Мелодия Забвения

      Я резко развернулась. Отходить от Эйрин было не нужно, она сама от меня пятилась, пока не упёрлась спиной в широкую грудь Глоина. На её лице читались одновременно злость и страх, дрожащие губы исказились в безумной нервной полуухмылке. Да, Гэндальф умел пугать, если хотел. Сейчас я не видела нашего мага, но его суровый тон не предвещал ничего хорошего.       — Почему ты так зол, что она натворила? — почти сразу требовательно спросил Дубощит.       — Именно благодаря ей вы очутились здесь.       При этих словах Эйрин попыталась повернуться и протиснуться между Глоином и Нори, однако Нори сразу проворно схватил её за руки. Она задёргалась, стараясь вырваться, но гном даже не шелохнулся, продолжая крепко держать пленницу. Тогда в отчаянии Эйрин ударила Нори ногой. Он и бровью не повёл. С тем же успехом она могла начать драться с каменной стеной.       Признаться, именно такого ответа я не ожидала. Судя по удивлённым возгласам, раздавшимся позади, остальные тоже. Глоин приоткрыл рот и неверяще уставился на лягающуюся девушку. Даже обычно невозмутимый Нори сейчас выглядел слегка сбитым с толку. Пусть с самого начала попадание в курганы дочки трактирщика казалось мне подозрительным и неправильным, пусть рассказ Эйрин не убедил меня в полной её непричастности к странному перемещению, не походила она на виновницу всех наших бед. В ней не чувствовалась такой мощной магической силы, как в Гэндальфе, и я отчего-то была уверена, что девушка не представляет угрозы ни для кого из нас, в отличие от той же хозяйки курганов, а своей интуиции я привыкла доверять. Но Гэндальф моё мнение явно не разделял.       — Куда вы намереваетесь бежать, госпожа? — чуть насмешливо спросил маг, успевший, пока я наблюдала за Эйрин, пробраться к нам сквозь толпу гномов. Посох его померк и перестал испускать искры. — В той стороне вас ждут лишь неупокоенные мертвецы, одержимые яростным желанием разрывать на части всё живое.       Дубощит тоже встал подле меня и впился в девушку угрюмым немигающим взглядом.       — Да уж лучше в объятия покойничков кинуться, чем иметь дело с тобой, Гэндальф Серый, — зло выплюнула она, смотря себе под ноги, однако вырываться перестала. — Наслышана я о тебе. Люди говорят, что твоё появление всегда пророчит беду, никому ты хороших вестей не приносишь, только плохие.       — По крайней мере, я не заношу вместе с едой в комнаты постояльцев всякую мерзость и не подбрасываю им под кровати, — отрезал Гэндальф и тут же протянул к Эйрин раскрытую ладонь, на которой лежали два одинаковых чёрных кулона в форме солнца с длинными витиеватыми лучами. Они сразу напомнили мне о рисунке на полу в просторной зале, где обнаружились спящие гномы.       При виде этих украшений Эйрин вскрикнула и шарахнулась назад в объятия Нори.       — Не бойтесь. Своё чёрное дело ваши вещицы уже сотворили, вся магия ушла из них, и теперь они опасны не более, чем надетое на вас платье, — усмехнулся Гэндальф и спрятал кулоны за пазуху.       — Они не мои… Я не хотела… я не знала… не думала, что получится так… я не… — вдруг сбивчиво забормотала Эйрин, бешено вращая глазами.       — Об этом мы ещё поговорим, когда выберемся отсюда, — строго пообещал маг. — И вы подробно расскажете, кто вам их и на каких условиях передал.       — А мы возились с ней, орочьей дочерью, в чувства привести пытались, на руках таскали, успокаивали и обещали защиту, а она, значит, вот как с нами поступила! — сердито воскликнул Двалин. Он тоже подошёл к нам и встал напротив Эйрин, сжав руки в кулаки. От его слов девушка съёжилась, будто от удара, и зажмурилась.       — Да уж, спасли, называется, невинную деву, попавшую в беду. Дева-то настоящей гадюкой оказалась, — раздосадовано отозвался Оин. — Надо было в зале с саркофагами её и оставить, прямо на полу. Самое там подходящее место для таких оборотней, по соседству с умертвиями и прочей нечистью.       Ему повезло перенестись в курганы вместе со своим ужасным помятым рогом, который он не отнимал от уха, пока мы шли по тоннелю. Вот опять, интересно, почему? Почему Оину и мне удалось удалось сохранить при себе хоть какие-то вещи, а Бофур лишился даже шапки? Надо потом узнать у Гэндальфа.       — И врала ведь, змея, главное, так ловко и замысловато, и испуганной так мастерски прикидывалась, — досадливо поморщился Глоин.       — Не прикидывалась, — хмыкнул маг и вдруг легонько ткнул кончиком посоха девушку в плечо. — Просто госпожа Эйрин не рассчитывала, что сама перенесётся сюда вместе с вами.       Пленница никак не среагировала на странное прикосновение. Я догадалась, что Гэндальф либо наложил какое-то новое заклинание, либо снял старое, но спрашивать ни о чём не стала. Очень уж хотелось поскорее выбраться из подземелья, ощутить дуновение ветра, вдохнуть свежий воздух, не испорченный опостылевшей вонью затхлости и смерти, прикорнуть где-нибудь на мягкой траве, вытянуть уставшие ноги, набить трубку хорошим хоббичьим табаком и спокойно лежать, любуясь небом, а не парящими под потолком огнями. Махнуть рукой и на Эйрин, и на гномов, и на всяких настырных волшебников, и вообще на все тайны мироздания. Однако сейчас, когда мне было сложно поверить даже в то, что на свете существуют и другие цвета, кроме разных оттенков зелёного, эта мечта казалась недостижимой.       — Упрёками и стенаниями мы ничего не добьёмся, — громко сказал Дубощит, пока кто-нибудь ещё не начал возмущаться вероломству Эйрин, затем обвёл подданных, успевших окружить нас плотным кольцом, выразительным взглядом, призывающим к молчанию, и остановился на Гэндальфе. — Выход отсюда далеко?       — Нет, он уже совсем близко. Но я заходил в курганы с другого конца, и потому долго искал вас, — ответил маг и вдруг пристально посмотрел на меня, а потом и на Кили. — Вы оба хорошо себя чувствуете? Что-нибудь болит?       — Ну, сам видишь. На ногах стою, — я пожала плечами, удивлённая его вниманием. — А как, по-твоему, должен чувствовать себя человек, который бродит здесь, уж не знаю, сколько времени, но по ощущениям целую вечность, без отдыха, пищи и воды? Устала, проголодалась и пить хочу. В голове тяжесть, но ничего вроде не болит. Почему ты вообще спрашиваешь? Госпожа разносчица успела что-то с нами сотворить?       Кили сперва нёс Эйрин на руках, потом, очнувшись, она постоянно цеплялась за меня, пока мы не встретили Гэндальфа. Другие, за исключением Дубощита, даже не касались её. Я не могла придумать иных причин, побудивших мага справляться именно о нашем здоровье.       — Я тоже проголодался и немного устал, — кивнул Кили. — Хоть гномы и не любят путешествовать, особенно пешком, но провести ночь в пути, без остановки вышагивая милю за милей, способен любой из нашего народа. Даже Бомбур может протопать несколько часов кряду и без куска мясного пирога во рту.       При последних словах принца сзади раздались одобрительные смешки.       — А чего сразу Бомбур-то? — тут же оскорбился толстяк. — В отличие от некоторых, я и бегать быстро умею. Не я ли обогнал тебя и Фили, когда мы на спор бежали из дальних кузен до кухни?       — Конечно, обогнал, — хохотнул Фили. — На кухне же нас дожидался жареный поросёнок. Ты так усердно толкался локтями, у нас с братом не было и шанса на победу. Синяки после твоих тычков потом не один день сходили.       — Да и находимся мы под землёй, — невозмутимо продолжил Кили. — А какой гном хотя бы раз в жизни не углублялся в гору, не исследовал бесконечные тоннели и не прокладывал свои ради новых сокровищ, забыв о сне и еде? Разве сражаться с армией орков или искать залежи серебра в Эред Луин легче, чем просто блуждать по каким-то курганам? Однако я вижу, устали все, а среди нас есть и воины не из последних, и опытные добытчики. Мне кажется, само это место выкачивает наши силы, опустошает нас и иссушает. Не разбираюсь в вашем колдовстве, но дело явно не в госпоже Эйрин или не только в ней.       — Гэндальф, чего мы ждём и зачем продолжаем разговор здесь? — нетерпеливо спросил Дубощит и посмотрел на меня так, словно я вот-вот упаду в обморок.       Неужели мой внешний вид и правда вызывает подобные опасения? Жаль, сейчас негде полюбоваться на свою наверняка осунувшуюся физиономию с синяками под глазами.       