Мелодия Забвения

Возьми меня с собой, И ты не скажешь: «Жаль!». Возьми меня в кровавый бой, Возьми в любую даль. Возьми меня с собой! Я — смех в твоих глазах Над собственной судьбой, Искрящейся в слезах. Дельфин «Небо»

      Солнце ярко освещало дорогу под копытами лошадей, вереницу зелёных лугов, тянущихся вдоль неё с обеих сторон, лучи ласково согревали лицо, волосы и руки. Небо, словно городская модница, хвасталось на весь Шир насыщенным голубым цветом, лишь в нескольких местах приправленным сгустками похожих на овечью шерсть облаков. Летний ветерок касался щёк невесомыми поцелуями, ерошил мою чёлку и гриву коня. Ничто в этой нежной утренней безмятежности не намекало на приближение скорой бури или грозы с ливнями. Погода была до отвращения хороша в отличие от моего не такого хорошего настроения.       Я ехала позади медленно движущегося отряда, вслед за Бомбуром, и в который раз задавала себе один и тот же вопрос. Как меня угораздило очутиться в седле? Имеет ли хитрый маг отношение к странному сегодняшнему происшествию? Перед уходом из Бэг Энда я успела отругать себя, а заодно и Гэндальфа всеми известными мне ругательствами двух миров. Беседа с ним или искренне исполненная грустная песня о потерянном доме подтолкнули на участие в безумном замысле подгорного короля? Я действительно превратилась в сентиментальную домохозяйку, готовую ринуться за первой попавшейся группой приключенцев с печальной историей. Гэндальф оказался прав, одиночество и жизнь в тихом Шире, напоминающая послеобеденный сон, сделались почти непереносимыми. И осознание этого злило ещё сильнее.       Моё отношению к Дубощиту походило на сломанную стрелку компаса, беспрестанно колеблющуюся и указывающую разные направления. Я сказала ночью чистую правду. Я завидую ему даже более, чем готова себе признаться. Да, у меня получилось его понять, наверное, на это и рассчитывал коварный Гэндальф, подробно рассказывая трагическую историю падения Эребора. Горечь утраты, щемящая тоска, отчаяние, ярость на собственное бессилие, истовое желание вернуться домой любой ценой были мне знакомы не понаслышке. И вместе с тем внутри меня жгучим пламенем всё сильнее разгорались зависть и обида. Умом я понимала, что глупо опускаться до таких низменных чувств. Зависть не перенесёт в родной мир, обида не подарит возможность общаться с друзьями из прошлого, а сам Дубощит не виноват в моём нынешнем положении. Но когда я смотрела на его спину, маячившую впереди, в голове невольно возникали мелочные мыслишки. Почему одним дан шанс однажды вновь ступить на родную землю, а другим — нет? Чем Торин Дубощит лучше остальных? Если его деда поглотила жадность, где гарантия, что она не поглотит и внука, когда тот приблизится к Эребору и сокровищам? Есть ли существенная разница между охочим до золота безжалостным драконом и безумным правителем? Конечно, нас с Дубощитом нельзя сравнивать. В чём-то мне повезло даже больше него. Я своим уходом выторговала у смерти существование целого мира, он же гибелью подданных и семейным позором заплатил за отнятый древним чудовищем город. Я не имела права испытывать неприязнь к гномам, в конечном итоге я получила по заслугам, а вот они вряд ли. Однако разумные доводы не помогали избавиться от глупых претензий к моим спутникам. Не прижились во мне, как в каком-нибудь мудром эльфе, свет и добро Средиземья, ибо тьма слишком часто следовала за мной по пятам в иных краях….       Тем не менее, я не могла не восхищаться храбростью короля. Не каждый правитель отправится к дракону в компании всего лишь двенадцати гномов-дебоширов, странной женщины и скрытного, пусть и могущественного мага, не имея за спиной хорошо вооружённой армии.       Стараясь больше не думать о Торине Дубощите, я начала восстанавливать в голове события, которые заставили меня согласиться на убийственную авантюру Гэндальфа, в надежде отыскать в веренице странных утренних происшествий хоть толику здравого смысла.       Я не стала дожидаться, пока гномы закончат петь, тихонько поднялась с кресла и, стараясь не шуметь, удалилась из гостиной в спальню. Оказавшись внутри, сразу плотно закрыла за собой дверь, прижалась к ней спиной, затем провела свободной рукой по щекам и с минуту просто стояла и смотрела на увлажнившиеся, едва различимые в темноте, пальцы. Внутренний голос кричал, что слёзы никак не могли принадлежать мне, наверное, я до сих пор сплю у камина и вижу дикий сон. Долгий странный сон длиною в три года. В чувства меня привёл тихий шелест выпавшего из второй руки контракта.       Гости замолчали, но возвращаться к ним совершенно не хотелось. Гэндальф, ориентирующийся в хоббичьих жилищах лучше моего, наверняка самостоятельно проводит их в свободные спальни, если они захотят отдохнуть перед дальней дорогой. Желая пока чем-то занять себя, я подошла к кровати, зажгла лампу на прикроватной тумбе и шагнула к шкафу с одеждой. Немного порывшись в нём, достала из дальнего угла вещи, которые никогда не собиралась надевать вновь. Именно в них я впервые появилась в Средиземье. Хоть порой ужасно хотелось избавиться от всего, что напоминало о прошлом, вопреки этому желанию я бережно хранила их три года словно драгоценную реликвию. Выбросить так и не смогла.       Аккуратно разложив на постели штаны, кафтан, рубашку и корсаж, скинула с себя домашний костюм и переоделась. В отличие от гномов, мне в прежних странствиях не приходилось облачаться в кольчугу, ведь моя одежда была сшита из виррин — ткани, которая защищала от попадания клинка или стрелы не хуже кованого доспеха. Правда, здесь виррин не существовало, потому, объяснил Гэндальф, вещи почти утратили свои чудесные свойства. Мир не может принять то, что ему совсем чуждо и незнакомо. Даже прореха от клинка Альдмира исчезла по этой же причине. Ни сам Альдмир, ни его артефакт никогда тут не рождались и не жили. Но хотя бы одежда осталась мягкой, прочной и тёплой. Штаны, как и раньше, приятно касались кожи и позволяли свободно двигаться, корсаж не стягивал грудь и не мешал нормально дышать, тонкий кафтан грел не хуже шубы.       Я широко распахнула дверцу шкафа и внимательно осмотрела себя в большом зеркале, прикреплённом к ней. Костюм сидел на мне идеально. Ни одной дырки, никаких потёртостей и заплат, словно над ним закончили трудиться только сегодня.       Пригладив успевшие растрепаться за день волосы, я уткнулась лбом в прохладную деревянную поверхность. Чем я вообще здесь сейчас занимаюсь? Зачем вытащила старые вещи? Зачем их надела? Зачем оказалась в гостиной и услышала песню гномов? Зачем позволила Гэндальфу почти убедить себя отправиться в поход? Стоит ли довериться ему, отринуть все страхи и утром выехать вместе с остальными? Обязательно ли вообще принимать решение именно сегодня? Ведь я могу покинуть Бэг Энд с отрядом Дубощита, проводить их до Бри и спокойно вернуться в Шир, если пойму, что совершаю ошибку. Король не будет меня удерживать. Заранее предупрежу соседей о путешествии, проведу с гномами чуть больше времени и узнаю, кто из нас прав: я, они или Гэндальф? Вдруг я и гордое величество не сможем терпеть общество друг друга дольше пары часов? Вдруг длинная неизведанная дорога не поманит вдаль, как прежде, и во мне пробудится тоска по этому новому дому? Или же… или же следует просто лечь сейчас спать, забыть невоспитанных гостей словно дурной сон и продолжить мирно жить среди хоббитов столько, сколько смогу? В голову лезли сумбурные мысли, разгулявшееся за вечер воображение исправно подкидывало новые варианты ближайшего будущего. В одном из них я валяюсь в кровати, не отзываюсь на требовательный стук и окрики, после чего гномы во главе с довольным Дубощитом покидают нору, и даже Гэндальф, напоследок кинув осуждающий взгляд на дверь моей комнаты, вынужденно спешит вслед за подгорным правителем. В другом я, стиснув зубы, подписываю контракт и поутру бодро вышагиваю рядом с хмурым величеством, но промаявшись с компанией нерадостных от моего присутствия гномов несколько дней, покидаю их под фырканье Двалина «так и знал, ведь в походе не место слабым человеческим женщинам» и облегчённый вздох Дубощита. В третьем… «Нет, хватит!» — резко одёрнула себя я. Подобные терзания скорее вызовут головную боль, чем помогут принять решение. Необходимо расслабиться, ненадолго отвлечься от проблем, и своих, и гномьих. Почему бы не принять горячую ванну? Гости наверняка уже видят десятый сон и не помешают мне. Пожалуй, сейчас это самый быстрый и надёжный способ привести мысли в порядок. Ничто так не успокаивает, как тёплая вода, ласково окутывающая обнажённое тело. Я отыскала на полке полотенце, затем переоделась в старые штаны и просторную рубаху. Не хотелось, чтобы меня случайно увидели в походной одежде. Накинув поверх рубахи длинный халат, я решительно вышла из комнаты.       Дружный мерный храп, доносившийся из гостиной, портил очарование тихой летней ночи. Этот непривычный звук словно пытался убедить моё сознание в нереальности происходящего. Не могло в Бэг Энде спать тринадцать буйных гномов. Странно, но сейчас явное чужое присутствие не раздражало, а, наоборот, создавало особый уют и вызывало давно забытое ощущение радостного предвкушения, будто я вновь превратилась в невинного любопытного ребёнка, который без страха смотрит на мир в ожидании добрых чудес.       Я не стала задерживаться, заглядывая в гостиную или на кухню, и сразу прошмыгнула в ванную комнату.       Вода расслабляла напряжённые мышцы, согревала холодные пальцы. Тепло убаюкивало. Я откинула голову и закрыла глаза, чувствуя себя не человеком, а частью этой прозрачной голубоватой жидкости. Моё тело больше не имело веса, да и его самого, как такового, уже не существовало. Я перерождалась в маленькие капли, стекала по бортикам высокой просторной бадьи, соединялась с множеством других капель, образуя единый живой, беспрестанно колыхающийся организм. Неизвестно откуда взявшееся течение вдруг подхватило нас, закружило и унесло из тесной комнатушки на вершину заснеженного холма. Вода здесь не застывала и не оборачивалась недвижимыми льдинами. Новая «я» умела радоваться свободе и трепетать при одной только мысли о скором путешествии между каменистыми берегами, вереницей никем не тронутых сугробов, деревьями, окрашенными в белизну, и обо всём том, что можно увидеть, будучи мелкой горной речушкой.       Но неповторимое ощущение единства с водной стихией ушло, когда чужое прикосновение внезапно вышвырнуло меня из общего потока и грубо подбросило куда-то вверх. Прядь волос, пахнущая знакомой зимней свежестью, пощекотала кончик носа, мазнула по щекам, которых несколько мгновений назад даже не существовало. Пришлось нехотя разлеплять тяжёлые веки, испытывая разочарование от того, что бесформенная капля приобрела прежний человеческий облик, обросла руками, ногами, головой и налилась привычной тяжестью.       Открыв глаза, я сразу очутилась во власти пристального взгляда, полыхающего синим огнём. Бледное лицо склонилось надо мной, завеса из белых с серебряным отливом и тёмно-вишневых волос скрыла от меня весь остальной мир. «Чего ты боишься? — шептали кроваво-красные губы, опаляя ледяным дыханием мои собственные. — Тебя пугает то, что небыль станет былью или то, что быль превратится в небыль? Не беги от тех, кто сам пришёл к тебе. Убегая от них, ты убегаешь от себя и скоро совсем потеряешься в вечном лете».       