я не буду его целовать

— Вау, Ба… Э… Кацуки, это место такое шикарное, у меня нет слов, — Каминари знал, что ходил, раскрыв рот от удивления, но ничего не мог с этим поделать, как бы ни старался. Его взгляд скользил по каждой детали помещения. Со всеми его причудливыми формами и ярким светом, льющимся из бесконечного множества люстр, ресторан выглядел, словно фотоопределение сенсорной перезагрузки*. Едва они миновали порог, как к ним подошел официант в дорогом костюме и резким голосом спросил, готовы ли они пройти к своему столику. Им пришлось пробираться через переполненный богатыми, увешанными бриллиантовыми украшениями людьми зал; их поднятые бокалы и звон столового серебра гудел в ушах Каминари, едва ли громче их фальшивого смеха и преувеличенных анекдотов. Резкие запахи вина и крепких спиртных напитков витали в воздухе невидимыми облаками, подстерегая свою очередную жертву. Каминари сделал несколько неглубоких вдохов, чтобы избежать очередной образной пощечины. Чем дольше они шли, тем больше Каминари чувствовал себя не в своей тарелке. Все присутствующие там были с головы до пят в камнях и с очаровательными улыбками на лицах. Даже костюм Бакуго сидел на нём так, словно он был одним из них. Каминари чувствовал себя старшеклассницей, которой нравится носить мамины туфли и корчить из себя дохрена взрослую. Интересно, подумал он, столкнулся ли бы Киришима с такой проблемой? Он уже устал, а они ещё даже не дошли до своего столика. Каминари поправил рубашку, разглаживая складки, видимые только ему. Пуговицы царапали его грудь; он остро ощущал каждый шов, касающийся кожи. Ему хотелось зажмуриться, разорвать на себе рубашку, волосы — но это были не его волосы, к тому же Киришима потратил целых сорок минут, чтобы придать им презентабельный вид. Каминари засунул руки в карманы, уставившись в пол, на витиеватый золотой узор ковра, несмотря на то, насколько он плыл перед глазами. Всегда ли свет был таким ярким? Парень поморгал несколько раз, пытаясь сфокусировать взгляд. Он не мог дышать. Почему здесь так душно? Нет, только не паническая атака. Только не здесь. Нет. Тёплая рука легла на его запястье, заставив Каминари прийти в себя. Он поднял глаза и увидел Бакуго, озабоченно наморщившего лоб и пытавшегося поймать его взгляд. Этого было достаточно, чтобы Каминари вынул руки из карманов и на секунду вздохнул. Что, должно быть, и было целью Бакуго, потому что он сделал глубокий вдох вместе с ним. Расслабься. Ты можешь сделать это. Каминари почувствовал, как его захлестнула волна спокойствия. Не настолько сильная, чтобы полностью забыть о тревоге, но достаточная, чтобы усадить его за стол. Бакуго сжал его руку раз, другой, затем расслабился, и Каминари почувствовал необходимость сделать то же самое. Он кивнул Каминари, и мягкая улыбка тронула его губы при этом лёгком жесте. — Это всего лишь я. Не беспокойся о всех этих ничтожествах. Здесь только ты и я. — Ты и я, — повторил Каминари, не готовый освободиться от спокойной, крепкой руки, даже несмотря на то, что она принадлежала Бакуго. Между ними на столе располагались два меню и длинная бутылка вина — очевидно, не для них, но само её присутствие только добавляло недоверия. — Нет, правда, это место слишком роскошное, — повторил Каминари, когда официант покинул их столик. — Ну и что с того, Дерьмоволосый? — сказал Бакуго, и это прозвище прозвучало не так грубо, как оно обычно звучит в классе. Или, может быть, Каминари никогда по-настоящему не обращал на это внимания. Оно звучало почти ласково, если это вообще возможно. — Как мы будем платить за всё, что они здесь подают? — Каминари ещё не заглядывал в меню, опасаясь упасть в обморок при виде здешних цен. — Я знал, что это место для высшего общества, но не думал, что всё так серьёзно. — Мы ни за что не платим, — сказал Бакуго, открывая своё меню. — У меня есть деньги, и ты того стоишь. Не беспокойся об этом. Каминари не находил слов, что было для него в новинку. Всё, что он мог сделать, это тупо кивнуть и пробежаться глазами по длинному списку блюд в меню. Никаких цен тут и