Эйрин по-прежнему молча стояла, понурив голову, будто бы речь шла о ком-то другом. Может, Гэндальф временно превратил её в безвольную куклу, чтобы она больше не пыталась сбежать или не успела натворить ещё какой-нибудь пакости? Или, может, она поняла — отпираться бесполезно, от тринадцати гномов, грозного мага и человеческой женщины никуда не денешься, да и в любом случае маг поймает и заставит во всём сознаться.       — Госпожа Эйрин действительно хотела вам навредить. У неё в платье тоже спрятан кулон, который туманит разум и вызывает усталость у тех, кого длительное время касается его владелец. Не волнуйся, Нори, он уже утратил свою силу, — добавил Гэндальф, заметив как тот поспешно отодвинулся от девушки. — И на остальных он влиял через голос хозяйки. Просто именно прикосновения давали ему больше власти над чужим сознанием. Но и Кили прав, курганы не любят живых, уж если сюда кто-то попадает, магия здешних мест заботится о том, чтобы непрошеные гости сами скорее превратились в бродящих по туннелям мертвецов. Только она действует иначе — сразу погружает в беспробудный сон, и спящий в итоге умирает от истощения. Вам ведь довелось испробовать на себе эти чары. Но хоть вы и сумели избежать самой страшной участи, кулон успел ослабить вас. Особенно Селену и Кили. К счастью, до того, как встретиться с вами, я отыскал старую знакомую, которая обладает некоторой властью над курганами и умеет справляться с последствиями от магии заколдованных подобным образом вещей. Она обещала помочь, но на поверхности её силы не действуют. Потому, Торин, нам придётся ещё несколько минут постоять здесь, иначе Селена и твой племянник скоро свалятся из-за переутомления и будут вынуждены отлёживаться в кроватях дней пять.       — Но теперь-то с ними уже ничего не случится? — Дубощит встревоженно посмотрел на нас с Кили. — Ты уверен в своей знакомой?       — Уверен. Не переживай, — ответил Гэндальф, приподнял посох и поводил им над головой по-прежнему ни на что не реагирующей Эйрин, словно бы снимая с неё невидимую паутину.       — Вот почему она трещала без умолку всю дорогу, — Двалин досадливо пнул носком сапога землю. — И какие-то нелепые байки рассказывала.       — А старой знакомой ты случайно величаешь не ту самую зеленокожую девицу с питомцем, которая изначально собиралась из всех нас высосать жизненную энергию, но быстро передумала, услышав о нашей дружбе с тобой? — ехидно уточнила я.       Слова Гэндальфа о медальоне меня не напугали. С тех пор, как проснулась в склепе, я не питала иллюзий и предполагала, что пребывание в курганах, если уж сам Гэндальф когда-то и просил держаться от них подальше, ещё аукнется нам, или по крайне мере мне, чем-нибудь пакостным. Ведь именно я бродила по тоннелям, сражалась с умертвиями, задыхаясь от трупного смрада, пока остальные сладко спали, а потом пила выжимку из лепестков хищного цветка и путешествовала по миру неживых и немёртвых. Серьёзная такая встряска для человека, привыкшего к размеренному существованию в Шире. Здорово, что Гэндальф нашёл способ излечить нас прямо здесь и сейчас. Ему, в отличие от Эйрин, я сразу поверила. Вряд ли у нашего мага имелись причины специально удерживать наш отряд в могильниках, иначе бы он не пришёл к нам на выручку. И в успешном завершении похода он явно заинтересован. Я гадала, знает ли уже Гэндальф о моих приключениях? Та девица, если он имел в виду её, могла рассказать о нашей с ней встрече. Но спрашивать при всех и обсуждать, отвечая на миллион вопросов, которые наверняка возникнут у гномов, особенно у Дубощита, ведь видения касались именно его, я желанием не горела. Конечно, когда мы выберемся отсюда, объясняться придётся, но сейчас хотелось оттянуть этот непростой разговор на несколько дней, а лучше пару тысячелетий. Не было у меня ещё сил для долгих бесед, требующих активно ворочать языком, напрягаться, вспоминать и обдумывать случившееся.       Закончив представлять Дубощита и Гэндальфа, которые с неумолимостью меча, раз за разом пронзающего плоть, выпытывают у меня забытые подробности чудесного пробуждения и спасения отряда, я вдруг поняла, что голова прояснилась, сосредотачиваться на своих мыслях стало легче, ломота в ногах почти прошла, а желудок больше не ныл от голода. Только сухость во рту не исчезла. Вот и доказательство правдивости слов Гэндальфа.       — Да, Люта порой слишком поспешно судит о других и совершает опрометчивые поступки, — ответил он.       Люта… Значит, так её зовут? А ей идёт.       — Действительно, всего лишь опрометчивый поступок… Подумаешь, едва не прикончила тринадцать гномов и человека, с кем не бывает, — издевательски проговорил Кили. — Какие замечательные женщины проживают в Бри. Одна отправила нас сюда, а вторая чуть не сожрала.       — Разные люди попадают в курганы, — вздохнул Гэндальф. — Но другие, в отличие от вас, приходят по своей воле и не с самыми добрыми намерениями. Кто-то жаждет получить сокровища, кто-то верит, что тут скрыта великая магическая сила, которой можно завладеть, а завладев, обрести бессмертие и безграничную власть. Люта никогда не покидает этого места, ей неоткуда было узнать, кто вы такие и как стали жертвами чужого заклинания. Не она усыпляет непрошеных гостей. Когда-то давно люди основали здесь великое королевство и возвели первые курганы, где хоронили своих благородных королей и самых отважных воинов, но однажды чары безжалостного и могущественного чародея почти уничтожили этот край. И хоть события тех дней давно превратились в легенду, земля, на которой мы стоим, по-прежнему отравлена его чёрным колдовством. И никто не способен изгнать злых духов, поселившихся здесь благодаря ему. Люте удаётся сдерживать их буйный нрав и тягу к разрушению. Без неё они бы давно вырвались из могильников и разрушили Бри.       — Раз ты её оправдываешь и не собираешься причинять ей вред, почему же она так тебя боится? Она умоляла даже имени твоего не произносить, — удивилась я.       Отношения Гэндальфа и Люты вызывали любопытство, в отличие от истории древнего королевства и какого-то чародея, хотя я сразу вспомнила крышки саркофагов с высеченными фигурами в латных доспехах и с пугающе-реалистичными лицами.       — Но это не значит, что я разрешаю ей творить всё, что взбредёт в голову, — уклончиво ответил наш маг и как-то нехорошо улыбнулся. — У Люты непростой характер и свои представления о добре и привередливости. Она вспыльчива и упряма, не умеет ценить чужую жизнь, потому нам обычно трудно понять друг друга. В прошлом у нас было много разногласий, и не все получалось решить мирным путём. Но однажды мы заключили договор. Она не позволяет умертвиям и призракам покидать курганы, а я стараюсь не появляться в её владениях.       — А кто такая Йеннэ? — в памяти опять всплыл образ диковинного рогатого существа.       Гэндальф призадумался, словно бы подбирая правильные слова:       — Она что-то вроде лесного духа, который жил здесь всегда… Однако чёрная магия исказила и её, и она решила перебраться в могильники — помогать Люте сдерживать мертвецов. Остальное обсудим потом, — маг приподнял свободную руку, когда я собиралась спросить про женщину из рассказов Эйрин. — Прошло уже достаточно времени, чары Люты успели вас излечить, и теперь действительно пора выбираться отсюда. Нори, присматривай за госпожой. Когда мы окажемся наверху, возможно, она опять попытается сбежать.       Гэндальф развернулся и бодро зашагал по тоннелю. Зелёные огни по-прежнему освещали нам дорогу, только теперь они сияли ярче, чем раньше. На сей раз я, королевские племянники и Нори с Эйрин оказались в середине отряда, а не в хвосте. Впереди подле Гэндальфа, как обычно, находились Дубощит и Двалин. Почти не отставали от них Балин, Оин и Бофур. Остальные гномы шли за нами.       