожающее:«Не отпускай ее к нему», но оказалось, что мой друг лишь напомнил, что нужно «Не пускать дела на самотек», чем я злоупотреблял в последнее время. Да, Серкан, твоя жизнь перестала быть похожей на обычную рутину, но ведь ты только и рад этому, правда? Рад, что работа перестала занимать все твое время, и теперь ты можешь отдать накопившуюся за годы любовь и нежность тому человеку, который примет и оценит это? Неужели ты всегда хотел этого, просто боясь себе признаться? Хотел той привязанности, которой у тебя не было в детстве ни к кому, кроме своей матери? Ты действительно такой? Не холодный и не бесчувственный? Под твоей рубашкой правда бьется сердце, жаждущее взгляда карих глаз издалека? - Из текущих дел, в которых требуется твое непосредственное участие, остался лишь проект господина Сеймена, - буднично протянул Энгин, совершенно не подозревая, какие чувства вызывает во мне лишь одно упоминание семьи, чье присутствие накладывает ощутимый отпечаток на мое будущее. На наше будущее. Я неопределенно промычал в ответ, продолжая свою совершенно не секретную слежку за госпожой Йылдыз, что между разговором с Лейлой и правкой очередного чертежа нервно поглядывала на телефон. Я знал, чего она ждет, но всем сердцем не хотел, чтобы это случилось. Мне казалось, что лучшим решением было бы заточить Дениза в клинике до конца отмеренных ему дней, чтобы его навязчивые состояния вкупе с манией величия не смогли испортить жизнь кому-нибудь еще. - Ты слышал, что я сказал? – вновь подал голос Энгин, наверняка не в первый раз пытавшийся вывести меня из состояния крайней задумчивости. - Что-то…- я перевел взгляд на друга, а после на потолок, желая там найти ответ на его вопрос, - …про работу? – попытал счастье я, не узнавая себя. Разве Серкан Болат и работа не были единым целым? Когда они успели так отдалиться? И была ли виной тому та, что торопливо надевала легкий пиджак, собирая свои вещи в попытке не выдать захлестывающее ее волнение? - Аллах, да ты посмотри на себя! – воскликнул Сезгин, чьи глаза чуть ли не вылезли из орбит от искреннего удивления моей столь неудивительной метаморфозе, - О работе говорить не хочешь, встречи переносишь, в бумаги не смотришь. Я, конечно, понимаю, что смотреть на Эду – это намного приятнее, чем искать ошибки в составленных сметах…но серьезно, Серкан. Тебе не кажется, что ты потерял самого себя? – нотки неуверенности просочились в голос Энгина, чье лицо я до сих пор не избрал для себя центром внимания, продолжая смотреть на брюнетку, чьи глаза успели найти мои в этом стремительном танце на выход. Туда, где ее наверняка ждала машина, чтобы отправиться в место, где человеческие души переставали парить с присущей им легкостью. Ее долгий взгляд говорил мне многое, но то, что отправило мощный разряд в мое недавно воскресшее сердце, шептало: «Я люблю тебя». - Может быть, наоборот? – наконец подал голос я, выдержав паузу, в ходе которой противостояние с карими глазами закончилось позорным проигрышем зеленых, что, противореча своим истинным чувствам, пожелали удачи и отпустили обладательницу длинных ресниц на свободу, молясь, чтобы они не окропились солеными слезами горькой обиды, - Возможно, только сейчас я нашел самого себя? Между нами повисло молчание: Энгин наверняка думал, что помутнение моего рассудка – это временное явление, и затуманенный любовью мозг совсем скоро вернется в норму, но я знал, что этого не будет, потому что сердце не дремало, отчаянно не желая помогать мне сосредоточиться хотя бы на чем-то, что не было связано с Эдой Йылдыз. Оно стучало в ее ритме, и сейчас, зная, что она отправилась на встречу, где ее хрупкое сердце могло разбиться вдребезги, мое