Кислород

      Вопрос на повестке дня: какого чёрта происходит? Впрочем, нет. Не совсем так. Какого чёрта происходит с ним? Пока что это остаётся загадкой, равной по загадочности тайне о корабле-призраке «Ourang Medan», не меньше. Потому что... Да чтоб его, правда. Он не понимает. Его настроение скачет от нуля до ста в считанные минуты, а всё из-за... Да нет, ну не может быть это связано. По крайней мере, Сатору отказывается признавать что-то подобное.       Бесит. Как же всё бесит. Больше всего на свете Годжо ненавидит не понимать. Чуть меньше – терять контроль над ситуацией. Ещё чуть меньше – терять контроль над собой. И сейчас все эти вещи происходят разом, одновременно. Окей, ладно, Сатору не дурак, он знает, да, знает, почему это происходит. Но он не знает, как так получилось. Ему хорошо знакомо чувство собственничества: Годжо с детства был эгоистом. Это касалось всего. Игрушек, одежды, внимания родителей, лучшего куска торта и даже места в машине. И потом, когда он подрос достаточно для отношений, это также проявляло себя. У него, в действительности, никогда не было поводов для ревности, да и не любил Сатору никого настолько сильно, чтобы правда ревновать, однако он всё равно оставался собственником. Ещё чуть позднее, познакомившись с Сугуру, а после и с Иёри, Годжо узнал, что ревность может затрагивать и друзей. Но, блять, Юджи не его друг и уж тем более не партнёр. Он – его студент, да, они хорошо общаются и Сатору даже считает его милым, но это... Всё? Это однозначно всё. Поэтому, как бы, ещё раз: какого хрена?       В какой-то момент Годжо всё-таки пришёл к одному умозаключению: в тот день, когда он взбесился из-за запаха доминантного альфы... Это не было каким-то психологическим фактором или инстинктом. Его раздражал даже не сам запах. А тот факт, что этот запах был на Юджи. Вот, что его выбесило. И это добавило кучу головной боли и ещё бóльшую кучу вопросов. Его мнение нисколько не изменилось: Итадори не в его вкусе. Вкусы не меняются по щелку пальцев. Тем более, доля рациональности у него есть. Ну, она должна быть у любого человека, верно? В общем... Юджи – его студент, он младше почти на полных восемь лет, и... Короче говоря, это невозможно. Он не может ему нравится. В смысле, как парень. Он однозначно нравится ему как человек. Юджи милый, забавный, за ним интересно наблюдать и всё такое прочее.       Но тогда в чём его грёбаная проблема? Он не нравится ему в таком плане, точно нет, однако в чём тогда заключается причина его внезапного чуть ли не бешенства? Может, Сатору успел привязаться к нему, как к хорошему другу? Бывает же такое. С Гето, например, они друзьями чуть ли не в день знакомства стали. Может, тут такая же ситуация? Но Сатору никогда не ревновал Сугуру так. Его могло бесить, что он променял его на девчонку, но всё заканчивалось небольшим раздражением и недолгой обидой. Он ни разу не бесился по-настоящему. Такое разве что в детстве происходило, когда мама уделяла больше внимания старшей сестре или брату. Вот тогда Годжо бесился примерно так же сильно, как в этот раз.       Итак, что он имеет? Лишь факты, которые ни коим образом не в силах объяснить рационально. Поэтому! Поэтому, пожалуй, ему стоит разобраться, не так ли? А как же разобраться? Естественно! Ответ только один – ему нужно провести время с Юджи. Помимо того, что это поможет ему разобраться со своей внезапной шизой, он весело проведёт время. Ну правда, Итадори ведь действительно интересный. Любой, кто не согласится с этим, просто идиот.       Что ж... Он пригласил его прогуляться. Впрочем, вряд ли сидение в кафешке можно назвать прогулкой, но тем не менее. Это уже что-то. Да и так даже проще. Не нужно продумывать, куда пойти и что сделать. С ним удивительно легко. В особенности общаться. Сатору, может, и гуру красноречия, однако иногда это жутко выматывает: тщательно продумывать каждое слово, которое нужно сказать. С Юджи же он об этом забывает. Просто отпадает необходимость. Ему даже кажется, что с ним можно говорить вообще о чём угодно. И это правда напоминает ему Сугуру. С Сёко Годжо не столь же откровенен, как с Гето, поэтому разница всё же есть. И Итадори за их недолгое знакомство умудрился вызвать такое же чувство лёгкости, которое Сатору испытывает при разговорах с Сугуру. Может, это оно и есть? Ему нравится с ним общаться, и на каком-то инстинктивном уровне, учуяв чужой запах, его мозг решил, что может потерять столь приятного собеседника? По крайней мере, это объяснение звучит логично. Или просто более логично, чем любое предыдущее.       