***
Нагайна не хотела покидать менгир, она стенала, что воздух становится холодным, а ее камень все еще согрет солнцем. — Тебе будет достаточно тепло, когда мы присоеденимся к Хозяину, — сказал он ей. Когда она в ответ ещё сильнее сжалась, он рискнул столкнуть её с насеста. Толчок был слабым, чтобы позволить ей быстро придти в себя, хотя она всё ещё недовольно шипела, когда упала на траву. Гарри удивлялся, что он был одним из двух людей, которые могли так бесстрашно прикасаться к ней. — Кроме того, камень не будет тёплым после захода солнца. — Лучше пусть Нагайну ждёт что-нибудь вкусненькое, — раздражённо прошипела она, скользя между внешними кольцами камней в пародии на танцы, которые скоро начнутся. — Я не знаю. — Гарри пожал плечами, но потом понял, что сестра не поймёт этот жест. — Но давай выясним, — предложил он. — Нагайна устала от кроликов и крыс, — надулась она. — Сегодня особенный день. Может мне стоит попросить о маггле, которого ты сможешь съесть? Она радостно зашипела и согласилась следовать за ним обратно к мэнору и всё более многочисленной толпе, собравшейся перед ним. Оказавшись в далеке от соблазна теплых камней, она бросилась вперед, прямо через центр открытого круга Солнцестояния к своему Хозяину. Гарри, идущий следом, не был уверен, стоит ли ему пересекать пустое пространство, но решил, что внимания с него хватит на всю жизнь, и пошел в обход. К тому времени, как он вернулся к Волдеморту, большая змея счастливо устроилась на плечах их Хозяина. Тёмный Лорд гладил её, мягко ругая за то, что она доставила Гарри столько хлопот. Он сделал паузу в своих упрёках, чтобы жестом предложить Гарри занять меньшее место рядом с его собственным. Гарри прикусил губу, его счастье от того, что имеет благосклонность Хозяина, боролось желанием оставаться незамеченным. — Ты никогда не станешь таким, Гарри, поэтому я предлагаю тебе избавиться от желания остаться неизвестным. Радуйся, что ты сидишь рядом. Счастлив ты или нет, но ты останешься со мной до конца вечера. Ты не должен отходить от меня, особенно после захода солнца. Было бы так легко потерять тебя среди хаоса, дорогой, а я не потерплю этого. — Конечно, Хозяин, — легко согласился Гарри. Он был рад возможности остаться рядом с Тёмным Лордом и своей сестрой. Для начала, таким образом, он избавится от необходимости танцевать, демонстрируя при этом свою неуклюжесть и неумение. И его присутствие, будем надеяться, помешает Беллатрикс что-либо предпринять в отношении его Хозяина. Или, понял он, почти рыча, он просто будет ближе к месту действия. Он прогнал прочь отвратительные мысли, убеждая себя, что его Хозяин не подвергнет его таким ужасам; он не будет таким жестоким, не тогда, когда Гарри был таким образцовым, таким послушным. Он спросил так спокойно, как только мог: — Будет ли сегодня вечером угощение для Нагайны, Хозяин? — Хммм? — Волдеморт снова смотрел на Беллатрикс. — Неважно, — сказал Гарри. — Это не имеет значения. — Он с трудом удержался, чтобы не рухнуть в кресло. Он не доставит Беллатрикс удовольствия видеть его несчастным и не даст Хозяину повода сделать ему выговор за поведение. Заиграла музыка. Гарри почти пожалел о приказе Хозяина оставаться рядом с ним, потому что танец майского дерева выглядел достаточно простым, чтобы он мог присоединиться. Даже маленькие дети, некоторые в возрасте трёх или четырёх лет, справлялись, хотя их ленты запутывались каждые несколько минут. Гарри был странно опечален, увидев там Драко, которого остановила девушка из Слизерина. Было отчётливо видно, насколько ему нужна была компания Гарри. Он потянулся к маргаритке, которую Драко сунул ему за ухо. Она исчезла, выпала где-то в суете приготовлений