вопило об ужасающей ошибке. Было ошибкой остаться в офисе, позволив ей решать проблему самостоятельно, но я не хотел настаивать на совместной поездке, решив, что моя упёртость и жгучая ненависть к Озкану могли привести к еще бОльшим проблемам, которые смогут порадовать моего адвоката на весьма внушительную сумму. - Любовь – это прекрасно, Серкан, но, глядя на тебя, начинает казаться, будто она убила все клетки твоего трудоголизма и инстинкта самосохранения, - покачав головой, подытожил мой друг. - Причем тут инстинкт самосохранения? – вопросил я нахмурившись, отчего Энгин лишь закатил глаза, а после, тяжело вздыхая, вновь положил передо мной увесистую стопку бумаг, которую я старательно игнорировал в течение нашего разговора, где Энгин солировал, а я играл роль мычащей скульптуры. - Если ты не подпишешь эти бумаги до вечера, то «Art Life» не сможет выплатить подрядчику причитающиеся ему деньги, что потянет за собой судебную тяжбу, расходы, банкротство, и мы пойдем на дно с камнями на шее в виде долгов и испорченной репутации, - объяснил Сезгин, намекая, что я слишком надолго отошел от дел, и формальностей было слишком много, отчего подпись главного акционера была связующим звеном между проблемами и их безболезненным решением. - Вот только не надо драмы, - проворчал я, беря ручку и не упуская возможности взглянуть в сторону рабочего места Эды, которое было слишком серым без нее, - Все не так плохо, как ты обрисовал, - ручка коснулась бумаги, после чего витиеватая подпись с присущим ей размахом появилась в нужном месте. - Да, не так плохо, - подтвердил Энгин, с удовлетворением наблюдая за тем, как я наконец нашел вход в рабочею колею, - Но если ты и дальше будешь продолжать коситься на свою девушку весь день, то нас могут ждать большие проблемы! – обычная шутка в стиле Сезгина, которая должна была как обычно ненадолго повиснуть в воздухе и упасть вниз, как сдувшийся шарик, но почему-то она ударила в самое сердце, оставаясь там и больно пульсируя. «Нас могут ждать большие проблемы», - звучало в моей голове, пока бумаги сменялись другими. Когда же с рутиной было покончено, я взглянул на часы и, недолго думая, подхватил пиджак и помчался к выходу, попутно подхватывая на ходу и ворчания Энгина о том, что я вновь пропустил его поучения мимо ушей.POV ЭДА
[J2 feat. Blu Holliday - Hit Me Baby One More Time (Epic Trailer Version)]
Пейзаж за окном стремительно менялся, стоило машине свернуть на очередную узкую улочку, чтобы ее преодоление смогло приблизить нас к пункту назначения, а меня к больно пульсирующим вискам и грохоту сошедшего с ума сердца, чей пока что мерный стук не менее болезненно отдавался в ушах. Я знала, зачем ехала туда. Более того, я знала, чем все закончится, но часть меня отказывалась в это верить, все еще мечтая, что странный сон под названием «Дениз и его неожиданный диагноз» - просто мое разбушевавшееся воображение после сложного перелета из Стамбула в Париж. И сейчас я все еще нахожусь в небольшой квартире, где по телевизору передают новости на неизвестном мне языке, а Серкан спит в кресле, чтобы не потревожить такой необходимый мне сон. Как эта безмятежность смогла испариться, уступив место кошмару? Как на моих глазах могло разворачиваться то, во что я до сих пор с трудом верила? Как я могла быть слепа? Или как были искусны во вранье двоюродные братья? - Ты ведь не против, правда? – голос Сеймена наверняка был рядом со мной все время пребывания в машине, но только сейчас я обратила на него внимание, понимая, что мы стоим на очередном светофоре, а руки мужчины нервно сжимают руль. - Не против чего? – вопросила я, ерзая на пассажирском сиденье, ощущая, как нервные иголки