Всё во мне тянулось к этому лицу и этим губам, но по-звериному опасный, хищный взор пригвождал к земле и лишал возможности двигаться не хуже самых крепких пут. Даже рот не слушался и не раскрывался для ответа. Тем временем лазоревое пламя радужки почти выжгло чёрные блестящие зрачки. Миг — и оно вырвалось на свободу, приблизилось и заполнило окружающее пространство синевой, не согревая, но и не причиняя боли. Слепящие яркие всполохи заставили меня непроизвольно зажмуриться. Когда я вновь распахнула глаза, то обнаружила себя лежащей в бадье, наполненной водой. Моя голова наполовину погрузилась в успевшую остыть воду, чуть тёплая струя хлынула в рот. Пришлось спешно выныривать. Я крепко схватилась за бортики бадьи, судорожно вздохнула и огляделась. Знакомые светло-коричневые стены, овальное зеркало в узорчатой раме, миниатюрный шкафчик под ним, полка с полотенцами, несколько крючков для одежды, на одном из которых висел мой халат, свечи. Ставший за два года привычным хоббичий интерьер Бэг Энда.       Напоследок ещё раз окунувшись с головой, я вылезла из ванны и завернулась в полотенце. Что же со мной здесь произошло? Могла ли я, сморенная выпитым ранее элем и расслабляющим теплом, заснуть прямо во время мытья? Я моргнула и вновь осмотрела комнату. Мир передо мной не кружился, не горел синим пламенем, ничего тут не напоминало о внезапном путешествии на заснеженный холм, и чужого присутствия больше не ощущалось. Запах морозной свежести не витал в воздухе, а уютная нора не собиралась растворяться в зимнем пейзаже. Обмотав волосы полотенцем, я накинула на влажное тело халат и осторожно открыла дверь. В коридоре стояла обычная ночная тишина, изредка прерываемая всхрапами. Обрадовавшись, что гости по-прежнему крепко спят, я прокралась к главному выходу и нашла в темноте сундук с оружием. Беспардонные гномы успели завалить крышку одеждой, кинжалами и топорами. Вот мало им для этого вбитых в стену крючков и полок! Не слишком аккуратно свалив гномьи пожитки на пол, я вытащила из тайника ножны, обёрнутые в ткань, и вернулась в спальню.       Мозг лихорадочно работал и порождал новые вопросы. Можно ли назвать встречу в зимнем краю обычным сном, сотканным из тревог и тайных мечтаний? Отыгралось ли таким странным образом моё сознание за день, полный удивительных знакомств и разговоров? За три года пребывания в этом мире меня ни разу не посещали столь яркие реалистичные сны. Я поднесла руку к губам. Прохладные. Словно они до сих пор хранили на себе отпечаток её мёрзлого дыхания. Совпадение или…       Когда я впервые увидела Гэндальфа, то сразу подумала — он не тот безобидный старик, которым хочет казаться. Гэндальф никогда не рассказывал о своих подлинных способностях Истара, умело отшучивался или отвечал туманными намёками на любой вопрос о богах, даровавших ему магические силы и велевших присматривать за порядком в Средиземье. Чем старательнее он отыгрывал роль мудрого, доброго, но далеко не всемогущего и не всезнающего старца, тем меньше доверия вызывал во мне этот невинный образ. Наверняка Гэндальф и с драконом бы справился в одиночку, но по каким-то причинам не желал выступать к горе без сопровождающего отряда гномов и меня. Было ли ему просто скучно в мире смертных, развлекался ли он таким странным способом, играя судьбами других существ, исполнял ли волю Эру-создателя или просто испытывал нас? Этого я не знала. Мог ли Гэндальф заколдовать Бэг Энд и послать то видение в ванной? Да, думаю, мог бы. А вот стал бы божественный посланец использовать подлые методы, чтобы добиться цели — уже другой вопрос. Он получил от меня категоричный отказ, явно не согласился с моим решением, попробовал ещё раз подступиться с разговорами в гостиной, но ночная беседа у камина ничего не изменила. С другой стороны, за три года нашего знакомства Гэндальф, по крайне мере при мне, не пытался воздействовать на чужое сознание с помощью чар. Хотя и тут нельзя было с полной уверенностью что-либо утверждать, общались мы с ним не постоянно, он часто и надолго куда-нибудь уходил, а уж после того, как я перебралась в Шир, мы и вовсе перестали видеться.       Другие толкования случившегося казались просто бредовыми. Знак свыше от богов этого мира, намекающий, что я должна уйти к горе с гномами? Нет, в такой вариант совсем не верилось. Чем бы моя персона могла привлечь внимание Эру или его приближённых? Ведь сейчас я самая обычная женщина, не представляющая никакой угрозы для Средиземья. Впрочем, и пользы от меня нет. Так кому, кроме Серого мага, нужно моё участие в походе? И, наконец, последнее объяснение, о котором было страшно даже думать, которое я упорно пыталась запихнуть глубже на задворки сознания.       Милиса… Милиса сама ко мне явилась, именно она желала, чтобы я послушала Гэндальфа и покинула Шир. Но такое ведь попросту невозможно. Сколько лет прошло, сколько надежд утеряно, сколько пустых мечтаний рассыпалось в прах о безжалостную правду? Милиса таинственно исчезла ещё в моём мире, растворилась в небытие, словно никогда и не рождалась. Неужели, спустя столько времени, она вдруг нашла какую-то лазейку и явилась ко мне во сне, здесь, в ином мире? Но почему именно сейчас? Да и зачем бы ей понадобилось отправлять меня в путешествие с гномьим королём и Гэндальфом? Нет, ещё больший бред. Слишком неправдоподобная версия, лишь вновь болезненно напоминающая о прошлом и тешащая воображение глупыми иллюзиями. Только… только я по-прежнему ощущала на губах холодное дыхание, мерзлоту в руках и ногах, исходившую от её всегда ледяного тела, я видела её взгляд, пронзительный, властный, опаляющий слишком ярким сиянием, как… Как у Торина Дубощита! Точно!       Ноги сами закружили меня по комнате, я больше не могла стоять на одном месте и заметалась из угла в угол. Мебель тоже кружилась и отплясывала какой-то свой дикий танец. Голубые глаза подгорного короля, столь похожие на другие, с тем же бушующим пламенем внутри, выдающим несгибаемую волю, непокорность и упрямство их хозяина. Вот почему его появление вызвало во мне бурю смешанных эмоций, вот почему я смотрела на гномьего предводителя словно зачарованная, падала в лазоревую бездну, но не могла оторвать взгляда. Ну конечно! Я обессилено рухнула на кровать и схватилась за голову, испытывая одновременно и облегчение, и волнение, и разочарование. Холодные пальцы подрагивали, тело колотило как при простуде. Я столько раз запрещала себе вспоминать о Милисе, прятала мысли, старалась убить любую зарождающуюся надежду на воссоединение, считая все эти думы очередным проявлением слабости, что сразу и не поняла, чем гномьему королю удалось смутить и заинтересовать меня. Сентиментальная дурость. Но в глубине души я знала правду и потому увидела Милису во сне, ведь так? Потрясение от встречи, рассказ Гэндальфа и надменный королевский взгляд Торина Дубощита вылились в странный сон о несбыточном желании. Это самое верное и логичное объяснение.       В Средиземье я быстро утратила веру в чудеса, нигде не ощущая присутствия древней магии, ни в земле, ни в воде, ни в деревьях. Она пряталась от меня и лишь изредка напоминала о своём существовании, когда мне доводилось встречать Гэндальфа, и он, как вчера, на моих глазах произносил какое-нибудь заклинание. Чужой мир не спешил открывать свои тайны какой-то скиталице, всё вокруг словно истошно вопило о том, что я не принадлежу этому месту. Оно не желало принимать незваную гостью, но и не отторгало окончательно. Именно таковой была реальность, как бы ни пытался Гэндальф разуверить меня и как бы ни приговаривал при любом удобном случае, что это лишь мои домыслы, порождённые печалью, обидой, тоской и нежеланием обустраивать новую жизнь.       И раз даже в Моромнире Милиса никогда не являлась мне в подобных снах, не казалась слишком настоящей для обычного сновидения, не опаляла кожу ледяным дыханием, значит, тут и подавно бы не явилась. Только кто-то внутри меня яростно кричал и отказывался верить подобным доводам. Стоило смежить веки, и я вновь видела, как приоткрывались алые губы, обнажая чёрную яму рта, и шептали о новых возможностях, о путешествии, о неизведанных дорогах, о друзьях и о битвах. Их шёпот такой заманчивый, слова такие правильные и естественные, с ними невозможно не согласиться. Даже убеждать больше не нужно. И как только язык повернулся отказать гномам и Гэндальфу? Как посмела подумать, что выбор существует? Нет, есть только утро, свежий запах росы, розоватое небо, уводящая вдаль дорога и тёмно-зелёная дверь Бэг Энда за спиной, отдаляющаяся с каждым моим шагом в сторону радостно шелестящего леса.       Внезапно за дверью что-то громко упало, затем послышался чей-то короткий вскрик и приглушённые недовольные бормотания на незнакомом языке. Судя по сердитому отрывистому выговору, те слова были ругательными. Вот и дорогие гости проснулись, грубо прервав мои размышления.       Я повернула голову к окну. Тьма перестала быть абсолютной, луна и звёзды скрылись за завесой из розовых облаков. В траве и цветах у дома рассеивались последние мрачные серые тени — единственное напоминание о прошедшей ночи. Вместе с собой они уносили тревоги и невысказанные вопросы. Только надежда, сохранившаяся в капельках росы, подобно серебряным бусинам украшала пышущие новизной листья и разноцветные, пока ещё плотно закрытые бутоны. В Шире начинался очередной полный безмятежности и солнечной радости день. Правда, на сей раз мой покой нарушал топот ног, облачённых в тяжёлые, громоздкие сапоги, бряцающие почти при каждом шаге.       Я продолжала лежать в кровати, представляя, как гномы просыпаются, идут умываться, затем бегут в погреб за новой связкой колбас или головкой сыра. Бомбур разогревает остатки недоеденной похлёбки, а Бофур, пылко заверявший, что гости не оставят меня один на один с горой грязной посуды, спешно вычищает тарелки, если он, конечно, не успел привести кухню в порядок ночью, когда мы с Гэндальфом ушли в гостиную. Через некоторое время в мою комнату и впрямь проникли дразнящие запахи варёного мяса, приправ и свежего кофе, а недовольное бормотание смешалось со звоном тарелок и кружек.       Я медленно приподнялась и огляделась. В спальне пока было куда темнее, чем за окном, вся она находилась во власти приятного полумрака, сглаживающего острые углы шкафа и размазывающего контуры остальной мебели. Пора и мне действовать. Никто не стучал в дверь, не приглашал на завтрак, не выкрикивал моё имя и не спрашивал про контракт. Видимо, гномы, и даже маг, оставили окончательный выбор за мной и условились больше не надоедать своей настойчивостью. Я решительно встала с кровати и принялась расчёсывать свалявшиеся после мытья волосы, затем не менее решительно сбросила халат и переоделась в вещи, вынутые ночью из шкафа. Убедившись, что заплела ровную косу, и нигде не торчат непослушные пряди, я вновь принялась рыться в шкафу, пока не извлекла из него большой заплечный мешок. В него я после недолгого размышления закинула ещё три пары штанов, четыре рубахи и кафтан.       Мой гардероб всегда был скуден и однообразен, и мне не приходилось мучиться, выбирая дневной наряд. Платьев я не носила, они совсем не подходили для долгих скитаний по лесам, лазанья по отвесным горам и пробежек по лугам, заросшим высокой цепкой травой. В Шире я тоже спокойно обходилась без них, хотя вначале эта, как думали мои соседи, глупая прихоть рядиться в штаны и походить на мужчину немало удивляла хоббитов, ведь человеческие девушки и хоббитянки, от маленьких девочек до почтенных старух, неизменно облачались в длинные юбки.       