Я не успела даже переварить и уложить в голове то, что поведал нам Гэндальф — коридор просто кончился и всё. Вот только я ступала по твёрдой земле, видела каменные стены и потолок, и вдруг мои ноги по щиколотки утонули в мягкой траве, стены расступились и превратились в узловатые стволы деревьев, потолок заменило жёлто-оранжевое рассветное небо. Не веря в происходящее, я набрала побольше свежего воздуха в лёгкие. Надо же, больше никакой сырости, никакого удушливого смрада разлагающейся плоти и опостылевшей вони заплесневелых тряпок. Самые обыкновенные лесные запахи сейчас пьянили не хуже кубка с крепким вином, вызывая желание одновременно плакать и смеяться, кружили голову, но то было приятное головокружение. Какая-то ветка мазнула меня по лицу, пощекотав ноздри горько-сладким липовым ароматом, и я, не обращая внимания на гномов и волшебника, судорожно вцепилась в неё пальцами и зарылась носом в прохладную листву. Каждый вдох словно бы медленно возвращал к жизни, прогонял усталость и освобождал тело от невидимых оков. Только теперь, выбравшись из тоннеля, я поняла, как паршиво себя чувствовала, пока блуждала под землёй, и как хорошо мне здесь, на поверхности. Наконец я выпустила злосчастную ветку и огляделась. Мы находились на узкой лесной прогалине, входа в курганы или чего-то, хоть отдалённо напоминающего его, нигде не было видно, как и самих курганов, а мои спутники, похоже, пребывали примерно в таком же расслабленном состоянии, что и я: на губах Фили и Кили играли мечтательные улыбки, Бомбур с задумчивым видом жевал длинную соломинку, Ори мял край вязаного жилета, Нори слегка шатало, но Эйрин он дисциплинированно продолжал держать, Дубощит прислонился спиной к дереву и тяжело дышал, остальные с одинаковыми удивлёнными выражениями на лицах растерянно смотрели то друг на друга, то на Гэндальфа, то на окружающий пейзаж. Один Гэндальф невозмутимо стоял рядом с королём и, кажется, ждал, когда мы придём в себя. Эйрин, покорно следовавшая за нами весь остаток дороги, тоже начала просыпаться от своего полузабытья. Она медленно подняла голову, окинула меня мутным вопросительным взглядом, словно бы пытаясь вспомнить, кто я такая, потом через плечо оглянулась на Нори. Но как только девушка заметила мага, недоумение в глазах быстро сменилось мрачным узнаванием. Вопреки опасениям Гэндальфа, Эйрин не попыталась опять сбежать, лишь плотнее сжала зубы и недовольно поморщилась.       — Сколько времени мы отсутствовали? — вдруг хрипло спросил Дубощит.       Его голос так внезапно нарушил тишину, что Эйрин и некоторые гномы вздрогнули.       — Недолго, — успокоил короля Гэндальф. — В Бри вы приехали вечером, а сейчас только начал заниматься новый день. Даже хозяин трактира вряд ли успел обнаружить пропажу четырнадцати постояльцев и своей дочери. Время здесь течёт по-иному.       — Быстро же вы нас нашли! — удивлённо воскликнул Дори.       — Я освободился раньше, чем ожидал, и сразу поспешил к вам. Но об этом потом. Думаю, настал черёд госпожи Эйрин отвечать на вопросы. С вами мы ещё наговоримся, — Гэндальф шагнул к Эйрин и сурово посмотрел на неё.       Она съёжилась и отпрянула назад, как тогда, в подземелье, когда он показал ей заколдованные кулоны, однако её голос, когда она открыла рот, прозвучал твёрдо.       — Ты не раз бывал в нашем городе и в «Гарцующем пони», Гэндальф Серый. Я слышала много баек о тебе, о том, как ты кому-то помогал или, наоборот, вредил, приносил плохие вести, подбивал на безумные поступки, заставлял прислуживать себе, но никогда не слышала, чтобы ты пытал или убивал даже своих врагов. А ты ведь уже понял — я действовала не по своей прихоти, потому и врагом вашим считаться не могу. Но тот, чью волю я исполняла, обещал жестоко меня наказать, если я хоть кому-нибудь проболтаюсь. Пожалуй, я предпочту разгневать тебя молчанием, чем его своим признанием.       — Вашей вины это не умаляет, госпожа, — серьёзно ответил маг. — Вы согласились загубить моих друзей, которые ничего дурного вам или кому-либо ещё не сделали, ради обещанной награды, и, как я погляжу, в своём поступке не раскаиваетесь. Я на вас очень сердит, однако, я действительно не собирался мучить вас и уж тем более убивать. Но я могу заставить говорить с помощью заклинания. Вы не вернётесь домой, пока мы не узнаем правду. Если вы добровольно расскажете нам, кто дал вам амулеты и научил ими пользоваться, я обещаю помочь вам защититься от вашего таинственного нанимателя, а если продолжите врать и отнекиваться, то подвергнете напрасному риску не только себя, но и отца.       — Ты ведь и так заколдовал меня в курганах, когда дотронулся этой дурацкой палкой? — мрачно спросила Эйрин и ткнула пальцем в посох Гэндальфа. — Я опять внезапно ненадолго заснула, хотя слышала всех вас и шла за вами, словно какая невидимая сила в спину подгоняла, но не могла и слова вымолвить, ускорить шаг, приблизиться к тебе или отстать, развернуться, дотронуться до кого-то тоже не могла. Я перестала быть своему телу хозяйкой, ты им управлял. Нет, не отвечай. Без твоих ответов знаю — ты могущественный маг и глупо ссориться с тобой. Я сразу поняла, что ты начнёшь угрожать мне ещё каким-нибудь колдовством, когда мы выберемся. Только вот ты никогда подолгу не задерживался в Бри, а твои друзья оплатили комнаты лишь на одну ночь, значит, совсем скоро они уедут, а ты, думается мне, покинешь город вместе с ними. Как же ты защитишь нас с отцом? Только не говори, будто собираешься поселиться здесь, не поверю.       — Не собираюсь, — подтвердил Гэндальф. — Но у меня есть могущественные друзья, которые живут неподалёку от Бри. Они присмотрят за вами, если я попрошу. И сам я могу наложить кое-какие охранные чары на ваш трактир.       «И они опять не сработают», — подумала я злорадно.       — Ты про свою подружку Люту? А кто потом нас спасёт от такой-то защитницы? — Эйрин скривилась. — Спасибо, обойдёмся. Я слышала, как ты её описывал.       — Как вы верно подметили, я не раз навещал Бри и его окрестности, и приятелей в ваших краях у меня успело скопиться немало. Не время торговаться и привередничать, госпожа. Я в любом случае выясню, с кем вы вступили в сговор, хотите вы того или нет. Но если вы не перестанете упорствовать, я открою глаза вашему отцу на то, чем занимается ночами его дочь. Господин Барлиман Баттербур — хороший человек. Вряд ли он одобрит ваше увлечение чёрным колдовством. А уж доказать вашу причастность к исчезновению благородных гномов и госпожи Селены я смогу, не сомневайтесь. — Гэндальф вновь вынул кулоны из-за пазухи.       После этой угрозы Эйрин побледнела, резко вскинула голову и впилась в лицо мага испуганным взглядом. Я даже подумала, она сейчас упадёт без чувств прямо на руки Нори. Родительский гнев, видимо, страшил её больше расправы могущественного нанимателя.       — Поклянись мне, — прошелестела девушка одними губами, — вы все поклянитесь, что отец, прочие горожане и наши постояльцы ничего не узнают про мой проступок ни от одного из вас, и тогда я расскажу.       — Сразу бы так. Клянусь не выдавать вас, если и вы обещаете больше никогда никому не вредить, — строго ответил Гэндальф.       — Обещаю… точнее тоже клянусь, — тяжко вздохнула Эйрин. — Я уж поняла — с этой вашей магией столько мороки, а проку, ну, почти никакого. — Она выжидающе уставилась на гномов и меня. — А вы?       — Клянусь с тем же условием, — Дубощит сделал шаг вперёд.       — Клянусь, — кивнула я.       Остальные поочерёдно повторили наши слова. На лицах Двалина, Глоина и Дори явственно проступало недовольство. Наверное, они сердились, что Эйрин не понесёт никакого наказания за попытку нас убить. Я разделяла их эмоции, но сейчас было важнее скорее узнать, кто же так сильно желает нашей смерти. Гэндальф, конечно, искусный маг, посланец высших сил, а не простой человек, но скитания по могильникам могли утомить и его. Он ведь сам сказал — ни у кого не получилось сладить со здешними злыми духами. Раз Гэндальфу пришлось договариваться с Лютой, чтобы держать их в узде, вероятно, даже ему тяжело бродить по зачарованным тоннелям могильников.       — Прямо тут начинать рассказ? — хмуро поинтересовалась Эйрин.       Гэндальф, немного подумав, кивнул:       — Да. Курганы не властны над этим местом, к тому же здесь мы надёжно укрыты деревьями, нас никто не заметит и не потревожит.       Многие гномы, особенно те, которые спали на полу, а не в кроватях, плащи ночью не снимали и потому, видимо, перенеслись из трактира вместе с ними. И пока мои спутники расстилали их, я на всякий случай спросила:       — Мы далеко от Бри?       — Не очень. До завтрака успеем вернуться.       — Ты, смотрю, знаешь окрестности лучше меня. Хоть я и живу тут всю жизнь, но не понимаю, где мы находимся. Не помню, как и очутилась-то на этой поляне. Вроде вот шла себе спокойно по коридору, а потом, хлоп, сразу лес, — пожаловалась Эйрин. — Тоже твои чары? Ты вообще постоянно колдуешь?       — Я просто опытный путешественник, госпожа. Довольно рассуждений о курганах и моей магии. Ваш черёд исполнять обещанное, — Гэндальф уселся на плащ подле Балина.       Остальные уже успели разместиться, образовав живой круг, в центре которого находилась Эйрин. Я опустилась на колени рядом с Бофуром и приготовилась внимательно слушать.       — Только никаких больше местных сказок и историй про друзей вашего отца, — предупредил Дубощит.       — Да и не собиралась я, — буркнула Эйрин. — Я же специально вас в подземельях забалтывала, ваш колдун ведь так и сказал. А сейчас мне охота скорее добраться до дома. Устала я не меньше, чем вы все. На меня-то, поди, чары могильников тоже влияли, пока мы до выхода топали. Хорошо ещё, отец разрешил сегодня отдыхать до вечера, значит, с утра он меня не хватится, но если я надолго пропаду, начнёт волноваться. — Король смерил её таким неласковым взглядом, что Эйрин сразу поникла и поспешно продолжила совершенно другим тоном: — вот я и говорю, началось всё позавчера. Я вам не соврала, кстати, мне действительно являлась рогатая женщина, только это до вашего приезда было, а не после. И, вообще, байки про неё я не выдумывала, она и вправду существует, можете сами расспросить наших постояльцев, когда вернёмся. Или того же папиного приятеля…       Ну, короче, помню, в тот день работы было много, прям до ночи пришлось бегать туда-сюда, так умаялась, еле до комнаты-то добрела, спина и ноги ужасно болели, хоть я и привычная к труду в трактире. Вот я, значит, только вошла в комнату, дверь за собой закрыла, повернулась к окну и сразу увидела светящийся силуэт. Спать тут же расхотелось, я и про усталость, и про всё остальное позабыла от удивления. Спроси кто тогда, как меня зовут — и ответить бы не смогла. Стояла, как дура, и пялилась на чудесное видение, разинув рот. И платье в пол, и волосы длиннющие, и рога на голове, даже венок и повязку на глазах приметила. А что случилось потом, вы уже знаете. Женщина руку вытянула, к себе поманила, улыбнулась вроде ласково, ну, я и вышла. В самом деле, не каждый же день такое чудо само является к тебе.       — Да, мы поняли, вы про это рассказывали. А дальше? — нетерпеливо прервал Дубощит.       Наверное, Эйрин вообще не умела изъясняться коротко и только по существу. Она и сейчас, хоть и мечтала скорее избавиться от нашего общества и вернуться домой, продолжала сбиваться с одной мысли, резко перескакивать на другую и повторяться. А мне захотелось немедленно расспросить Гэндальфа о рогатом создании и узнать, не Йеннэ ли таким образом скрашивает однообразную жизнь в курганах, но я промолчала. Маг прав — с ним мы успеем пообщаться позже.       — А дальше женщина начала будто бы от меня отдаляться, — послушно продолжила Эйрин. — Я, как на улице оказалась, так к ней сразу бегом кинулась, а приблизиться не смогла. А я всё бежала и бежала вперёд и видела перед собой только постоянно ускользающий размытый силуэт, окутанный мягким светом, и протянутую руку, больше никого и ничего не замечала. Не думала, куда вообще и за кем бегу. В голове лишь одна мысль крутилась — надо догнать и коснуться. Наш трактир, дома, улицы — всё перестало существовать. И такой я сделалась вдруг бесстрашной. Меня совсем не тревожило, что я уже далеко от дома, что одна ночью преследую какого-то духа, который, поди, и убить может или превратить в лягушку, ежели ему кто-то придётся не по нраву. Наоборот, мной прям азарт завладел, как в детстве, когда с соседской ребятнёй в догонялки играла. Я всегда быстро бегала, мальчишкам в скорости не уступала, только одного поймать никак не могла — самого старшего из нашей компании. Вот как сейчас помню — он бежит, смеётся, обидно обзывается через плечо, мол, девчонке с ним не тягаться, а я несусь за ним, и расстояния между нами вроде потихоньку уменьшается, и я уже предвкушаю — ещё чуть-чуть и наконец-то ухвачусь за ворот его рубахи и сотру с его лица дурацкую ухмылку, а потом заставлю взять свои слова про девчонок обратно. И когда за женщиной бежала, те же чувства испытала — поймаю и заставлю исполнить желание. И я действительно догнала! То есть на самом деле она просто двигаться перестала, и я смогла дотянуться до рукава её платья. Рукава как раз были такими длинными и широкими, словно бы специально сшитыми, чтобы хвататься за них. Вот я, значит, счастливая, тоже остановилась, отдышалась, и только потом до меня дошло — я же оказалась невесть где почти в полной темноте! И свет, как назло, начал меркнуть. Ну, я головой повертела, смотрю, деревья кругом, никаких тебе домов, улиц и мостовых. А я вообще не помнила, как за городские ворота убегала. И вот тут-то мне по-настоящему жутко сделалось. Никогда в жизни так не пугалась. Ещё почувствовала, как моё запястья чужая ладонь сжимает. Заорала со страху-то, конечно, вырваться попыталась, а толку? Разве с духом можно криком сладить? Поорала я маленько, поняла — воздуха не хватает, собственное платье будто бы в кожу впилось и душит, не вздохнуть нормально, вот-вот в обморок упаду. Замолчала, вроде попустило. А видение моё внезапно заговорило со мной эдаким ласковым голосом. Мол, вреда мне никто причинять не собирается, бояться нечего, только требуется выполнить одну пустяковую просьбу, за которую полагается щедрая награда. У меня же со страху и язык ворочаться перестал. Молча слушала диковинную речь женщины и слова в ответ вымолвить не могла. Но тут я вроде реально чуток успокоилась, опять на неё посмотрела, да так и остолбенела. Не та ведь женщина со мной говорит, которую я из окна своей комнаты увидала! Светиться она перестала, но в левой ладони теперь держала оранжевый светящийся шарик, он-то и выхватывал из темноты её фигуру, полностью закутанную в плащ. Даже голову её капюшон покрывал, прям на глаза надвинут был так, что и лица не разглядишь. Никаких тебе рогов, никакого богатого платья и длинных волос. На руках перчатки. А в пальцах у меня оказался зажат не рукав, а кусочек этого плаща. Дух на то и дух, наверное, без труда умеет менять облик, только наши ни о чём таком никогда не рассказывали, у всех в историях рогатая девица оставалась собой, и, самое главное, она всегда молча помогала и исчезала! А эта продолжала вещать, что скоро, буквально завтра, к нам в трактир заявится компания из тринадцати гномов и одной человеческой женщины и, дескать, мне нужно будет просто проникнуть в снятые ими комнаты и незаметно подложить в каждую по особому кулону. Кулоны изготовят и вручат мне после приезда гостей. А раз я еду разношу, то никаких проблем у меня не возникнет. Взамен моя похитительница обещала дать мешочек золотых монет и обучить некоторым полезным заклинаниям. От этого заявления, я, конечно, рот разинула и вновь решила, что наша встреча мне снится, не может она взаправду происходить, и тут уж молчать не стала. Набралась смелости, прямо спросила, кто ты, девица, такая, зачем меня обманом из дома вытащила и на кой тебе сдались наши будущие постояльцы? Имени своего она не назвала. Сказала, хочет слегка припугнуть гномов, чтобы они скорее захотели вернуться к себе в Синие горы, а остальное мне знать не надобно. Вот как только они, ну то есть вы, приедете, она сама со мной свяжется, передаст мне кулоны, научит одному простенькому заклинанию, чтобы чары точно сработали, и они вас ночью перенесут из трактира на окраину леса, чуть ли не в земли полуросликов, вы поплутаете, испугаетесь, и тут же побежите назад в свои горы, — Эйрин изложила план таинственной волшебницы смущённым голосом и замолчала.       — И вы сразу согласились на это предложение? — презрительно уточнил Двалин.       Пока она говорила, мою голову посетила одна интересная мысль. Вдруг птица напала на меня только для того, чтобы заставить Гэндальфа покинуть отряд? Ведь если бы Эйрин попробовала подложить в комнату зачарованные кулоны при нём, он бы скорее всего сразу это заметил, нашёл же он их в трактире, пока искал нас. И тогда бы мы вообще не попали в курганы. Я исподлобья покосилась на мага. Он по-прежнему сидел с невозмутимым видом и внимательно смотрел на рассказчицу, явно ожидая продолжения истории. На его лице не промелькнуло и тени удивления. Как обычно, вопросов куда больше, чем ответов. Но если моя догадка верна, враг хорошо изучил Гэндальфа и знал — тот умчится после покушения на только нанятую взломщицу.       — А у меня прям был выбор? — помрачнела Эйрин. — Женщина всё объясняла таким уверенным тоном, словно моё участие в этом заговоре — дело давно решённое. Испугалась я! Она же, вон, и облики умеет менять, и зачаровывать, и светящиеся штуки создавать, мало ли, что бы она сотворила со мной или отцом в случае отказа.       — И обещанная награда, конечно, никак не помогла вам принять решение, — наигранно-серьёзным тоном сказал Гэндальф и чуть склонил голову набок.       — Ну, — Эйрин опять смутилась. — Золото, знаете ли, всегда пригодится. Мы, конечно, не бедствуем, но только мне надоело безвылазно в Бри сидеть. Хочется мир хоть немного повидать, попутешествовать, а то каждый день одно и то же — трактир-комната-трактир-комната. А отец скорее умрёт, чем отпустит меня одну куда-то далеко. Он мне приданое собирает уже много лет, мечтает выдать меня замуж за кого-нибудь благородного господина, внуков понянчить, да семейное дело приумножить. Говорит, новые стойла бы не помешали, потом мебель в некоторых комнатах неплохо бы заменить, а ещё грезит об отдельной пристройке под баню, мол, дополнительный заработок. А я не хочу сразу замуж, хочу хоть до Рохана однажды доехать — будет потом, что на старости лет вспомнить, кроме того, как еду постояльцам разносила. Да и видели бы вы тех, кому отец уже пытался меня сосватать — все, как один, старые, страшные, рожи такие кислые, словно бочонок уксуса выхлебали. Любому дураку понятно, что с такими мужьями точно о путешествиях можно забыть. Со своими деньгами я б могла уехать и без отцовского дозволения, но у меня самой скопить не получается. Всё как-то незаметно на наше хозяйство и уходит. Остаётся только немного на ярмарки, да на гулянки с подружками. А отец большую сумму мне без объяснений на руки не даст. Платье там, серёжки или бусы не шибко дорогие, обувь, да, купит, но до Рохана много больше средств надо. И разве плохо магии обучиться? Поди, есть у вас, волшебников, заклинания и в быту полезные. Себя, опять же, хорошо уметь защищать, мало ли чего приключится. Вот и получается, кругом сплошная польза. Так чего бы не согласиться, когда за несогласие скорее всего дорого придётся собственной шкурой потом расплачиваться? Услуга этой женщине требовалась и правда пустяковая, никакого серьёзного вреда я вам причинять не собиралась, про могильники она ничего не говорила. Ну и вас самих я ведь даже не знала, мало ли, чего вы там натворили и кому успели насолить.       — И вы так легко ей поверили? — поинтересовалась я. — Вас не насторожила такая щедрая плата за, как вы выразились, пустяковую услугу?       Только распоследний глупец не почуял бы подвоха на месте Эйрин. А она полной дурой не выглядела. Неужели блеск золота совсем затмил разум? При других обстоятельствах я бы посочувствовала незавидной доле девушки — ужасно зависеть от человека, который думает только об исполнении своих желаний и совсем не считается с мечтами собственной дочери, ещё и пытается выдать насильно замуж за нелюбимого, тут уж действительно пора хвататься почти за любую возможность сбежать из дома, но после скитаний в курганах и встреч с его обитателями сочувствия к виновнице наших бед во мне не осталось. Да и сколько правды в её словах? Продала нас за горстку монет и пару-тройку заклинаний и рада.       — Насторожила, конечно, как тут не насторожить? Я мою нанимательницу сразу и засыпала вопросами, мол, как мы с отцом утром объясним пропажу целых тринадцати гномов? Их же увидят в городе, пока они до нас добираются, и постояльцы наши тоже увидят. А если за ними потом кто-то явится? И наверняка они не пешком придут, а на лошадях прискачут. Как с животинками поступить? У нас в трактире сроду никто не пропадал, а мы — люди честные, чужого имущества не присваиваем.       «Честные, как же», — я мысленно фыркнула. Ты переживаешь, что отец или кто-нибудь другой узнает про твой проступок, и тебя накажут. На меня и на гномов тебя и позавчера было плевать, и сейчас плевать. Ты не раскаиваешься, хотя мы все чуть не погибли по твоей вине, просто боишься нашей мести.       — Женщина ответила — о лошадях беспокоится не следует, я подсуну кулоны вам, а она пока прочитает заклинание над вашими скакунами, и они перенесутся вместе с вами в лес, там вы их быстро найдёте и уедете в горы.       — Так мы ещё и лошадей лишились?! — вскочил донельзя огорчённый этой новостью Глоин.       — Нет, — успокоил его Гэндальф. — Когда я приезжал в «Гарцующий пони», то заглянул и в стойла — все они, сытые и отдохнувшие, находились там, доедали овёс.       Эйрин досадливо надула губы:       — Ну, значит, женщина меня обманула. Я хотела сперва дождаться, когда она своё заклинание прочтёт, а потом идти к вам, но она не согласилась. Сказала, животных переносить легче, чем людей или гномов. На них чары подействуют сразу, а вот на вас только через пару часов. Но я в любом случае собиралась проверить её работу потом, глубокой ночью, когда все спать лягут, сразу-то покидать трактир побоялась, вдруг заметил бы кто. Не успела вот — сон сморил, пока в комнате сидела, а проснулась уже в могильниках.       — Что ещё она говорила? Где вы встречались? Какие заклинания она заставила вас выучить? — нетерпеливо спросил Гэндальф.       — Уверила, никто за гномами и человеком не явится, друзей у них тут нет, спрашивать о них, тем более нас в чём-то обвинять, никто не станет. Уехали и уехали спозаранку по своим делам. А по каким — мы и не ведаем, за постояльцами не следим. Пока женщина объясняла, я по её голосу поняла, она уже начинает раздражаться, а мало ли, какой беды может наворотить рассерженный маг. Я сразу голову в плечи втянула, кивнула, дескать, согласна ей помочь. Она тут же успокоилась, развернулась и велела за собой идти. Я ослушаться не посмела, но опять осторожненько так спросила, зачем и куда. Она и ответила, что не просто так выманила меня в лес. Учиться колдовать в своей же комнате не следует, так как можно случайно и пол-трактира разнести. И лишние свидетели нам не нужны. А неподалёку есть подходящее место для обучения. Шли мы недолго. Остановились у какого-то иссохшего дерева. Когда шар его высветил, я чуть не вскрикнула опять. На миг почудилось — у дерева лицо человеческое, так огромное дупло в нём напоминало раскрытый рот, а над дуплом ещё на коре два округлых уплотнения имелось, что те глаза на выкате. Моя нанимательница пошарила рукой внутри и достала оттуда флягу.       — Флягу?! — почти одновременно воскликнули Фили с Кили и едва не вскочили на ноги вслед за Глоином.       Дубощит недоумённо воззрился на племянников. Остальные гномы тоже выглядели сбитыми с толку, а я уже устала удивляться. Пожалуй, это даже ожидаемое развитие событий. С самого начала ведь мне та история про одинокую женщину у дороги не понравилась, я ещё специально из дома выбегала, проверять, не бродит ли безумная странница где-то поблизости от Бэг Энда. Интуиция не подвела. Теперь осталось выяснить, она ли являлась Эйрин. Но я и так была уверена — незнакомка в маске и волшебница, прикинувшаяся рогатым духом — один человек.       — Да, флягу, — робко кивнула Эйрин. Она, как и король, обескураженно смотрела на братьев, явно не понимая, почему её последняя фраза вызвала столь бурную реакцию. — Обычную, тёмную, сильно истёршуюся с одного бока.       — Кто бы мог подумать… Действительно украла, а не случайно забрала с собой, — пробормотал Кили, приложив ладонь ко лбу.       Непривычно было видеть его таким серьёзным и измотанным.       — О чём вы? Кто украл?       Ах да, Дубощит же не слышал рассказа о том, как его племянники у самого Шира столкнулись с женщиной, которая сперва несла какую-то чушь, потом попросила у них воды, а после ушла в поле. Мы обсуждали странную встречу до приезда подгорного величества, а когда он постучал в дверь, все, в том числе и я, сразу позабыли о ней и больше не вспоминали.       — Они позже тебе объяснят, — вместо Фили и Кили не терпящим возражения голосом ответил Гэндальф и опять обратился к Эйрин. — И что же волшебница сделала с флягой?       — Сперва пробубнила себе под нос какую-то тарабарщину, очень тихо, я ни словечка не разобрала, потом велела взять мне. Я не очень хотела хватать заколдованную вещь, но она опять меня успокоила заверениями, что эта магия не причинит мне вреда. Сказала, на фляге сейчас нужно потренироваться, так как именно я потом должна буду произнести заклинания над кулонами. Затем она уже из-под плаща достала лист бумаги, вновь протянула мне, мол, читай. Тем же приказным тоном, которого невозможно ослушаться. Читать и писать я умею, отец с малолетства грамоте обучал, буквы на листе были знакомые, на всеобщем языке, но в осмысленные слова они не складывались, только в какие-то отдельные звуки. Ну, я послушно, значит, по очереди написанные буквы и назвала. Их там и было-то немного.       — А заклинания наизусть вы не помните? — Гэндальф аж подался вперёд. Мне показалось, и глаза у него сразу засияли, и на лице появилось взволнованное выражение. Получается, до этого Эйрин рассказывала крайне скучную историю по меркам божественного посланца и лишь сейчас перешла к главному приключению.       — Нет, — девушка досадливо наморщила лоб. — Честно. Я же вам говорила, что на память никогда не жаловалась, да? Что с детства запоминала даже непонятные мне тогда беседы наших постояльцев и приятелей отца? Так вот, почему-то тот текст запомнить ну никак не получалось. Я три раза его по бумаге прочла и не выучила. Думала, женщина опять сердиться начнёт, но она ответила, нет, всё хорошо, ничего учить и не следует, главное, потом опять буквы быстро без запинки с листа считать. А на меня вдруг такая усталость навалилась — вот прям захотелось тут же к страшному дереву привалиться и заснуть. То ли на эти ваши заклинания столько сил требуется, то ли это просто я от работы в трактире и от недосыпа ослабла. В итоге я рукой на все свои переживания махнула, решила, что на бумагу тоже особые чары наложены, раз в голове ничего не отложилось. Тут и женщина подоспела — флягу и записи отняла, сказала, у меня получилось, теперь домой пора возвращаться. Я собиралась ответить, что дорогу назад не найду, да и как в город ночью незамеченной войти? Стражники же меня знают, сами они в наш трактир любят захаживать, некоторые и истории про мертвецов и прочую нечисть с удовольствием слушают, а иные их и рассказывают, когда отец бочонок эля за лучшую байку отдать обещает. Тут женщина голову высоко подняла, и я ахнула — лицо-то у неё маской скрыто. Добротной такой, золотой, с узорами вроде какими-то.       — А до этого вы маски не замечали? — спросил Фили.       Удивлёнными они с братом не выглядели, наверное, как и я, сразу догадались, кем оказалась таинственная волшебница. Остальные гномы сидели с почти одинаковыми хмурыми лицами. Но особой мрачностью выделялся Дубощит. Он же понимал меньше своих подданных.       — Так сперва женщина вообще в другом облике мне явилась, потом я за ней гонялась, а пока дышишь человеку… или не человеку в спину, никакой маски тем более не разглядишь. В лесу резко не до того стало. Меня занимали мысли о том, как живой и невредимой домой вернуться, недосуг было долго на волшебницу пялиться. И стояла она почти всё время низко опустив голову, и шар-то, конечно, хоть и давал свет, но проку от него примерно как от обычного фонаря было, с дневным светом-то не сравнить, затем шли опять, я под ноги смотрела, чтобы не навернуться где, а после над заклинанием корпела, вслух старалась быстро читать, — Эйрин развела руками. — Ну, короче, я на маску-то засмотрелась, а женщина меня опять за запястье взяла и за собой молча куда-то повела. А я уж зевала вовсю. Шла, ноги еле двигались и глаза сами закрывались. Вот вроде на миг глаза таки прикрыла и уже, бац, мы не в лесу, а стоим в тёмном переулке совсем неподалёку от нашего трактира. Я, конечно, не запомнила, как мы до него добрались, как миновали городские ворота и стражников. Но не переносились вроде. Просто шли. Но я уж так умаялась и обрадовалась, что вернулась в Бри, даже спрашивать про это не стала. А она вдруг меня резко к себе развернула, шар у неё из ладони исчез, впилась мне в плечи прям до боли пальцами и зашипела, чтобы я не смела её обманывать и хоть одной живой душе про нашу встречу рассказывать. Сейчас я отправляюсь спать, потом работаю, как ни в чём не бывало, и о моей нанимательнице не вспоминаю. На следующий день вечером приедут гномы, и, когда они поднимутся в комнаты, я должна буду под каким-нибудь благовидным предлогом выйти на улицу и придти сюда же. Она тоже к тому времени явится, отдаст кулоны и бумагу с заклинанием. Потом я со всем этим добром быстренько забегу к себе, сразу его зачитаю и тут же в пламени свечи бумагу уничтожу. На этом она особенно настаивала. Дескать, если не уничтожу, на себя же и накликаю беду. После уже спрячу кулоны в платье, а когда понесу вам еду, незаметно подложу по одной штуке в каждый снятый номер. Желательно под кровать. В итоге всё так и получилось, я в точности исполнила её наказания.       — А откуда тогда взялся третий кулон, который влиял на окружающих через ваш голос? — сурово напомнила я. Опять ведь врёт или не договаривает. Мне хотелось задать начинающей волшебнице и другие вопросы, но пока ограничилась одним.       — Ну... — Эйрин замялась, обвела нас жалобным взглядом, но не найдя ни в ком сочувствия к своей персоне, обречённо вздохнула и сбивчиво продолжила: — понимаете, какое дело… Только не сердитесь… Вот его-то мне велели незаметно сунуть в карман гному по имени Торин. И внешность описали заранее — высокий, голубоглазый, длинноволосый, почти безбородый. Моя нанимательница объяснила, какие чары она уже лично наложила на этот кулон, чтобы я его с остальными не перепутала, выглядят-то они одинаково. Мол, господин Торин в компании самый главный, ежели он испугается и повернёт назад, другие безоговорочно пойдут за ним. А она, дескать, если вдруг вы заупрямитесь, сама к вам явится и убедит ехать в Синие горы. А чем дольше зачарованная вещь находилась бы у господина, тем сговорчивее он бы сделался. Но тут уж у меня не получилось незаметно кулончик вам подбросить. Вы в комнате постоянно были среди своих, не могла же я на глазах у всех это провернуть, мной вы не заинтересовались настолько, чтобы захотеть пообщаться наедине… А потом вы вообще ушли вместе с другом, и опять я вас перехватить не успела… Ну и остался он у меня. В могильниках я про него вспомнила, нащупала, решила, что пригодится… Ну, чтоб вы уж точно помогли мне вернуться домой и ни о чём не догадались. И отцу про наши скитания не доложили. И ускакали побыстрей от нас в эти свои горы. Я решила — сама уговорю вас вернуться, и тогда женщина не рассердится, что у меня промашка с господином Торином вышла.       — Своими намёками вы меня зазывали явно не светские беседы вести. А если бы я действительно увлёкся вами и пожелал немедленно отправиться в вашу спальню или в какой другой укромный угол, как бы вы выкручивались? — холодно усмехнулся Дубощит. Его лицо приобрело новое, какое-то хищническое выражение, которого я прежде не видела.       — Ну, так работа же, — бесхитростно ответила Эйрин, невинно захлопав глазами. — Обняла бы вас разок, ну, может поцеловала в щёку, а пока мы обнимались, подложила бы быстренько кулон и попросила бы вас зайти ко мне позже, когда постояльцы спать улягутся.       Двалин на это заявление шумно вздохнул, Бифур покрутил пальцем у виска, Балин осуждающе покачал головой, а Глоин презрительно поджал губы, окинув рассказчицу неприязненным взглядом. Принцы пробормотали, что дядю не так-то просто соблазнить. Прочие с энтузиазмом закивали.       — Мы все здесь гномы приличные и в трактирах набрасываемся на еду, а не на девушек, как-то по-особому нам улыбнувшихся! — проорал Оин.       Бофур неожиданно хохотнул и пихнул локтем в бок сидевшего рядом с ним Бомбура:       — Рассказал бы я о приличных гномах и о том, чем они занимаются в тавернах, да время для скабрезных историй неподходящее.       — Учтите на будущее — когда пытаетесь столь откровенно соблазнить мужчину, тем более того, которого совсем не знаете, подобные отговорки могут и не сработать. Вы удивитесь, но многим будет плевать на ваши желания, обязанности, других постояльцев и угрозы позвать стражу. В некоторых заведениях, кстати, разносчицы, а иногда и хозяйки, готовы предоставлять своим гостям определённые услуги. За щедрую плату, разумеется. А отказ исполнить волю гостя здесь и сейчас расценивается как оскорбление. Оскорблённый клиент запросто может полезть в драку или взять вас силой. Мерзавцев хватает везде, — подгорное величество, не меняя выражения лица, продолжало отчитывать Эйрин как маленького ребёнка. Выглядел он устрашающе.       — Ну, ваши же не раз заходили к нам, и еду я им носила. Все они всегда вели себя спокойно и приветливо, руки не распускали, все казались такими благородными господами, — пролепетала Эйрин. — Я и подумать не могла о…       — Вы много о чём не подумали или много о чём умолчали, — прервал Дубощит. — Неужели вам даже в голову не пришло спросить, зачем волшебнице, умеющей менять облики, понадобилась ваша помощь? Почему ей самой было не обернуться вами или вашим отцом и не подложить нам амулеты?       — Пришло, конечно. Я, может, и дура, но не настолько же, — оскорбилась Эйрин. — Женщина сказала, что не меняла облик, а просто наложила на себя иллюзию, и если кто-то до неё дотронется или подойдёт вплотную, иллюзия развеется. Ну, вроде оно так и получилось. Я схватила её за край плаща, догнала, и сияющий рогатый силуэт в роскошном наряде сразу исчез. Ещё она сказала, хлопотное это дело — новую внешность наколдовывать. Долго, сложно, сил много надо. Проще и быстрей со мной договориться. Может, она просто не умеет. Не знаю.       — А вы не помните, записи, которые вам дали вместе с амулетами, было теми же самыми, что вы читали в лесу? — спросил Гэндальф.       — Вроде, — неуверенно ответила Эйрин. — Ну в смысле я же и училась произносить заклинание переноса … Зачем бы ей подсовывать мне другое? Я точно помню, на бумаге опять были просто буквы в несколько рядов, непонятно как составленные, а не нормальные слова. И получались какие-то бессмысленные «грых», «грахпм», «хмфраф» или типа того… Я их тоже не смогла выучить…       — И почему, по-вашему, вы тогда попали в курганы вместе с остальными? — продолжал допытываться маг.       — Я очень торопилась и волновалась, когда читала, запнулась пару раз, пришлось начинать с начала, — созналась Эйрин, теребя подол своего платья. — Женщина эта сперва напугала до икоты, потом работа без меня в трактире простаивала, постояльцев у нас по вечерам собирается много — каждому что-нибудь принеси и подай, отец ещё велел пошевеливаться, да и не занималась я раньше колдовством-то. Ну и вдруг я вообще буквы напутала, не в том порядке произнесла, вот чары и подействовали немного не так, как надо. Или нанимательница узнала про мою оплошность с господином Торином и решила наказать меня… Но ты так настойчиво спрашиваешь, значит, дело в другом?       — В другом, — эхом повторил Гэндальф. — Ваша нанимательница обманывала вас с самого начала. Она побоялась лично явиться в трактир, так как знала, что если с гномами случится дурное, я непременно отправлюсь на их поиски, приеду в Бри и посещу «Гарцующего пони». Мага всегда можно отследить по остаточному магическому следу. Точнее по отголоскам творимых им заклинаний. Вот представьте, что вы поджарили рыбу на сковородке, а потом съели. Рыбный запах испарится с кухни далеко не сразу, даже если вы откроете окна. Ваши соседи или прохожие с улицы тоже могут почувствовать этот запах и определить, откуда он идёт. Так и с магией. Чем сильнее заклинание, тем дольше частицы волшебства остаются как бы витать в воздухе в том месте, где его произнесли, и тянутся за магом как шлейф. И, поверьте, для перемещения в курганы целых четырнадцати живых существ использовалось мощное заклинание, и след от него продержался бы день или два. Только самые искусные и великие умеют уничтожать его или отрывать от себя раньше этого срока. Госпожа в маске избрала иной способ. Она заранее заколдовала листы бумаги и амулеты, которые дала вам, а потом заставила вас воспользоваться ими, тем самым превратив вас в подобие стены, выросшей на этом самом «шлейфе» и отгородившей настоящую заклинательницу от тех, кто был бы способен её найти. Вот для чего ей и понадобились вы. Но вы не маг, в вас нет магической силы, и если бы вы просто прочитали текст, обычное заклинание бы не сработало. Судя по вашим словам, госпожа применила древнюю магию первых орков. Настолько древнюю, что сами орки уже давно о ней позабыли и разучились ей пользоваться. А она всегда требовала от своих последователей жертв, зачастую кровавых, но взамен даровала возможность творить страшное чёрное колдовство существам, не имеющим магических способностей и знаний. В лесу вы на самом деле не учились правильно читать заклинание переноса, а заключали договор, за исполнение которого вам пришлось дорого заплатить, разделив участь постояльцев, отправленных вами почти на верную смерть в курганы. Радуйтесь, что отделались только испугом.       — Разве орки когда-то владели магией? — поражённо спросил Балин, уставившись на Гэндальфа широко раскрытыми глазами.       Остальные гномы тоже смотрели на него, разинув рты, со смесью удивления и недоверия. Бледная Эйрин неподвижно сидела, обняв себя руками, и не мигая глядела куда-то вдаль, сквозь нас. Видимо, обдумывала объяснение мага или представляла, как бы её разодрали на кусочки умертвия могильников, если бы она очутилась в какой-нибудь другой зале, не рядом с нами. Я не так долго жила в Средиземье и не так уж много знала об орках, потому рассказ Гэндальфа восприняла спокойнее прочих.       — Много столетий назад, — вздохнул истар. — Я и не подозревал, что кто-то ещё помнит о тех временах, и не просто помнит, а владеет заклинаниями, написанными на Чёрном Наречии.       — Но почему они перестали колдовать? — тихо поинтересовался Дубощит.       — Орки прежде всего воины и убийцы, мстительные и жестокие, им неведомы жалость или сострадание. Они не способны любить, привязываться или прощать, они всегда жили только войной и ничего не знали, кроме неё. Они умеют отнимать жизнь, но не умеют её ценить, они всюду несут смерть и разрушение, наслаждаются мучениями своих жертв и боятся лишь тех, кто превосходит их в силе. В орочьих кланах постоянно происходит борьба за власть — стоит только вожаку хоть на миг проявить слабость, проиграть поединок, дать малейший повод усомниться в своём лидерстве, и его сразу растерзают его собственные солдаты. Орки научились колдовать и почти вымерли из-за этого, так как начали рьяно проклинать друг друга, а с помощью одного заклинания можно уничтожить сразу нескольких противников. В итоге их повелитель справедливо рассудил, что орки приносят больше пользы, когда орудуют мечами и булавами на поле боя, сокрушая свободные народы, а не когда стараются умертвить соплеменников с помощью магии ради власти.       — Они вообще не пытались извести каких-нибудь эльфов? — теперь удивилась и я. — Лишь враждовали меж собой?       — Ну, всё не так просто, — Гэндальф поднял с земли лист ясеня и задумчиво повертел его в руках. — Для большинства чёрных заклинаний и проклятий необходимы личные вещи жертвы или кого-то из её родных, товарищей, с которыми объединяет важная общая цель. Вот почему, Кили, женщина в маске забрала твою флягу, — маг посмотрел на королевского племянника, и тот понимающе кивнул. — Госпожа Эйрин в лесу, вероятно, просила переместить в курганы тех, кто сейчас связан с тобой и ближе всех к тебе находится.       «Тех, кто идёт к Эребору», — закончила про себя я его объяснения, но Гэндальф так и не произнёс эту фразу. Да, нашей несостоявшейся убийце ни к чему знать, куда мы на самом деле направляемся.       Сейчас я по-прежнему пребывала в некотором смятении. Мне казалось, местные маги, за исключением истари, умеют исцелять, немного управлять стихиями и предсказывать будущее, возможно, некоторые ещё могут изменять облики, очаровывать, подчинять своей воле, но не владеть сложными заклинаниями перемещения. Даже в Моромнире, где волшебников намного больше, чем в Средиземье, где мощные атакующие заклинания стирают в пыль целые города, а магия живёт почти в каждом клочке земли, только у действительно умелого колдуна получилось бы разом переместить на приличное расстояние тринадцать конкретных представителей подгорного народа и одну человеческую женщину, не зацепив прочих постояльцев. Я вмиг почувствовала себя неучем и устыдилась собственной безграмотности. Получается, я знала о мире, в котором провела более трёх лет, ещё меньше, чем считала ранее. Позор.       — А наша мать и другие гномы в Эред Луин, они не пострадали? — обеспокоенно спросил Кили.       — Нет. Я не хочу вдаваться в подробности и долго объяснять, как работают такие чары, просто поверь мне, никого, кроме вас, заклинание не затронуло. — Гэндальф ободряюще улыбнулся. — Сейчас с магической точки зрения связаны с тобой лишь твои спутники, кровное родство и дружеская привязанность роли уже не играют. К тому же Синие горы слишком далеко, а переместить вот так одновременно из одного места в другое можно только людей, в вашем случае гномов, находящихся рядом друг с другом.       — Если магия орков давно исчезла, как ты про неё узнал? — хмыкнул Дубощит.       — Я ей не владею, если ты об этом. Я читал о её существовании в древних фолиантах, но ни одно заклинание на Чёрном Наречии мне неведомо.       — Раз даже вы так колдовать не умеете, где же госпожа в маске научилась?! — ахнул Балин.       — Люди, которые когда-то населяли Ангмар и Ангбанд, служили Всеобщему врагу и сотрудничали с прочими его приспешниками. Вероятно, кому-то из них удалось выведать и сохранить для потомков тайны оркской магии, — Гэндальф выкинул помятый лист и забарабанил пальцами по краю расстеленного на траве плаща.       — Но все жители Ангмара были перебиты объединённым войском людей и эльфов в сражении при Форносте, а сам Ангмар давным-давно разрушен, как и крепость Ангбанд. Её руины покоятся глубоко под водой, — возразил Дубощит. — Разве хоть кто-то смог уцелеть?       Я поклялась себе, что потом, после того как высплюсь, непременно отведу Гэндальфа в сторону и потребую подробно рассказать об этом некроманте, могущественном чародее, владыке тьмы, всеобщем враге, или как там его называют, об Ангмаре, крепости Ангбанд и прочих незнакомых мне вещах. При гномах я спрашивать не хотела. Сейчас, по-видимому, обсуждались события, известные каждому присутствующему, кроме меня. Когда я только попала сюда, Гэндальф пытался хотя бы кратко поведать мне историю этого мира, но я обычно либо отнекивалась, либо пропускала его слова мимо ушей и потому почти ничего не помнила. Почему-то казалось, да и теперь кажется, если привыкну к жизни здесь и начну считать Средиземье своим домом, то уж точно никогда не вернусь в Моромнир. Глупо, конечно, но я действительно не желала узнавать поближе ни эльфов, ни хоббитов, ни гномов, меня не интересовали их традиции, культура и верования, я не собиралась слушать об их великих свершениях, участии в войнах, победах и поражениях. Я решила уехать в Шир и отгородиться от целого мира, сбежать и затеряться среди трудолюбивых фермеров, которых не манили странствия, не будоражили сказки про ратные подвиги и прочие глупости. Так зачем изучать прошлое Средиземья и его обитателей, если я не собираюсь путешествовать, заводить друзей или постоянно с кем-то общаться? Однако раз уж меня уговорили отправиться в поход и уже два раза за три дня пытались убить могущественные волшебники, следовало бы выяснить, кто мой новый враг, и какими видами магии он владеет. И без знания истории давно минувших лет тут не обойтись. Да и не очень хотелось выглядеть неучем в глазах своих спутников или случайно выдать себя странными расспросами.       — Разумеется, я не могу этого утверждать, но допускаю мысль, что кто-то сумел выбраться из Ангмара живым и уйти от погони или заранее спрятать ценные вещи в укромном месте, где их потом нашли другие… Есть ещё одно объяснение, но оно мне кажется уж совсем неправдоподобным. Женщина в маске каким-то чудом отыскала орков, которые не забыли древние заклятия предков и согласились поделиться ими с ней. Вот только орки ничего не хранят и не передают, для них не существует понятия «семья». К своим детям и прочим родственникам они не питают тёплых чувств и не видят разницы между ними и остальными членами клана. К тому же сам Всеобщий враг приложил немало усилий, чтобы его слуги позабыли магическое искусство. И в любом случае не так-то просто человеку договориться с тёмной тварью. — Гэндальф переложил посох в другую руку и посмотрел на небо. — Ладно, остальное мы обсудим позже, а сейчас пора возвращаться в Бри.       — Да! — встрепенулась Эйрин и сразу же попыталась подняться, но наступила на подол платья, ойкнула и едва не упала. — Про магию и всякую пакость вы можете травить байки и без меня. Мне ещё хоть немного поспать надо, а то ноги уже не держат, а вечером ведь опять бегать и еду разносить придётся.       Ни у кого из гномов не нашлось возражений. Лично я чувствовала себя ненамного лучше Эйрин.       Гэндальф предложил остаться в «Гарцующем пони» ещё на одну ночь, хорошенько выспаться и отдохнуть, уверяя, что никакие волшебницы, птицы и прочие существа нас в ближайшее время не потревожат. Когда мы наконец-то добрались до Бри, меня уже и не волновало, кто там и где готовит очередное нападение. Даже если бы явился тот самый властелин тьмы, я бы просто рухнула на кровать и проспала беспробудным сном до следующего утра, предоставив разбираться с ним нашему магу. Судя по усталым осунувшимся лицам остальных членов отряда, их посетили примерно такие же мысли. Шли до города мы почти в полной тишине. Даже королевские племянники то и дело зевали. Кили один раз вообще запнулся о какую-то корягу и чуть не уткнулся носом в землю. Бомбур всю дорогу не размыкал глаз. Дори тоже спал на ходу. Дубощит, и тот, выглядел утомлённым долгими скитаниями, наверное, потому он лишь коротко кивнул Гэндальфу в знак согласия.       Стража без лишних вопросов пропустила нас через ворота. Если они и удивились появлению дочки трактирщика в столь странной компании, ещё и с утра пораньше, то никак своё удивление не выказали.       Эйрин же мрачнела с каждым шагом и опасливо косилась то на гномье величество, то на мага. Наверное, боялась, что кто-то из них решит нарушить слово и нажаловаться на неё отцу. Когда мы переступили порог «Гарцующего пони», хозяин чуть не выронил тарелку от неожиданности, а потом изумлённо уставился на дочь. Гэндальф, мило улыбаясь, начал рассказывать, как ему срочно понадобилось посетить одно место, а он не помнил точно, где оно находится, и попросил Эйрин, которую случайно встретил у входа, проводить его, так как она всё равно собиралась прогуляться. Пока он городил эту чушь и объяснял, почему с ними вернулось и четырнадцать вчерашних постояльцев, Эйрин успела облегчённо выдохнуть и повеселеть. Я не стала ждать окончания беседы и направилась в комнату, отказавшись от завтрака, хотя запахи в таверне витали аппетитные, и Гэндальф уговаривал поесть, дабы быстрее восстановить силы. Однако у меня их сейчас не хватало даже на пережёвывание пищи.       Мы заранее условились — пока отряд отсыпается, Гэндальф ещё пообщается с дочкой трактирщика, убедится, что она действительно осознала свои ошибки и больше не будет пытаться вредить кому-либо, тем более с помощью колдовства. Попутно он собирался выяснить, точно ли женщина в маске не успела обучить Эйрин ни одному заклинанию, и наложить на «Гарцующего пони» обещанные ранее защитные чары. Правда, сам он был уверен — загадочная волшебница уже покинула Бри и больше уже сюда не вернётся, но Эйрин настаивала на дополнительных мерах предосторожности, а Гэндальф и не пытался ей перечить. Потом, ближе к ночи, мы соберёмся в одной комнате и уже без посторонних обсудим произошедшее в курганах. Конечно, всем не терпелось выслушать мою историю, однако я по-прежнему помнила далеко не всё. Беседа с призрачной незнакомкой вообще не сохранилась в моей памяти, я только и могла сообщить гномам и Гэндальфу, что мы встретились и о чём-то поговорили. Видения, в которых присутствовал Дубощит, тоже оставались какими-то расплывчатыми, как полузабытый давний сон. Наверное, наш маг знает или сумеет найти способ вернуть утерянные воспоминания, но я не желала, чтобы на мне использовали чары, пусть это и были бы вынужденные меры для благого дела.       Я думала, Дубощит не захочет так долго ждать и потребует сразу объяснить, как мне удалось разбудить гномов, но он лишь пожелал приятных снов и отправился завтракать.       А я уснула раньше, чем голова коснулась подушки.