впиваются в мое тело со всех сторон. - Написать характеристику по окончанию лечения, - ответил Сеймен, плавно нажимая на педаль газа, стоило зеленому сигналу загореться, - Врач попросит близких Дениза оценить его прогресс, после чего, на основе них, помимо бумаг от лечащего врача, будет принято решение о его выписке. - При всей своей любви к тебе, я не могу этого пообещать, - честно призналась я, не представляя, что меня ждет через несколько долгих минут на пути в клинику, не говоря уже о том, что я буду чувствовать по окончанию сложного разговора в месте, где нет веселья, безмятежности и, как мне казалось, совсем нет солнечного света – только тьма, боль и безысходность. Была ли я права в своих мрачных суждениях или поведение Дениза – лишь временное помутнение? И теперь ему лучше? Готов ли он рассказать правду брату обо всем, что он скрывал долгое время? - А при всей любви к нему? – поинтересовался Сеймен в ответ, пронзив мою грудь невидимым ножом. - Я не хочу говорить на эту тему. - Я не верю, что все твои чувства испарились за несколько дней, Эда, - вздохнул он, в очередной раз сворачивая в неизвестный мне район города, - Да, ты можешь больше не испытывать тех романтических вещей, которые свойственны возлюбленным, потому что твое сердце поглощено Болатом, но…- фамилия Серкана прозвучала не так ласково, как я привыкла, но я быстро списала это на эмоции Сеймена, переживающего за состояние своего брата, - …но разве те годы, что ты знала Дениза, не могут хотя бы попросить тебя подумать об этом? Позволить ему начать жизнь с нового листа? – в его голосе была надежда, которую, как он надеялся, я подпитаю. Но я не могла. Только не сейчас. - Он не сможет начать заново, пока не попрощается с прошлым. Пока не примет его полностью, чтобы отпустить, - протянула я, с горечью предвкушая будущий разговор с бывшим возлюбленным. - Да, наверное, - безлико ответил Сеймен, заезжая на парковку величественного здания, за стенами которого скрывались истории, которые не принято показывать на свету. Стоило нам войти внутрь, как я ощутила, что меня окутывает тяжелый воздух, словно весь груз мира осел в этих помещениях, с каждой минутой накапливая все больше боли и разочарования. От осознания этого стало тяжело в груди, отчего я присела в кресло вместе с другими посетителями, ожидающими, когда их пригласят на визит. Увидев среди них детей, я грустно улыбнулась, понимая, что болезни не обходят стороной ничьи семьи, врываясь неожиданным вихрем и круша жизни без пощады и жалости. Пока Сеймен разговаривал с администратором у информационной стойки, я пыталась отвлечься, читая яркие плакаты на стенах, призывавшие не игнорировать проблемы и обратиться за помощью по указанному телефону. Дальше по коридору располагались картины, которые я не ожидала увидеть в этом месте. Поднявшись, я направилась на яркие пятна, что превращались в сюжеты, стоило мне подойти ближе. «Они знают, как помочь – не бойся и дай им шанс!», - гласила надпись на одной из картин, которую я принялась разглядывать пристальнее остальных, потому что деталей на ней было так много, будто автор хотел передать через красочное полотно всю суть окружающего нас мира. Рассматривая работу более детально, я заметила парковку, вокруг которой раскинулись очаровательные зеленые кусты, обрамлявшие когда-то серый асфальт своей свежестью и красотой. Неподалеку расположилась и служебная парковка клиники, на одном из мест которой были выведены две большие буквы: «SB». Даже маленькие детали вокруг приводили меня к нему. У входа я разглядела одинокий силуэт в белом халате, взгляд которого был устремлен вдаль. Пытаясь разглядеть лицо одинокого врача, я не сразу поняла, что