Мелодия Забвения

Прекрасны и грубы влекущие губы И странно-красивый изогнутый нос, Но взоры унылы, как холод могилы, И страшен разбросанный сумрак волос. Николай Гумилёв «Анна Комнена»

      Я стремительно летела куда-то вниз, а вокруг была лишь пустота, слепящая голубым знакомым сиянием. И в этой пустоте чужие, чернее любой черноты, зрачки пригвождали, прокалывали насквозь и отпускали падать дальше. Голубое сияние же разгоралось ярче, и мне хотелось достичь дна этой бездны, остановить погружение и вечно им любоваться. Оно манило, соблазняло, поддразнивало и ускользало, подобно коварным духовским огням, которые обожали сбивать усталых путников с дороги и заманивать в непроходимые чащи и болота на верную гибель.       — Вы собираетесь продержать меня на улице до самого утра?       Негромкий недовольный голос оборвал мой полёт. Я вдруг поняла, что стою в коридоре Бэг Энда, крепко вцепившись в дверную ручку, и уже какое-то время неотрывно смотрю в глаза нахмурившегося гнома, а тот в свою очередь пристально наблюдает за мной.       — Это и есть предводитель нашего отряда — Торин Дубощит. Пожалуйста, Селена, впусти его в дом, — вмешался Гэндальф, видимо, приняв моё странное молчание и неподвижность за недоверие к новому гостю.       Я, наконец, моргнула и послушно отошла к стене, сама не понимая, почему появление последнего гнома вызвало столь необычные ощущения.       Торин Дубощит, ещё раз смерив меня удивлённо-настороженным взглядом, переступил порог и поприветствовал мага лёгким наклоном головы.       — Доброй ночи, чародей, рад, что вы все уже здесь. Я едва не заблудился в Шире, и если бы не твои подробные объяснения и карта, проблуждал бы среди холмов до рассвета. Норы у полуросликов абсолютно одинаковы, не представляю, как они сами не путаются. — Он снял плащ и длинную шубу, оставшись в тёмно-синем безрукавном кафтане, перехваченном на талии ремнём. Руки и грудь под кафтаном прикрывали кольчуга до локтя, сплетённая из тонких шестиугольных пластин, и плотная рубаха.       Я закрыла дверь и приблизилась к Гэндальфу, украдкой посматривая на ворчащего гостя. Сразу смущало отсутствие бороды и длинных усов. Он не походил на юнца вроде Кили, по людским меркам ему можно было дать лет тридцать пять-сорок, и казался он скорее ровесником Двалина или Бофура. У них, конечно, тоже не имелось бород до пояса как у Глоина и Балина, но оба пытались отрастить хоть какой-то волос под носом, у Дубощита же на подбородке росла густая щетина, обильно покрывавшая всю нижнюю часть лица, от чего создавалось впечатление, что остальное он просто срезал. Над верхней губой явственно обозначались словно бы нарочно подстриженные короткие усы. Это удивляло и противоречило моим знаниям о подгорном народе. Какой гном добровольно откажется от своей гордости, красоты и мерила положения в обществе? Гэндальф ведь представил его как лидера сегодняшней компании. Разве не должен вожак подавать пример остальным, олицетворять идеал расы, которой он правит, и следовать гномьим традициям? Неужели эльфы ошиблись, и гномы не оценивают друг друга по длине бород и пышности усов? Но жители Синих Гор, проезжающие мимо Шира, все как один могли похвастаться внушительной растительностью около рта. Однако лишь из-за такого несоответствия я бы не застыла безмолвной статуей у порога, любуясь ярко-голубыми глазами Дубощита и грезя полётами в лазоревой бездне.       Чёрные вьющиеся волосы струились по широким плечам и спине, доходя до лопаток. Серебряными вкраплениями незаметно подкрадывалась старость, подтверждая мою догадку о возрасте гнома. Плавные, даже мягкие, черты овального лица и длинный аристократический нос придавали гномьему лидеру сходство с человеком, этой особенностью внешности он напоминал Фили с Кили. Торин Дубощит не был красавцем, но что-то в нём привлекало внимание и завораживало. К своему неудовольствию я отметила, что продолжаю смотреть на него, ловлю каждый жест, наклон головы и хочу вновь услышать его негромкий голос. Он неторопливым взглядом окинул компанию притихших гномов, робко толпившихся позади Гэндальфа.       — Селена, позволь ещё раз тебе представить Торина Дубощита, отважного воина, потомка рода Дурина и Короля-Под-Горой, — произнёс маг торжественно. — А это Селена Альфер, о которой я рассказывал, — он указал на меня, — именно она может помочь вам осуществить задуманное.       — Я не давала никаких клятв и не изъявляла желания кому-либо помогать, что бы там Гэндальф ни наговорил, — быстро ответила я, крайне раздражённая последней репликой наглого мага.       Меня не удивили слова о знатном происхождении Дубощита. Всем своим видом гном излучал надменную уверенность, любое его движение казалось выверенным до совершенства, даже когда он просто расшнуровывал завязки плаща и смотрел по сторонам так, словно всё здесь принадлежало лично ему. Голос же короля звучал тихо, но твёрдо, как у тех, кто привык распоряжаться и знал: без всяких криков услышат и обязательно исполнят приказанное. Дубощит не произнёс традиционного «к вашим услугам», не поклонился, не пожелал доброй ночи, лишь перевёл на меня пытливый изучающий взгляд. Пожалуй, я бы удивилась, если бы Гэндальф представил его простым торговцем или мастером игрушечных дел.       Гномий правитель аккуратно свернул шубу и плащ, положил их на полку, затем приблизился ко мне. Он остановился напротив и скрестил руки на груди, продолжая удерживать на себе мой взор. Именно удерживать, ибо невозможно отвернуться или опустить голову, когда тебя прожигает та самая лазоревая бездна, в которую хотелось бесконечно падать. А я и не собиралась скромно потуплять глаза в пол. Пусть глядит насмешливо, пусть не верит, что какая-то там безродная девка, живущая в норе бок о бок с хоббитами, может оказать услугу подгорному королю. Не мой же это король.       — Гэндальф нахваливал вас. Он убедил меня приехать в Шир и познакомиться с вами. И вот я стою тут, но не вижу перед собой человека, способного пройти вместе со мной долгий путь, сохранить свою жизнь и выполнить моё поручение. Я вижу обыкновенную домохозяйку, не опытного наёмника, не воина, не героя. Вряд ли я смогу довериться вам.       Речь Дубощита меня обрадовала, а не огорчила. Если уж сам гномий правитель брезгует связываться с простой женщиной, значит, и он, и его подданные в скором времени покинут Бэг Энд, но пренебрежительный тон гостя мне совсем не понравился, и я не смогла удержаться от ответа.       — Конечно, проку от наглого короля больше, чем от скромной домохозяйки. Так надменно смотреть по сторонам не каждая сможет. И дерзить в лицо той, что приютила и накормила ваш отряд, — не поварёшкой в котле суп размешивать.       Хоть Дубощит и был высок для представителя подгорной расы, ростом я его немного превосходила, однако он умудрялся глядеть на меня сверху вниз, словно из нас двоих гномом была я.       — А вам доводилось сражаться ранее, мисс Альфер?       — Даже если и доводилось, вам-то какое дело?       — Правда? Сколько тараканов и мух пало от вашей руки? Какое оружие обычно предпочитаете, сковородку или кастрюлю?       — А вы на поле брани пользуетесь такими вот остротами, или одного самоуверенного королевского взора хватает, чтобы враги взмолились о пощаде?       На мгновение мне действительно захотелось подойти к посудному шкафу, взять один из вышеперечисленных предметов кухонной утвари и показать неблагодарной венценосной особе, как может быть опасна даже чугунная сковорода в руках «обыкновенной» разозлённой женщины, но я быстро поборола искушение врезать по гордо вздёрнутому носу Дубощита и стереть с его физиономии гаденькую ухмылку. Пришлось в который уж раз напомнить себе о спящих добропорядочных соседях. Вряд ли остальные гномы будут мирно стоять на месте, если я начну драться с их предводителем.       Король не успел ничего ответить, нас прервал недовольный голос Гэндальфа.       — Перестаньте оба. Торин, я позвал тебя сюда не для выяснения отношений с Селеной. Все присутствующие здесь проделали долгий путь, нам стоит вернуться на кухню и обсудить то, ради чего мы собрались. А тебе не помешает сытно поужинать перед серьёзным разговором. Селена, думаю, у тебя найдутся лишняя миска с похлёбкой и кружка эля.       Гномы дружно загалдели, соглашаясь с магом. До этого момента они лишь молча наблюдали и слушали.       — Только если господин Дубощит соизволит хоть «спасибо» сказать за еду и кров, предоставленные его отряду, — я скрестила руки на груди, копируя позу короля.       