и, без сомнений, растоптана чьим-то неосторожным ботинком. «Впрочем, это не имеет значения» — решил Гарри. После всего, что он совершил, он принадлежал исключительно этому месту, одетый в кромешную тьму среди всего этого красочного веселья. Драко, казалось, даже не заметил его отсутствия, несмотря на его угрозу воздержаться, если Гарри не примет участия. Танцуя, он смеялся, держа в одной руке бледно-голубую ленту, а в другой бубен. Лавируя между друзьями, он казался счастливее и беззаботнее, чем Гарри мог припомнить. Когда еще Драко выглядел таким непринужденным? Здесь, в этот момент, блондину нечего было доказывать. Было Солнцестояние, он был молод и среди своих друзей и семьи. Война закончилась, его сторона победила. Почему бы не повеселиться в такой прекрасный канун Летнего солнцестояния? Гарри отвернулся и посмотрел на своего Хозяина. Он был счастлив здесь, здесь, с другой частью своей души. Нет ничего лучше этого. Никто не мог сравниться с ним, какими бы свободными и радостными они ни были. Гарри был счастливчиком. Он позаботился об этом. Тем не менее, его Хозяин не обращал на него особого внимания с тех пор, как он сел. Вместо этого он наблюдал за танцами. В частности, он наблюдал за танцем Беллатрикс. Гарри с негодованием наблюдал, как она присоединилась к младшим детям. Вместо того, чтобы проклинать детей, она услужливо распутывала их ленты, когда это было необходимо, проявляя полное терпение и расточая сладкие улыбки. Это было отвратительно по-матерински и вызывало у Гарри тошноту. Должно быть, она приняла совет Драко и Снейпа близко к сердцу, потому что не было никаких потрясенных криков, когда ее платье поднялось, когда она закружилась среди маленьких танцоров. Вместо этого они были неуместно счастливы, что она была среди них, и как только ленты красиво обвились вокруг майского дерева, она продолжала танцевать, беря за руки маленьких детей и кружа их, хихикая, в угасающем свете. Нарцисса подошла к группе с корзинкой, перекинутой через руку, и маленькие девочки мгновенно набросились на нее, требуя того, что было внутри. Пока мать Драко передавала стебли незнакомого пурпурного цветка в каждую протянутую руку, Гарри сумел разобрать их нетерпеливые голоса: — Пожалуйста, леди Малфой, можно мне тоже немного очи́тков*, — взмолилась одна из маленьких девочек. — Конечно, Элоиза. У меня на всех хватит. — Я люблю Солнцестояние, — пробормотала одна девочка, с каштановыми кудрями своей подруге. Затем обращаясь к Нарциссе: — Могу я взять ещё один для моей сестры Марты? Сегодня она плохо себя чувствовала, и я обещала принести ей немного. Нарцисса дала девочке два цветка. — Конечно, у неё может быть один, дорогая. Но их магия сработает только сегодня, когда ночь будет самой короткой, поэтому не забудь положить ей под подушку. Мне бы не хотелось, чтобы она разочаровалась. Гарри попытался вспомнить, что говорила Трелони об использовании этого цветка в гадании. Ему так ничего и не пришло в голову и он не мог быть уверен, было ли это из-за его собственных слабых учебных привычек, общей некомпетентности Трелони, или просто из-за того, что он бросил прорицание после своих С.О.