Сеймен стоит рядом со мной и так же пытается углядеть в картине всю глубину трагизма с намеками на светлое будущее. Не так ли сейчас выглядела и моя жизнь? - Нам пора, - только и сказал он, указав направление. Кивнув, я последовала за своим проводником в потаенный мир Дениза, который, по неведомой мне причине, хотел разговаривать лишь со мной. С каждым шагом, что обозначал громкий стук моих каблуков по безлюдному коридору, я дышала все чаще, стараясь взять себя в руки, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь обратно. Как бы странно это ни звучало, но только Дениз Озкан мог освободить меня от той пучины, в которую я угодила, вернувшись из Нью-Йорка домой с желаниями, из которых осуществилось лишь одно – я переживала самое сильное чувство в своей жизни с правильным человеком. Белоснежные стены, длинный пластиковый стол, стулья и камера видеонаблюдения в углу под потолком - это все, что окружало меня и Сеймена в течение нескольких минут, что показались ужасающей вечностью, потому что мы ждали, а всем известно, что ожидание – не менее безжалостный убийца, чем тот, кто разбил тебе сердце. Но вскоре все изменилось, потому что Дениз, чье лицо обросло такой не идущей ему бородой, появился на стуле напротив нас в сопровождении мужчины, который не был облачен в белый халат. О том, что он врач, свидетельствовал лишь небольшой бейдж, прикрепленный к его рубашке. Разговор начался, но я предпочла в нем не участвовать, смотря на человека, что заменял мне всё еще пару месяцев назад. Знакомые глаза не выражали ничего, кроме вселенской скуки и усталости на фоне разговора Сеймена и доктора, обсуждавших проблемы, с которыми пришлось столкнуться как персоналу, так и пациенту. Краем уха я улавливала, что лечение продвигается очень медленно из-за нежелания Дениза говорить, но его желание поделиться тем, что таится внутри, было связано исключительно со мной, поэтому сегодняшняя встреча должна была стать прорывом в терапии, вот только я не могла произнести и слова, постоянно возвращаясь к прошлому и пытаясь найти ту точку, после которой уже не было дороги назад. Противостояние наших взглядов длилось вплоть до того момента, пока доктор не поинтересовался, когда мы разговаривали с Денизом в последний раз. Мне не пришлось напрягаться, чтобы вспомнить тот вечер: - Перед моим отъездом, - сообщила я, стараясь не погружаться во тьму тех событий, - на благотворительном вечере Айдан Болат. - Там, где Дениз устроил драку? – вновь поинтересовался мужчина, записывая. - Да, - только и ответила я, заметив улыбку, играющую на губах Дениза. Издевательскую улыбку. - Или, все-таки, первый удар был нанесен не им, а ему? – очередной вопрос, на который я лишь закрыла глаза, шумно выдыхая. - Если Вас интересует, кто первым ударил, то да, это был не он, но если Вас действительно волнует то, что произошло, и почему это произошло, то не стоит заострять внимание на таких незначительных деталях, – внутри меня клокотало, и я была уверена, что будь здесь Серкан, он бы не стеснялся в выражениях, - А теперь, если Вы позволите, мы можем перейти к делу? К тому, зачем я здесь? – я сдерживала себя, чтобы не закричать, потому что внутри мое сердце вопило лишь одно: «Освободи меня!». - Конечно, - стушевавшись, пробормотал мужчина, в то время как Сеймен послал в мою сторону слабую ободряющую улыбку, которую я сочла за благодарность, - Господин Озкан отказался говорить… - Теперь, когда ты здесь, я готов ответить на все их глупые вопросы, - перебив врача, сообщил Дениз, продолжая сверлить меня взглядом. Вот только теперь его глаза перестали быть усталыми от скуки – они полыхали огнем, в котором я не хотела сгореть, потому что однажды