В прикроватной тумбочке после непродолжительных поисков обнаружилась шкатулка с нитками и иголками. В верхнем ящике комода лежало сменное бельё, а на нижней полке шкафа — носки. Занял своё укромное место в мешке и свёрток с оружием. Увлечённая сборами, я составила в голове список вещей, необходимых в дороге, и потихоньку вычёркивала уже найденное и упакованное. Попутно я представляла, как Дубощит во всём своём королевском великолепии входит в скромную хоббичью кухню, не соответствующую его вкусам и статусу, окидывает завтракающих подданных суровым взглядом и приказывает им поторапливаться, затем надменно усаживается во главе стола, благосклонно принимает миску с похлёбкой из рук услужливого племянника или Бомбура и ненадолго замолкает, поглощённый принятием пищи. Сидит он при этом прямо, не упуская из виду ни одну деталь, ни одно движение, ни одно сказанное слово, истинный воин, главнокомандующий, готовый в любую минуту вынуть оружие и отразить атаку невидимого врага, посмевшего чинить препятствия в его благородном деле.       Удостоверившись, что из спальни в мешок перекочевало всё нужное для путешествия, в том числе гребень и ленты для волос, я направилась на кухню. Гномы, конечно, обещали предоставить питание новому члену отряда, однако про бесплатную посуду в контракте ничего не говорилось. Я не знала, что вообще гости захватили с собой в этот поход, ко мне они заявились без дорожных мешков, наверное, всё их имущество осталось подле лошадей, и потому я решила непременно взять хоть одну миску и чашку. Мою ношу они не отяготят, зато избавят от некоторых трудностей и не заставят опускаться до унизительных просьб. Кастрюль и сковородок, конечно, набирать не стану, о котелке и прочих ёмкостях, необходимых для варки или прожарки, наверняка позаботился Дубощит или тот, кто будет готовить на привалах, я же в поварихи не нанималась. Ещё на кухне в шкафу хранились трубка и табак, а без них уезжать не хотелось.       По пути мне встретился Бомбур, который, сосредоточенно насупившись, уверенно топал в сторону погреба. Не останавливаясь, он склонил голову в приветственном кивке. В гостиной сидел Балин и тихо беседовал с рыжеволосым гномом. Его имя я опять забыла. Подле них расположились Двалин и глухой со своим погнутым рогом. Меня эта славная компания даже не заметила, по крайней мере ни один из присутствующих там не повернулся в мою сторону и не поздоровался. Из коридора доносились возбуждённые голоса юных принцев. Они спорили и делали ставки, поедет ли мисс Альфер с ними или предпочтёт остаться в норе. Кто из них ставил на моё участие в предстоящем походе, я так и не поняла. В ванной, кажется, тоже находились гости, но туда я заглядывать не стала. На кухне за столом сидели Бофур, Ори и его старший брат. У окна, спиной ко всем, стоял Торин Дубощит. Гэндальфа и остальных участников отряда нигде не было видно. Я радостно отметила, что своё обещание гости выполнили. Вся посуда была перемыта и убрана в шкаф, стол очищен от крошек, а с пола исчезли отпечатки гномьих сапог и остатки раскиданной ночью еды. Лишь на самом краю стола возвышалась миска, наполненная дымящейся похлёбкой.       — Доброе утро, госпожа. А мы как раз думали, увидим ли вас перед отъездом. Рад, что вы решились подписать контракт, — приветливо сказал Бофур, стоило мне возникнуть в дверном проёме. Он довольным взглядом окинул мою одежду и внушительных размеров мешок.       — Бомбур оставил здесь для вас завтрак, лучше сразу поешьте, пока суп совсем не остыл, путь предстоит долгий и тяжёлый, вам понадобятся силы, — тоном заботливого дедушки сообщил Дори, указав на миску.       Тихий Ори пробормотал под нос нечто, напоминающее приветствие.       — И вам доброе утро, благодарю, — вежливо ответила я, подходя к столу.       Дубощит, наконец, соизволил обернуться к нам. Он тоже внимательно осмотрел мою фигуру, облачённую не в домашний халат, а потом уставился на нехитрый скарб, положенный мной на свободную табуретку. Правда, в глазах короля отображалась отнюдь не радость. Его густые чёрные брови недовольно сошлись на переносице, лоб прорезали три еле заметные морщинки. Угрюмый и мрачный, он возвышался над нами подобно скале, готовой обрушить несколько камней на нерадивые головы путников, осмелившихся пройтись под ней.       — Бофур, Ори, Дори, мне нужно переговорить с мисс Альфер наедине, — вместо приветствия сказал Дубощит.       Голос его звучал тихо, но твёрдо. Дважды повторять не пришлось. Гномы мгновенно встали и безропотно покинули кухню. Бофур виновато мне улыбнулся на прощание.       Когда они ушли, пристальный взгляд короля полностью обратился на меня. Под надзором этого ослепительно-яркого голубого пламени, такого до боли знакомого, но в то же время пугающе-чужого, кусок в горло не лез. Я решила позавтракать позже, и, стараясь не обращать внимания на грозного гостя, устремилась к шкафу с посудой.       — Вижу, вы действительно намерены отправиться с нами, — начал беседу Торин Дубощит, стоило только потянуться к нужной миске.       — К вашему глубокому неудовольствию, вы правы, ваше величество.       Я не могла его видеть, но услышала, как он тяжёлой поступью приблизился ко мне.       — Почему? Что заставило вас согласиться? При знакомстве со мной и потом за ужином вы всем своим видом демонстрировали нежелание покидать эту нору и куда-либо ехать в нашей, безусловно, тягостной для вас компании. — Венценосный гном встал сбоку от меня.       Я вновь ощутила его испытывающий взгляд на своём лице. Левую щёку словно обдало жаром костра. Оставалось лишь надеяться, что кожа там не покраснела как у застенчивой влюблённой девицы, впервые оставшейся с предметом своих грёз наедине. Последняя фраза Дубощита немного удивила. Надо же, за столом он, оказывается, наблюдал за мной, а я, погружённая в собственные мысли, и не заметила.       — Моё бедное сердечко скромной домохозяйки не смогло устоять перед вашим природным обаянием и воистину королевской вежливостью.       Наблюдая за гномом боковым зрением, я достала с полки самую прочную миску. Если бы взглядом можно было убивать, то, без сомнения, Король-Под-Горой совершил бы сегодня жестокое убийство. Пламя в глазах Дубощита застыло, обратившись двумя кристаллами чистейшего синего льда. Эти льдинки обжигали холодом не меньше, чем минуту назад неукротимый огонь опалял жаром.       — Наше горе для вас просто забавная история, не правда ли? Далёкая сказка, приключившаяся не с вами, древняя легенда, которой можно развлечь соседских детей. Не знаю, о чём вы там говорили после ужина с Гэндальфом, но уверен, именно он убедил вас принять наше предложение. Так вот, что бы этот хитрец ни пообещал вам, запомните: впереди нас ждёт не увеселительная прогулка с вашими друзьями-полуросликами до ближайшей полянки в лесу. Путь будет долгим и трудным. Отправляясь в поход на Эребор, мы рискуем всем, в первую очередь жизнями. Гэндальф упорно настаивает на вашем присутствия в моём отряде, ночью он привёл разумные доводы, с большей их частью я даже согласился. Однако я считаю, если вы столь легкомысленно относитесь к нашей заветной цели, и она вызывает у вас лишь желание шутить, то вы принесёте куда больше вреда, чем пользы. Мы собираемся вернуть дом, отнятый проклятым драконом, я не стану подвергать риску товарищей или успех предстоящего мероприятия ради вас. Попадёте в беду из-за собственной неосторожности — сами и будете из неё выпутываться.       Ледяной тон Дубощита ничуть не уступал пронизывающему зимнему взгляду. Теперь о дружеском общении не могло быть и речи. Наверное, он считал меня бестолковой девчонкой, прельстившейся гномьими сокровищами. Стоило порадоваться такому отношению. Чем меньше нам придётся взаимодействовать, тем лучше. Не хочу ловить на себе властный пылающий взор, не хочу слишком часто слушать глубокий красивый голос, не хочу привязываться, обзаводиться новыми надеждами или терзаться воспоминаниями о других ярко-голубых глазах.       — Почему же сразу шутка? Вы действительно обаятельны. Неужели вам никто об этом не говорил? — я повернулась к королю и постаралась растянуть губы в милой невинной улыбке. Надежды на то, что он окончательно разгневается и уйдёт, возложив все заботы о моём благополучии на плечи Гэндальфа, не оправдались.       Дубощит не поддался на провокацию и не обратил внимания на последнюю реплику. Медленно, чётко выговаривая каждое слово, он продолжил попытки напугать меня:       — Дни мы будем стараться проводить в пути, лишь изредка делая короткие привалы, вечерами разбивать лагерь, ужинать и сразу ложиться спать. Вам придётся каждое утро рано вставать, быстро завтракать и собираться в дорогу. До Мглистых Гор мы доедем на лошадях, дальше пойдём пешком, лошадей через горные хребты не перевести, слишком крутой подъём и узкие тропинки для них. Потому имейте в виду, пройти предстоит немало. И надеюсь, вы привычны к длительным конным прогулкам, и не станете задерживать отряд. Я не намерен проявлять снисходительность и терпеливо ожидать, пока вы отдохнёте, или выслушивать жалобы о том, как вы устали трястись в седле. Ещё хочу напомнить, что нам могут повстречаться орки, гоблины и не слишком благородные люди. Если завяжется бой, я не поручусь за вашу безопасность. Конечно, мы постараемся вас защитить, но никто из нас не убережёт вас от выпущенной стрелы или летящего копья. Если нас схватят или убьют, вряд ли ваша смерть окажется быстрой и лёгкой. Думаю, не нужно объяснять, как поступают с пленными женщинами разбойники и головорезы. Существуют и другие опасности. Отойдёте на привале в лесу слишком далеко от лагеря — с большой вероятностью заблудитесь или станете пищей для дикого зверя. Сделаете один неосторожный шаг, карабкаясь по отвесной скале, не туда поставите ногу — сорвётесь в пропасть. Вы точно готовы отправиться в этот поход и делить с нами трудности кочевой жизни?       — Спасибо, ваше величество, что потратили своё драгоценное время на разъяснения очевидного. И раз уж вы посчитали нужным вообще говорить мне это, то заодно благодарю за честное мнение о моих умственных способностях. — Я отошла от короля и вернулась к столу, затем, наконец, упаковала в мешок две миски, чашку и столовые приборы.       — Я посчитал нужным напомнить вам, что настоящие странствия сильно отличаются от описанных в книгах. В долгих военных походах нет никакой романтики, зато полно опасностей, грязи, болезней и многих других неприятных вещей, о которых умалчивают в сказках. А я не знаю, соответствует ли ваше представление о грядущем путешествии действительности, или вы думаете только о сокровищах, обещанных за кражу Аркенстона, и грезите весёлыми приключениями, заранее предвкушая, как будете потом рассказывать о них полуросликам на званых ужинах, — тем же ледяным тоном ответил Дубощит, ничуть не смутившись моего замечания.       Я уселась на стул, пододвинула к себе тарелку с похлёбкой, затем взглянула на короля. Он продолжал стоять у посудного шкафа и зорко следить за мной.       — Хорошо, тогда постараюсь вас сразу успокоить. Я умею ездить верхом, не переживайте, и мне уже доводилось спать на жёсткой земле, а не в тёплой мягкой постели, скудно питаться, отказываться от второго завтрака, ужина из трёх блюд, вечернего чаепития и вставать аж с первыми солнечными лучами. Я даже знаю, как легко простудиться в дороге под проливным дождём или на холодном пронизывающем ветру. Наслышана и о вшах, и о ряде других болезней, о которых вы деликатно не упомянули. Я героически готова пренебречь каждодневным принятием ванны, кое-как умываться в реках и озёрах, согласна идти рядом с тринадцатью грязными, потными гномами и безропотно вдыхать убийственные запахи. Я способна делить со спутниками обязанности на привалах: носить ветки для костра, присматривать за лошадьми, разжигать огонь и дежурить по ночам, охраняя вас от диких зверей, троллей и людей. Только готовить не просите, не умею и не люблю, скорее отравлю, чем накормлю съедобной пищей. Ах да… Не собираюсь нарочно подставляться под летящие стрелы и копья, мешать вам в битвах и попадать в плен к бандитам. — Произнеся эту речь, я взяла ложку, с сожалением отмечая, что похлёбка совсем остыла, затем торжествующе добавила: — Вот, видите, сколько всего перечислила, словом не обмолвившись о драконе и краже камня.       Естественно, мои откровения не убедили строптивого короля.       — Замечательно. Раз уж вы понимаете, какие опасности подстерегают вас в пути, значит, есть вероятность, что вы их избежите и не погибнете какой-нибудь нелепой смертью в первую же неделю похода. Надеюсь, Гэндальф не ошибся, расхваливая ваши таланты. Я беру вас с собой только из-за него и только под его ответственность. И постарайтесь не утратить вашего зубоскальства, когда вам целый день придётся продираться сквозь густые заросли кустарников или ползти по горным уступам, до крови стирая руки. Лишь оно у вас и останется, ведь обратной дороги уже не будет. — Взгляд Дубощита ничуть не потеплел. Наверное, гномий король ласковее бы смотрел на муху, бегающую по потолку, чем на меня. Он прошёл к выходу, но задержался на пороге и сказал, не оборачиваясь: — Я дал отряду час на сборы. Не опаздывайте, я никого ждать не стану, мы уедем с вами или без вас.       Такая щедрость даже немного удивила. Я предполагала, Дубощит сейчас сердито заявит, что все гномы уже топчутся в коридоре, готовые немедленно покинуть Бэг Энд, и мне необходимо в течение пяти минут присоединиться к ним. Конечно, он подарил всем эту отсрочку не из-за моей драгоценной персоны. Наверняка дело в другом. Моим гостям пришлись по вкусу тёплая, уютная нора и большое количество бесплатной еды. Возможно, им в последний раз удалось столь сытно поужинать, расслабленно посидеть за столом с кружечкой эля, ведя беспечные разговоры и смеясь над шутками товарищей. И король, заботящийся о своих подданных, позволил гномам подольше насладиться короткой передышкой. Он дал отряду выспаться, умыться, спокойно позавтракать и уйти отсюда в приподнятом настроении, по-настоящему отдохнувшими.       Съев остывшую, но вкусную похлёбку, я ушла в кабинет и плотно закрыла за собой дверь, намереваясь в тишине написать письмо соседям. На длинные разъяснительные беседы не было ни времени, ни желания, однако внезапно пропадать без каких-либо объяснений тоже не хотелось. Пришлось сочинять жалостливую историю про заболевшую дальнюю родственницу, которой вздумалось срочно повидаться со мной, расписывать, как я за неё волнуюсь, и потому, ни с кем не попрощавшись, ранним утром покидаю Бэг Энд. Я подчеркнула, что путешествие займёт не один месяц, и что я обязательно вернусь и заплачу арендную плату, набежавшую за этот срок, ибо та родственница собирается облагодетельствовать меня внушительной денежной суммой.       Покончив с письмом, я продолжила упаковывать вещи, заглянула в ванную, и, никого там не застав, протёрла заляпанное гномами зеркало, подняла уроненные флаконы с душистыми маслами и напоследок умылась. Затем направилась к дому мистера и миссис Гэмджи, семейству, относившемуся ко мне почти с дружеской теплотой. Опустив письмо в почтовый ящик, вернулась в собственный сад и обнаружила там Гэндальфа, сидящего на скамейке и покуривающего трубку.       — Я знал, что ты примешь верное решение, — довольно произнёс он, завидев меня.       Я в сомнении остановилась рядом с ним. Стоило ли рассказывать ему о видении в ванной? Или лучше подождать дальнейшего развития событий? Если сам маг наслал этот морок, то сейчас он точно не признается, а если это был просто случайный сон, который больше не повторится, то тем более тут нечего обсуждать.       — Что-то произошло? — спросил Гэндальф, всматриваясь в моё лицо. — У тебя встревоженный вид.       — Разумеется, встревоженный, я же отправляюсь тролль знает куда, в компании малознакомых гномов. Я отвыкла от долгих скитаний, а тут мне предстоит не увеселительная конная прогулка ради любования окрестностями; придётся сражаться и добывать у драконов королевские реликвии под предводительством упрямого надменного Торина Дубощита. Ещё беспокоюсь за Бэг Энд… Отнесла вот письмо соседям, предупредила об отъезде, попросила переслать его чете Бэггинсов. Надеюсь, они не найдут нового арендатора, пока мы будем лазать по горам и всячески геройствовать.       — Понимаю, — кивнул Гэндальф. — Но не переживай раньше времени. Возможно, ты и сама потом не захочешь возвращаться в Шир.       — Мысли о том, куда мне захочется вернуться, если удастся украсть у Смауга камень и выжить, меньше всего занимают сейчас мою голову.       — В любом случае на одну четырнадцатую часть сокровищ Трора ты сможешь купить себе замок, а не только Бэг Энд, — лукаво подмигнул маг.       — Одну четырнадцатую часть? — не веря своим ушам, удивлённо переспросила я. Вот уж не ожидала подобной щедрости от гномов! Но с другой стороны, чтобы получить награду, нужно отвоевать гору, а не просто стянуть Аркенстон. Хитро.       — Следовало внимательнее читать контракт, в нём говорилось про оплату, — укорил Гэндальф.       Пришлось честно сознаться:       — Я как раз начала просматривать этот пункт, но тут в гостиную явился ты и отвлёк меня уговорами ехать с вами, потом я заснула, а когда проснулась, совсем забыла про контракт. — Губы невольно расплылись в улыбке. — Ну, теперь понятно, почему Торин Дубощит был мрачным и угрюмым за ужином. Кому захочется расставаться с таким состоянием?       — Разумная цена за подвиг. И Торин это прекрасно понимает. Я не стоял над ним и не диктовал условия найма для будущего вора. Я лишь поинтересовался, что он готов предложить смельчаку, который согласится пройти долгий путь и пробраться в логово огнедышащего чудовища.— Гэндальф поднялся со скамьи и отряхнул одежду.       — Видимо, ему не хочется оставаться у кого-то в долгу, тем более у чужака. Слишком гордый. Проще откупиться, а потом с достоинством рассказывать, как он щедро отблагодарил тех, кто последовал за ним. Хотя... если не удастся победить Смауга, вор вообще ничего не получит, даже если выполнит свою часть договора, — пробормотала я и направилась к входной двери.       — Тебе так важны причины, побудившие его назначить щедрое вознаграждение за кражу Аркенстона? — странным, то ли насмешливым, то ли удивлённым голосом спросил маг. — Между прочим, контракт учитывает и поражение в битве со Смаугом. Ты в любом случае не останешься без ничего. Гномы готовы оплатить твои услуги серебром Синих Гор. Правда, тогда награда будет скромнее, и придётся подождать. Ещё, изъяв камень, ты вольна сразу забрать из сокровищницы Эребора и оставить себе всё, что сумеешь унести, не разбудив дракона.       — Да уж, и сколько лет нужно сновать туда-сюда мимо гигантской смертоносной ящерицы, дабы обеспечить себя достойной королевской платой, при этом остаться незамеченной и выжить? Сам сказал, там горы золота. В одиночку и голыми руками много не натаскаешь. Или сколько ждать, пока его величество соизволит опустошить собственную сокровищницу? Твои гномы предлагают пуститься с ними в далёкий опасный путь до Эребора, рискуя собой, украсть какой-то камень, удовлетвориться одной словесной благодарностью, затем вернуться в Шир той же дорогой и терпеливо дожидаться там обещанной награды? Или ютиться где-нибудь у подножия Эребора, пока Торин Дубощит собирает армию, способную победить Смауга? Понятно, почему ты не стал искать вора в Бри. Не родился на свете ещё идиот, согласный на такие условия. Тут тебе повезло, меня не интересуют ни драгоценности, ни золото, ни подлинные намерения Дубощита, иначе бы я просто запихнула сей возмутительный контракт в его надменную королевскую задницу и велела бы катиться с подобными предложениями в другие места. Правду говорят о жадности гномов. — Не желая продолжать беседу о венценосном госте и слушать, как его оправдывает Гэндальф, я зашла в дом. Я и без объяснений мага понимала — мои суждения не совсем справедливы. Дубощит не мог распоряжаться принадлежавшими ему по праву богатствами, пока те охраняются драконом. Но он мог привезти из Синих Гор хоть что-то в качестве предоплаты, в знак уважения и доказательства серьёзности своих обещаний. Мог не составлять откровенно невыгодный для вора договор, мог вести себя скромнее, не выказывать с порога столько презрения и надменности... Много чего он мог сделать, да не стал.       Таким образом я очутилась в седле, далеко от Бэг Энда, в компании своих недавних гостей. Возглавлял нашу процессию Король-Под-Горой, выпрямив спину, он величественно, словно на троне, восседал на невысокой бурой лошади, рядом с ним ехали Двалин и Гэндальф. Гномы находились в приподнятом настроении, они то и дело переговаривались меж собой, смеялись или заводили нехитрые походные песни. Погружённая в мрачные воспоминания о сегодняшнем утре, я не вслушивалась ни в слова их песен, ни в болтовню. Гномы же в свою очередь не обращали внимания на меня. Лишь Балин серьёзно кивнул и поблагодарил, когда я подала ему подписанный контракт, да один из принцев небрежно кинул второму маленький мешочек. Наверное, плату за проигранное пари. Ближе к вечеру мне начало казаться, что большая часть отряда нарочно избегает глядеть на меня, а если чей-либо взор всё же случайно пересекался с моим, то смотрящий сразу спешил отвести глаза. Решив отвлечься от мыслей о таинственном сне, я принялась думать о причинах такого странного поведения. Правдоподобное объяснение нашлось быстро. Как я не привыкла к ним, так и гномы не привыкли ко мне. Возможно, им никогда не приходилось долгое время путешествовать с женщиной, ещё и представительницей другой расы. Вспомнилось, как Гэндальф, рассказывая про Средиземье и его жителей, упомянул о том, что гномок у подгорного народа очень мало, и гномы берегут их пуще драгоценных камней и золота. Хоббиты поговаривали, будто гномьи женщины вовсе не покидают своих домов. Одни свято верили — суровые мастера каменных дел запрещают им выходить даже за пределы собственных покоев без сопровождения, другие утверждали — подгорные девы сами не желают путешествовать по миру, предпочитая заниматься хозяйством или осваивать ремёсла наравне с мужчинами. Про семейный быт моих попутчиков, права их женщин и положение в обществе ни эльфы, ни Гэндальф не упоминали, а я никогда не спрашивала.       