Но... Всё становится хуже. С каждой минутой. Кажется, ему не просто нравилось общаться с ним. Ему слишком нравилось. Юджи в корне отличался от тех, с кем Годжо общался раньше. И тех, с кем общается сейчас, – тоже. Он искренний. Непозволительно искренний. Он так ярко реагировал на всё, что говорил Сатору, что это просто не могло не умилять. И это ему нравилось. Это казалось таким... Естественным. Вот так проводить время. Разговаривать. Итадори даже снова рисовал его. Ну, часть его. Неважно. И, стоит признать, его несколько даже... Задел факт того, что Юджи столь хорошо общается с Гето, раз уж тот даже жаловался ему на работу. А ещё то чёртово бэнто! Сугуру ведь реально ни кусочка попробовать не дал! Умял всё в одну харю, козлина. Годжо попросил, потому что это задело. Сугуру, значит, попробовал, а он – нет? Обидно, очень обидно. Но увидев реакцию, стало немного не по себе. И, кажется, ещё обиднее. Юджи так удивился. И как будто бы испугался, что ли. Это правда задело. Поэтому лучшим решением стало, конечно же, сведение всего к шутке.       И, в целом, Годжо ничего не понял. То есть, он не нашёл никакого объяснения своему поведению. Зато подтвердил для себя то, чего подтверждать не хотел: он правда ревнует. Молодец какой, а. Подтвердить-то подтвердил, а вот причину, которую и искал, не нашёл.       Блять, лучше бы он не видел этого. Нафиг он вообще пялился? Ну, ему стало чуть-чуть интересно. Совсем капельку, правда. Итадори было хорошо видно с террасы. А потом ещё и какого-то... Чувака на байке. Ему показалось, что они вот-вот начнут ссориться, но всё обошлось. У него глаз дёрнулся, когда тот парень притянул Юджи к себе за куртку. Появилось дикое желание вылететь из кафе и... И что? Сатору не знал. И не хочет знать. Не. Хо-чет. Однозначно не хочет. Ему очень срочно нужно отвлечься от всего этого. В особенности от Юджи, потому что это так странно. Это так не похоже на него. Сатору сам по себе весьма эксцентричен и экспрессивен снаружи, но по-настоящему его редко что-то задевает или вызывает бурю эмоций того или иного рода. Это всё – излюбленная годами жизни маска, которую он привык носить. Миллионы улыбок и ласковых взглядов, всё это – фальшивка. Годжо недолюбливает людей – и это сказано ещё мягко. Он ценит только тех, кто ему близок. Семья, старые друзья. Все остальные – мусор под ногами. Так он всегда думал и всё ещё думает. Потому что подавляющее большинство людей, живущих на этой чёртовой планете, давно сгнили внутри и теперь разлагаются, «воняя» друг на друга. Это бесконечный, порочнейший круг. Однако... Юджи ещё с первой встречи не вызвал никаких негативных эмоций. Он не был похож на них. Тех, кто сгнил, тех, кто ходит с мрачной миной весь день напролёт, тех, кто лжёт на каждом шагу и ищет выгоду везде и всегда. Итадори казался совершенно другим. И он правда был другим. Искренним, искренним и ещё раз искренним. Ровно настолько, чтобы заставить Сатору опасаться за него, потому что это может причинить ему слишком много страданий в будущем. Если только уже не принесло. Но было бы дико, останься Юджи таким же искренним, пройдя через что-то сложное, верно? Поэтому... Годжо испытывал странное желание защитить его от окружающей грязи. Помочь. Просто... Ах, вот же.       ..это совершенно ненормально. Он хочет чего? Защитить его? Да это же просто смешно. Какая чушь. Бред. Абсурд. Глупость полная. Нет. Это просто... — ..ру. Сатору! — А? А-а-а, прости-прости, задумался, — он криво улыбается, строя виноватое выражение лица, — Так о чём речь? — Ни о чём. Ты минут десять назад завис, смотря в одну точку. Я ждал. Но в итоге мне показалось, что если тебя не позвать, ты просидишь так вечность.       Годжо почти неловко. Почти.       Он отводит взгляд от Сугуру, с которым они сидели в кафетерии, и оглядывается. Студентов заметно поубавилось. Он что, правда десять минут просто... Думал, забыв о том, где и с кем находится? Пора уже считать это клиникой. Может, он был прав изначально, и это – психологическое отклонение? У него крыша протекает? — А до этого о чём мы говорили? — Ты столь нагло заявляешь, что на протяжении всего диалога не слушал меня? Ты умудрялся даже вразумительно отвечать несколько минут назад, — Гето смотрит на него с долей безразличия: Сатору знает, что ему, на самом деле, плевать, слушал его Сатору или нет, потому что так было всегда, — И, вообще-то, именно ты был тем, кто разговор начал, если помнишь. Что-то о твоей внезапно проявившейся шизофрении и неподтверждённой теории. Но ты так и не внёс ясности. Я всё ещё теряюсь в догадках.       