в помине не было. Что ж, проблемой меньше. Свидание, после того, как паника рыжеволосого немного подутихла, прошло нормально, к удивлению Каминари. Бакуго не пытался принуждать его к чему-либо — хотя Каминари вряд ли даже ожидал того, что Бакуго сделает что-нибудь — он просто был Бакуго. Единственное, что его беспокоило, — это то, насколько тот был скромным. Каминари никогда ещё не видел его настолько спокойным и воспитанным. Это были те самые спрятанные стороны. Каминари не мог понять, зачем он это делает. Возводит вокруг себя стены. Людям он нравился бы больше, если бы чаще открывался и вёл себя как обычный человек. Но, быть может, в этом и был смысл. Возможно, он хотел сближаться только с теми людьми, кто действительно желал подружиться с ним. Может, он думает, что будет проще, если люди будут уходить только по его инициативе. На Каминари вдруг обрушилась внезапная решимость доказать Бакуго, что Киришима не уйдёт. Даже если Бакуго захочет этого. Вот таким человеком был Киришима. Хотя, если подумать, Бакуго уже наверняка знал об этом. Рука Бакуго потянулась к руке Каминари через стол. Она была тёплой и успокаивающей. Каминари всё ещё сохранял напряженную позу. — Что с тобой? — спросил Бакуго с набитым бифштексом ртом. Очевидно, даже самого шикарного ресторана в Японии было недостаточно, чтобы полностью приручить его. — Всё хорошо, — ответил он. Его пальцы дрогнули под чужой ладонью. Каминари попытался сделать вид, что просто потянулся за ножом для стейка, но беспокойство Бакуго не исчезло. Его пристальный взгляд нервировал его. — Я просто не хочу, чтобы ты заболел. Я имею в виду, Каминари ведь тоже простуду подхватил, не хочу, чтобы это распространилось по всему классу. — Хорошо, что я не провожу время ни с кем, кроме тебя. — Это не так, — тут же сказал он. Бакуго проводил с классом уйму времени. По крайней мере, больше, чем раньше. Но если до этого Каминари едва знал, как выглядит улыбка Бакуго, или насколько он чувствителен со своим парнем, сейчас он понимал, что на самом деле проводил с Бакуго не так много времени, как ему раньше казалось. Это нужно было исправить. — Ну, остальные любят проводить с тобой время. Он усмехнулся. — Серьёзно! — настаивал Каминари, возвращая руку Бакуго. Его всегда тёплая ладонь была усеяна шрамами и мозолями. Быть может, он нервничал из-за этого свидания так же, как и Каминари. — Помнишь, на прошлой неделе ты победил Ашидо в танцевальном баттле? Серо не умолкал об этом несколько дней! Нам всем нравится тусить с тобой. Бакуго недовольно хмыкнул, но на его губах заиграла лёгкая улыбка. — Тц, я не просто победил её, — сказал он. — Я её уничтожил. — Конечно, дружище. — Дружище? — Бакуго казался потрясённым, но не мог скрыть кривую улыбку. — Не называй меня «дружище», когда мы на свидании в роскошном ресторане. Ты кем себя возомнил, а? Глаза Каминари расширились от такой оплошности, но он рассмеялся, пытаясь перевести это в шутку. Вышло слегка фальшиво. — Я слишком много времени провожу рядом с Каминари, да? — Очевидно, — сказал он. — Неудивительно, что вы оба как с луны упавшие. Ты знаешь, что сегодня утром он сломал микроволновку? — Серьёзно? — пролепетал Каминари. — Как это случилось? — Он оставил металлическую ложку в тарелке. Каминари разочарованно выдохнул: он ожидал, что это будет связано с причудой, но это оказалось обычным легкомыслием Киришимы. — Облом. — У него хватило наглости свалить всё на то, что он болен, — продолжил Бакуго. — А затем он не спускался вниз до самого конца дня. Кто так делает? — Да, это странно, — только и смог сказать он. Ещё один прокол непростителен. — Как вы двое вообще заболели? Вчера вечером вы оба выглядели нормально. Каминари пожал плечами, не зная, что на это ответить. Если это действительно случилось из-за того, что Киришима столкнулся с ребёнком, пока ходил в магазин, Каминари не знал, как так получилось, что и он был втянут в это. Он ведь просто ждал в общежитии вместе с остальными. Неужели это действительно вышло случайно? Мог ли кто-нибудь из остальных поменяться телами с Киришимой? А