он уже успел подпалить мои крылья. - Слава Аллаху, - облегченно выдохнул Сеймен, сжимая мою руку в своей, совершенно не обращая внимания на то, как его брат умело манипулировал всем, что попадалось ему под руку: братом, персоналом, а теперь и мной, потому что я приехала сюда, совсем позабыв о том, каким Дениз будет, и каким, скорее всего, он никогда больше не станет. - Спросите его обо всем прежде, чем я уйду, - попросила я, зная, что больше не вернусь в эту точку своей и без того потрепанной жизни. - Разве ты не соскучилась, дорогая Эда? Мы ведь так давно не виделись, - этот тон, этот взгляд, эта улыбка…я едва сдерживалась, чтобы меня не вырвало от разыгрывающегося спектакля. - Мне кажется, что настоящего тебя я никогда не видела, - уколола я в ответ, как можно беззаботнее пожав плечами. - О, нет-нет, почему ты так говоришь? – улыбка сменилась на гримасу грусти, а рука потянулась ко мне через весь стол, но доктор напомнил своему пациенту, что не стоит переходить границы дозволенного. Он не знал, что Дениз давно переступил все границы, которые были достаточно явными для любого здравомыслящего человека, - Я здесь и я настоящий, Эда, разве ты не видишь? – он пронзал меня взглядом, желая поселиться внутри и снести все выстроенные между нами стены. Но я не была готова сдаться. Я знала, ради чего борюсь, и знала, ради чего приехала сюда, участвуя в дешевой постановке. - Твой брат рассказал мне обо всем, Дениз. О том, как тебе было нелегко после смерти родителей, хоть я видела лишь толику твоей боли. О том, как ты умолял его не рассказывать о своей проблеме, думая, что я брошу тебя… - И ты бросила! – воскликнул он, ударив кулаком по столу, отчего вновь получил предупреждение от врача, а от меня лишь ничего не выражающий взгляд, - Ты бросила меня, как только нашла выгодный вариант! Крик, ярость, уязвленная гордость. Нужно ли мне знать о Денизе больше, чем он показывал сейчас, чтобы в очередной раз убедиться, что дело не во мне? Что мои чувства к Серкану – это не ошибка? Что я – не тот человек, который приносит беду? Но тогда почему я чувствую себя бесконечно виноватой? - Это произошло из-за того, что наши отношения изжили себя, Дениз, никакой другой причины в расставании нет. Да, Эда, кроме той, что терзает тебя на протяжении долгих лет. - Дениз, как ты повел себя после того, как Эда сказала, что вам необходимо расстаться? – очередной вопрос от третьей стороны, которая напомнила о себе так внезапно, что я нервно вздрогнула от мужского голоса, совершенно позабыв о том, что это не очередная наша ссора в стенах моего дома. - Я просил ее подумать, - почти не слукавил Дениз, заставив меня вспомнить тот вечер, когда моя голова приложилась к зеркалу, чудом его не разбив, но оставив небольшую шишку под волосами; мою руку, к которой Серкан не мог прикоснуться, чтобы не заставить меня чувствовать тупую боль; мое сердце, сочившееся кровью от того, насколько жестоки бывают те, кого мы любим. - Расскажи все Сеймену, - попросила я тихо, будто сама не веря, что говорю. - О чем ты? – типичный Дениз Озкан во всей красе. - О Пинар, - уточнила я, переводя взгляд на Сеймена, лицо которого тут же оживилось, стоило имени его усопшей жены обрести жизнь на некоторое время. - О чем ты говоришь, Эда? – поинтересовался Сеймен, чей взгляд блуждал между моим лицом и лицом его брата, где мужские черты превратились в нечитаемую маску, - Причем здесь Пинар? Воцарилось молчание. Три пары глаз были устремлены на человека, который хранил секрет, пожиравший меня несколько лет. Секрет, давший трещину нашим отношениям. Секрет, так долго прятавшийся в гараже. Секрет, который не был моим. - Время пришло, и если ты струсишь, то