Вдруг гномы просто не знают, как вести себя в моём присутствии и о чём со мной говорить? Общаться с хозяйкой дома, которая, хоть и без особого удовольствия, но пустила на порог, поделилась пищей и предоставила ночлег, — это одно, а беседовать с равным членом отряда, обращаться к нему, как к прочим товарищам, — совсем другое. Особенно, если гномки действительно никогда не выезжают ни в какие походы и не нанимаются воровать драгоценные камни. И, конечно, гномы попросту не доверяли какой-то малознакомой женщине из Шира. Для них я была чужой, они ничего не знали обо мне и, наверное, полагали, что я отправилась с ними только из-за обещанной награды. А может, они и вовсе недолюбливали людей, и лишь заступничество Гэндальфа слегка изменило их мнение и позволило обратиться за помощью к человеку… И теперь они по-настоящему осознали, вот эта странная баба, спорящая с самим Королём-Под-Горой, ничем не примечательная с виду, и вправду уехала вместе с отрядом Торина Дубощита отвоёвывать Эребор.       Так за разными размышлениями и прошёл первый день путешествия. Когда вечер украл зелень травы и древесной листвы, заменив все яркие дневные цвета сумеречно-серой пеленой, его величество зычным голосом приказал разбить лагерь на маленькой поляне, поросшей земляникой, а Гэндальф добавил, что здесь неподалёку есть река, где можно напоить лошадей и набрать воды для ужина. Гномы тотчас слезли на землю и деловито начали развязывать походные мешки. С моих губ едва не слетел вздох облегчения. До этого мы устраивали привал только один раз в обед, и то наш суровый предводитель не позволил нам бездельничать больше получаса. Поясница уже давно напомнила о своём существовании противным нытьём, ноги затекли, запястья ломило. Возможно, Дубощит был не так уж и неправ, считая, что я не подготовлена к самым обычным тяготам кочевой жизни. Но стоило так подумать, как голову сразу посетила и другая, утешительная мысль. Да, моё тело за три года забыло, каково это, весь день проводить в седле, трястись по ухабистой дороге, не испытывая потребности в длительном отдыхе. Но минуют неделя или две, и я перестану чувствовать себя дряхлой старухой, впервые забравшейся на лошадь.       Вслед за остальными я аккуратно слезла с коня, стараясь ни единым движением не выдать усталости. Дубощит тем временем продолжал отдавать распоряжения. Принцев он послал за водой, Двалину и Ори велел насобирать веток для костра, Бомбуру наказал готовить ужин. Его величество сразу же на месте распределил и ночные дежурства, первым в очереди оказался Бофур. Другие гномы тоже не сидели без дела. Они доставали из мешков съестные припасы, гремели посудой, расстилали на земле тёплые одеяла. Гэндальф отыскал рядом с лагерем поваленное дерево и теперь, устроившись на нём, наблюдал за вознёй друзей. Кажется, мне одной не выдали специального задания. То ли Дубощит решил вообще не замечать меня, то ли не верил, что я справлюсь даже с простейшим поручением и смогу разжечь огонь или найти в лесу хворост.       Когда костёр ярко запылал, а походный котелок наполнился водой, король оставил Двалина, Балина и Глоина охранять лагерь, а сам вместе с остальными отправился к реке поить лошадей. На сей раз, взяв коня под уздцы, я последовала за отрядом. Пока мы продирались сквозь кусты, пытаясь разместиться вдоль узкого берега, Балин нашёл животным подходящее место для ночлега. Мы отвели их туда, расседлали и привязали к деревьям. Теперь лошади тоже спокойно отдыхали неподалёку от нашей компании и щипали траву в своё удовольствие.       Покончив с делами, гномы расположились вокруг костра и висящего над ним котелка, в котором Бомбур помешивал мясную похлёбку, периодически добавляя в неё щепотки какой-то приправы из маленького поясного мешочка. У меня не возникло желания присоединяться к моим спутникам, хотя они заметно присмирели, и теперь, почти не разговаривая, курили трубки и глядели на огонь. Наблюдая за ними, я вдруг почувствовала острую необходимость посидеть где-нибудь в одиночестве, не ощущая чужого присутствия подле себя. Да и запах гномьего табака казался мне ужасным по сравнению с хоббичьим. Слишком резкий, едкий, напоминающий запах жжёной одежды. Взяв яблоко, я притворилась, будто иду проведать и прикормить моего нового коня, а сама отправилась к реке, немного выше по течению от того места, где пили лошади. Очень хотелось ополоснуть лицо, освежиться и смыть дорожную пыль.       Неглубокая узкая речушка встретила меня тихим приятным журчанием. Опустившись на травянистый бережок, я с наслаждением погрузила руку в прохладную воду. Боль в запястье притупилась. Пальцы коснулись песка и гладкой поверхности мелких камней, покоящихся на дне. Здесь не пахло мерзким табаком и не было слышно голосов гномов. Где-то в вышине дятел стучал клювом по дереву и лесные кроны шумели под порывами слабого ветра. Другие птицы пели, чирикали и трещали на разные лады. Им вторило стрекотание насекомых. Я зачерпнула в ладонь воды, сделала несколько глотков, а затем умыла лицо и сразу почувствовала себя бодрой и почти довольной. Хотелось перенести сюда одеяло и заснуть рядом с рекой.       С детства мне полюбились одинокие вечерние и ночные прогулки. Было в них нечто такое таинственное, манящее и необъяснимое, от чего сердце билось быстрее и сладко сосало под ложечкой. Словно вот-вот в сумерках произойдёт удивительное событие: станет реальностью древняя сказка или исполнится заветное желание. Извечное ожидание чуда будоражило кровь и придавало сил, пробуждало фантазию, дарило надежду. Мир вокруг словно замирал ради меня одной и сосредоточенно наблюдал за каждым моим действием миллионами звёзд, порой хитро подмигивая или одобрительно улыбаясь. Но с первыми солнечными лучами опьяняющее чувство собственной значимости и вера в могущество меркли, превращались в безликие отголоски прошлого. На рассвете начинало казаться, что меня подло обманули, не выполнили обещание, или дали, а потом отняли важную вещь, и я никак не могла вспомнить, какую именно. Детство давно кончилось, наивные мечты маленького ребёнка остались в другом времени и месте, но ночь по-прежнему утешала и поднимала настроение. Даже в Средиземье.       Вдруг меня грубо вырвали из этой романтической неги. Щёки полоснул порыв ледяного, невесть откуда взявшегося ветра. По спине пробежал неприятный холодок, обычно появляющийся под чьим-то пристальным, неприязненным взглядом. Восторг от пребывания здесь сменился мерзким предчувствием скорой беды. Тело мгновенно напряглось, как в старые времена, готовясь отразить вражеское нападение. Каждой клеточкой кожи я ощущала чужое присутствие недалеко от себя. И я точно знала, моё одиночество прервали не гномы и не Гэндальф. Неведомое существо излучало почти осязаемую враждебность. Удивительно. У меня же тут нет волшебной силы, позволяющей чувствовать эмоции других. На всякий случай я зажмурилась, затем открыла глаза и осторожно осмотрелась. Однако пейзаж передо мной не претерпел изменений, серебряные нити не испещрили тёмного русла реки и утопающих в вечерней серости силуэтов деревьев, нигде не завязались узелки и не появились точки макового оттенка. Но я продолжала считывать намерения существа. Оно хотело уничтожать, рушить, убивать, и не просто убивать, а разрывать на мелкие кусочки.       Костерить себя за легкомысленное поведение было поздно. Конечно, теперь в полной мере пришло осознание того, как глупо я поступила: ушла одна, никому не сказав, куда, и не взяла с собой оружия. По крайней мере, если сложу тут сейчас свою бедовую голову, его величеству будет польза: и от навязанного Гэндальфом наёмника избавится, и в споре правым окажется. Сможет потом долго шпынять этим серого мага.       Враг медлил и не нападал. Я сделала вид, что не заметила появления чужака и продолжила умываться. Старательно пригладила волосы, затем начала оттирать низ плаща и сапоги от дорожной пыли. Идеальное место и время для атаки. Безоружная одинокая жертва беззаботно плещется в реке и не смотрит по сторонам. Но существо по-прежнему колебалось и не спешило обнаруживать своё присутствие. Чего оно ждёт? Или пока его цель только наблюдать? Кто этот неизвестный и почему он испытывает такую сильную злобу? Какой-то странный лесной житель, которого мы случайно потревожили? Тролль? Гоблин? Человек? Орк? Были ли у гномов враги или те, кто не хотел, чтобы Торин Дубощит вернул Эребор? У меня здесь точно не успели появиться недоброжелатели. Откуда им взяться? Я не участвовала ни в каких важных событиях Средиземья, ни с кем не сражалась, не плела заговоры, никому не перебегала дорогу, и вообще, тихо коротала дни в хоббичьей норе. Всё ли рассказал о походе Гэндальф? Какую неприятность они с королём умудрились навлечь на мою голову? Почему наблюдение ведётся именно за мной? Не я собирала отряд, не я возглавляла гномов. Принцы, Двалин и Ори ведь тоже отходили от лагеря. Либо за ними не наблюдали, либо они не заметили постороннего. Даже Гэндальф спокойно сидел на поляне и не выказывал тревоги. Значит, он тоже не знал про чужака или не думал, что тот объявится так скоро…       Я ещё раз попыталась сосредоточиться и узнать точное местоположение непрошеного гостя. Хоть я и чувствовала, что за мной подглядывают, никак не могла определить, в какой стороне прячется враг, словно таинственное существо находилось и позади, и впереди, и сбоку от меня. Но при этом с каждой секундой во мне крепла уверенность, что чужак пришёл сюда в одиночку, и сейчас нас здесь у реки только двое. Голову посетила безумная идея: представить в подробностях мой бывший меч так, словно пальцы сжимают его рукоять, нарисовать в воображении чёрные и серебряные нити, красные узлы и мысленно потянуть за них, заставить какую-то из нитей привести к затаившемуся наблюдателю.       Вновь закрыв глаза, я слушала шелест листьев, клёкот птиц, перепрыгивающих с ветки на ветку, мелодичное журчание воды и стук собственного сердца. Ладони нащупали на дне большой камень и судорожно сжали. Берег реки, деревья и трава засеребрились под плотно их обвившими мерцающими нитями. Все они тянулись ко мне и сплетались в тугой клубок внутри меня. Руки и лицо обдало приятной волной жара. Сердце застучало в висках, сливаясь с ритмом лесных звуков. Вдруг нити запульсировали и потяжелели, одна из них окрасилась в режущий ярко-красный цвет, дёрнулась, вызвав на мгновение глухую боль в груди, и устремилась куда-то ввысь. Я распахнула глаза, подняла голову, словно для того, чтобы увидеть, как прямо в меня летит нечто пылающе-красное, похожее на горящую стрелу. Я резко откатилась вбок, и стрела растворилась в воздухе над водой, так и не достигнув цели. Сразу же из того места, где она исчезла, повалил белый густой туман. Вскочив на ноги, я бегом кинулась к деревьям, подальше от стремительно расползающейся дымки. Нужно было скорее вернуться в лагерь, рассказать Гэндальфу и гномам о грозящей нам всем опасности.       Вдруг прямо передо мной на куст приземлилась птица размером с ястреба. Её внезапное появление заставило ненадолго замедлиться. Я не успела заметить, откуда она прилетела и как оказалась рядом. Посмотрев на меня, птица издала странный звук, напоминающий не чириканье, а утробное полурычание-полулай злобного пса, затем опять взмыла в воздух. Расправленные крылья странного пернатого создания были неправдоподобно длинными, концами они задевали кроны деревьев и ломали сухие ветки, пока птица набирала высоту. Вскоре она слилась с темнотой вечернего неба, и я потеряла её из виду. Никогда ещё в Средиземье мне не приходилось наблюдать столь диковинного существа. Однако на удивление времени не оставалось. Туман скрыл в молочной пене берег и русло реки, а теперь протягивал тонкие лапы к вязам, рядом с которыми стояла я.       