Этажи

              — Серхио, а у меня для тебя сюрприз! Подарочек. Уверена, он тебе понравится. Только в первую нашу встречу, если мне не изменяет память, девочка, с крайне вежливым видом, поздоровалась при встрече и попрощалась, когда настало время уходить из палаты. После ребёнок врывался ко мне в гости без приветствия и стука, с порога ошарашивая меня очередным изречением. Заглядывая в палату, она, за широкой улыбкой, скрывала сильное волнение. Довольно часто шмыгая носом, девочка выдавала истинное состояние, далёкое от спокойного умиротворения, которым зачастую, вопреки взбалмошному характеру и сложившейся среди врачей и сестричек беспокойной репутацией, лучилась. Величие Вожака часто нарушалось детской игривостью, что совершенно неудивительно, учитывая то, что ребёнку всего пять лет от роду. И в крайне редких ситуациях наружу выскальзывала настоящая, ничем не прикрытая тревога.       И из-за этого, несмотря на обещанный подарок, я напрягся, теряясь в догадках о том, что могло произойти.       Саша широко распахнула двери палаты, впуская прятавшегося за спиной парня моего возраста.        — Серхио, это Энрике. Мой очень хороший друг. Он раньше жил в Могильнике, но чуть больше года назад переехал в Общежитие. И представь, мне кажется, он даже не скучает по моему Этажу!        — Мелкая, тут у меня хоть шансы на выживание есть, в отличие от вашего склепа. Энрике.        Мальчик в коляске протягивал руку, предлагая пожать её. Я осторожно сжал костлявую ладонь. Парень оказался необычайно красив. Даже прекрасен, такие встречаются лишь в детских сказках. Странно такое говорить по отношению к парню, тем более моего возраста. Но иначе сложно передать мой восторг, возникший при первом и, что таить, всех последующих взглядов на парня. Принц из сказки. Длинные, непривычные волосы, они отливали чистым золотом, искрясь на морозном солнце. Лицо тонкое, утончённое, с правильными чертами — отрада художника. Зубы молочные, они украдкой выглядывали из-за аккуратных, тонких губ, растягивающихся в таинственной улыбке. Энрике казался сотканным из хрусталя, но при этом ни на секунду не казался мешком с костями. Нет! Вся его хрупкость лишь заставляла восхищаться, но ни на секунду не давала усомниться в его силе. Коляска казалась лишним атрибутом, который принц просто взял с собой забавы ради. И вот-вот парень встанет, и, перешагнув через подоконник, выпрыгнет на улицу. И, несомненно, он выживет, ведь иначе не может быть.        — Серхио.        — Вижу, мелкая полностью оккупировала твоё жилище. — Энрике с любопытством прокрутился по палате, отметив ворону, с любопытством взирающую на нас со шкафа, небольшую кучу разноцветных фантиков от конфет (мы с Сашей постоянно собирались завести специальную тетрадь для вклеивания фантиков) и её ярко-жёлтое одеяло, которое она очень любила и которым гордилась. Единственное пятно жизни в Могильнике.        — Я не сопротивлялся.        — Даже не делал попыток? — Парень остановился возле кровати, придирчиво окидывая взглядом. — Что же, может, это и правильно. У тебя всё равно не было ни единого шанса. Несчастная жертва, попавшаяся в когти хищника.        — Не слушай его! — Хохотнула Саша, приподнявшись на цыпочках, слегка шлёпнула парня по макушке, и тут же, уворачиваясь с громким смехом от подзатыльника, обежала кровать и залезла, выглядывая из-за моей спины.        — Шакалиха. — Беззлобно промолвил новый знакомый, позволив короткой нежности промелькнуть в интонации.        