Мои слова подгорного правителя не возмутили. Впрочем, чувства вины на его лице тоже не отразилось. Он слегка склонил голову и произнёс тихое «благодарю» серьёзно, без насмешки. По-прежнему холодный и недоверчивый взор переместился на спину мага, который как раз развернулся и пошёл на кухню. Не дожидаясь приглашения, Дубощит направился вслед за Гэндальфом. Остальные дружно последовали за ними.       Король сразу уселся во главе стола, заняв моё место. Я не стала ему на это указывать и молча опустилась на стул рядом с Гэндальфом. Бомбур засуетился у котла, разливая по тарелкам, подставленным Кили, недавно сваренную похлёбку. Фили забирал у брата наполненную посуду и с помощью Бофура разносил гномам. Ори сбегал в погреб и принёс новую буханку хлеба. Закончив раздавать еду, Кили и Фили подлили в кружки эля всем желающим. Я осторожно зачерпнула немного бульона с овощами, готовясь немедленно выплюнуть несъедобную отраву, но похлёбка оказалась удивительно вкусной, у меня бы такой не получилось.       В отличие от своих подданных, Дубощит кушал медленно и аккуратно, не пачкая усы и не роняя жирные капли на щетину. Он не чавкал, не рыгал и вроде не планировал бросаться остатками уцелевшей пищи. Впрочем, при нём другие гости тоже вели себя в разы пристойнее. Они не смеялись, не били кулаками по столу, не кричали, пытаясь переорать собеседников. Каждый точно так же спокойно черпал ложкой суп, иногда с любопытством посматривая на предводителя. Я наслаждалась ужином и тишиной. Приезд Дубощита встряхнул меня и перемешал мысли, незнакомка в маске забылась, а сейчас я опять вспомнила о ней, правда, волнение и мерзкое чувство неотвратимости происходящего ослабли, отступив перед нарастающим интересом к гномьим тайнам. В голове прочно засел один вопрос: какая услуга могла понадобиться подгорному правителю от человека? Король не выглядел нуждающимся в чьей-либо помощи, вопрос же исчезать не желал, но озвучивать ответ на него никто не спешил.       — Ну, вот после такой вкусной похлёбки можно и серьёзные беседы вести, — довольно улыбаясь, Гэндальф отодвинул пустую тарелку.       Дубощит нахмурился, остальные выжидающе уставились на мага.       — Прежде чем назвать причину, из-за которой я созвал гномов в Бэг Энд, мне нужно поведать тебе одну давнюю историю, случившуюся пятьдесят лет назад, дорогая Селена, — он замолчал, но почти сразу продолжил особым вдумчивым голосом, каким обычно рассказывают сказки. — Далеко отсюда на востоке, за лесами, реками, горными хребтами посреди выжженной пустоши стоит уединённая вершина, имя ей — Одинокая Гора. Внутри неё скрыто древнее царство гномов — Эребор, когда-то это был воистину богатый и великий город. Я не смогу сейчас описать красоту и величие каменных залов, кузни, поражающие необъятными размерами, количеством горнов и наковален, бездонные шахты и широкие золотые жилы, в изобилии пронизывающие всю гору. Только благодаря Эребору восточный край процветал, торговцы со всего света стремились попасть в легендарный город и обменять свои товары на дивные изделия эреборских мастеров, менестрели слагали о нём песни, странники мечтали хоть раз воочию увидеть красоту каменных колонн. Но много лет назад мирному существованию гномов в достатке и труде пришёл конец. С Севера прилетел огромный дракон Смауг, прельстившийся сокровищами. Он неожиданно напал на Эребор и захватил его, унеся в неравном бою сотни жизней. Эта печальная история падения величайшей из цитаделей известна многим.       Речь Гэндальфа баюкала и уносила прочь из хоббичьей кухни, из Шира, невидимой силой тащила над густыми кронами деревьев, над полями, над разрушенными селениями к мёртвой серой земле. Словно наяву в пламени свечи передо мной вырос силуэт величественной скалы, вокруг которой летали дым и пепел. И казалось, сама жизнь покинула это место, и покоятся за каменными угрюмыми стенами тысячи павших воинов, и стережёт их вечный беспробудный сон гигантское чудовище, затаившееся среди несметных гномьих сокровищ.       — Но я хочу, чтобы ты поняла, как важно вернуть власть над потерянным городом Торину, и почему ему понадобилась помощь извне. Так что сейчас мы ненадолго вернёмся во времена процветания Эребора, когда гномы день и ночь добывали золото и самоцветы из неиссякаемых жил внутри Одинокой Горы, ковали в её недрах оружие и доспехи, создавали украшения и вели оживлённую торговлю с соседними государствами. Правил всем тогда благородный король Трор, дед Торина… — ветром, гуляющим над пустошью, шуршал голос мага.       Та же невидимая сила повернула время вспять, и Одинокая Гора сразу преобразилась. На обугленных костях наросло мясо, ошмётки истлевшей ткани превратились в одежду, мёртвые больше не были мёртвыми. Весёлые, громко переговаривающиеся меж собой гномы уверенно шли каменными переходами, спеша по своим делам. Звонкой песнью пели кузнечные молоты, угрожающе шипя, плясал огонь в горнах, гулко стучали по металлу кирки и молотки. Засияла золотом дивная цитадель, миллионы огней осветили величественные колонны, огромные статуи вооружённых воинов в тяжёлых доспехах, длинные узкие мосты, переплетенья лестниц, вытесанные в стенах узорные балконы, очертания каменных домов, окна и круглые площадки между подземными уровнями, окружённые тонкими коваными перилами. И в центре этого великолепия в небольшой зале на высоком каменном троне сидел статный седовласый король с пронзительным взглядом голубых глаз. Жадно наблюдал он за подданными, приносившими ему новые творения лучших мастеров Эребора. В резных шкатулках лежали кольца, ожерелья, серьги и диадемы столь искусной работы, что и гордые эльфийские владыки не побрезговали бы их надеть. Подносы ломились от золотых монет и кубков, инкрустированных камнями. Кузнецы показывали королю тонкие серебряные кольчуги, щиты, острые мечи в узорчатых ножнах. И любую ценную вещь он приказывал прятать в сокровищнице. Чем богаче становился Эребор, тем больше желало ненасытное сердце Трора. Всё глубже и глубже под гору спускались трудолюбивые гномы в поисках редких металлов и самоцветов. И вот однажды под слоем пород они обнаружили необычный камень, который светился изнутри. О странной находке сразу доложили королю. Трора поразила красота загадочного камня, даже в самой кромешной тьме он излучал вокруг себя мягкое перламутровое свечение. Трор провозгласил его сердцем горы, королевским бриллиантом, символом власти, дал ему имя Аркенстон и велел закрепить над троном. Теперь король ежедневно созерцал полюбившуюся драгоценность. И чем больше он смотрел, тем сильнее терзала правителя жажда золота. Блеск неисчислимого количества монет не слепил только гномов, привыкших к богатству, скрытому в горе, но Трор день ото дня становился угрюмее. Он постоянно думал о пополнении сокровищницы. Эти мысли полностью завладели им, медленно сводя с ума, и в конце концов он начал подозревать подданных в утаивании новых ювелирных изделий, доспехов и оружия.       — Рядом с Эребором находились два людских города — Дэйл и Эсгарот. Жители обоих городов с радостью торговали с гномами, а иноземные купцы на тяжёлых кораблях, нагруженных дорогими заморскими товарами, часто заплывали к Эсгароту с дальних окраин Средиземья. — Вновь тихий шёпот Гэндальфа раздался над ухом. Или это уже говорил не Гэндальф, а кто-то другой? Мне приходилось напрягать слух, чтобы разобрать сами слова.       Туман над скалой рассеялся, исчез пепел, выжженная земля поросла травой, раскинулись неподалёку от горы белокаменные и деревянные дома, засверкали на солнце купола смотровых башен, зазвенели колокола, по узким мостовым с радостными криками забегали дети. На торговой площади толпились женщины в ярких длинных платьях и мужчины в богато расшитых кафтанах. За прилавками стояли улыбающиеся продавцы и зычно подзывали прохожих, предлагая изысканные ткани, редкие приправы, благовония, диковинные игрушки, украшения и многое другое.       Город казался одним живым существом с бесчисленным количеством глаз-окон и хвостов-улиц, шкурой которому служили черепицы крыш, а ногами тонкие русла ручейков и реки, омывающих его со всех сторон. И существо это беззаботно нежилось под мягким золотистым светом, наслаждалось видом чистого голубого неба и втягивало в себя тёплый летний воздух, наполненный запахами цветов, камня, металла, дерева и человеческих тел. Оно радовалось и дышало, смеялось, плакало, разговаривало тысячами голосов, оно было самой жизнью.       