Если бы Годжо не знал Сугуру достаточно хорошо, то мог подумать, что тот правда хочет узнать. Но ему слишком очевидно всё равно. И Сатору знает кое-что ещё: ему всё равно, пока это не кажется серьёзным. И если Годжо, как и выразился Гето, «внесёт ясности», то... Вряд ли он будет всё таким же спокойным. Потому что, во-первых, это правда серьёзно. Во-вторых, касается его – Сатору не сомневается даже секунды – любимчика среди студентов, о котором Гето явно заботится. Это «явно» настолько заметно, что даже слепой смог бы понять. А Годжо понял чуть ли не моментально. Едва ли Гето доверил бы студенту проверять тестовые работы других студентов, однако Сугуру вполне себе спокойно даёт Юджи тесты первокурсников на проверку. Он пытался оградить Итадори от самого Сатору. Гето ему пособничает: Годжо уже в курсе, что тот с какой-то радости придарил Юджи материал лекций со следующей недели. И вообще... Вообще, ладно. Неважно, что там Годжо думает по этому поводу. — Ах, ну да, точно, — Сатору делает глоток кофе – водянистого, с невкусными сливками и лёгкой горечью – морщится, но продолжает, — Забыл. — Ты стрёмный в последнее время. Ну, не то чтобы обычно ты нормальный, — Гето как будто в спешке поправляет себя, кидая на Сатору издевающийся взгляд, — Просто сейчас ещё более стрёмный, чем обычно. Что с тобой?       Поддержке Сугуру смело можно давать сто двадцать баллов из ста. Мысленно Годжо встал и разразился в овациях. — Не знаю. Это из-за Юджи.       Как Сатору и предполагал: выражение лица Гето моментально изменилось. Всего за секунду из расслабленного и иронизирующего оно превратилось в напряжённое и хмурое. Пожурить бы Сугуру за явный фаворитизм среди студентов, но Годжо не имеет на это права, да? Он вообще проводил с ним непозволительно много времени. Что это, если не фаворитизм? — Из-за Юджи?.. — голос у Сугуру с нотками подозрения, такой, каким разговаривают полицейские на допросе подозреваемых во всяких сериалах, и от этого сравнения Сатору неосознанно морщится.       Он не сделал и не собирается делать ничего криминального, у него есть голова на плечах, и именно поэтому тотальное недоверие со стороны лучшего друга задевает и бьёт по самолюбию. Гето считает его кем вообще? Неудавшимся экземпляром человека? — Ага, — Годжо сохраняет непринуждённый вид, улыбаясь, — Странное всякое происходит с ним. — Странное? — Сугуру в лёгком недоумении приподнимает брови, наклонив голову вбок, — С ним? Точно ли с ним? Или странное происходит с тобой, а ты пытаешься свалить вину за это на него?       Сатору думает, что его друг иногда переступает за грань человека и становится чем-то... Более высшим. Потому что. Ну. В такие моменты он словно читает все его мысли, предсказывает действия и понимает слишком хорошо, чтобы у Годжо был хоть малейший шанс успешно соврать.       Чёрт, да как он умудрился это понять? По факту. Всё по факту. Так и есть. С Юджи всё нормально. Он нормальный. Он ведёт себя с ним так же, как с самой первой встречи. А вот с Годжо что-то не так. То, как он реагирует и о чём порой думает – вот оно, то самое странное. Поэтому совершенно верно. Гето прав. Но как рассказать о чём-то подобном? — Са-то-ру, — Сугуру растягивает его имя на слоги, и это звучит намного более жутко, чем должно. Есть всё же в Гето что-то правда мистическое. Магическое даже, может. Мрачненькое такое. Будь они мобами в ммошке, Гето был бы тёмным эльфом или некромантом. — Прекрати так говорить и так на меня смотреть. Я не хочу умереть от порчи или ещё чего-нибудь, — отмахивается Годжо, делая ещё один – это уже напоминает мазохизм – глоток отвратного столовского кофе, — Я правда не знаю, как объяснить. Всё, что связано с Юджи, странное. Я... Зациклился, получается. Очень сильно. Мне нравится общаться с ним. А недавно я взбесился из-за какого-то запаха альфы на нём. Логично предположить, что я заревновал, но это не так. Какое мне дело, с кем он встречается? Поэтому я не понимаю. Ты знаешь, какие парни мне нравятся, и Итадори ни разу на них не похож, уж в этом я тебе соврать не могу. А когда я рассказал об этом Иёри, она попросила сказать ей, чем он пахнет, и на этом всё. В общем... Так. Странно.       Гето молчит. И молчание Годжо напрягает больше всего на свете, если это молчание Сугуру. В голове Сатору в подобные моменты тот всегда ассоциировался с Буффало. У него даже мурашки по коже прошлись. Не дай Ками. — Так и чем он пахнет?       От подобного вопроса Сатору выпадает в астрал на какое-то время. Он ожидал чего угодно, но только не этого. — Издеваешься? — Нет. Отвечай. — Персики, лимон и петрикор, — тараторит Сатору с тяжёлым вздохом; чего они от него хотят? Чего хотят, в конце концов, добиться, задавая этот вопрос? Почему запахи так важны? Годжо даже не уверен в том, что хочет знать ответ. Что-то ему подсказывает, что он ему категорически не понравится.       