Попытка продолжить бегство не увенчалась успехом. Плотное вязкое нечто опутало ноги, не давая сделать и шага, мерзкая дымка лизнула щёку, влажным языком коснулась ладоней, обвилась вокруг шеи тугой верёвкой. «Зачем спешить?» — вдруг подумалось мне. Зачем возвращаться к гномам и Гэндальфу? Тут же на меня снизошло озарение! Я лишь подвергну их опасности. Гномы не владеют магией, им нечем отбиваться от таинственного врага, Гэндальф не успеет всех спасти. Если убегу в лагерь, моих спутников проглотит белый туман. Нельзя вмешивать в эту битву посторонних. Нужно опять спуститься к реке, самостоятельно отыскать нападающего, погрузиться в воду, перейти на другой берег и… Я с силой помотала головой. Нет, это не мои мысли, не мой сладкий тягучий голос уговаривает остаться здесь! Виски и затылок пронзила пульсирующая боль. Мне удалось поднять руки и дотронуться до них прохладными пальцами. Чужой шёпот сразу смолк, больше никто не заманивал меня к тому месту, где растворилась красная стрела. Я переместила ладони на шею. Ощущение, будто её обмотали мокрой склизкой верёвкой, никуда не исчезло, хотя никакой верёвки на ней не было.       «Необходимо сосредоточиться и найти тропу», — вслух твёрдо сказала я самой себе. Раз меня так настойчиво старались вернуть к реке, значит, моё решение предупредить Гэндальфа самое правильное. Он наверняка знает, что за тварь здесь обосновалась. Собственный голос придал уверенности, казалось, пока я говорю, никто больше не завладеет моими мыслями. С третьего раза получилось пошевелить ногой и оторвать сапог от земли. Всё вокруг тонуло в тумане. Однако сейчас он сделался прозрачнее и серее, молочная белизна исчезла. Я напрягла зрение и рассмотрела силуэты ближайших деревьев, подёрнутых дымкой. Я помнила, в какой стороне находилась тропа и медленно, уже молча, двинулась в том направлении. Влажное удушливое марево мне очень не нравилось, я не знала, как далеко оно расползлось. Приходилось идти, оглядываясь и прислушиваясь к каждому скрипу и шороху. Неизвестный враг по-прежнему мог напасть. Его намерения оставались загадкой. Он действительно пытался убить той красной стрелой или хотел куда-то заманить и пленить? Чей голос пытался подчинить меня своей воле? Чья магия создала странный туман? Зачем была нужна та лающая птица? Я не сомневалась, она как-то связана со злоумышленником.       Ответ на последний вопрос не заставил себя долго ждать. Знакомый треск ломающихся веток мгновенно привлёк моё внимание, я, инстинктивно пригнувшись, юркнула за ближайший куст и едва спаслась от внезапно спикировавшей той самой птицы. Мощные длинные крылья с мерзким скрежетом прошлись по коре деревьев, рядом с которыми я недавно стояла. Мысль о том, что концы этих крыльев могли сейчас вот так скользнуть по моей шее, заставила нервно сглотнуть. По звуку они напоминали лезвия мечей. Если бы мне не удалось сразу среагировать на шум, то сейчас моя голова, разлучённая с телом, катилась бы по склону к реке. Вновь вместо клёкота птица издала тихое, глухое рычание, и в нём явственно слышался гнев. Затем она опять взлетела и скрылась в вечерней мгле. Наверняка стальная тварь попытается ещё раз напасть с воздуха. Один удар её крыльев мгновенно убьёт меня. В груди теплилась надежда на то, что эта штука не умеет метать стальные перья, иначе без оружия мне точно не выбраться отсюда живой. Но самое главное, в лесу её слышно. Нужно бежать, постоянно двигаться, петлять между деревьями. Однако быстро перемещаться не получалось. Приходилось внимательно смотреть под ноги, мне вовсе не хотелось угодить ногой в яму или споткнуться о сухое бревно и подарить врагу преимущество. Я продолжала старательно прислушиваться к шуршанию крон в вышине. Насекомые и обыкновенные лесные птицы давно умолкли, за что я была им очень благодарна. Их чириканье бы отвлекало и мешало сосредоточиться.       Перед повторной атакой птица попыталась тихо спуститься с дерева позади меня, однако даже со сложенными крыльями она громко шумела, просто перепрыгивая с ветки на ветку. Кроны жалобно стонали под её весом, и чем ниже спускалась птица, тем отчётливее слышался скрежет когтей о кору. Потому расправленное в полёте крыло срезало лишь верхушку куста, от которого я как раз успела отпрянуть. Поняв, что тихо спикировать на мою голову не получится, она опять взмыла в воздух, приземлилась передо мной и кинулась наперерез. Тварь решила догнать меня на земле. Она ловко перескакивала с нижних веток деревьев в заросли травы, пытаясь приземлиться мне на плечо или сбить с ног мощным толчком в прыжке. Я бежала, кружила меж кустарников, пряталась за широкими стволами, но старалась сильно не удаляться от тропы.       Эта безумная гонка не может длиться вечно, рано или поздно я устану, и только помощь Гэндальфа или гномов спасёт меня от неминуемой смерти. Я упорно продвигалась вперёд, один раз крыло птицы чуть не прошлось по моей щеке, когда мне не повезло добраться до небольшого лесного участка, где деревья росли далеко друг от друга. Миновав его, я еле успела укрыться от новой атаки. Птица не смогла вовремя изменить траекторию полёта и со всего размаха врезалась в ствол, за которым я спряталась. Она яростно взвыла и вновь злобно зарычала. Сверху нам на головы посыпались листья и сухие ветки. Не дожидаясь, пока пернатая тварь придёт в себя, я кинулась к дереву, маячившему рядом с тропинкой. Дышать становилось всё тяжелее, невидимая тряпка на шее потихоньку начала затягиваться, перед глазами поплыли красные пятна, а в ушах зашумело. Ещё немного, и тело рухнет в траву под ликующее ворчание врага. Ослабевшие ноги запнулись за какую-то кочку, я выбросила руки вперёд, совершила кувырок и приземлилась на одно колено. Затем попыталась подняться, но с ужасом поняла, что не могу. Судорожно вцепившись в сук над собой, попробовала подтянуться на руках. Рычание и скрежет за спиной становились ближе, птица стремительно нагоняла меня. Вот и конец. Воистину жалкая смерть. Как бы посмеялся надо моей участью Альдмир, будь он здесь.       Неожиданно знакомый старческий голос отрывисто прокричал какие-то непонятные слова, а яркий белый свет озарил всё вокруг. Казалось, и трава, и деревья полыхали волшебным пламенем. Затем послышался протяжный скулёж, яростный лай и треск ломаемых веток. Я зажмурилась. Дыхание выровнялось, а шею больше не сдавливала верёвка. Подул ветер, невидимая сила вжала меня в дерево, но он почти сразу стих так же внезапно, как и начался. Я открыла глаза. Огонь и серая пелена исчезли, теперь меня вновь окружал тёмный вечерний лес, в котором не таилось никаких опасных тварей. Надо мной стоял Гэндальф. От посоха моего спасителя в разные стороны по земле бежали белые искры, подсвечивая его обеспокоенное лицо.       — Ох, Гэндальф, — пробормотала я заплетающимся языком и поднялась, держась за ветку. Шумно вдохнула и закашлялась, подавившись воздухом. — Во имя альфивилиер, какого варифейра здесь происходит?       Разноцветные пятна перестали плясать перед глазами, но суставы ломило, во всем теле ощущалась такая слабость, словно побег от птицы длился несколько дней. Я наклонилась и упёрлась ладонями в колени, пытаясь отдышаться. Сама не заметила, как с губ сорвались названия рас, о которых в Средиземье никто не знал. Не водится здесь гигантских богоподобных волков — альфивилиеров и мерзких ящериц-переростков, передвигающихся на задних лапах, варифейр. Нужно быть осторожнее. Хорошо, что мы тут сейчас одни. Но Гэндальф, кажется, пропустил мимо ушей моё ругательство. Окинув меня внимательным взглядом, он сосредоточенно осмотрелся по сторонам.       — Не знаю, — наконец ответил маг после непродолжительного молчания.       — Не знаешь?! — я резко выпрямилась, гнев придал мне сил. — Просто великолепно! Ты привёл в Бэг Энд гномов, втравил нас в это приключение, а теперь, когда меня здесь чуть не прикончило какое-то лающее и летающее чудовище, ты не знаешь?!       — Не знаю, — повторил он, уже сердито. — Я предполагал, что за Торином Дубощитом ведётся охота. Два месяца назад, перед нашей с ним первой встречей в таверне Бри, на дороге мне попалось несколько охотников за головами. При них были объявления, написанные на Чёрном Наречии. Неизвестный заказчик предлагал большой мешок золота за голову нынешнего Короля-Под-Горой. Но обычные бандиты не владеют магией, тем более такой.       — И об этом ты тоже забыл упомянуть за ужином. — Хотелось схватить упрямого старца за бороду и трясти, пока он не объяснит происходящее. — Что ещё ты скрываешь?! Со сколькими чудовищами мне предстоит встретиться перед тем, как ты расскажешь всю правду?! Сегодня только первый день похода, а меня уже чуть не убили. Зачем врагам гномьего короля понадобилась я?       Злость затмила прочие эмоции, вытеснив и благодарность за спасение жизни. Разум упорно отказывался называть действия Гэндальфа спасением. Если бы не он, никакие пернатые твари и не пытались бы отрубить мою голову.       — Сейчас я сбит с толку не меньше твоего. Мне никогда прежде не доводилось видеть таких странных птиц. — Голос мага звучал искренне, но бушующую внутри меня злость он никак не усмирял.       — Мне порой кажется, ты просто любишь играться с чужими жизнями, втравливаешь знакомых в неприятности, а потом стоишь где-нибудь вдалеке и смотришь, как твоя очередная игрушка справляется с трудностями. И если она начинает ломаться раньше срока, ты вмешиваешься и спасаешь её.       — У меня никогда не возникало желания подвергать бессмысленному риску кого бы то ни было, не говори глупостей. И я вовсе не жажду наблюдать за чужими страданиями. Потому успокой свою буйную фантазию, нам пора возвращаться на поляну. Клянусь, на сей раз я не знаю, откуда взялась эта магия, кто подослал птицу, и почему напали именно на тебя. — В сердитом тоне Гэндальфа слышались новые угрожающие нотки.       — Неужели нет никаких догадок? — я не собиралась так быстро сдаваться. Сейчас меня не волновали мысли о том, какие заклинания применит маг, если мой рот быстро не захлопнется. Пусть опять вызывает тучу, отшвыривает, слепит белым огнём. Терять нечего.— Как ты нас нашёл? Гномов никто не пытался прикончить?       — Обеспокоенные твоим долгим отсутствием, мы начали звать тебя, Кили и Фили осмотрели всю поляну, но никого не нашли. Балин с Бофуром как раз собрались отправиться на твои поиски в лес, когда я ощутил странный выброс магической энергии у реки. Велев гномам оставаться в лагере и держать оружие наготове, я поспешил сюда. Деревья у воды окутал туман, пришлось сильно постараться, чтобы разглядеть в нём вас с этой чудовищной птицей. Но я подоспел вовремя. Она как раз изготовилась напасть, уже расправляла крылья, а ты почти потеряла сознание. Мне ничего не оставалось, кроме как быстро прочитать защитное заклинание над тобой. Она же сразу улетела, не пожелав сражаться с двумя противниками. — Гэндальф сделал шаг к тропе. Мои опасения не оправдались, в отличие от меня, он сумел быстро усмирить гнев. — Пойдём на поляну. Хочу услышать подробный рассказ о твоей вылазке к воде. Быть может, тогда удастся узнать нечто новое.       — Да уж, мне тоже интересно, по чьей милости на меня вдруг напали. — Немного успокоившись, я нехотя последовала за магом. — Неужели ты не пытался выяснить, кому понадобилась смерть Торина Дубощита? Не верю. И почему сразу не рассказал об этом? Только подверг всех нас лишней опасности.       — Нет, опасности себя подвергла ты сама, когда отправилась в одиночку бродить по лесу, без оружия, никого не предупредив. Это было очень глупо с твоей стороны, — не оборачиваясь, возразил маг и ускорил шаг. — Возможно, потому враг и атаковал именно тебя — ты оказалась лёгкой добычей, и если бы не моё вмешательство, поплатилась бы за своё легкомыслие жизнью.       — Да, признаю, здесь немалая доля моей вины. — Отнекиваться бессмысленно. Я прекрасно знала, как здорово подставилась под удар с этим желанием уйти подальше от гномов, понимала, что только своевременная помощь Гэндальфа спасла меня. Однако обвинение из уст мага, который озвучил мои собственные мысли, настроения не улучшало. Действительно, кто ещё на моём месте не взял бы с собой оружие? Вот уж воин, так воин. Срам один. — Но если бы ты с самого начала не утаивал важные сведения, я была бы осторожней. Это и твой промах.       Я по-прежнему злилась и на себя, и на Гэндальфа. Зачем он убеждал меня отправиться в поход, зачем нахваливал перед Дубощитом, зачем вёл такие сладкие речи и уверял, будто я справлюсь с трудностями без былого могущества и помогу гномьему королю вернуть трон? Я ведь не спасла даже себя в первый же день путешествия, и подверглась нападению, едва покинув Шир и размеренную, тихую хоббичью жизнь, в которой нет места лающим птицам и прочим опасностям.       Продолжить разговор мы не успели. Нам навстречу по тропинке стремительно приближались гномы. Впереди всех, конечно, шёл его величество, в руках он сжимал меч, сразу за королём следовал Двалин, вооружившись двумя топорами, не отставали от Двалина и Кили с Фили. Один держал клинок, приготовившись атаковать, другой — лук. У Бофура средством защиты служила, кажется, кирка, а у Ори — большая рогатка.       — Гэндальф, что здесь произошло? Вас с мисс Альфер очень долго не было, — в голосе Дубощита слышалось беспокойство.       — Вы целы? — сразу спросил кто-то из отряда.       — Теперь всё хорошо, опасность миновала. Враг пытался убить Селену, но я сумел изгнать его с помощью магии. Нападавший сейчас очень далеко отсюда и вернётся не скоро. Он сильно напуган, — успокоил новоприбывших Гэндальф.       — Какой ещё враг? — Дубощит подошёл к нам почти вплотную, огляделся, а потом удивлённо уставился на меня.       — Поговорим в лагере, — коротко бросил маг и продолжил путь.       — Вы не ранены? — вдруг спросил король, непривычно мягким тоном.       — Нет, — я помотала головой и вновь поплелась за Гэндальфом. Теперь к стыду и злости добавилось чувство вины перед гномами. Они действительно волновались, раз отправились на наши поиски.       До поляны мы дошли в напряжённом молчании. Но стоило сесть у костра, маг и остальные сразу же накинулись с расспросами. Я подробно рассказала, как отправилась к реке умываться и почувствовала чужое враждебное присутствие, описала красную стрелу, прилетевшую откуда-то с неба, белый туман и встречу с птицей, крылья которой режут не хуже любого клинка. Умолчала только о попытках найти врага с помощью волшебных нитей. Гномы слушали, широко распахнув глаза, и посматривали на меня с явным недоверием. Даже Дубощит выглядел поражённым моей историей.       — Мастер Гэндальф, вы знаете, кто и зачем напал на мисс Альфер? — спросил Дори после того, как я закончила описывать стычку с птицей.       — Мы здесь не видели никакого тумана, — встрял Кили.       — И лая не слышали, — поддержал Фили.       — Тихо! — прикрикнул на них дядя. — Дайте Гэндальфу хоть рот открыть.       — Кому ты рассказал про поход, Торин? — вдруг требовательно спросил Гэндальф.       Король ответил не сразу. Какое-то время он молча рассматривал мага и лишь потом произнёс: — Я могу задать тебе тот же самый вопрос.       — Я хочу, чтобы гномы вернули Эребор и сразили Смауга. Твой отец отдал мне карту и ключ на хранение, не забывай. У меня нет причин препятствовать тебе. Врагам стало известно о нашем путешествии не по моей вине, — недовольно, словно его заставили разъяснять очевидное, сказал Гэндальф.       — И не по моей. Я не враг себе, чародей. И уж желаю вернуть свой дом всяко поболее твоего. Не знаю, какими поступками ты заслужил такое безграничное доверие моего отца. Моё пока не заслужил. И ты не забывай, кто перед тобой, — король произносил слова нарочито медленно, и в каждом из них мне слышалась угроза, будто Торин Дубощит восседал сейчас на троне в Синих Горах и принимал какого-нибудь иноземного посла, который внезапно приехал к нему и ни с того ни с сего начал требовать золота взаймы и страшить расправой в случае отказа.       — Мистер Гэндальф, вы можете объяснить нам, что произошло? — вмешался Балин.       — Не могу, — Гэндальф мрачно повторил реплику, произнесённую у реки. — Я не ведаю, кто призвал птицу, наколдовал туман и напал на Селену, но уверен, всё это дело рук сильного, одарённого мага. Необычного мага, нашедшего и подчинившего столь диковинное существо. Никогда прежде мне не доводилось ни видеть таких птиц, ни слышать о них. Поскольку нападение произошло на первом же привале, сразу после того, как Селена присоединилась к нам, полагаю, намерения врага очевидны. Он хочет не дать нам добраться до Эребора. Либо он узнал, что именно ей предстоит украсть Аркенстон, либо он собирается перебить всех нас поодиночке, и она сегодня просто неудачно попалась у реки. У той птицы не хватило бы сил справиться со всеми нами сразу. Потому, прошу, Торин, подумай, есть ли у тебя могущественные враги, которые могли узнать о походе и устроить засаду, ибо я пока не представляю, кому понадобилось мешать гномам, тем более ценой жизни Селены.       — Моими противниками всегда были воины. Я сражался с орками, с людьми, однако мне не доводилось вступать в схватку с чародеями, — проговорил Дубощит, смотря на огонь. Вопреки сказанному, он выглядел сейчас таким сосредоточенным, словно перебирал в уме всех возможных недругов.       — По крайней мере вы не пострадали, госпожа Селена. Слава Махалу, мистер Гэндальф вовремя вас нашёл. — Лицо Балина выражало неподдельное сочувствие и тревогу.       — Воистину чудо. Ох уж эти человеческие женщины! Уходят одни вечером в чащу леса, никого не предупредив, ради какого-то мытья! В следующий раз она ляжет спать в логове троллей или набредёт на орков и уж точно пострадает. Не место ей среди нас. Это с самого начала было ясно, — Двалин сердито на меня посмотрел.       — Ни ты, ни Торин, ни я, ни другие гномы не предполагали, что нам придётся столкнуться с сильной и опасной магией. И не забывай, мы ещё находимся в окрестностях Шира, тут давным-давно ни с кем не случалось ничего плохого. Вот и Селена даже представить не могла, что в этом лесу кто-то может напасть на неё, потому и повела себя не слишком осторожно. Да я и сам не ожидал такого стремительного развития событий, — внезапно вступился Гэндальф. — Но зато теперь мы знаем о существовании таинственного врага, который желает нашей смерти. Значит, впредь все, в том числе и она, станут вести себя осторожнее.       Слова мага немного приободрили. Действительно, мы не успели выехать за пределы мирного края, и ходить здесь с оружием казалось таким же безумием, как разгуливать с ним в обнимку по собственному дому. Разозлённая из-за своего промаха, пристыженная и усталая, я совсем забыла о столь важном смягчающем обстоятельстве. Да и разве я привыкла к тому, что волшебный клинок больше не откликнется на мой зов и не окажется в моей руке лишь от одной мысли о нём? Не так уж часто мне приходилось раньше таскать с собой обыкновенный бездушный кусок металла, именуемый здесь мечом.       — Никто больше не ощутил чужого присутствия? — на всякий случай уточнила я. — Вы ведь тоже отлучались из лагеря, носили воду, собирали ветки для костра. Возможно, и за вами наблюдали.       Фили, Кили, Двалин и Ори отрицательно покачали головами.       — Мы не забредали так далеко, как вы, госпожа. — Ори с беспокойством огляделся по сторонам.       — И мы не разделялись, нас дядя отправлял парами, — дополнил Кили.       — У гномов хорошие слух и зрение, мы бы непременно заметили постороннего, — уверенно ответил Глоин.       — Да и я бы сразу почувствовал магический всплеск, если бы наш враг решил творить заклинания ближе к поляне. Но он слишком хитёр. Место у реки идеально для внезапной атаки. Пока я понял, что там происходит недоброе и тебе угрожает опасность, пока добрался до вас. — Гэндальф поочерёдно обвёл меня и гномов пристальным взором, словно пытаясь выяснить, все ли высказали свои догадки, и не утаил ли кто ненароком ценных сведений.       — И как нам следует теперь поступить? Быть может, вернёмся в Эред Луин и обдумаем произошедшее? Вряд ли нападения прекратятся. А в колдовстве никто из нас, кроме мистера Гэндальфа, не сведущ: — Балин осторожно покосился на короля.       — Нет! — резко вскинул голову тот. — Я слишком долго ждал того дня, когда смогу отправиться к Эребору и вернуть наш дом. Я не побегу, трусливо поджав хвост, при первой же серьёзной опасности. Однако никого неволить не стану. Хотите — возвращайтесь.       — Мы с тобой, дядя, — в один голос горячо заверили принцы.       — Маг — не маг, неважно. Если он опять нашлёт ту птицу, мы в бою продемонстрируем ей остроту наших мечей и топоров. И чары её не спасут. Враг ещё испытает на собственной шкуре, каково это, связываться с рассвирепевшими гномами, и горько пожалеет о том, что решился вставать у нас на пути, — Фили сжал руки в кулак.       Как ни странно, эти слова действительно приободрили остальных. Они радостно поддержали королевских племянников одобрительными возгласами.       — Погодите, — вмешалась я после того, как мои спутники немного успокоились, — Гэндальф сказал, за господином Дубощитом уже велась охота. Вы не выяснили, кто предлагал награду за его голову?       — После изгнания из Эребора наша жизнь стала невероятно трудной. Мы потеряли не только дом. Нам больше негде было добывать драгоценные металлы и камни, негде ковать, изготавливать украшения, ваять статуи, мастерить игрушки и прочие вещи. Скитаясь, мы брались почти за любую работу, какую нам только могли предложить в людских селениях. И зачастую нас, опытных воинов, нанимали для охраны или сопровождения грузов. Порой просили разобраться с бандитскими шайками, вернуть украденное имущество, спасти похищенных людей. Даже когда мы поселились в Синих Горах, пришлось продолжить это занятие. Много времени ушло на обустройство нового жилья. Конечно, у меня появились враги среди разбойников и конкуренты среди других искателей приключений. Обычные головорезы, орки, лесные тролли. Кто-то из них вполне мог захотеть отомстить мне, — Дубощит бросил хмурый взгляд в сторону реки. — Но они вряд ли бы стали нападать на вас, тем более таким способом.       — Однако личность своего недруга вы так и не выяснили, — упрямо пробормотала я.       — Мы готовились к походу, у Торина сразу появилась куча срочных дел перед дальней дорогой. Впервые он покидал свой народ на столь длительный срок. И ему нужно было убедиться, что без него в Эред Луин не воцарится хаос, и гномы смогут жить не хуже, чем жили при нём, — вздохнул Балин. — Правда, сейчас мне кажется, всё же стоило уделить время поиску злоумышленников.       — Поздно сожалеть о содеянном. — Двалин положил руку на плечо брата. — Да и Торин прав. Те люди, с которыми мы в основном имели дело, не призвали бы никакую птицу и не создали бы туман. Тролли слишком глупы, а орки полагаются на силу и предпочитают вступать в бой целыми отрядами.       — Значит, продолжаем путешествие? — уточнил Бофур, поправляя съехавшую на глаза шапку.       — Гномов не запугать каким-то колдовством! — воинственный настрой принцев передался и Ори.       — Пусть прилетит хоть десять птиц сразу, каждую угощу ударом своего топора! — выкрикнул Глоин, до сих пор сжимая рукоять секиры.       — Мы поклялись всюду следовать за нашим королём, и я не нарушу клятвы. — И без того суровое лицо Двалина ужесточилось ещё больше.       Остальные согласно кивнули. Балин по-прежнему выглядел печальным, Дори с тревогой смотрел на расхрабрившегося младшего брата, обладатель треугольной причёски с невозмутимым видом сидел подле Дори и зевал, широко разинув рот. Оин слушал товарищей, приложив рог к уху. Он сердито насупил брови и время от времени пихал Глоина в бок. Бифур несколько раз постучал кулаком по земле, свободную руку он приложил к груди и отвесил лёгкий поклон Дубощиту. Гэндальф хранил загадочное молчание. Опять чего-то недоговаривает? Может, он как раз выяснил, кто хотел убить короля. Но почему тогда не делится сведениями? Чего ждёт? Я чувствовала себя слишком усталой и расстроенной для новых споров. По крайней мере, раз ни гномы, ни сам маг ничего не знали про лающую птицу и белый туман, значит, напал на меня не лесной житель, рассерженный вторжением чужаков. И подгорный народ ездил по этой дороге в Бри, и Гэндальф не единожды навещал хоббитов в Шире.       — Ужин готов, — робко сообщил Бомбур.       — Отлично. Все мы утомились и проголодались. Пора отдохнуть. — Мрачно-задумчивое выражение, наконец, сошло с лица мага. Он улыбнулся и подмигнул мне. — Вкусная еда взбодрит тебя, Селена.       Гномы с радостью накинулись на похлёбку. Впрочем, вели они себя тише и спокойнее, чем в Бэг Энде. Ничем не бросались, аккуратно ели, почти не общались. То ли тоже умаялись за целый день, то ли присутствие короля продолжало так на них действовать.       — Ладно. — Спустя полчаса Гэндальф решительно отставил пустую миску. — Медлить нельзя. Необходимо выяснить личность нашего врага. Пока вы разговаривали, я наложил защитное заклинание на всех. Следующие несколько дней птица на вас точно не нападёт. Но не теряйте бдительности, держите оружие наготове.       — Мастер Гэндальф, вы решили покинуть нас в такой момент?! — Дори от изумления едва не выронил ложку.       Я тоже чуть не пролила на себя остатки ужина после слов мага.       — Ты обещал ехать с нами, — напомнил Дубощит.       — Обстоятельства изменились, Торин. Я вернусь так быстро, как смогу. Езжайте по той дороге, что я указал, и мы встретимся неподалёку от Бри через три дня. Я нагоню вас. — Гэндальф поднялся и взял в руки посох.       — Но куда ты направишься? — недоумевая, я поднялась вслед за ним.       — Названия тех мест тебе ни о чём не скажут. Я навещу кое-каких старых знакомых, загляну в одну книгу.       — Почему ты сразу не наложил подобное заклинание? — с укором спросил Двалин.       — Оно требует много сил для поддержания, я не могу постоянно его использовать. Учтите, моя магия не превратила вас в невидимок, не оградила от всех опасностей и не одарила неуязвимостью. Заклинание точно не подпустит к вам птицу и некоторых других волшебных существ, но человек, тролль или орк по-прежнему представляют для вас угрозу, потому не теряйте бдительности и держитесь вместе. С каждым часом магия будет ослабевать, но её точно хватит до Бри. Селена остаётся с вами, как договаривались. — Гэндальф не стал дожидаться, пока на него посыпятся новые вопросы. Быстро произнеся последние наставления, он направился к месту, где мы привязали на ночь лошадей.       Растерянные гномы переглядывались меж собой. Двалин гордо отвернулся, пробормотав что-то не слишком лестное о чародеях, часто меняющих решения, Торин спокойно смотрел вслед удаляющемуся магу, и не пытался его остановить.       Я нагнала Гэндальфа и, борясь с малодушным желанием крикнуть «возьми меня с собой!», прошептала:       — Раз ты знаешь, с чего начинать поиски, значит, какие-то догадки у тебя есть. Не поделишься хоть раз в жизни ими с другими? Именно на меня напали, я тоже имею право знать, кто.       — Я уже говорил тебе — я не всеведущ, пусть ты и считаешь иначе. Я собираюсь обратиться за советом к более мудрым магам. Возможно, они слышали об этой птице, и сумеют подсказать, кому и чем помешал наш поход.       — Ну, в гостиной ты упоминал некое древнее зло, которому выгодно нахождение Смауга в горе. Если твой король действительно не успел нажить себе врагов среди искусных магов, то на ум приходит лишь такое объяснение. — В темноте я не видела выражение лица Гэндальфа, но когда он вновь заговорил, голос его звучал встревоженно.       — И оно очень беспокоит меня. Вот почему я не могу сейчас ехать с вами. Необходимо выяснить, кто стоит за нападениями, и если наш заклятый враг действительно возвращается, я должен предупредить Белый Совет. Всё Средиземье окажется в опасности, если наше опасение верно.       — Какой враг? Объясни уже хоть что-то. Мне надоело оставаться в неведении, — потребовала я, обгоняя мага и преграждая ему путь.       Мы как раз подошли к лошадям. Белый конь Гэндальфа, различимый и в ночной мгле, поприветствовал хозяина весёлым ржанием.       Гэндальф раздражённо вздохнул, но на вопрос ответил:       — Когда-то в Средиземье жил могущественный некромант. Он мечтал поработить все свободные народы и властвовать над нашим миром. Одних он завоёвывал силой, других убеждал присоединиться к нему с помощью хитрости и лживых обещаний. Ему помогали орки, гоблины, прельстившиеся его речами люди, гномы и даже эльфы с хоббитами. Ему подчинялись и невообразимо мерзкие, опасные твари. Словно ручные псы, они повсюду следовали за своим хозяином, сея ужас и смерть. То были, конечно, не лающие птицы с железными крыльями, но тоже враждебные и кровожадные создания. Я не знаю, находил ли он их где-то или создавал сам... Некромант принёс много горя и зла в наши земли. Лишь объединённое войско тех, кто не поддался его гнусному влиянию, смогло победить жестокого врага. И победа эта досталась ценой неисчислимых потерь. Завоеватель, а с ним и его ближайшие приспешники были развоплощены и изгнаны из нашего мира, но не убиты. Я не верю, что они сгинули навсегда. Если нападение на тебя, странная магия, неведомая птица имеют отношение к некроманту, то нужно помешать ему, пока он не обрёл былое могущество и, конечно, не дать захватить Эребор и получить Смауга. Нет времени рассказывать подробнее. — Гэндальф обошёл меня и принялся отвязывать коня от дерева.       Другие лошади зафыркали, заржали, забили копытами, вероятно, думая, что и им предстоит ночная прогулка.       — Ладно, — сдалась я. Очень хотелось расспросить о невообразимо мерзких тварях и о том, почему этого некроманта не смогли убить, как и куда именно его изгнали, но Гэндальф уже забрался в седло. — А ты до сих пор считаешь моё участие в походе хорошей идеей?       — Конечно, иначе бы не позвал тебя. — Он наклонился, и его неожиданно тяжёлая ладонь легла мне на плечо. — Я верю во всех вас. Вы способны уберечь друг друга от опасностей. Главное, не чурайся гномов, не уходи далеко в одиночку и всегда держи наготове своё оружие. Не забывай больше о нём. Доверяй Торину. Это действительно важно. Постарайся поладить с ним.       Гэндальф убрал руку и тронул поводья. Конь сразу сорвался с места и галопом умчался в лес. Миг, и они оба растворились среди деревьев, словно были всего лишь печальным ночным видением. Я зябко поёжилась, хотя никогда не мёрзла в своём кафтане. После отъезда мага окружающее пространство внезапно показалось мне унылым. Вспомнились и уютный камин, и удобное кресло, и рукописи. Я не скучала по Бэг Энду, но в нём меня бы не ожидала толпа недовольных гномов. И хоббичья гостиная олицетворяла собой полюбившиеся мне одиночество и тишину, в которой были слышны лишь потрескивания дров и скрип пера по бумаге. Меня не страшили рассказ Гэндальфа и появление какого-то некроманта. Сейчас они казались просто далёкой чужой сказкой такого же далёкого и чужого мира, чья судьба никак не связана с моей. Не боялась я и повторного нападения птицы. Огромные крылья мешали ей передвигаться в лесу, и если бы при мне тогда оказалось оружие, наверное, я сумела бы дать ей достойный отпор. Я ловчее и быстрее неповоротливой твари. И почему враг не предусмотрел этого? Здесь у нас явное преимущество.       Но ужасно не хотелось возвращаться к спутникам, ловить на себе укоризненные или сочувственные взгляды, выслушивать замечания от короля или ругань Двалина. Чувство стыда так и не отпустило. Я бы с удовольствием больше не вспоминала при них о сегодняшнем столкновении, едва не стоившем мне жизни. И вообще бы о нём не вспоминала. Однако вечно стоять здесь и ждать, когда гномы опять решат отправиться на поиски блудного четырнадцатого участника похода, тоже нельзя. Тихонько вздохнув, я ласково потрепала своего коня по холке, извинилась за то, что не принесла с собой лакомства и поплелась обратно.       В лагере мне не повезло сразу наткнуться на Дубощита. Он стоял чуть поодаль от остальных и неотрывно смотрел в мою сторону. Именно его меньше всего хотелось сейчас видеть.       — Значит, вы не уехали вместе с Гэндальфом, — задумчиво протянул он.       — Нет.       Я ждала какой-нибудь колкости в ответ, гневной тирады или торжествующего «я же вас предупреждал», но вместо этого Дубощит без тени насмешки серьёзно произнёс:       — Надеюсь, свой урок вы сегодня выучили и впредь не совершите подобный опрометчивый поступок, мисс Альфер. Послезавтра вечером мы окажемся в Бри, пополним там запасы продовольствия, заодно и заночуем. Если вы всё же передумаете продолжать путешествие, я найду для вас сопровождающего, который поможет вам вернуться в Шир. У полуросликов никакие летающие чудовища вас не потревожат.       В спокойном голосе Дубощита не звучало ни осуждения, ни раздражения. Не веря ушам, я впилась глазами в лицо короля, освещённое пламенем костра, и увидела на нём странное виноватое выражение. В чём же вы вините себя, ваше величество? Неужели и вправду переживаете от того, что ваши враги сделались и моими врагами? Впервые во мне зародилось чувство благодарности к этому хмурому, надменному гному.       — Спасибо за предложение. Но сейчас я слишком устала для споров и принятий важных решений. Давайте потом поговорим.       — Хорошо. Тогда ложитесь спать, завтра нам всем рано вставать. — Король неожиданно отвесил лёгкий поклон и отошёл к племянникам, которые уже растянулись на одеялах и, заложив руки за головы, о чём-то шептались.       Глоин, Бофур и Двалин сидели рядом с костром, другие члены отряда устроились на ночлег вокруг него.       — Бофур, ты остаёшься дежурить, через пару часов разбудишь Кили, он тебя сменит, — громко напомнил Дубощит. — Всем остальным настоятельно советую как следует отдохнуть.       Гномы пожелали друг другу и мне спокойной ночи, и через несколько минут отовсюду уже раздавалось мерное сопение. На сей раз прежде, чем последовать примеру своих спутников, я положила рядом с собой свёрток с оружием, и только потом с наслаждением вытянула ноющие ноги и закуталась в одеяло. Возвращение в лагерь оказалось не таким ужасным, как рисовало моё воображение, никто не стал продолжать разговор о нападении птицы и корить меня за глупое поведение. Даже Двалин. На душе стало чуточку легче.