что, если бы это случилось с незнакомцем? А со злодеем? Кто знает, что могло бы произойти тогда. — Я не знаю, — сказал Каминари, решив импровизировать. Находясь в чужом теле, он почти научился выдумывать отговорки на лету, и пока не знал, стоит ли об этом беспокоиться. — Может быть, это из-за банки газировки, которой он… поделился. Чёрт… Могла ли причуда сработать через касание? Но Каминари не был первым, кто общался с Киришимой после его возвращения, верно? Должно быть, это был Бакуго. Или даже Ашидо, разве не она больше всех ждала свои острые чипсы? — Что? Каминари покачал головой, теперь это было в прошлом. Во всяком случае, только время могло это исправить. — Ничего. Я… Задумался о своём. Как твоя еда? — А ты кто, мой официант? — Бакуго фыркнул. — Вкусно, поэтому я и выбрал это место. Каминари кивнул, убаюканный мирной болтовнёй людей в этой части ресторана. Это было странно, обычно Каминари был самым громким в классе, всегда перескакивая с темы на тему, но сегодня Бакуго был тем, кто поддерживал разговор. Не то чтобы он жаловался: чем меньше Каминари говорил, тем меньше он выдавал себя. Также было достаточно просто следовать за диким ходом мыслей Бакуго, когда он вёл беседу. Темы менялись от тренировок героев к поп-песням, от Мидории к планам будущих свиданий, — но Каминари не сбавлял темпа. Быть может, именно так и чувствовал себя Киришима. Быть может, именно пребывание в теле Киришимы позволяло ему не отставать? Или же Бакуго раскрылся лишь из-за знакомого лица? Каминари всё ещё не мог не напрягаться, когда Бакуго подходил слишком близко. Особенно когда они возвращались в кампус. Возможно потому, что Бакуго слишком часто бил его по голове, когда он был в своём теле, рассуждал он. Теоретически, причуда Киришимы могла взять верх над причудой Бакуго, но это не означало, что Каминари знал, как её контролировать. — Серьёзно, — сказал Бакуго, когда они вместе сошли с поезда. — Что с тобой сегодня? — Говорю тебе, ничего такого! — Каминари не хотел, чтобы это прозвучало так резко. Киришима обычно не отрицал всё так яростно, но у него не было других оправданий. Бакуго, похоже, тоже ему не поверил. Жаль, что пребывание в теле Киришимы волшебным образом не передало ему дар вовремя прикинуться тупым. — Я чувствовал себя не очень хорошо, но всё равно пошёл с тобой, потому что не хотел тебя разочаровывать, ладно? Всё в порядке. Лицо Бакуго вытянулось. — Ты должен был сказать мне, — мягко ответил он. Бакуго остановил его на укромном углу улицы, где мерцающий свет от фонарного столба едва достигал их ботинок. Каминари легко узнал местность; они были совсем недалеко от Юэй. — Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты ставил себя на первое место? — Как минимум раз? — предположил Каминари. Бакуго улыбнулся, глядя в землю. Настоящей улыбкой, а не улыбкой я-насмехаюсь-над-тобой или я-тебя-сейчас-прикончу. Бакуго действительно улыбался в ответ на слова Каминари. Хотя, это не совсем так, пока он в теле Киришимы. — Ты даже хуже в математике, чем я думал, — сказал Бакуго, словно это было их какой-то локальной шуткой. Каминари, хоть ничего и не понял, улыбнулся в ответ. Они были за пределами школы — за пределами камер и взглядов любопытных одноклассников — когда Бакуго приблизился к нему. Он уже был близко, они держались за руки последние десять минут, но это было слишком, хоть границы личного пространства у Каминари и так были куда меньше, чем у кого-либо ещё. Бакуго наклонился к нему, прикрыв глаза, и весь мир для него будто застыл. Каминари мог видеть каждую ресницу, каждую веснушку на его лице. Он вжался в стену. Его руки метнулись вперёд, схватив Бакуго за плечи, прежде чем их губы смогли соприкоснуться, создавая пространство между ними. — Что не так? — Не целуй меня, — сказал Каминари, слишком потрясённый, чтобы говорить тише. Он ненавидел то, как испуганно звучал голос Киришимы. Он быстро перешёл к оправданиям. — Я болею, помнишь? Ты же заразишься. — Не беспокойся обо мне, — сказал Бакуго, всё равно наклоняясь ближе. Его руки задели талию Каминари, расслабляя его и