И Сугуру снова молчит. Годжо поднимает к нему взгляд. И теряется. Потому что Гето смотрит на него с таким удивлением, будто Годжо только что не просто перечислил запахи, а открыл тайну перевала Дятлова. Что? Гето обычно воздерживается от ярких проявлений эмоций, но раз сейчас Годжо видит на его лице столь неприкрытое удивление... То он удивлён ещё сильнее, чем хочет показать. — Лимон... И петрикор? — Ну, да. Что? И вообще, зачем ты спрашиваешь? Ладно Иёри – мало того, что она его не знает, так она ещё и бета, поэтому запахов не чувствует. Но ты-то куда?       Теперь его друг кажется... Взволнованным? Ого, стоп, что? Волнение и Сугуру – небо и земля. Он в последний раз его таким видел, когда Гето рассказывал новость о том, что скоро станет отцом. А до этого – когда Сугуру искал своё имя в списке поступивших в универ. Да что с ним? Что вообще со всеми, кто его окружает, происходит? — Ничего, — Сугуру качает головой, смеряя Годжо странным, непонятным для него взглядом, — Так тебя вывел из себя запах альфы на нём? Такой, будто жжёная древесина? — Да. Ты откуда знаешь? — Я работаю здесь дольше тебя, и Итадори знаю тоже дольше. Логично, что я просто знаю. — Пф. В любом случае, мне правда не интересно, с кем он встречается и мне уж тем более не нужна информация о запахе его партнёра, это не моё дело. Просто... Это всё равно бесит. — Встречается? А. А-а-а, — первые секунды он думает, что ему кажется, однако после Сатору уверяется: не кажется. Гето сдавленно смеётся, очень тихо и практически незаметно даже для Годжо, сидящего напротив, — Вот оно что. Ну да. Это не твоё дело. Но тебя это бесит. А ты думал о том, что именно тебя бесит? Только ли чужой запах? А, может, вовсе не он, а то, что это, как ты сам выразился, «не твоё дело»? Разве нет? — На что ты намекаешь? — Сатору хмурится, щурясь, и чувствует какую-то неприятную тяжесть в лёгких. — Да так, ни на что. Ты прав. Это не твоё дело. Просто не общайся с ним. Это ведь не должно быть сложным, верно?       ..верно. Не должно.

***

      Он едва успел отдать флешку с проектом Нанами-сенсею. Ему ещё в университете стало ужасно душно. Юджи не дурак, сразу понял – всё-таки цикл сместился, пусть и всего на день. Весьма прискорбно, потому что ему в спешке пришлось вызывать специальное такси для омег и ехать домой, настрочив Нобаре и Мегуми пару смс-ок в их общем чате. Это был его максимум. С каждой проходящей минутой становилось всё жарче и казалось, будто мозг медленно плавится. Он... Совершенно точно ненавидел течки. Это грёбаный кошмар.       Только теперь этот кошмар стал хуже, чем прежде. Его накрыло быстрее, чем обычно. Все прошлые разы это занимало часа два, но теперь... Теперь, чтобы ему стало окончательно отвратительно, хватило всего одного часа. Юджи ещё и дома оказался один, потому что брат совершенно точно не в курсе о его состоянии, а сил написать ему хотя бы смс-ку у Юджи не было.       Всё, что он смог сделать – завалиться на кровать, кое-как стянув с себя толстовку. Его бил жуткий озноб и впервые у Юджи была такая тяжёлая одышка. Даже абдоминальная боль усилилась. И всё это – влияние отказа от препаратов? — Блять, — он шипит сквозь зубы, сворачиваясь пополам, и жмурится, думая только о том, сможет ли вообще пережить эти пять дней.       Ему никогда, ни разу не было настолько больно. Даже то, что произошло... Когда-то в школе, по сравнению с этим, казалось менее больным.       Ему бы хоть обезболивающие выпить, но он чётко осознает: не сможет встать на ноги. И теперь стало по-настоящему страшно. Больно, жарко, его трясёт и даже дышать сейчас трудно. Это так... Так страшно. Ками, ему очень, очень страшно. Непрошенные слёзы текут из глаз сами, и Юджи пытается стереть их, вот только становится ещё хуже. Все эти ощущения как будто усиливаются с каждой секундой. Хочется обнять брата, почувствовав его запах. Он просто хочет почувствовать себя в безопасности. Но Сукуны тут нет.       Юджи кусает простыню, трясущимися руками сжимая подушку у себя под головой. — Чёрт, к-как больно...       Он снова один, снова, и... Это пугает сильнее, чем можно представить.       Итадори не понимает, что происходит, не следит за временем, даже думать уже не может. В животе будто что-то выворачивается наизнанку.       В какой-то момент его прошибает настолько сильно, что сознание начинает туманиться. Дыхание становится всё тише, и Юджи проваливается в темноту.