В. — Скорее всего, ни один из этих вариантов, несмотря на точность первых двух определений по отношению к твоей успеваемости, — сказал Волдеморт. — Как видишь, каждая ведьма знает, как использовать очиток, с тех самых пор, как они были маленькими. Это внутренний обычай, как магглы загадывают желание на падающую звезду или задувают свечи на день рождения. Этому не учат в школах. — Последовала короткая пауза, затем Хозяин пробормотал: — Ну, это забавно... Стайка молодых ведьм, собравшихся вокруг Нарциссы, уменьшилась. Вскоре Нарцисса передала один из фиолетовых цветов последнему ребенку, но прежде чем она успела закрыть корзину, Беллатрикс подошла с протянутой рукой. — У тебя уже есть муж, Белла. Ты же знаешь, что очиток — это для незамужних ведьм, — сказала Нарцисса. — Иди и смотри сны о нём. Но Беллатрикс была настойчива. — Пожалуйста, Цисси? Всего лишь один крошечный цветок. — Её мольбы продолжались достаточно долго, чтобы Нарцисса, раздражённо закатив глаза, передала один из стеблей очитка своей сестре, прежде чем направиться к группе подростков, ни один из которых не выглядел таким взволнованным её приходом, как младшие дети. — Что тут забавного, Хозяин? — спросил Гарри, подозревая, что ответ ему не понравится. — Хммм? О, то что Беллатрикс хотела стебель очитка. Как и говорила её сестра, это только для незамужних ведьм, привыкших предсказывать своих будущих мужей. Магия не сработает, если один человек уже связан с другим. Я подозреваю, что наша дорогая Белла запланировала на сегодняшний вечер что-то интересное. «Ничего хорошего из этого не выйдет» — подумал Гарри. Талисманы плодородия, цветы для предсказаний. Но теперь он знал, что лучше не говорить об этом Тёмному Лорду, поэтому прикусил язык и решил погрязнуть в своих страданиях. Тонкий звон металла о стекло вывел его из задумчивости. Люциус Малфой стоял на небольшой платформе в центре поляны, постукивая ложкой по бокалу. — Могу я привлечь ваше внимание? — Пауза, пока толпа не утихла. — Я приветствую вас на очередном Летнем Солнцестоянии. Я рад быть с вами в этом году. Уверяю вас, ваше общество гораздо предпочтительнее того, которым я наслаждался прошлым летом. «Отец Драко был в Азкабане год назад, — подумал Гарри. — Столько радикальных перемен за один год — и уж точно не только для Люциуса Малфоя». В июне прошлого года в это время Альбус Дамблдор был ещё жив и делал последний рывок в манипуляциях с Гарри. Воспоминание об «уроках» с бывшим директором школы ворвалось в его сознание. Гарри стиснул зубы, его лицо вспыхнуло при воспоминании о человеке, которого он когда-то так высоко ценил, но который так успешно и долго обманывал его. Успокаивающая рука погладила его по голове, приподняв чёлку и проведя по шраму под ней. — Дыши, Гарри. Его больше нет. Гарри сморгнул слёзы и кивнул, затем заставил себя слушать старшего Малфоя. — ... думаю, до сих пор мы наслаждались празднеством. Прежде чем наступит ночь и наши младшие найдут дорогу к своим постелям и мечтам, я предлагаю тост. — Ещё один удар серебра по хрусталю. По периметру круга появились домовые эльфы, каждый нёс поднос с бокалами вина. Удивительно, но ни один эльф не приблизился к Тёмному Лорду. Но через минуту к ним подошла молодая женщина. Она держала поднос с одним единственным большим кубком. Это была Гермиона, и она была прелестна. Её волосы блестели, уложенные в изящный пучок, а тёмные круги под глазами, появившиеся с августа прошлого года, исчезли. — Милорд, — выдохнула она, пытаясь сбалансировать поднос и осторожно опускаясь на колени. — Благодарю, мисс Грейнджер, — ответил Тёмный Лорд взяв кубок. — Займи своё место рядом с Гарри. Она кивнула и встала. Опустив глаза, она сделала несколько шагов к Гарри и снова опустилась на колени. Гарри перевёл взгляд с неё на Хозяина и прикусил губу. Он не хотел, чтобы она была у его ног. Но Люциус Малфой снова заговорил, и момент, чтобы вмешаться от её имени был упущен. — Тост, — повторил мужчина, — в честь самого светлого из наших дней и возвращения Солнца. И поистине, дорогие друзья, мы благословенны, ибо наши нынешние дни воистину светлы. Мрак войны наконец-то покинул нас. — Что ещё более важно, война была выиграна, и именно с этой победой те из нас, кто