удерживая его на месте с той мягкостью, о существовании которой у Кацуки Каминари даже не догадывался. Каминари отвернулся в последнюю секунду, позволяя чужим губам скользнуть по щеке. Бакуго отстранился, выглядя обиженным, и Каминари всё ещё чувствовал призрак прикосновения на своём лице. Он сжал кулаки, чтобы сдержаться и не вытереть щеку. — Я серьёзно, — Каминари прижал руку к груди Бакуго и вдруг осознал, как мало между ними было пространства. А ещё раньше он никогда так долго не прикасался к Бакуго. — Вот, я ставлю себя на первое место. Я не хочу этого сейчас, — сказал он, едва сдерживая чувство вины за то, что так быстро обратил слова, сказанные Бакуго во благо, против него же. — Дай мне ещё день, чтобы поправиться, а потом мы сможем целоваться столько, сколько ты захочешь. Бакуго отступил. — Извини, — сказал он, когда они поднимались по ступенькам в общежитие 1 «А», и Каминари посмотрел на него. — За то, что не прислушивался. Он с трудом сглотнул. — Ничего страшного, — ответил Денки, не зная, что ещё сказать. Киришима ждал их в общей комнате, последний, кто ещё не поднялся наверх, кроме них самих. Это было после девяти вечера в субботу, поэтому Каминари одновременно и ожидал, и не ожидал, что общая комната будет такой пустой. С другой стороны, весь класс видел, как они уходили вместе, поэтому знали, что их не должно быть здесь, когда они вернутся. Свидания Бакуго и Киришимы всегда были загадкой, никто на самом деле не знал, что они делали, когда покидали кампус. Никто, кроме Каминари. — Итак~, — пропел Киришима голосом Каминари. — Как прошло свидание? — Отвали, тупица, — сказал Бакуго, протискиваясь мимо него к лифтам, всё ещё держа руку Каминари и таща его за собой. — Тебя это не касается. Каминари одними губами произнес короткое «Прости!», обращаясь к Киришиме, но было уже поздно. Киришима опустил глаза в пол, скрестив руки на груди, пока пытался держать себя в руках. Каминари наблюдал, как его собственное тело откинулось на спинку дивана как раз перед тем, как двери лифта закрылись. Он чуть было не спросил Бакуго, что, чёрт возьми, это значит, но лифт довольно скоро зазвенел, выпуская их на четвертом этаже, и Каминари уже не хотел затрагивать эту тему, когда его комната была всего в нескольких шагах от него. Да, вы можете назвать его эгоистом, но всё, чего ему сейчас хотелось — спрятаться. По крайней мере, Бакуго наконец отпустил его руку. И атмосфера между ними не казалась такой неуютной. Возможно, то, что происходило с Бакуго, было не изменением его настроения, а изменением маски. Его колючая Бакугонутость вернулась сразу же, как они ступили за порог общежития. Как будто он обязан быть совершенно иным человеком в классе, ведь от него этого и ждут. Каминари пожалел, что не знал о Бакуго больше. Об этом Бакуго. Они могли бы подружиться намного быстрее, если бы он знал, что Бакуго был реальным человеком, а не в режиме героя-номер-один 24/7. Он уже держал в руке ключ от комнаты Киришимы, когда Бакуго прочистил горло. Он нахмурился, выжидающе глядя на Каминари. Каминари знал, что он должен был что-то сказать, но не знал, чего именно ждал от него Бакуго. — В чем дело? — спросил он, решившись на старый добрый метод «дурачка». Это был самый легкий выход. — Я думал… — Бакуго оборвал фразу на середине, почесывая затылок. Но, как и в общей комнате, его Бакугонутость вернулась, поэтому он поджал губы. — Неважно. Спи, где хочешь. Мне плевать. Оу. Оу. Точно ведь. В то утро Каминари проснулся в комнате Бакуго. Он не знал, что это было их обычным делом. Он думал, что это итог некоторых последовательных событий между Бакуго и Киришимой, думать о которых Каминари не хотелось от слова совсем. Но каждую ночь? Или достаточно часто, чтобы казалось странным не пойти ни с того, ни с сего? Каминари действительно совсем не знал своих друзей. Но пока Каминари думал о том, как лучше сформулировать очередное оправдание, Бакуго успел захлопнуть за собой дверь. Денки чувствовал себя ужасно. И когда в час ночи из комнаты Бакуго послышался первый взрыв, он почувствовал себя ещё хуже.