***

      Близится начало лета. Что на улице, что в классе царила духота, а все школьники спасались прохладными напитками и сидением в тени деревьев. Когда-нибудь руководство школы узнает о существовании кондиционеров, но, очевидно, не в этой эпохе. — Эй, ты как? С самого утра какой-то дёрганный. Может, отпросить тебя с уроков? Пойдём домой? — Всё в порядке, правда. Наверное, из-за погоды давление поднялось... Досижу уже. — Тебе как будто не четырнадцать, а под сорок. Давление у него... Ха.       Юджи коротко усмехнулся, пихая брата в плечо. Он любил подшучивать над ним, и ничего с этим не поделать. Но он и привык. В этом не было чего-то ужасного. По-настоящему Сукуна никогда не пытался и уже тем более – Юджи уверен – не хотел обидеть его. От того все его фразочки вызывали только веселье. — Фу, вы будто пожилая пара. Отвратительно, — Нобара, обмахивающая себя бумажным веером, фыркает, показательно отворачиваясь. — Умолкни, женщина. Тебе слова не давали, — Сукуна равнодушно пожимает плечами, даже не глянув в её сторону. — Да кто бы- — Успокойтесь оба. И без ваших перепалок тошно, — Мегуми, которому, судя по его виду, было хуже всех, лежал на траве с закрытыми глазами.       Создавалось впечатление, что он готов умереть от высокой температуры на улице прямо сейчас. Кажется, Фушигуро сам как-то сказал, что плохо переносит лето.       А Юджи... Обычно жара его не сильно волновала. Неприятно, конечно, но он искренне любил солнце. Поэтому... Сейчас он чувствовал себя странно во всех смыслах. Ему не очень хорошо и чуть-чуть излишне жарко.       Излишне – пожалуй, ещё очень слабо сказано. Как будто температура поднялась. Но до болезненного состояния не дотягивает. Да и болел Юджи редко – здоровье у него, на удивление, крепкое. Так что о визите к врачу он и не думал. Полежит дома вечерком, и пройдёт. Ничего страшного. — Урок уже скоро, да? Пойду умоюсь. Если что, идите без меня, догоню, — Юджи отряхивается от травинок, махнув друзьям напоследок и разворачивается в сторону уличных умывалок.       Летом там ажиотаж. Помимо того, что рядом склад со спортивным инвентарём, которым руководство школы разрешило свободно пользоваться, там везде деревья и приятная прохлада как следствие. Но идти туда от основного здания школы прилично, поэтому большинство ютится под теми деревьями, что находятся во внутреннем дворике или недалеко от входов в школу.       В какой-то момент ему становится уже совсем не до шуток. Слишком, чтоб его, жарко. И голова почему-то... Кружится. Спасением ему кажется только прохладная вода. Будет плохо, если он грохнется в обморок. Может, это солнечный удар? Наверное, стоило попросить ребят пойти с ним. Или хотя бы Сукуну. Дурак. Его вечное «я и сам со всем справлюсь» рано или поздно сыграет с ним злую шутку.       Итадори подставляет голову под холодную воду, но должного облегчения это не приносит. Возможно, стало только хуже. Он не уверен, но... От холодной воды ведь дыхание не должно было участиться? Чёрт, да что такое?..       Он проводит мокрыми ладонями по лицу, выдыхая. А после чувствует чьё-то прикосновение к бедру и вздрагивает, резко разворачиваясь. И видит каких-то совершенно незнакомых старшеклассников. — Милашка, да от тебя феромонами несёт за километр. Если так сильно хочется потрахаться, нашёл бы себе кого. — Чувак, да он ж походу и ищет, ты чё?       Итадори застывает, не понимая, о чём они говорят. Феромоны? Потр... Что?! Нет, не может быть. Неужели... Течка? Сейчас? Но его лечащий врач говорил... Ещё как минимум год не-       Чёрт-чёрт-чёрт, чёрт!       Юджи дёргается в сторону, собираясь как можно быстрее оказаться в мед.пункте, но его запястье крепко сжимает чужая ладонь, не позволяя сдвинуться с места. — Отпусти! Какого хрена вам от меня нужно?! — его накрывает паника, такая сильная, что он просто не знает, что ему делать. — Ну-ну, милаш, ты чего? Сам тут свои феромоны напускал, а теперь сбегаешь? Ну уж нет, — его смех, и смех двух других сейчас кажется ужасно громким; медленно, чертовски медленно он начинает чувствовать, как их запахи проникают в сознание, и от этого его совсем кроет: становится безумно страшно, — О. Придумал. Пойдём-ка, прогуляемся немного. — Отпусти меня! Сволочь, сейчас же отпусти! — собственный голос узнаётся с трудом, он хриплый и... Такой жалкий.       Юджи никогда бы не подумал, что может быть таким слабым. Его тянут за собой, как какую-то куклу. И все попытки выдернуть руку проваливаются. Он не может даже притормозить его, потому что второй старшеклассник толкает Итадори в спину.       