долго дорожил нашей родословной, нашим общим наследием и нашими традициями, могут снова выйти из тени, которая была нашей участью слишком долго. Мы вступаем в новую эру, где нам больше не нужно скрывать свою верность старым обычаям. — Действительно хорошо, что такие изменения происходили, когда дни становились длинее, предвещая наступающее Солнцестояние. Как растения, посеянные во время растущей луны, вырастают высокими и полными жизни, так и мы можем предвидеть необходимые изменения, которые мы внедрим в наш мир, чтобы процветать, пока наше виденье будущего не распространится далеко и станет настолько укоренившимся, что его никогда нельзя будет вырвать с корнем. Люциус замолчал под бурные аплодисменты собравшихся ведьм и волшебников. Он склонил голову в знак благодарности. — Спасибо. И мы должны также поднять тост за того, кто привёл нас к этой победе, за человека, который усердно трудился более полувека, чтобы создать этот новый порядок. Я говорю, конечно, о нашем Господине, который наконец-то вступил в свои права правителя нашей благословенной страны. Все, пожалуйста, поднимите бокалы за Тёмного Лорда. На этот раз аплодисменты были оглушительными. Люциус даже не пытался восстановить порядок. Он поднял свой бокал, и вскоре все последовали его примеру, звук хлопков сменился криками: — За Тёмного Лорда! Гарри не дали бокала, и он, чувствуя себя обделённым, поднял глаза на человека, о котором шла речь. Лорд Волдеморт был похож на бога, упивающегося поклонением. Он поднял свой богато украшенный кубок в знак признания похвалы Люциуса, затем сделал большой глоток. Пьянящее тепло проникло к Гарри через их связь. На этот раз этого было недостаточно. Ему нужно было больше. Собравшиеся вокруг последовали примеру Волдеморта, поднося к губам бокалы. Даже самый маленький ребёнок пил в его честь. Все, кроме Гарри. Но затем его Хозяин посмотрел на него сверху вниз и протянул свой кубок. — Ты выпьешь за своего Господина, не так ли, Гарри Поттер? Гарри просиял, принимая кубок. — За Тёмного Лорда, — произнёс он самым тихим эхом. Он поднёс кубок к губам и жадно отхлебнул. Вкус был как у винограда, мёда и бесконечного летнего вечера. Лорд Волдеморт, встав, выхватил кубок из рук Гарри. Он повернулся к толпе. — Мои дорогие друзья, — сказал он. — Благодарю вас всех за то, что пришли сегодня вечером. Спасибо вам за прекрасные танцы, которые развлекали нас до сих пор и за энергетическую дань. Но больше всего я благодарю вас за доверие, которое вы мне оказываете. Прошло слишком много времени с тех пор, как великое Магическое сообщество приветствовало меня на подобных мероприятиях. Приглашение Люциуса принять участие в праздновании одного из наших самых священных дней вместе со всеми вами приносит мне большое счастье. — Я слишком долго работал в тени. Более десяти лет я был всего лишь тенью, — Волдеморт сделал паузу, затем вздохнул. — И я устал от этого. Даже сейчас я хожу среди вас в капюшоне. Моё имя стало синонимом страха, моё лицо синонимом ужаса. Так и должно было быть. — Но не страх восстановит нашу страну. Не ужас сделает нас сильными. Страх. Ужас. Это были полезные инструменты для разрушения ошибочной основы коррупции и лицемерия, которые слишком долго преследовали наш мир. И теперь, когда эта задача выполнена? И стены Министерства пали? — Как и говорил Люциус, Летнее солнцестояние — самоё удачное время для нас, чтобы выйти на свет. Мы не говорим о Светлой и Тёмной магии, нет. Мы говорим о правдивости и искренности. Мы говорим о том, чтобы идти путём нашего истинного «я». — Давайте больше никогда не будем бояться. Счастливой Литы вам всем! — Счастливой Литы!***