Однажды, тихой мирной ночью, так похожей на сотни других ночей, с севера налетел ветер невиданной силы, он выкорчевывал деревья из земли у стен города и играючи посрывал крыши с домов. Дэйл проснулся, истошно в панике закричали люди, ещё не ведая, что за беда их постигла. Отчаянно зазвонили в последний раз колокола. В вышине неслась огромная призрачная тень, её широкие длинные крылья закрыли собой месяц и звёзды. Только когда первая струя огня безжалостно спалила стражников в башнях, испуганные жители Дэйла сумели разглядеть древнее чудовище, спускающееся на центральную площадь. Дракон яростно начал топтать когтистыми лапами ярмарочные ряды и молотить тяжёлым хвостом по каменным строениям, разрушая дома, а пламя, вырывающееся из его широко открытой пасти, изничтожало то, что не смогло уничтожить непробиваемое, словно высеченное из скалы, тело. Солдаты, оставшиеся в уцелевших сторожевых башнях, пытались сразить чудовище из стреломётов, но стрелы отлетали от толстой чешуи, не причиняя ему никакого вреда.       Уничтожив Дэйл, дракон вновь расправил крылья и улетел к Одинокой Горе, оставив после себя лишь дым и пепел. Обугленные руины города теперь напоминали раздробленные кости корчащегося в предсмертных судорогах животного, а сама земля, на которой он был когда-то воздвигнут, превратилась в кладбище. С тех пор не выросла на ней, отравленной драконьим дыханием, ни одна травинка, а цветочный аромат навеки сменили запахи горелой плоти и гниения.       — Смауг неожиданно напал на Эребор, гномы не смогли отбить его атаку. Много храбрых воинов, защищавших цитадель, полегло в той кровавой бойне. Тем, кому посчастливилось не попасть под извергаемый им огонь, удалось бежать, но гора по-прежнему находится в лапах дракона. Завоевав Эребор, он спустился в сокровищницу Трора и теперь спит там на золоте, охраняя отнятые богатства.       Гэндальф замолчал, и на кухне воцарилась тишина. Невидимая сила, заставившая погрузиться в события давно минувших дней, захлопнула врата в прошлое и настойчиво потянула назад в настоящее. Гномы сидели, опустив головы, и каждый думал о чём-то своём, пристально всматриваясь в дно пустых тарелок. От шумных весельчаков, неуправляемых дебоширов, наглых обжор не осталось и следа, словно не они совсем недавно бессовестно грабили мой погреб, кидались едой, шутили и били кулаками по столу. Сейчас гномы выглядели несчастными и потерянными, мне захотелось подняться, обойти их по очереди, дружески хлопнуть по плечу и сказать ободряющее «всё будет хорошо», даже если это «хорошо» на самом деле никогда не наступит.       — И какого рода помощь вам требуется? — Я нарушила тягостное молчание, желая немного отвлечь гостей от горьких воспоминаний.       — Гэндальф сказал правду, Аркенстон действительно служил символом королевской власти, — холодно ответил Дубощит, пристально посмотрев на меня.       Глаза его потемнели, лазоревая бездна в них обернулась океаном ненависти, в котором я отчаянно барахталась, захлёбывалась и тонула. Только через несколько долгих секунд пришло понимание — ненависть эта направлена на дракона, унёсшего бесчисленное количество гномьих жизней и отнявшего родной дом, ко мне она отношения не имела.       — Он остался в Эреборе у Смауга и его необходимо вернуть, — продолжил король, не отрывая пытливого взгляда от моего лица. — Потому нам нужен умелый вор, который не сбежит при первом же намёке на опасность, выдержит долгое трудное путешествие к Одинокой Горе, а потом сунется в обитель огромного чудовища, плюющегося огнём, и незаметно вынесет камень. Гэндальф уверял меня, что вы, мисс Альфер, лучше, чем кто-либо ещё, справитесь с этой задачей и не станете для нас в дороге обузой. Я сразу отказался брать с собой человеческую женщину, но Гэндальф продолжал настаивать, и я пообещал ему приехать в Шир и лично встретиться с вами. И с каждой минутой нашего знакомства я всё больше убеждаюсь в своей правоте. Но, быть может, вы сами хотите объяснить, что в вас такого особенного, и почему Гэндальф так хочет, чтобы вы пошли с нами?       Последнюю фразу Дубощит произнёс нарочито медленно.       — Горы и выжженная пустошь не место для домохозяйки. Мы не на пикник собираемся, — встрял Двалин.       — Ты… — Я резко повернулась к магу, намереваясь возмутиться его попыткам втравить меня в эту безумную авантюру, заранее обречённую на неудачу, но сразу же закрыла рот, чуть не прикусив язык.       Гэндальф спокойно сидел, посматривая на нас, и молчал, ожидая моего ответа, будто слова короля не имели к нему отношения. Мысли путались, цепляясь за сказанное Дубощитом, а разум отказывался верить в услышанное.       — То есть вы, тринадцать гномов, — я обвела взглядом гостей, надеясь, что просто неверно истолковала пояснение их предводителя, — собираетесь идти на дракона, с которым не справились и сотни воинов?       — Вы забыли про мистера Гэндальфа, госпожа. А если ещё и вы присоединитесь к нам, то нас станет уже пятнадцать, — широко улыбаясь, Кили подтвердил мои худшие опасения. Они с братом выглядели гордыми и довольными.       — Порой маленький отряд может сделать больше, чем целая армия, — вмешался Гэндальф. — Мы тихо и незаметно доберёмся до Эребора и украдём Аркенстон.       — Не понимаю, — я пристально посмотрела на Дубощита. — Вы же король, почему вы не соберёте войско и не выступите против дракона вместе со своим народом? Я думала, ваша цель вернуть дом. Зачем вам один-единственный камень?       — Вы действительно не поняли, как он важен, — Дубощит нахмурился. — Гномы верят, что Короля-Под-Горой благословил сам Махал, наш создатель, и в знак расположения даровал ему Аркенстон. Старейшины семи древних родов провозгласили моего деда могущественнейшим из королей, а любые его решения и приказы стали приравнивать к воле богов. Именно перед Аркенстоном представители всех гномьих кланов присягнули ему в верности. После нападения Смауга многие посчитали утрату камня карой свыше, проклятием, павшим на мою семью. И пока я не верну нашу главную реликвию, никто не пойдёт за мной.       — Но другие короли правили без Аркенстона, и ваш дед долгое время обходился без него. — У меня появилось ощущение, что Гэндальф и остальные что-то не договаривают.       — Многое изменилось с находкой сердца горы. От Трора ждали великих свершений, его почитали больше предыдущих правителей, и доверие подданных к нему было почти безграничным. И когда он… — Гэндальф на секунду запнулся, покосившись на Дубощита, который теперь взглядом пытался прожечь дыру в столе, — не сумел оправдать это доверие, гномы почувствовали себя обманутыми и преданными, их гнев обрушился на него. Они решили, что неуёмная жадность короля рассердила Махала и навлекла ужасную беду на всех, приманила дракона, охотящегося за богатствами.       — Отношение к деду не помешало внуку стать правителем Синих Гор. И присутствующие здесь ведь признают господина Дубощита своим королём. — Я ещё раз посмотрела на гостей, пытаясь понять, что они скрывают. Большинство сидело по-прежнему уставившись в миски. Двалин переводил взор с мага на молчавшего предводителя отряда. Фили и Кили больше не улыбались. Дори с беспокойством повернулся к младшему брату. Бифур сложил пальцы в подобие треугольника или горы.       — Когда дракон напал на Эребор, Торин проявил себя воистину героически, — Балин поднял голову и печально вздохнул. Глаза старого гнома странно заблестели, словно из них вот-вот выкатятся слёзы. — Он храбро сражался и многие из нас уцелели в той битве лишь благодаря ему. Торин не растерялся, не поддался панике и всеобщему безумию, он командовал стражей, руководил отступлением, помогал раненым, именно он сумел вывести из сокровищницы деда и отца. Он спас меня от пламени Смауга… Без руководства Торина мы могли вообще не успеть сбежать из города. Конечно, обессиленные, лишившиеся дома и близких, потерявшие надежду гномы признали в нём лидера. Проступки короля Трора уже не имели значения. Мы отчаянно нуждались в том, кто помог бы нам выжить в столь тяжёлое время и не дал окончательно упасть духом. Торин повёл нас за собой в Синие Горы, подарил новую мирную жизнь. И теперь… Думаете, гномы хотят вновь рисковать собой и отправляться в дорогу? Некоторые из нас помнят, каким трудным оказалось прошлое путешествие; каждый день, еле волоча ноги от усталости, мы упорно прошагивали милю за милей, преодолевая огромные расстояния, вынужденно останавливались в крестьянских селениях и работали за гроши, дабы не умереть от голода, порой с болью в душе распродавали последнее имущество, которое удалось забрать из осаждённого Эребора. Засыпая, мы видели над головой не родные потолки каменных залов, а тёмное чужое небо и россыпи холодных созвездий… Не все перенесли тот вынужденный поход. К тому же народ до сих пор боится проклятия и думает, если…       — Довольно! — резко прервал Дубощит. — Мисс Альфер не обязательно знать подробности. Она ведь сразу выказала своё нежелание иметь с нами дело.       