Спрятав холодные ноги под большое одеяло, девочка, прищурившись, исподлобья следила за мной. За моей реакцией. Ей было крайне важно понять, как я отнёсся к сюрпризу. И она очень хотела, чтобы реакция оказалась положительной, парень в железной коляске был важен ей. Их дружба началась в Могильнике, месте, где надежда умирает. И продолжилась за его пределами. Совершенно не хотелось вставать между этими двумя, и было не понять, отчего вдруг Саша привела друга ко мне. Но долго гадать не пришлось. Маленькая англичанка всегда была довольно болтлива.        — Помнишь, мы недавно сидели вместе, и синьор Джеппето пересказывал фильм, в котором ограбили инкассаторскую машину? Энрике, фильм ужасен, ни за что его не смотри! И Серхио, помнишь, я рассказала о друге на Этаже и его отце инженере?        Я понял. И вдохнул с облегчением. Девочка ещё тогда заволновалась, решив, что я расстроюсь, осознав, что помимо меня у неё есть те, кому она может довериться, прижаться всем телом, и, фыркая, рассмеяться, спрятав голову на груди. Не отрицаю, она верно поняла моё состояние. Более чем, я жутко приревновал англичанку к, тогда мне ещё незнакомому, Энрике.        Но вот сейчас сомнения рассыпались пеплом. Тревога в глазах ребёнка говорила больше, чем все возможные слова.        И Энрике, я ясно это видел, даже не делал попыток забрать её у меня. Парень занимал определённое место в сердце девочки, и не собирался забираться выше, отнимать у другого её. Это было довольно мудро и смело, ведь я прекрасно понимал, что окажись на его месте, боролся со всеми, делал всё, лишь бы приблизиться к ней. Чтоб она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Не как Вожак.        — Ты время видела?        — А? Что?        — У тебя минут через десять процедура начнётся. Синьор Берлиоз крайне не переносит опозданий.        Острое личико озадаченно вытянулось. Светлые брови свелись к переносице, взгляд недовольно упал на циферблат часов, часовая стрелка которых нависла над двойкой. Фыркнув, Саша почесала нос, и спрыгнула с кровати.        — Я совсем позабыла. Серхио, я пойду?        Увидев мой скорый кивок, Саша осторожно улыбнулась, явно гадая, чем закончится знакомство.        — А тапочки?  — Ой! Девочка покинула палату через несколько секунд после окрика. И поселилось неловкое молчание. Хотя, наверное, только для меня оно оказалось неловким. Энрике же завладел книжкой, покоившейся на тумбочке, и с любопытством её пролистывал, не чувствуя и доли смущения.  — Интересная?  — Мы только начали читать вчера вечером.  — Она не с Этажей. Где взял?  — Отец подарил. Благодаря уговорам Саши.  — Хмм, Энни Тайлер, не слышал о такой писательнице. Ангелы, демоны. — Энрике пролистывал начальные страницы, ненароком вчитываясь в случайные слова. — Она умерла, мир после смерти… Интересно, эта женщина в сером костюме Смерть? А почему ангел настолько потрёпанный?  — Знаешь, чего я никак не пойму? — Перебил парня, сосредоточенно, но всё же с некой невероятной лёгкостью вглядывающегося в белоснежные страницы. — Она никогда не забывала надеть тапочки, её ступни никогда напрямую не соприкасаются с полом. Для Саши это словно некое важное правило! И вдруг просто забывает о них, как ни в чём не бывало. Энрике поднял серый, будто припыленный, чистый взгляд на меня, и с искрой хитринки скривил губы. Волосы заправлены аккуратно за ухо длинными изящными пальцами, голова чуть приподнята в горделивом жесте. Те же пальцы наиграли короткую мелодию, и, ухватившись за поручень инвалидной коляски, нажали на кнопку; парень подкатился вплотную к кровати.  — Всё крайне просто. Она прекрасно помнит о том, что ей категорически запрещено охлаждать ноги, и если не хочет слечь на несколько недель, то обязана носить тапочки.  — Но отчего сейчас? Колясочник хмыкнул, пожав плечами, внимательно присмотрелся ко мне, словно не доверяя. Чуть наклонился, так близко.  — Быть может, от того, что все хотят ощутить искреннюю заботу. Быть не сильной, а слабой, не главной, а просто человеком. Ребёнком, желающим получить волшебный пендель от близкого человека.  — Но почему? Почему она ни разу не забылась при мне? Ведь наверняка я тоже позаботился о ней, никогда бы не оставил, помог во всём. А если понадобилось — отвесил подзатыльник. Так почему нет? Неужели она до сих пор мне не верит? Принц из сказки оглушительно расхохотался. Затрясся в своей коляске, словно при припадке, закрыв глаза ладонью. И смех был не мужской, тонкий и звонкий, словно девчачий. Его смех сбивал с толку. Отчего он смеётся, словно не в себе? Но его смех звал за собой, заставляя растянуть губы в тёплой улыбке. Ведь он оказался совершенно беззлобный. Ему хотелось доверять.  — Прости, но у тебя было настолько бестолковое и обиженное выражение лица, что не удержался. Ты хочешь знать, почему? Быть может, потому, что она взяла над тобой уже опеку? Ведь ответь, она провела с тобой Ночь, которая сбывается? Да, по глазам вижу, что так и было. Малыш, Серхио, так уж получилось, что ты ей понравился с первого момента. Ещё тогда, когда вы не познакомились. Она лишь притронулась к твоему запаху, вдохнула его, прочувствовала. И успела полюбить. Она не сможет быть рядом с тобой слабой. Находясь в глубоком смятении, трудно отвечать. Вот и я. Своею гордою душой мне не удалось уловить этой нотки. Взглянуть с обратной стороны. И мне не верилось.  — Скажи, она ведь тебе пообещала?  — Да.  — Когда же?  — В первый день лета. Саша сказала, я выйду отсюда полностью здоровым.  — Что же, значит, так и будет. — Пальцы парня невесомо пробежались по краю кровати. — Она — твоя броня.        — Так ты знаешь, кто она?       Вопрос задавал осторожно, не зная, можно ли кому об этом рассказывать.        — Ты знаешь, как сеньорита Фонойоса здесь оказалась?        — Да, её перевели из Лондона в Испанию из-за климата. В её состоянии излишняя сырость опасна. Появился неизвестный спонсор, давший деньги на перевод и на лечение. Правда, больше он не появлялся.        — Так и было. Саше скоро должно было исполниться три года, как её перевели к нам. Я уже несколько лет находился здесь на лечении, в Могильнике, и с интересом поехал посмотреть на новичка. Наверное, это были самые тихие часы в её жизни. На вопросы она отвечала неохотно, всё чаще поглядывая в сторону окна. Не добившись от ребёнка ничего любопытного, уехал в столовую, знаешь, несколько лет назад на кухне работала очаровательная немолодая женщина, какие восхитительные она готовила сырники, и в тот день, когда Саша приехала, она приготовила свои фирменные, с непонятной добавкой, которые она готовила только в том случае, если новичок появлялся.        Парень мечтательно закатил глаза. Прошлое является прекрасной дымкой. Оно бывает только один раз, но ждут его возвращения постоянно.        — В принципе, ею не заинтересовался никто из жителей Этажей. Все чувствовали, что за её спиной мрачной пеленой ворочается смерть. Не смотри на меня так. Да, было жалко. Но на Этаже постоянно кто-то умирает, дело обыденное. А на следующий день в больнице был переполох. Представь, мелкая выкинула такой фитиль, что заставило на неё взглянуть не как на обычного смертничка: она сбежала. Возле её окна как раз к стене прикована пожарная лестница, по ней она ночью и спустилась. Где ребёнок — неизвестно. Камеры не помогли, она ловко спряталась в темноте ночи. Кстати, Ночь оказалась той самой, а раньше, в прошлые годы, новички редко когда её чувствовали. Нас опрашивала