Когда он понимает, куда его притащили, Юджи теряет здравый смысл окончательно. Склад спорт.инвентаря. — Эй, парни, это уже немного... Перебор, не думаете? — третий.       Он впервые что-то сказал, и Итадори почувствовал слабую надежду. Может, сейчас всё правда так и закончится? Его отпустят и он забудет об этом, как о страшном сне, и... — Шутишь, Иссен? Эта сука явно не знает, как следует себя вести. Нужно преподать ему урок хороших манер.       Да что такого он сделал? Чтоб его, это явно не ему следует преподать урок хороших манер! Что... Что делать? Ками-сама, что ему нужно сделать сейчас? Юджи чертовски страшно, он не может даже вырваться, и... Их трое, они – альфы, а он – омега, и... Один. Это всё... Т-так удушает. Глаза начинает жечь, и он чувствует влагу, текущую по своим щекам. — Прекратите... Отп-пустите меня, пожалуйста, хватит, — ноги уже едва держат от жгучего страха, засевшего под рёбрами, но он всё равно пытается выдернуть руку. — Ха, — он слышит эту надменную усмешку и не хочет, не хочет даже видеть лицо этого альфы, — Ты сам виноват, и-ди-от.       С этими словами его чуть ли не швыряют на бетонный пол склада. Боль выстрелом проходится от копчика до самой макушки, заставляя прикусить губу. — Р-ребят, вы же несерьёзно, да? Это уже правда... Не смешно. Хорош, это же уголовщина, вы че творите? — Заткнись. Не собираешься помогать, так свали, ссыкло. — Арэта, Ивао, вы... Парни, да пошли вы, — тот самый Иссен и правда... Просто ушёл?       Юджи нервно хохотнул, наблюдая за тем, как за ним закрылась дверь склада. Это конец. Он не знает, как выглядел со стороны, но... Наверное, сейчас он был похож на человека, сошедшего с ума. Надежды теперь у него и правда нет. Чёрт, как же это... Больно.       Он давится воздухом, когда его пинают в живот, надавливая. Он соврёт, если скажет, что вообще сейчас может нормально дышать. Здесь ужасно душно, а теперь ещё и физически больно. Ему жарко и холодно одновременно, а в голове пугающе много панических мыслей. Однако Юджи настолько плохо, что он не может даже приподняться. Блять, как же всё это... Похоже на...       Его одолевает приступ тошноты. В голову совершенно внезапно врезались давние воспоминания. Зима, кухня, пьяный отец. И вовремя пришедший Сукуна. Почему он вообще... Забыл об этом? И почему вспомнил только сейчас? Какого... Чёрта... — Кажется, ты больше не собираешься сопротивляться? Умничка, послушная сучка и должна быть такой, — Арэта присел на корточки, предварительно повторно пнув Итадори в живот, ухватившись пальцами за подбородок Юджи, поворачивая его к себе лицом, — Ну, развлечёшь нас хорошенько?       Он так и не понял, откуда взялась эта злость. Его всё ещё накрывала паника, ему было больно и страшно, но всё на долю секунды перекрыла невыносимая агрессия. Юджи скрипнул зубами, подняв взгляд к лицу альфы и плюнул ему в лицо. Жаль, что попал только в щёку. — Пошёл нахрен, ублюдок.       Ему ведь уже... И терять было нечего, так?..

***

      Было почему-то... Не плохо. Он открыл глаза, чувствуя себя на удивление не так отвратительно, как мог бы. И только спустя пару минут он осознал, какой запах сейчас чувствует. Эта свежесть, лёгкий аромат сирени и едва заметная сладость... Это же... Что?       Итадори подскакивает на постели, уставившись на свои руки. Как?..       Юджи крепко-накрепко сжимал в ладонях отданный ему шарф. Шарф Годжо. Но как? Он разве не висел на стуле?.. Неужели он умудрился во сне его достать? Это из-за запаха? Ками, будто животное.       Он падает обратно на кровать, притянув шарф к носу. — Но пахнет и правда... Замечательно.       Трудно поверить в реальность данного факта, но отрицать очевидное – занятие бесполезное. Этот запах его успокаивает. Достаточно сильно для того, чтобы облегчить боль и унять кошмары. Обычно... Тот кошмар не заканчивался на этом. Ха-а... Прошло уже много времени, но он всё ещё помнит те события так отчётливо. Почему всё это должно было случиться с ним? И если бы не эти парни, те воспоминания об отце никогда бы к нему не вернулись. Кажется, врач говорил, что это что-то вроде шоковой амнезии. Часто, чтобы не травмировать психику, мозг решает просто запереть какие-то моменты под замок. И Юджи благополучно не помнил самые отвратительные моменты, связанные с его отцом. Но из-за схожей ситуации... Всё вернулось. И стало намного хуже. Мерзость.       Юджи морщится, крепче сжимая шарф. Ему всё ещё не очень хорошо, но... Той кошмарной боли в животе сейчас нет. И, в общем-то, уже сойдёт.