Злость и раздражение, которые я испытывала к королю с первых минут знакомства, почти исчезли. После речи Балина мне сразу стало легче и приятнее думать о нём. Наверное, если бы я сама против воли не попала в этот мир, расставшись с домом, друзьями и тем, что было по-настоящему для меня дорого, я бы спросила: чего вдруг королю спокойно не правится на новом месте? Тоже ведь горы, камни, драгоценные металлы. Велика ли разница, в какой шахте с утра до ночи стучать киркой и махать молотом? Да и гномы те же рядом. Отыскались соседи для торговли. Судя по массивным перстням, украшающим пальцы короля, по одежде и оружию, мои гости отнюдь не бедствуют там. Но на собственном горьком опыте я убедилась — разница всегда есть. Даже если под ногами шуршит луговая трава, на первый взгляд не отличающаяся от той, по которой мои сапоги ступали четыре года назад, даже если в ноздри проникает привычная смесь запахов цветов, мокрой земли и утренней свежести, а невдалеке приветственно, словно старому знакомцу, склоняют на ветру ветви деревья, до боли схожие с величественными гигантами из иных лесов, превратившимися в одно давнее воспоминание. Слишком это мучительно — просыпаться по утрам и, не сбросив с себя остатки сна, интуитивно тянуть руки к предметам окружающей обстановки, но не находить их там, где, помнилось, они стояли или лежали только вчера. Резко распахнуть глаза, когда пальцы сжимаются в воздухе, удивлённо обнаружить, что провела ночь в чужой кровати какого-то чужого дома и лишь через несколько мгновений с трудом сообразить — вот она, новая реальность. Затем нехотя встать с постели уже в подпорченном настроении, вглядываясь в стены, мебель и пейзаж за окном, подмечать в мельчайшей детали несоответствие с привычным укладом жизни и медленно сходить с ума… Когда я отправилась в своё первое длительное, но желанное путешествие, мне и то пришлось учиться не напрягаться от каждого скрипа и шороха, отличать обыденные звуки природы от крадущихся вражеских шагов. Сон чуть ли не каждый час прерывали подозрительные шумы, тело реагировало на них инстинктивно, я приподнималась, хваталась за оружие, нащупывала рядом с собой не мягкую перину с простынёй, а влажную холодную листву. Только после этого память являла события, предшествующие внезапному пробуждению в лесу. Здесь же, в Шире, утро коварно дарило веру в то, что я просто вернулась из очередного странствия в замок, оттого и лежу на широкой кровати под толстым одеялом, но стоило продрать глаза, и меня настигало горькое осознание ошибочности моих выводов.       Испытывали ли гномы схожие ощущения, потеряв за одну ночь родной дом? Свидетели, вынужденные беспомощно наблюдать, как безвозвратно уходит эпоха мечты, счастья, растворяясь в веренице лет и дат. Торину Дубощиту, принцу без королевства, наверное, было тяжелее всех. Именно на его семье лежала забота о благополучии подданных. Именно его дед не справился с королевскими обязанностями и поддался жажде золота. Дубощит видел не только падение Эребора и смерть друзей, ему пришлось пережить крах веры в могущество и избранность собственного рода. Чувствовал ли он вину за проступки Трора? Существовало ли вообще загадочное проклятие Махала или просто такова природа любого живого существа: вечно хотеть больше, чем имеешь, не ведая, когда нужно вовремя остановиться и обуздать губительные желания? Надеялся ли Дубощит искупить ошибки предыдущего короля и доказать всему миру, что он достоин взойти на трон? Гнали ли его в лапы дракона искренняя любовь к своему народу и стремление вернуть утраченное? Или же ненависть к захватчику и мысли о мести заставили нового правителя покинуть каменный оплот? Каково гордому Королю-Под-Горой сидеть сейчас в хоббичьей норе с незнакомой женщиной, слушать рассказ о падении Эребора, погружаться в ужасное прошлое и говорить с посторонним о безумии деда? Мерзко осознавать, что собственных сил недостаточно для путешествия и кражи камня. Унизительно просить о помощи Гэндальфа, а потом исполнять его прихоти. Наверное, потому гномий правитель с самого начала был столь неласков в общении со мной. Кому захочется действовать по велению строптивого мага и брать с собой в опасное странствие навязанного им спутника, к которому ни у кого из гномов пока нет доверия? Шансы на осуществление этой безумной затеи и так удручающе малы, а без верных товарищей, готовых прикрыть спину в бою, сходят на нет.       Я не стала облекать догадки в слова. Меня по-прежнему мучил один вопрос.       — Почему ты отправил господина Дубощита в Бэг Энд? Неужели среди подданных, готовых пойти за своим королём, не нашлось подходящей кандидатуры на роль вора?       Я действительно хотела знать — нарочно ли Гэндальф искал мне занятие вне Шира, а гномы с их трагической историей и предстоящим походом просто удачно подвернулись под руку, или существовала другая, более весомая причина, требующая моего участия в ограблении Смауга? Я бы предпочла обсудить выбор мага с ним наедине, но пока такой возможности не было.       — Несмотря на многочисленные достоинства, гномы не умеют бесшумно ходить. Поступь любого из них всегда тяжела. Дракон непременно проснётся, если послать за Аркенстоном кого-то из присутствующих здесь. Ты же можешь передвигаться быстро, но очень тихо. А твой невысокий рост и малый вес дают дополнительное преимущество. Именно такой человек и нужен отряду Торина Дубощита.       Маг говорил медленно, чётко выговаривая каждое слово и глядя мне прямо в глаза.       — Давно ли среди людей перевелись профессиональные наёмники и искатели приключений? Уверена, за определённую плату, найдутся согласные сунуться в вашу Одинокую Гору и украсть не только нужный камень, но и любимый сервиз короля.       — Гэндальф, я не понимаю, зачем мы продолжаем этот разговор, если мисс Альфер сразу категорично отказалась принимать участие в нашем плане? — громко спросило гномье величество, сердито уставившись на мага, словно меня рядом с ним не сидело.       Ненавижу, когда в моём присутствии меня показательно игнорируют и говорят обо мне в третьем лице. Пререкаться с Дубощитом я не стала, просто тоже сосредоточила внимание на Гэндальфе, больше не удостоив наглеца ни единым взглядом.       — Потому что тебе нужен толковый вор. Я давно знаю Селену и доверяю ей. Она не сбежит с награбленным и не вонзит вам в спину кинжал из-за горстки золотых монет. Я не поручусь так за каких-нибудь наёмников из Бри. Вы не справитесь без чужой помощи. Драконий сон чуток. Неосторожное движение легко разбудит Смауга. А если он не спит, то сразу учует гномов и поймёт, зачем вы к нему явились. Запах же Селены, человека из далёких краёв, ему не знаком. У неё куда больше шансов незаметно вынести Аркенстон из горы. Торин, ты затеваешь этот поход ради возвращения Эребора или желаешь просто глупо сгинуть в драконьем пламени? — в голосе Гэндальфа сквозило раздражение.       — Прелестно, — пробормотала я себе под нос, — вы даже не знаете наверняка, спит ли Смауг, или он уже вовсю летает над горой в поисках пищи.       Удивиться или рассердиться не получалось. За одну эту ночь я испытала больше эмоций, чем за последние три года. Женщина в маске, разговаривающая с Фили и Кили, серый маг, неожиданно появившийся перед воротами Бэг Энда ранним утром, гномы и их трагическая история, притязания нового Короля-Под-Горой на трон Эребора смешались в одну бесформенную массу на задворках сознания. Образы древнего царства, пустоши, чудесного города и огромного летающего чудовища растворились в воздухе и растаяли лёгкой дымкой где-то там, далеко за окном. А я просто смотрела на пустую кружку и ощущала себя сейчас таким же пустым сосудом.       — Мистер Гэндальф, неужели вы не сможете справиться с драконом вашей магией? — удивлённо спросили с другого конца стола. Кажется, голос вопрошающего принадлежал Кили.       — Да, мастер Гэндальф, вам ведь уже приходилось убивать драконов?       — Зачем брать человеческую женщину в поход, если с нами идёт известный чародей?       — Почему бы вам не переместить Аркенстон с помощью волшебных сил прямо к нам?       — Вы же сумели сделать невидимыми наших лошадей, сделайте невидимыми нас, и тогда мы легко добудем камень!       