я не стану молчать. Я и так слишком долго молчала, потому что ты забрал мой голос туда, где ты прятался ото всех, думая, что все уляжется. Если ты молчишь о чем-то - это не значит, что оно не существует, Дениз, - я буквально вытаскивала из себя слова, в то время как доктор делал записи в своем блокноте, а Сеймен не мог понять того, что происходило. Но я легко нашла точную формулировку, чтобы объяснить происходящее: «Скелеты выходят из шкафов, а если точнее, из деревянного ящика, спрятанного в гараже». Отчасти, моя жизнь тоже хранилась в этом ящике Пандоры, забрав всю безмятежность и легкость, с которой я всегда смотрела в глаза Сеймену. - Ты не сделаешь этого, потому что не имеешь права распоряжаться чужой жизнью! – процедил Дениз сквозь зубы, вызвав мой истерический смех. - Дениз, о чем она говорит?- вмешался Сеймен, что хотел разобраться не меньше врача, продолжавшего шуршать листами своих записей. - Она сумасшедшая, - отозвался мой бывший возлюбленный, пожав плечами. Мой внутренний тумблер щелкнул, обозначив, что пути назад нет. - Накануне аварии, в которой погибла Пинар, Дениз должен был отвезти машину в мастерскую… - Замолчи, Эда! Замолчи! – закричал Дениз, вскочив со своего места и опрокинув стул, - Закрой свой рот! – он попытался подойти ко мне, но вовремя подоспевший персонал, состоявший из двух крупных мужчин, что наверняка наблюдали за постепенно накалявшимся разговором через камеру видеонаблюдения, смог усмирить его и вывести из комнаты. Крики Дениза за дверью я слышала вплоть до того момента, пока мое сердце не восстановило привычный ритм, а рука Сеймена не дотронулась до моей в молчаливой просьбе рассказать обо всем, что могло разрушить его мир в одно мгновение. - Ты помнишь, что в тот день ты уехал на работу раньше? Забрав вашу с Пинар машину и пообещав вернуться через пару часов? – Сеймен кивнул, наверняка болезненно вспоминая тот злополучный день, когда его горячо любимая жена была погребена под грудой металла, - Ты не вернулся вовремя, но у нее была назначена встреча, на которую она не хотела опоздать. Она так не любила опаздывать…- слеза спустилась по моей щеке, но я не стала ее останавливать, позволяя боли, что таилась во мне несколько лет, вылезти наружу, - И тогда она позвонила Денизу с просьбой одолжить его машину на какое-то время. Мы никуда не собирались в тот день, и поэтому не было проблем удовлетворить ее просьбу. Но после того, как Пинар уехала, пообещав купить нам по симиту за помощь…- я задыхалась в воспоминаниях и всепоглощающей несправедливости, что постигла когда-то счастливую семью. Картинки прошлого мелькали передо мной так ярко и живо, что я была готова поклясться - Пинар только что уехала, а запах ее сладких духов все еще щекотал мои ноздри. - Просто скажи это, Эда, - умолял Сеймен, чьи слезы стояли в глазах барьером для его слабости. - Тормоза были неисправны, - выдохнула я, отправив наковальню в свободный полет с высокой крыши, - И у Дениза были подтверждающие это документы. Он не отогнал машину в мастерскую вовремя, постоянно откладывая это, хоть однажды и был оштрафован за аварийную ситуацию, которую создал, - правда обнажалась, как и мое сердце, болезненно реагирующее на каждый тяжелый вздох мужчины, - Ему казалось, что он - аккуратный водитель, который всегда сможет вовремя остановиться, но когда дело коснулось Пинар…мы…слишком поздно…когда он позвонил, чтобы предупредить ее, было уже…телефон не отвечал, - я захлебнулась в слезах, с трудом видя Сеймена, который не двигался, словно статуя, высеченная из мрамора, - И он взял с меня клятву хранить этот секрет, считая, что если бы не та опасная ситуация, которую создал водитель грузовика, Пинар