полиция, по городу, как нам потом стало известно, расклеили ориентировки, патрульные прочёсывали местность. А нашли случайно. За городом стоял старый дом, столетиями там жили поколения лесничих, но, как я слышал, за месяц до того, как появилась в мире Этажей Саша, лесничий и его жена с маленьким сыном в спешке уехали, словно бежали от чего-то. И вот, их бывшее жилище полыхает. Пламя огромное, достигает кроны небес. Оно охватило весь дом от крыльца до печной трубы. Я видел из окна огромный столб дыма, кстати, смотри, ты можешь увидеть то место.        Ухватив мою руку, потянув на себя, парень подъехал к окну. Попытка дотянуться до ручки не увенчалась успехом: начиная чувствовать неловкость, я поднялся с его колен на дрожащие ноги и распахнул окно. Через долю мгновения я рухнул обратно.               — Отлично. Ты неплохо держишься. Смотри туда, за горизонт.        — Это невозможно. — С короткой улыбкой я попробовал возразить. В ответ получил от друга сочувствующий взгляд и похлопывание по плечу.        — Чему только учат в нынешних школах. Заткнись и слушай. Понял?        — Да, капитан!        — Мне больше нравится хозяин… Ну ладно, ладно, ай, больно же! Можно просто — сэр. Видишь лес? Уверен, ты отмечал осенью, насколько он прекрасен. Да и сейчас. Он вызывает необъяснимую прелесть. Уверен, там живут феи. Или когда-то жили, очень давно.        — Феи существуют?!        — А отчего нет? Если есть мы, этот лес, звери и птицы, то отчего бы им тоже не существовать? Почему тогда некоторые места настолько чудесные, что горло рвёт от плача, переполнявшего восторженную душу? Взгляни чуть дальше, правее, да, туда. Видишь, если приглядеться, то макушки тех деревьев чёрные. Именно там случился страшный пожар, возможно, каждого в городе затронул этот жар. И, что странно, бушевал восточный ветер, но огонь не перешёл дальше на деревья, только на одинокую тройку. Словно начертали невидимый круг, остановивший распространение пожара. Итак, дом лесника полыхает, и возле него, ничуть не боясь пламени, стоит Саша с коробком спичек. Лицо удовлетворённое, счастливое. Наклонив голову, она наблюдала за бушевавшим огнём до приезда пожарных и полиции. Подъехавшую к больнице полицейскую машину я встречал у окна. И мне было явлено то преображение. Будто некий груз упал с плеч. Она стала той Сашей, которую мы с тобой знаем.        — Хочешь сказать, она подожгла дом спичками?        — Чем — не знаю, но я подслушал разговор полиции, спички фигурировали. И да, маленькая мисс призналась мне после, что пожар её творение. Зачем? Не сказала. Крайне важно было, чтобы он сгорел, или что-то в нём. Лучше не уточняй у неё. Саша страшно не переносит эту тему. И да, мой тебе совет: прекращай задавать вопросы, если на самом деле хочешь узнать, что происходит на Этажах. Начинай чувствовать.        За окном, пересекая испанский небольшой городок, стоял, окованный в февральский холод, лес. Наверняка его превозносят художники, сохраняя навечно его уголки на грубых полотнах. Поэты и писатели запечатлеют таинственный лес в своих сочинениях, и неважно, короткое четверостишье это или тяжёлых трёхтомник. Он останется в будущем, тогда, когда ни его, ни того города, возможно, уже и не будет. Но тайна лесничего дома, маленькой англичанки, сожжевшей его без жалости одной спичкой навсегда останется неразгаданной. Отчего лесничий и его семья, чьи предки веками жили в лесу, бросили прошлое и сбежали?        — Даже не хочу знать, как вы будете это объяснять. — Голос брата разорвал тишину комнаты громом. И до меня лишь сейчас дошло, что я так и продолжаю сидеть на коленях Энрике.        — Это не то, что ты подумал! — А можем ли мы знать, что он подумал? — Энрике скривился, деланно наклонившись вперёд, и если б не смеющийся взгляд друга, я уверился в его сумасшествии. — Быть может, он как раз угадал. А ты ему не веришь. Ай-яй, как нехорошо с твоей стороны.        — Да я вообще не знал и не хочу знать, что брат в своей голове решил!        — Братишка? — Цепким взглядом парень изучал Андреса. — Не похож.        — Сводные.        — Какого чёрта здесь происходит?        — Ты соскучился по мне?        — Энрике!        — Ну ладно, всё, молчу, даже поиграть нельзя. — Принц из безумной сказки, имея страшно обиженный вид, подъехал к койке и, отвернувшись, предложил мне пересесть.        — Серхио, твои больничные друзья всё интереснее и интереснее.        — О, нет, нет, нет, мой милый, ты ошибаешься! Ты Сашу ещё толком не знаешь, поверь, мне её не переплюнуть в те дни, когда сознание открывается. Нам всем страшно, что же она совершит, на сей раз. А когда она завоет мрачную песнь… Услада для глухих. Ты знаком с Чёрным волком, Андрес?               — Блохастым?        — Да, да, да! Эх, ты блохастый, она вшивая, идеальное сочетание!        Колясочник определённо издевался как надо мной, так и над старшим братом, увлечённо рассказывая нечто непонятное. Не представляю, какая оса его укусила, хотя и подозреваю, в какое место, но как только мой брат подал голос, так Энрике превратился из спокойного рассказчика в маленького психа. Да, были моменты, но я списал всё на эмоциональность характера. Сейчас же… Я восхищался неожиданно обретённым другом.        — Закурите?        — Здесь?! — Ужаснулся, отмечая появившуюся из-под сиденья наполовину опустошённую пачку белоснежных, с синей тонкой полоской у основания, сигарет.        — Ооо, согласен! Можем спуститься во двор к малышам! Хотя нет, постойте, не стоит развращать малолеток. Как тебе только в голову могло это прийти, Серхио? Бесстыдник! А строит из себя… Идём в Цветник, наведём у них шухеру, то-то потеха будет, но в любом случае кому-то из вас придётся нести меня, милого, хорошего и всеми любимого, на ручках. Мой скакун сегодня не выдержит дальнего похода в царство розовых единорогов.        — Давай сюда, — брат уже оказался у окна, рядом с полыхающим восторженностью принцем, — любопытно узнать, что ты такое куришь.        — О, эффект невообразим!        Короткая вспышка ало-синего пламени и вот, из окна палаты уже выносятся первые клубы сизого, едкого дыма.        Помню, когда умерла мама и обострилась болезнь, отец слишком много отводил мне своего времени, в то время как Андрес был абсолютно предоставлен сам себе. Он был свободен, творил что хотел. Обуревала временами зависть, наблюдая, как он ранним утром возвращается в нашу комнату, чуть покачиваясь. Теперь-то я понимаю, что не мне стоило завидовать, обижаться. Но Андрес ни разу меня не попрекнул ни взглядом, ни, словом за то равнодушие отца. И я был ему за это благодарен.        Сигаретный запах слегка растекался по комнате, несмотря на то, что большая часть никотина уходила во двор. Думаю, когда придут убирать, будет много вопросов, на которые дать ответ будет сложно, при этом умудриться не сдать Андреса и друга. Интересно, как быстро, чуть больше, чем за час, он стал для меня безоговорочно другом.               — Мальчики, вы что, курите?!        Сашин, полный негодования и возмущения, окрик раздался в палате. К счастью, перед тем, как воскликнуть, она закрыла дверь.               — Нет! — Парни синхронно спрятали за спиной сигареты.        — Это всё Андрес!        Не задумываясь, и очаровательно улыбаясь, человек без стыда и совести перевёл всю вину на моего брата.