Предложения и вопросы посыпались со всех сторон. Гномы словно внезапно получили разрешение вмешаться в беседу своего короля и мага. Теперь они вновь кричали, перебивали друг друга и вели себя не лучше, чем до приезда Дубощита. Бородач с помятым железным горном дёргал за рукав Двалина и орал, что ничего не слышит. Бифур, рьяно жестикулируя, чуть не задел локтем и не уронил вниз кружку с недопитым элем. Гномье величество молча взирало на подданных, давая возможность каждому высказаться, и слушало. Воздух вокруг сделался почти осязаемым, закрутился тёмной спиралью и превратился в маленькое чёрное облако, свободно парящее над столом. Гости, продолжающие бурно обсуждать меж собой способы хищения сокровищ у дракона, этого даже не заметили. Я с опаской посмотрела на Гэндальфа. Он сидел так же прямо и невозмутимо, только губы его сжались в тонкую полоску, а в глазах поселились точно такие же грозные тучи. Облако на мгновение застыло, перестав колыхаться, будто зверь, готовящийся к прыжку, а потом клубы пара озарила яркая вспышка, а за ней раздался предупреждающий грохот, от которого зазвенела посуда. Гномы одновременно вздрогнули, замолчали и теперь с ужасом и восхищением переводили взгляды с волшебного облака на мага. Я невольно покосилась на короля. Он спокойно, без тени страха взирал на Гэндальфа, слегка отклонившись назад.       — Перестань. Ты решил всполошить моих соседей и затопить кухню? — мрачно поинтересовалась я, готовясь вскочить, если из облака действительно начнёт капать. Но оно уже стремительно уменьшалось, возмущённо подрагивая, словно хотело на прощание одарить присутствующих ещё одним раскатом грома.       — Не волнуйся. За пределами этих стен никто ничего не слышал, — заверил улыбающийся маг, довольный произведённым эффектом. — Нет, Фили, я не могу сделать из вас невидимок. В Шире я наложил лёгкий морок, отводящий любопытные взоры, на то место, где пасутся ваши лошади. Драконы — хитрые и могущественные существа, их глаза так просто не обмануть. И переместить Аркенстон не получится. Летать или оборачиваться туманом я тоже не умею. Уясните, наконец, единственный выход добыть камень — послать за ним ловкого и тихого вора. Селена справится.       Гномы выглядели разочарованными словами Гэндальфа. Они понуро опустили головы, кто-то тяжко вздохнул. Неужели и впрямь думали, что их пригласили сюда лишь ради сытного ужина и попойки, и между третьей и четвёртой кружечками эля величайшее сокровище Эребора по щелчку пальцев окажется в руках мага?       — Торин, ты ведь сам понимаешь, что я прав, — голос Гэндальфа смягчился. — Мы обсуждали важность четырнадцатого участника похода, ты согласился со мной и обещал довериться моему выбору.       Я мысленно восхитилась. Отличный выбор. Где бы дракону Средиземья довелось пообщаться с существом из другого мира? Не поспоришь ведь, я идеальная кандидатура, если нужно сбить с толку древнего и умного змея. Наверняка у меня и запах какой-то особый остался. Вот уж продуманный старый хитрец!       — Ты тоже пообещал, маг, — холодно ответил король. — Ты говорил, будто знаешь, как незаметно для Смауга проникнуть в гору. Главные ворота нам не открыть без ключей, а ключи остались в сокровищнице. Да и наверняка он закрыл или даже забаррикадировал вход от нежеланных гостей. А если дракон не спит, то тем более безумие соваться туда. Нас сразу обнаружат и спалят.       Гэндальф молча встал, запустил свободную руку в складки одежды и бережно вынул свёрнутый вчетверо, немного помятый, пожелтевший от времени лист бумаги, затем аккуратно развернул его и торжественно положил на стол перед Дубощитом. Как только он сел обратно, гномы и я дружно склонились над находкой Гэндальфа, оказавшейся картой. Некоторым пришлось приподняться и вытянуть шеи. С левой стороны вверху карты была изображена высокая скала, над ней парил огромной дракон. «Одинокая Гора» — гласила надпись на всеобщем рядом с ними. Внизу располагалась пустошь, а справа от неё простенькие, тоже подписанные, рисунки Дэйла, Эсгарота, озера, реки и лесных эльфийских владений. Но меня привлекли странные символы, начертанные в углу и напоминающие руны.       — Здесь описан секретный лаз, через который можно попасть в Эребор. «Дверь пяти футов высотой, и трое в ряд могут пройти в неё», — зачитал Гэндальф. — Гномий язык, дорогая Селена. Кхуздул. Только вот никаких больше пояснений карта не даёт. Я понятия не имею, где нужно искать эту дверь, но я уверен, что разгадка скрыта тут же, на бумаге, а мне не хватает знаний и мудрости её увидеть.       Он расстроено цокнул языком и задумчиво постучал указательным пальцем по чёрным контурам горы.       — Откуда она у тебя? — поражённо спросил Дубощит. Король больше не выглядел надменным насмешливым властителем всего мира и каждой вещи в нём. Спесь и невозмутимость слетели с него и сейчас он взирал на мага удивлёнными, широко распахнутыми глазами.       — От твоего отца. Он вверил мне карту и ключ на хранение перед походом на Морию и просил передать их тебе, когда ты будешь готов вернуться к Одинокой Горе. — После этих слов Гэндальф сунул руку за пазуху и извлёк металлический ключ, покрытый мелкими рунами. Дубощит уставился на него с таким неверием и печалью, словно увидел призрака. Помедлив, он взял ключ и поднёс к лицу.       — К сожалению, времени на разговоры у нас тогда не было. Я не успел расспросить Траина о двери, а потом…       Маг вдруг замолчал, но за этим молчанием скрывалось многое. Вряд ли Траин дожил до сегодняшнего дня. Иначе бы его сын не выглядел как тот, кто действительно столкнулся с давно похороненным в памяти прошлым.       — Я… я не знал… Он мне никогда не говорил. — Дубощит спрятал драгоценное приобретение и с укором спросил: — Почему ты не рассказывал мне о вашей встрече? Почему отдал ключ только сейчас?       Густые брови сошлись на переносице, он вновь превратился в угрюмого подозрительного гнома, час назад переступившего порог Бэг Энда.       — Траин хотел, чтобы ты первым делом позаботился о своём народе, обосновался в Синих Горах, а уж потом, когда подданные смогут обойтись какое-то время без тебя, отправлялся в долгий путь. Я счёл его желание более чем разумным. Не один год под твоим руководством гномы строили новый город, прорывали шахты, добывали серебро и налаживали торговые отношения с людьми. Бесконечные метания короля между долгом и жаждой мести ни к чему хорошему бы не привели.       Почему Траин не показал карту и ключ сыну ещё в Эреборе? Где бабушка и мать Дубощита? Вопросы против воли возникали в голове, а воображение зачем-то рисовало сцены гибели королевы и её невестки; вот они попадаются на глаза дракону, и он выдыхает на них струю смертоносного пламени, оставляя на месте живых гномок лишь пепел и обугленные кости, или вот они бледные, изголодавшиеся и больные, идут, пошатываясь, запинаются о камешек, падают на дороге, утыкаются в грязь лицом и уже больше не поднимаются. Балин ведь сам сказал — не все перенесли поход. Обезумел ли от горя и жажды золота Траин? Почему не стал новым королём после Трора? Ведь, судя по словам Гэндальфа и Балина, он не погиб при осаде Эребора. Что же за напасть с ним приключилась потом? Спрашивать вслух я не посмела. Последнее, что нужно потерявшему дом правителю и его свите — праздное любопытство посторонних людей и напоминание о возможной трагической кончине родственников.       — Ты мог рассказать о тайном проходе, когда приезжал в Эред Луин, — продолжал упорствовать Дубощит, настороженно глядя на мага.       — Чем меньше народу знает о нём, тем лучше. И повторюсь — без добытчика сокровищ ни карта, ни ключ, ни поход не имеют смысла. Я исполнил обещание, Торин, и выполнил волю Траина, — Гэндальф вновь начал раздражаться.       — Гномы умеют прятать секретные двери от посторонних глаз. Мы и за сто лет не найдём её, если не будем знать точного местонахождения, — задумчиво произнёс король, почёсывая подбородок. — Балин, ты старший среди нас, доводилось ли тебе хоть раз слышать о нём от моего деда или отца?       — Нет, — тот сокрушённо покачал головой. — Король Трор и принц Траин всегда были скрытными. Раз уж они не сочли нужным посвящать в тайну членов семьи, то советнику бы и подавно не сказали.       — Я знаю того, кто поможет нам прочитать карту, — успокоил присутствующих Гэндальф и предупреждающе вытянул руку, когда Дубощит вновь попытался что-то сказать. — Подожди, не перебивай. Про это потом. Если ты не доверяешь мне и подозреваешь в обмане, хотя ума не приложу, ради чего мне обманывать тебя, распрощаемся здесь и сейчас. Сам ищи четырнадцатого участника в отряд, разгадывай знаки. От меня ты больше помощи не получишь.       Гэндальф умел прижимать к стене строптивых персон и вынуждать их соглашаться с его доводами. Дубощит исключением не был. Некоторое время он неподвижно стоял, отрешённо смотря в пустоту перед собой. Судя по его задумчивому лицу, он действительно прикидывал варианты и размышлял о дальнейшем развитии событий. Гномы, стараясь лишний раз громко не вздыхать, следили за королём в ожидании приговора.       — Балин, дай мисс Альфер контракт, — вдруг сухо распорядился Дубощит и уставился на меня потемневшим непроницаемым взглядом. — Если к утру вы так и не изъявите желания отправиться с нами, мы уйдём без вас и более ваш покой не потревожим. Однако если вы согласитесь сопровождать нас, ваше участие в походе и успешная кража Аркенстона будут щедро вознаграждены.       Судя по официальному тону обращения и холодности голоса, решение заключить со мной сделку далось королю нелегко. Тащить с собой постороннюю женщину ему по-прежнему не хотелось, но поддержка могущественного волшебника стоила дорого, ради неё можно, стиснув зубы, перетерпеть моё присутствие.       Балин, ласково улыбаясь, протянул мне свёрнутый листок:       — Стандартный документ о найме на работу, госпожа, — благодушно пояснил он. — Здесь перечень обязанностей для обеих сторон, заключающих сделку, условия труда и оплаты, сроки исполнения и прочее. Рекомендую сразу ознакомиться со списком возможных неприятных происшествий, за которые наниматель не несёт ответственность. В самом низу место для вашей подписи.       Я не собиралась покидать Шир ради безумных затей Гэндальфа, но, глядя на эту искреннюю улыбку доброго дедушки, безропотно взяла бумагу:       — Спасибо за совет.       — Мастер Гэндальф, — вдруг тихо позвал Дори, — вы же и без госпожи Селены пойдёте с нами к Одинокой Горе?       — Да, мне тоже интересно, — немедленно отозвался Двалин.       Почти все гномы, кроме Дубощита, с любопытством воззрились на мага. У короля сделался такой вид, словно ему вдруг стало безразлично, будет ли Гэндальф помогать им вернуть дом или нет.       Серый маг, не обращая внимания на чужие взгляды, медленно достал из маленькой холщовой сумки, перекинутой через плечо, трубку и лишь потом ответил:       — Я хочу, чтобы вы отвоевали Эребор, Дори, и я готов посодействовать вам в этом.       — Зачем отказываться от возможности провести время в обществе такой замечательной компании, как наша, правда, госпожа Селена? И не бойтесь, мы с братом сумеем защитить вас от любой опасности. Все гномы — прирождённые воины, храбрые и сильные, — Кили озорно подмигнул, а Фили самодовольно усмехнулся.       — Не обещайте того, о чём понятия не имеете, мальчики. Мы сами точно не знаем, что нас ждёт впереди, — осадил их мудрый Балин. — Дайте госпоже Селене спокойно обдумать предложение Торина и принять решение без ваших уговоров.       — Да ладно вам. Вечно вы нагнетаете. Ну, встретится нам, допустим, захудалая шайка орков или гоблинов. Неужели мы не справимся? Вы и мистер Двалин воевали с ними ещё при прадеде Троре. Дядя так вообще герой. Скольких орков он зарубил? Вы же сами нам и рассказывали истории о его подвигах, — Фили сразу вступился за брата.       Дядя? Прадед Трор? Украдкой я кинула взор на младших участников отряда, потом на Дубощита. Если внимательно присмотреться, то действительно в их лицах можно обнаружить схожие черты. Формы носов, губы, линии скул и подбородков. Только эти трое внешностью напоминали видных человеческих мужей. Королевские племянники, значит? Удивления от нового открытия я не испытала, лишь досаду. Конечно, близнецами гномы не были, но мне следовало раньше заметить семейное сходство между ними. И куда подевалась моя зоркость? Вот уж точно оседлая размеренная жизнь опасно расслабляет и притупляет былые таланты.       — Балин прав, мы не можем дать мисс Альфер гарантии полной безопасности, и ей следует сразу знать об этом. В походах случается всякое, Фили. Не вводи её и себя в заблуждение. Орки, гоблины, тролли — серьёзные противники. Запомни: тот, кто их легкомысленно недооценивает, быстро умирает, — ответил Дубощит голосом, не терпящим возражений.       Кажется, племянник хотел ещё что-то сказать, но под пронзительным пламенным взором дяди понуро опустил голову.       Уставшая от чужой болтовни и споров, я вышла из-за стола:       — Благодарю за предложение, ваше величество. Обязательно прямо сейчас и изучу контракт. И раз уж уважаемые господа насытились, напились и отдохнули, думаю, самое время им заняться обещанным наведением порядка, пока хозяйка дома читает в гостиной.       Дубощит коротко кивнул. Бофур после моих слов начал медленно собирать посуду, Бифур подошёл к шкафу. Кили с Фили рьяно принялись за уборку пустых кружек. Бомбур, взяв ложку, направился к котлу. Убедившись, что гости нашли себе полезные или хотя бы мирные дела, ничего не ломают и не крушат, я покинула кухню.       Плюхнувшись в кресло у камина, я сразу развернула свёрнутый в несколько слоёв контракт. Перечень обязанностей и впрямь был не маленьким. Конец свитка мягко слетел с колен и приземлился на ковёр. Я посмотрела на аккуратные витиеватые буквы, старательно выведенные на всеобщем языке чёрными чернилами. Интересно, сам Балин его писал? Целиком читать договор не хотелось, потому я лениво пробежалась глазами по некоторым пунктам. В сомнительное приключение из-за внезапно заблажившего новой идеей Гэндальфа втянуть себя не дам, но когда ещё выпадет возможность подержать в руках гномий контракт?       «Заказчик не несёт ответственности, если лицо, нанятое им, серьёзно пострадает, выполняя свои обязанности. Подписывая сей документ, наёмник и его семья отказываются от любых претензий к нынешнему Королю-Под-Горой, Торину Второму, внуку Трора и сыну Траина, даже если оного наёмника тяжело ранят, изувечат, лишат конечностей, испепелят, отравят или просто убьют в пути». Потрясающе. Сколько же безумцев рискнуло заключить с гномами хоть какие-то сделки на подобных условиях? Может, потому Гэндальф не смог найти подходящего вора и отправил своих приятелей ко мне, в надежде, что я свихнулась от скуки в Шире? Или просто Король-Под-Горой, Торин Второй, внук Трора и сын Траина специально приказал составить такой контракт для меня, дабы точно отбить всякое желание связываться с подгорным народом? «Если нанятое лицо погибнет в дороге или во время исполнения непосредственных обязанностей, наниматель оставляет за собой право выбрать место для могилы и количество средств на организацию похоронной церемонии». О, как щедро, ваше величество. «Наёмник обязан предоставить услуги, ради которых его брали на службу, по первому требованию заказчика». Конечно, а то вдруг погибнет раньше, чем совершит что-то полезное? На похороны зря потом тратиться, лишние расходы… «Начиная с момента заключения договора до срока его полного выполнения, заказчик обязуется предоставлять нанимаемому лицу пропитание наравне с другими членами отряда». Ну да, один-то наёмник на своём горбу явно много продуктов не утащит, а поход предстоит долгий и не до ближайшей ярмарки. Умерший от голода вор Аркенстон не принесёт. И охотиться сподручнее сообща. «Оплата производится после того, как нанимаемое лицо выполнит свои непосредственные обязанности. В качестве оплаты заказчик готов…» Дочитать я не успела, сбоку от меня послышались размеренные неторопливые шаги. Я знала, кто решился прервать моё одиночество, ещё до того, как подняла глаза от документа.       — Ты злишься и планируешь отказаться от участия в походе, — спокойно произнёс Гэндальф, устраиваясь во втором кресле.       В ноздри ударил запах крепкого хоббичьего табака. Маг всё ещё держал в руке трубку. Усевшись, он поднёс её ко рту и сделал глубокую затяжку. Я нехотя посмотрела на него. Даже курить желания не возникло.       — Любой разозлится, если к нему на рассвете внезапно заявится настырный волшбеник и сообщит, что без разрешения пригласил в его дом толпу прожорливых незнакомцев. Ты никогда не считаешься с чужим мнением. Это, знаешь ли, не располагает к дружеским чувствам. Я ведь сразу сказала тебе «нет», но ты не послушал и привёл банду гномов…       — Никакую не банду. Почти все они очень приличные благородные гномы знатного происхождения, — Гэндальф лукаво улыбнулся.       — Да уж, мою кладовую они опустошили очень знатно и прилично, — в тон ему ответила я.       — Ты засиделась в Шире, размеренная жизнь здесь давно наскучила тебе, в глубине души ты жаждешь перемен, но твои гордыня и упрямство не дают тебе признать очевидные вещи, — он резко сменил тему разговора и нахмурился.       — И обеспокоенный моей горькой судьбой, ты вдруг, спустя три года, примчался в Бэг Энд, прихватив по дороге орду обездоленных и несчастных товарищей? — едко спросила я.       В дверном проёме показался сам Торин Дубощит, а за ним и Балин. Однако гномы не присоединились к нам и молча прошли мимо гостиной дальше по коридору в сторону запертых нежилых комнат. Тоже искали место для уединённой беседы? Может, королю нужно было хоть кому-нибудь высказаться, и теперь он по полочкам, дотошно излагает советнику, почему я, чужая человеческая женщина, навязанная странным магом, обуза в пути.       — И что ты вообще наплёл про меня гномам? С чего они вдруг решили, что я захочу и, главное, смогу им помочь?       — Не волнуйся, про твои приключения в Моромнире и про твоё иномирное происхождение я и словом не обмолвился. Им нужен надёжный помощник, способный пробраться мимо Смауга и украсть Аркенстон, и я просто сказал, что знаю одну отважную молодую особу, которая идеально подойдёт для этой работы. А остальное они поймут сами, когда приедут в Шир и встретятся с тобой. Тебе хочется вновь почувствовать себя значимой и полезной для мира, найти своё призвание, а Торину не справиться с драконом без посторонней помощи. Я искренне прошу тебя об услуге. Ты ведь успела прожить историю гномов вместе с ними, ощутить их боль и бессильную ярость. Тебе лучше, чем кому-либо другому, известно, как страшно лишиться в одночасье всего. Когда я рассказывал про Эребор и Трора, у тебя было такое выражение лица, словно ты оказалась в Одинокой Горе в ночь битвы и своими глазами увидела смерть и хаос, принесённые Смаугом… Теперь Торин Дубощит стал чуточку ближе и интереснее, правда? — Гэндальф проследил за направлением моего взгляда.       — Боюсь, у нас разные понятия о значении слова «интерес». Безусловно, как правитель, он достоин уважения. Он отважно воевал, судя по вашим с Балином рассказам, спас подданных, сумел найти для них новое пристанище, не позволил им пасть духом. Просто идеальный лидер, сильный и действительно заботящийся о своём народе. Но в повседневном общении он, пожалуй, слишком. Подобные ему, великие личности, герои, всегда и во всём слишком. Слишком безумны в битвах, слишком неистовы в любви, слишком непоколебимы в спорах, слишком упрямы в принятии решений. Понимаешь? Слишком в любом начинании. Такие горят ярче прочих, завораживают своим пламенем, но быстро сгорают, порой сжигая не только себя, но и тех, кто оказывается рядом. Я мотыльком быть не желаю. Покорный слуга из меня тоже не выйдет, а королям нужны слуги, исполнители их железной воли. Дубощит в полной мере с порога показал своё отношение ко мне. Он властный, упрямый, категоричный и надменный, особенно с чужаками. Я не гном, ещё и женщина, и для него лишь пустое место, досадная помеха, уж никак не полноценный член отряда, — я говорила и не могла остановиться, сама не зная, зачем делюсь с Гэндальфом впечатлением от встречи с подгорным правителем. Кого и в чём я старалась убедить? Себя в том, что замкнутые по природе гномы и их суровый король не примут человека, или мага, дабы он бросил попытки вытащить меня из Шира?       — У вас много общего, — вдруг ехидно заметил мой собеседник, ещё раз, уже неглубоко, затянулся, выпустил изо рта белое колечко пара, затем продолжил. — Знаю я одну юную особу, сидящую напротив меня, которая вот и упрямится не первый год, категорично отказывается принимать новый мир, никого к себе не подпускает, предпочитая страдать молча в одиночестве. Торин относится к другим народам куда лучше, чем ты к жителям Средиземья. Есть у вас с ним и другие схожие черты… Безумие, неистовство, отвага. И надменности порой тебе не занимать, поверь.       — Упрямство в той или иной мере присуще каждому, как и всё, что ты перечислил. С Дубощитом у меня не больше общего, чем с любым другим существом в этом мире. А по поводу храбрости я бы вообще поспорила… Легко быть храброй, когда… — я резко себя одёрнула. Не стоит опять ворошить прошлое. Утром гномы покинут Бэг Энд, а я останусь наедине со своими мыслями и печалями. Решение принято, не буду тревожить болезненную рану, только начавшую покрываться твёрдой коркой.       — Да, ты действительно боишься, отважным твоё поведение не назовёшь, но ты всегда умела бороться не только с врагами из плоти и крови. У тебя неплохо получалось обуздывать внутренних чудовищ. Получится и сейчас, если решишься попробовать, я уверен. Самый опасный враг — ты сама. Перебори себя, подчини страхи, сделай первый шаг, вылези, наконец, из скорлупы. Никто не говорил, что твоя жизнь должна оборваться в Бэг Энде. Участвуй в делах Средиземья, твори его историю, и тогда станешь частью нового мира. Вы с Торином найдёте спасение друг в друге. Ты поможешь ему вернуть Эребор, а он тебе поможет перестать вязнуть в прошлом и враждебно смотреть по сторонам, — Гэндальф глядел на меня решительно, но по-доброму, почти с отеческой заботой, как на нерадивое, но любимое дитя.       Хотелось вновь разозлиться и уйти от ответа. Злиться проще, чем испытывать сомнения или надеяться. Он не желает понимать, почему между мной и подгорным королём пропасть, почему я не последую за Торином и не украду камень у Смауга…       — Порой кажется, что твои благородные помыслы и бескорыстные поступки лишь прикрытие, а в реальности они повод выискать слабые места у того, кого ты подбиваешь на свершение подвигов, и безжалостно якобы случайно надавить на больное… Сравниваешь нас с Дубощитом, легко рассуждаешь о взаимовыручке. Конечно, так много общего! У него есть возможность отвоевать дом, сладив с драконом, а у меня — нет, пусть хоть я убью или обкраду тысячу драконов. Предлагаешь просто понаблюдать за счастливыми гномами, которые вновь поселятся в Эреборе, и тихо-мирно уйти в Шир или тоже остаться с ними в горе? Вот они обрадуются! Действительно, жить неприкаянным чужаком среди хоббитов или таким же одиночкой среди гномов? Воистину богатый выбор. И это ещё самый счастливый исход. Куда вероятнее бесславно сгинуть в драконьем пламени или погибнуть, будучи придавленной тушей крылатого чудовища, — я усмехнулась, откинулась на спинку кресла, вытянула ноги, изобразив труп.       Гэндальф глубоко вздохнул, покосился на трубку, но затягиваться не стал. Лицо его, окутанное табачной дымкой, расплылось перед глазами, утратив строгие черты.       — В ослином упрямстве вы точно с Торином схожи: ни один не видит дальше своего носа и не хочет внимать разумным советам.       — А ты удобно забываешь — вся моя сила осталась в другом мире, нет её здесь, в Средиземье. Чем прикажешь отбиваться от орков или от того же Смауга? Мне редко доводилось махать обычным мечом в настоящем сражении. Наверняка какой-нибудь искатель приключений из Бри окажется искуснее меня в бою и опытнее в воровской профессии. Мы не справимся с драконом. Найди королю другого расторопного наёмника, уверена, для Истара это выполнимая задача. Я не хочу быть ни обузой, ни дурой, беспечно рискующей собой ради малознакомых спутников.       Всегда думала, что признание своей беспомощности вслух, ещё и перед кем-то, даётся нелегко. Но я впервые за долгое время озвучила тщательно скрываемые мысли и перемен в себе не ощутила: никакой обиды, горечи и обжигающей ярости. Наверное, в мирном краю, где не с кем соревноваться в воинском мастерстве, собственное бессилие утрачивает значимость. В Шире никто не нуждался в защите, не было у хоббитов врагов, от которых бы пришлось оборонять дом, запоздало сожалея о потерянных способностях. Здесь вообще многое перестаёт иметь значение, чудесным образом оборачиваясь туманом, рассеивающимся поутру над зелёными полями. Три года назад у меня бы не получилось спокойно сидеть в кресле, непринуждённо беседовать с Гэндальфом и рассуждать про собственную бесполезность. Однако в компании гномов, особенно таких удалых, как господин Торин Дубощит, переживания о былом могуществе вернутся. Волей-неволей придётся сравнивать себя с другими. Не хочу постоянно ловить немые упрёки и читать снисходительную жалость в глазах короля, или наблюдать, как на лицах прочих участников похода постепенно проступает разочарование.       — Ты переоцениваешь значимость волшебных вещей, — строгий голос мага прервал вереницу мрачных размышлений. — Не все битвы выигрываются одной лишь силой. Гномы не владеют магией, в распоряжении Торина нет и никогда не было артефактов, подобных твоему, но их отсутствие не помешало ему отличиться на поле брани, сделаться правителем и повести за собой народ. Просто твои страхи нашёптывают тебе различные несуразицы. Эти же страхи заставляют тебя забывать действительно важный опыт из прошлого. Неужели сдашься без борьбы, позволишь им взять верх над собой и продолжишь прозябать в Бэг Энде, опротивев самой себе? Вспомни. Разве ты не полагалась на свои ловкость и быстроту? Разве ты с детства не училась обращаться с самым обычным оружием, пока к тебе не попал Лэвэдринг? В чём ты уступаешь гномам? Надеющийся лишь на силу долго не проживёт, всегда найдётся кто-то сильнее. Не магия и не умение, как ты выразилась, махать мечом, создают героев. Я живу на свете много больше твоего, и не раз мне доводилось наблюдать, как простой люд совершает невероятные поступки, без помощи всяких волшебных талисманов, благодаря уму, трудолюбию, упорству, вере в себя и отваге. Когда-то, не в такие мирные дни, как сегодняшний, и хоббиты, которых ты, вероятно, считаешь слабыми безобидными полуросликами, храбро воевали, защищая свою землю и свободу от тьмы. И об их свирепости и неукротимом боевом духе слагали легенды. Конечно, произошло это давным-давно, и сами хоббиты уже забыли о славных деяньях предков. Каждый способен сотворить маленькое чудо. И ты способна. И не нужен тебе твой артефакт. Покинешь Бэг Энд и быстро убедишься в моей правоте. Ты вовсе не беспомощна. Я бы никогда не отправил тебя на верную смерть и не стал бы подвергать риску остальных. Я бы не позвал в Шир Торина и его отряд, если бы считал, что ты не справишься.       