бы не понадобилось экстренно тормозить, и она была бы жива, - я сделала паузу, сжимая кулаки от внезапной ярости на саму себя, - Он боялся потерять тебя, Сеймен, и потерять свою жизнь, над которой, как оказалось, он властен лишь наполовину. Как бы я ни надеялась, что рассказав обо всем, я почувствую себя легче, этого не произошло – в мои внутренности продолжал вгрызаться червячок совести, горечи, боли и несправедливости. Слишком долго это было во мне, слишком много времени было потеряно, слишком много слез пролито, слишком тяжело возвращаться в прошлое. - Он хранит документы на машину в гараже – в заколоченном ящике, где он заколотил не только бумаги, но и нас с тобой, Сеймен. Он лишил тебя правды, а меня возможности рассказать тебе об этом, но он так и не смог уничтожить бумаги, храня их, словно напоминание...что ему может сойти с рук вершение чьей-то судьбы, - слезы не переставали стремительно срываться вниз, пока я исповедовалась тому, кто имел полное право на злость и разочарование, - Когда полиция сказала, что в этом случае все слишком очевидно, и они не станут проводить проверку, просто осудив водителя другой машины, я подумала, что это все чья-то злая шутка, но Дениз тогда спокойно выдохнул…будто радовался, что никто не потревожит его жизнь, совершенно не заботясь о твоих чувствах, - слова текли бушующей рекой, и я поймала себя на мысли, что, если бы не стресс длиной в несколько лет, я бы не смогла вымолвить и слова сейчас. Сеймен молчал, в то время как я почувствовала необходимость обнять его и заглушить ту боль, которую он всегда переживал в одиночку, и показать ему, что я рядом. Что он может положиться на меня, хоть я и поддалась на уговоры его брата в сокрытии того, чего уже не исправить…и тогда мне казалось, что это правильно, и что Сеймен не может лишиться единственного родного человека, который у него остался, но лишь спустя время, я поняла, что порой незнакомцы могут быть роднее тех, с кем ты связан кровью. Тишина, нарушаемая лишь моими всхлипами на мужском плече, давила на уши, будто сейчас я неслась на космической скорости в самолете, что увозил меня далеко отсюда – в прошлое, казавшееся дурным сном. - Спасибо, - прошептал Сеймен мне на ухо, а после, оставив поцелуй на моей соленой щеке, обнял меня так крепко, что мне показалось, будто ребра предательски хрустнули. Но я была готова вытерпеть эту боль, чтобы искупить свою вину за непростительный поступок и показать ему, что я принимаю ее и готова к расплате, даже если она не заставит себя ждать. - Прости меня, что я не нашла в себе смелости и не сказала тебе. Тогда мне казалось, что Дениз прав, и не стоит расстраивать тебя еще больше, чем есть на самом деле, - призналась я, беспощадно используя рукава своего пиджака в качестве спасательного средства от слез. - Если бы Пинар выжила, она бы не стала винить его ни при каких обстоятельствах, - голос Сеймена был похож на высушенный океан, в котором оставалась лишь капля влаги на весь мир, - Она бы сказала, что виновата во всем сама или же что Аллах так пожелал, а проблемы с машиной были лишь расплатой за грехи, - он пожал плечами, тяжело вздыхая, - Она была прекрасной женщиной, и она любила Дениза, не смотря на его не всегда обычное поведение, которое значительно осложняло ей жизнь. Вспомнив, что уже на тот момент Сеймен знал о диагнозе брата, ситуация становилась более понятной, потому что тогда, когда мы узнали об аварии, унесшей жизнь Пинар, Дениз не скорбил так, как его брат, а тот, в свою очередь, не осуждал его за отсутствие слез, заботясь о младшем родственнике больше, чем тот в этом нуждался. Но сейчас, понимая, на каком распутье находился Сеймен, пытаясь удержать