***

      Сукуна ушёл с последней пары, даже не предупредив преподавателя или старосту. Ему написал Мегуми, сообщив о том, что у Юджи началась течка, и он просто не мог усидеть на месте. Он никогда, никогда не смел оставить Юджи одного в это время. Потому что Сукуна как никто другой знал, насколько его брату тяжело это переносить в одиночку.       ..и что самое в этом ужасное – Сукуна ничего не мог с этим поделать. Как и не мог избавиться от вечного чувства вины перед братом. Если бы только тогда он пошёл с ним... Если бы сразу понял, что что-то не так... Сейчас бы всё было хорошо. Юджи мог бы быть нормальным, намного более счастливым и здоровым, он бы не пичкал себя таблетками из-за неконтролируемого страха, он бы... — Блять, — Сукуна останавливается на светофоре, едва не пролетев на красный.       Поздно уже сожалеть. Всё, что ему остаётся – поддерживать Юджи и верить в эффективность лечения.       А ещё... Эта его влюблённость... Сукуна её не одобряет, конечно, но... Это ведь говорит о том, что ему лучше? Ему понравился какой-то едва знакомый альфа, и... Ему понравился альфа, вот она – главная мысль. Раньше он мог общаться только с ним и Мегуми, а сейчас Юджи относительно спокойно держится в обществе, где есть альфы, и ему кто-то даже понравился! Это должно быть хорошо, верно? Но ему всё равно неспокойно. Может, он излишне беспокоится? Или у него правда, как и говорит Нобара, братский комплекс?       Сукуна чуть ли не влетает в квартиру, разуваясь на ходу. А войдя в комнату Юджи, так и застывает на пороге, удивлённо наблюдая за тем, как его брат, уткнувшись носом в какую-то тряпку, спокойно спит.       С лёгким неверием Сукуна подходит ближе, присаживаясь на корточки рядом с постелью и втягивает носом запах. Запах чужого альфы. От этой самой тряпки.       Он недовольно морщится, наклоняясь ближе. Шарф? Что у Юджи делает чей-то шарф? И, ха, почему же чей-то! Сукуна в целом нисколько не сомневается, кому он принадлежит. Что, чёрт возьми, произошло?       Он сверлит взглядом эту вещицу ещё с минуту, а после вздыхает, подняв взгляд к лицу Юджи. Удивительно. Он и правда выглядит... Умиротворённо. Сукуна впервые за долгое время видит его таким спокойным во время течки. Даже с ним рядом он был... Не настолько... Безмятежным. Пожалуй, стоит признать, что это совсем немного... Самую малость, задевает. Но если это помогает Юджи, то Сукуна не смеет больше и слова против сказать. Только если позже ему не сделают больно. Тогда ему будет уже плевать, кто там этот тип. Он однозначно набьёт ему рожу.       Сукуна выпрямляется, задирая голову к потолку. В это всё ещё сложно поверить. Как-то... Непривычно. Но всё к лучшему. Он переживал о том, что из-за отказа от таблеток Юджи будет чувствовать себя в стократ хуже, чем раньше. Но раз всё сложилось таким образом, он может немного выдохнуть. Однако, конечно, это не значит, что завтра Сукуна пойдёт на пары. Хотя бы первые пару дней ему стоит понаблюдать за братом, чтобы убедиться, что всё и правда нормально. Только тогда он окончательно поверит в стабильность его состояния.       Он не закрывает за собой дверь, оставляя небольшую щель просто на всякий случай – чтобы точно услышать, если что-то случится, а дверь в свою комнату и вовсе оставляет нараспашку, заваливаясь на кровать прямо в уличной одежде. Увидь это Юджи в нормальном состоянии, начал бы ворчать.       Сукуна достаёт телефон и, недолго думая, заходит в мессенджер. Не вилка но в глаз дать могу (15:27): не поверишь – он спокойно спит. А знаешь почему? Не вилка но в глаз дать могу (15:27): я тебе скажу почему Не вилка но в глаз дать могу (15:27): у него шарф этой грёбаной королевы бала. годжо кажется Не вилка но в глаз дать могу (15:28): что за блять хрень? кто этот годжо вообще, не хочешь рассказать хотя бы сейчас??? Мегуми-любитель-собачек (15:29): А я должен? Мегуми-любитель-собачек (15:29): Рад, что с Юджи всё в порядке. Это замечательно. Но серьёзно? Он спит с его шарфом? Похоже на клинику. Не вилка но в глаз дать могу (15:30): не похоже. это и есть клиника. мне плевать, насколько ты хорошо с ним знаком, если из-за него юджи будет плохо, я его убью Мегуми-любитель-собачек (15:31): Обо мне можешь не волноваться. Поверь, я с этим даже помогу.       «Да я и не волновался. Может, только немного», – текст, который Сукуна не отправляет.