Речь Гэндальфа лилась в уши сладостной песней. Она витала в дымном воздухе, дурманила сознание, нашёптывала воображению желанные картины моей героической победы над драконом. Словно наяву предстал передо мной Торин Дубощит, искренне извиняющийся за неподобающее поведение и горячо благодарящий за кражу Аркенстона и помощь в возврате Эребора подгорному народу. Ночёвки на свежем воздухе, чёрное небо над головой, утренний приятный холодок, влажная трава, запах леса вперемешку с запахом костра и прожаренного мяса, осторожной сон, когда ты в любой момент готов вскочить от подозрительного шороха и взяться за оружие, бесконечная изматывающая дорога, усталость, ноющие мышцы, говорливые спутники под боком, короткий отдых на привалах, и никакого времени на вздохи о былом, никаких призраков прошлого и сладостно-болезненных воспоминаний. Пробирающая до мурашек, заставляющая тело сжиматься в тугую пружину опасность, враги, звон стали, металлический привкус крови, пьянящий похлеще крепкого вина, животное ликование в груди после того, как последний соперник рухнет на землю с перерезанным горлом или смертельной раной в сердце… Пора ли перестать сомневаться, ответить Гэндальфу почти готовое сорваться с губ «да», беспечно махнуть рукой и оставить всё на волю случая? Чудесное превращение из домохозяйки и врачевателя животных в сильного, уверенного в себе воина, убийцу, крепко держащего в пальцах рукоять клинка — дорогого стоит. Даже контракта с заносчивым королём и гибели в пламени Смауга.       — Пусть отчасти дело обстоит именно так, как ты сказал, — словно издалека я услышала собственный голос, — но невозможно помочь тому, кто не желает принимать помощь. Если бы не твоё условие, Торин Дубощит не приехал бы в Бэг Энд, не восседал бы на кухне с мрачным видом, терпеливо слушая историю падения собственной семьи, и не предлагал бы скрепить наш договор подписью. Ему и его отряду не справиться без тебя, он это прекрасно понимает. И карту, судя по всему, он не в состоянии расшифровать без твоих таинственных друзей. Для него я пустое место. Непросто сладить с тем, кто заранее настроен скептично и зло. Поди, до сих пор надеется, что визит сюда и выбор четырнадцатого участника похода всего лишь какая-то странная маговская шутка, и утром с первыми солнечными лучами ты представишь ему настоящего героя, закованного в блестящие латные доспехи. Я не собираюсь покорно сносить неподобающее обращение навроде сегодняшнего, терпеть колкие замечания и вечно недовольную моим присутствием физиономию Дубощита. И вообще, мы с гномами очень уж отличаемся друг от друга… разные расы, миры, восприятие, воспитание. Меня не интересуют драгоценные металлы, камни или украшения. В их добыче ничего не смыслю. И в ювелирном деле ничего не понимаю. Кузнец из меня тоже не ахти. Потому не выйдет смягчить его отношение приятной беседой. Какой-нибудь отчаянный охотник за сокровищами из Бри, готовый ради гномьих богатств сунуться в пасть дракона, и в ножки королю не откажется поклониться, и в перстни поцеловать, и обращаться к нему всегда почтительно по титулу.       Последняя отчаянная попытка сопротивления. Вдруг маг ошибается? Вдруг я окажусь уже не способной на былые подвиги, и мне придётся с позором вернуться в Шир под насмешки гордого правителя? Судорожный поиск новых предлогов, глупое человеческое нежелание сталкиваться нос к носу со своими страхами и стремление отложить бой с самим собой на потом. Гэндальф, несомненно, понял это и продолжил уговаривать, развенчивая мои доводы.       — Да, гномы сейчас относятся к тебе с недоверием, они всегда подозрительны к новым знакомым, но с каких пор тебя стало волновать чужое мнение? Никакими словами ты их представление о себе не улучшишь, но твои поступки его непременно изменят. Торин, как любой представитель подгорного народа, упрям, скрытен, горд и зачастую скор в суждениях. Однако он благороден и справедлив. Он научится признавать свои ошибки и быть благодарным.       Внезапно я припомнила ещё несколько вопросов.       — Почему ты, кстати, озаботился судьбой гномов? Почему настойчиво рекомендуешь королю меня? Есть ли ещё причины, кроме озвученных тобой за столом и нездорового желания вмешиваться в жизни всех и вся?       Гэндальф задумался, повернул голову к камину, затем медленно ответил:       — Дракон, пятьдесят лет назад засевший в Одинокой Горе, давно вызывает во мне смутное беспокойство. Если древнее зло однажды вернётся, то огромный Смауг станет ему замечательным подспорьем в войне. Эребор расположен на восточной границе, он стратегически важный объект и для сил тьмы, и для сил света. Пусть там заправляют наши союзники-гномы, а не могущественный затаившийся враг. Да, отправляться к нему в логово опасно, но я думаю, куда опаснее ничего не предпринимать. Бездействие однажды выйдет всем нам боком. Я не знаю, какая роль уготована тебе, но я уверен, что, объединившись, тринадцать безумных гномов, один маг и одна странница из другого мира смогут вернуть гору истинному правителю. Это не случайность, не удачное стечение обстоятельств… именно ты должна отправиться с Торином Дубощитом.       Истории про какое-то неведомое зло, тьму и свет никогда не интересовали меня. Я уже давно поняла, что здешние понятия добра и зла отличаются от моих. Либо безупречная белизна, либо глубокая чернота, никаких иных оттенков и размытых полутонов. И спорить тут бесполезно. Мрачные пророчества о будущих войнах тоже не взволновали. Всегда где-то кто-то с кем-то воюет. Ни люди, ни эльфы, ни гномы, ни другие народы не умеют жить без войны. Вот что действительно объединяет наши расы. Тяга к завоеванию, к демонстрации силы, жадность, стремление любым способом доказать инакомыслящим свою правоту, обратить в свою веру.       — Потрясающий ответ. Не надеялась увидеть, как великий Гэндальф мучается одними лишь предчувствиями, не имея точных знаний. Я полагала, ты из тех, кто всё просчитывает на тысячу ходов вперёд.       Вероятно, и сейчас маг не до конца со мной откровенен. Наверняка он надёжно припрятал в рукавах пару тузов, чтобы широким жестом опытного фокусника вынуть их в нужный момент, удивив всех. С картой и ключом так и получилось. Но у меня не было никакого желания пререкаться с Гэндальфом и выпытывать ещё какие-то сведения. Он многое рассказал. Про гномов, про Эребор, про дракона. Голова до сих пор кругом. Я подавила зевок. Силуэт собеседника и гостиная поплыли перед глазами. Веки налились тяжестью.       — Я не настолько всевидящ, как ты думаешь. Многие мирские тайны скрыты от меня. Но я привык доверять своим чувствам, а они говорят, что Торин Дубощит должен сидеть на троне Эребора, а четырнадцатым участником похода должна стать именно ты.       — Только вот во мне осталось так мало меня… боюсь, это большая проблема, — пробормотала я перед тем, как тьма целиком накрыла меня, растворив в себе силуэт Гэндальфа и очертания комнаты. Ответа я уже не слышала.       Внезапно меня разбудило стройное хоровое пение. Продрав глаза и помотав головой, я поняла, что оно доносится из кухни. Чарующая незнакомая печальная песня лилась по всему Бэг Энду. Гномы исполняли её на всеобщем языке. В ней рассказывалось про героя, лишившегося дома и вынужденного долгое время скитаться по свету в поисках другого пристанища. Героя, которого нигде не привечали, не ждали, которому почти везде отказывали в ночлеге и краюшке хлеба. Но в назначенный час он должен будет сделать тяжкий выбор, отказаться от нового дома и отправиться в долгий, полный опасных приключений поход, миновать множество лесов, переплыть множество рек, карабкаться по отвесным скалам, проползать в глубоких пещерах, изнывать от жары на открытых равнинах, пройти по горным хребтам, а в конце пути встретиться с давним врагом и, наконец, сразить его.       Среди всех голосов я смогла различить и красивый грустный голос Торина Дубощита. И тут я с удивлением почувствовала, как по щеке катятся слёзы, первые со дня моего пребывания здесь…