обрывки своей жизни и сшить их в единое, пускай и небольшое, полотно, мне было бесконечно больно, что я не решилась сама отвезти машину в мастерскую, игнорируя увещевания Дениза о том, что машина – это мужское дело. Дело, унесшее любовь всей жизни твоего брата. - Скажи, что я могу сделать для тебя? – прошептала я, нарушая в очередной раз повисшее между нами молчание. - Ты уже сделала больше, чем могла, - отозвался Сеймен, смотря на наручные часы, - И я искренне благодарен тебе за это, Эда. Мы квиты. Я хотела возмутиться, потому что долга Сеймена передо мной не было, но вспомнив, как он скрывал истинное положение дел со здоровьем Дениза в течение нескольких лет, подвергая меня и моих близких возможной опасности, о которой я не имела и малейшего понятия, я поняла, что мы оказались в отдаленно похожих ситуациях, где ложь была спасением от того, чтобы потерять все, что имеешь. Мир может разрушиться, но собрать его вновь – дело не для тех, кто изранен вдоль и поперек шрамами прошлого. Больше мы не сказали ни слова, подарив друг другу прощальное объятие, говорившее намного красноречивее произнесенных ранее слов. Я оставила его одного, выйдя в коридор, где мне так же катастрофически не хватало воздуха, как и внутри той комнаты, где остались секреты, выплывшие наружу. Что будет потом? Как переживет это Сеймен? И что будет с Денизом? Действительно ли его расстройство лишь усугубилось после того, как я предложила расстаться, будучи очарованная Серканом? Эти мысли роились в моей голове вплоть до момента, пока я не оказалась снаружи клиники, с трудом преодолевая несколько ступенек вниз – голова кружилась, ноги не слушались, и я была готова поклясться, что если воздух насильно не ворвется в мои легкие, то я умру прежде, чем смогу вызвать такси. - Эда! Нет, это лишь галлюцинации на фоне стресса. - Эда! Его здесь нет, он в офисе с Энгином. - Аллах, что случилось?! Пожалуйста, не издевайся так надо мной. - Эда, дыши! Я хочу дышать! Но я не могу, Серкан! Пожалуйста, освободи меня. Внутри меня болезненно закололо, а вдох, к которому я была готова, так и не смог свершиться, окутывая меня темной пучиной со всех сторон. Последнее, что я увидела, был Серкан, несущий меня на руках и облаченный в белый халат. Почти как тот парень на картине в больнице, которую я рассматривала перед тем, как пустить жизнь Сеймена под откос.***
Я видела темноту, которая таила в себе секреты. Я видела спокойный океан, обещавший безмятежность. Я видела родителей, махавших мне рукой с противоположного берега. Я видела, как моя нога опустилась в воду, а после к ней присоединилась и вторая, заставляя зайти глубже. Я видела, как мой страх перед водой уходит, оставляя только непреодолимое желание обнять родителей. Я видела, что они близко. Я видела, что могу дотронуться до них рукой. Я видела, как они протянули ко мне руки, зовя за собой. Я видела, как протянула руку навстречу… - Проснись и пой! – голос Мело, раздавшийся над моим ухом, мигом разрезал все то, что я видела, заставив распахнуть глаза. Было ли это наяву или я сплю до сих пор? Что это за комната, которую я никогда не видела раньше? Почему все вокруг кажется неуместным? - Ты ведь не хочешь пропустить все утреннее веселье? – поинтересовалась Фифи, за спиной которой прыгала от радости Джерен, подбрасывая в воздух разноцветное конфетти. - Самая красивая невеста Стамбула не может проспать собственные предсвадебные сборы! – провозгласила блондинка, в то время как я мысленно задавала себе лишь один вопрос:«Сколько раз человек может погибать и все же оставаться в живых?».
I don't know where you're going and I don't know why
But listen to your heart before you tell him goodbye.