***

      Плохо. Но не так сильно, как он рассчитывал. Жарко, неприятно, но не больно, как раньше. Жаль только, что запаха Годжо практически не осталось на шарфе. Он его как будто весь вынюхал. Ужасно. И правда как животное какое-то. Но окей, это третий день течки, а Юджи не мечтает о быстрой смерти, что можно назвать нереально огромным прогрессом. — Как ты? Я заказал еды, скоро должны привезти, — Сукуна стучится, прежде чем войти, но не ждёт ответа – как и всегда, — Суп там лёгкий, всякая фигня. Надо будет поесть. Если откажешься – силой в тебя его запихну, — он садится на край кровати, треплет его волосы, приложив после руку ко лбу, — Не такой горячий, как вчера. — М-м-м, всё нормально. Меня немного тошнит, но в целом... Я чувствую себя лучше, чем когда-либо. Но ты и сам знаешь, что моё... Развитие в этом плане нарушено. Наверное, из-за этого сейчас всё не так уж плохо, как бы парадоксально это ни было.       В конце концов, у нормальных омег во время течки есть хотя бы чувство похоти. По учёному и культурному это принято называть инстинктом, ха – размножения, но если во время течки априори нельзя зачать ребёнка, то какое, к чертям, размножение? Бред, ками.       В любом случае, у Юджи оно полностью отсутствует. Как и все прочие прелести по типу выделений. Это гормональный сбой, вызванный нарушением психики. Такой у него прописан диагноз в медицинской карте. И не поспоришь. В конечном счёте, всё, что происходит во время его течки – это боль, боль и ещё раз боль. Часто – панические атаки, предотвратить которые он не может в силу дикой слабости тела в этот период. Поэтому его спасением всегда был брат, находившийся рядом.       Интересно, когда-нибудь его течка будет... Обычной? Со всеми этими там... Инстинктами и прочим. Он и не знает, что в итоге хуже – переживать панические атаки и терпеть боль, или становится диким животным, у которого в голове только секс. Звучит ужасно. Ему такое и представить сложно. — Когда всё закончится, сходи к врачу. Тебе в любом случае нужны консультации. Можно будет и поспрашивать обо всём. Может, тебе назначат анализы или что-то такое, — Сукуна откидывается на спинку кровати, обнимая брата за плечо, — Всё будет хорошо, Юджи. Я всегда буду на твоей стороне, что бы там ни было.       Юджи не сдерживает уставшей улыбки, зарываясь носом в ткань толстовки на плече Сукуны. Он совершенно несносный, грубый и вообще невыносимый. Но Сукуна также слишком замечательный брат. Ему просто по-божески с ним повезло. — Ага, — он прикрывает глаза, делая глубокий вдох, — Но, знаешь, мы же не сможем быть рядом всю жизнь. Мне пора становится более самостоятельным. Как и тебе. — Что?.. С чего бы это? — Ну как. Ты не собираешься заводить семью? Однажды ты точно влюбишься в кого-нибудь. Я заранее соболезную этому бедолаге. — Почему это соболезнуешь? И нет, сто-о-о-оп! Вообще-то, совсем не собираюсь. Да и я уже... М-м-м, неважно. Не думаешь, что заглядываешь слишком далеко вперёд? — Нам уже по девятнадцать, можно хотя бы задуматься о серьёзных отношениях... И что ты там уже? Неужели тебе кто-то нравится? — Юджи задирает голову, чтобы заглянуть брату в лицо, но он отворачивается, и это только сильнее подогревает интерес, — Серьёзно? — Нет, мне никто не нравится, забудь, придурок. — Тебе кто-то нравится, — Юджи снова закрывает глаза, укладывая голову обратно, и задумчиво мычит пару секунд, — Красивый? — Да.       Он растягивает губы в победной улыбке. — А, в смысле, нет! Да никто мне не нравится, отвали.       Юджи молчит в ответ, продолжая чувствовать себя победителем. Но он, впрочем, от этого удивления меньше не чувствует. Почему же он... Даже не задумывался об этом раньше? Это очевидно, что ему может кто-то нравится. Сукуне так же, как и Юджи, девятнадцать, он – альфа, учится в университете, работает. У него много знакомств, и... Ну правда, это было так логично. Теперь Юджи чувствует себя эгоистом. Он же вообще мало интересовался подобными аспектами из жизни Сукуны. — Значит, этот никто красивый. Уже хорошо. Об остальном как-нибудь потом поговорим. — Какой же ты приставучий.

***

      ..бешеный стук сердца отдаётся в голову, ноги не держат, он всё ещё стоит только благодаря тёплым рукам, прижимающим его к себе. Успокаивающий голос пробивается сквозь вакуум, возникший в голове. Но вместе с ним он слышит хруст и чей-то сдавленный хрип. Глаза расширяются от осознания. — Мегуми!