Мерцающий свет усеял поляну, и Гарри услышал обрывки незнакомой песни. Маленькие дети скулили, чтобы им позволили остаться, их родители позволяли им несколько раз перепрыгнуть через маленькие костры, прежде чем уговорить их уйти. Постепенно люди уходили, пока не остались в основном Пожиратели Смерти. Трудно было сказать наверняка, потому что все, за исключением Гарри и Снейпа, были одеты в праздничные наряды. Беллатрикс подошла к ним после того, как тосты были произнесены, её глаза были тёмными, а взгляд тяжёлым. — Почему Вам не оставить своих питомцев с грязнокровкой и не пройти через огонь со мной, Повелитель? — Я не буду делать ничего подобного, Белла. Если ты хочешь заниматься такими легкомыслиями, найди кого-нибудь другого для своего предложения. Возможно, своего мужа. — Он наклонился вперёд на своём троне и поманил её ближе. Как только она оказалась в пределах досягаемости, Волдеморт схватил её за руку и выкручивал запястье до тех пор, пока она не захныкала. — И, Белла, — сказал он, — никогда больше не предлагай мне ничего подобного. Он оттолкнул её. Она шмыгнула носом, прижимая руку к животу. — Я не хотела Вас обидеть, Господин. Но Вы выглядели таким одиноким здесь, совсем один. Гарри стиснул зубы. Он был прямо здесь. — Уверяю тебя, это не так, — сказал Волдеморт. Затем, усмехнувшись, он добавил: — Я думаю, Люциус скоро выведет наших гостей. Ты будешь развлекать нас танцами сегодня вечером? — Конечно, мой Лорд, — её глаза загорелись. — Верны ли те слухи? — Слухи, дорогая? — спросил он в насмешливом замешательстве. — Насчёт награды? За танцы? — Она надула губы, когда он в ответ приподнял бровь. — Повелитель, я так много работала над тем, чтобы мой танец был идеальным. — Тогда я с нетерпением жду, чтобы увидеть его, — Волдеморт усмехнулся. К облегчению Гарри, он прогнал её после этого обмена репликами. Она отвернулась, хотя её глаза продолжали коситься в их сторону. В один момент она послала воздушный поцелуй Тёмному Лорду. Гарри закатил глаза. — Ты не веришь, что я заслуживаю её преданности, Гарри? — последовал опасный вопрос. Хорошего ответа не было. Вернее, единственным правильным ответом был тот, который было больно давать. — Вы заслуживаете, Хозяин. — И, неудержавшись добавил: — Но она мне не нравится, Милорд. Она мне не нравится, и мне не нравится, что она нравится Вам. — он сглотнул. — Мне очень жаль. Я знаю, что это не моё... моё место. Несколько мгновений была тишина. — Нет, это определённо не твоё место. И Беллатрикс тоже постоянно выходит за рамки дозволенного. И всё же меня радует, что ни один из ваших поступков не связан с каким-то стремлением к повышению. Почитание Беллатрикс, как и твоё собственное, неподдельно. Меня раздражает, что ни один из вас не верит, что я способен удержать вас обоих в своей привязанности. — Она назвала меня питомцем, — выплюнул Гарри, не обращая внимания на приступ боли в шраме. — А разве это не так, Гарри? Ты ведь брат Нагайны, не так ли? Возможно Метка ударила тебе в голову, раз ты думаешь, что ты нечто большее, чем есть на самом деле. «Может, это и правда» — подумал Гарри. Он сморгнул слёзы, которые грозили пролиться. Его голос дрогнул, когда он спросил: — Что она хотела, Хозяин? Волдеморт покачал головой. — Твоё невежество ужасно, — сказал он. — Если бы я не знал причины, то списал бы это на лень. Гарри почувствовал как румянец стыда заливает его щёки, и отвернулся. — Я уверен, Белла желает многого, — со вздохом сказал Волдеморт. — Что же касается костра? В Солнцестояние влюблённые обычно вместе прыгают через тлеющие угли. Боюсь, Белла неверно истолковала моё внимание как нечто большее, чем оно было на самом деле. — Она любит Вас, — мягко сказал Гарри. — Возможно, — сказал Волдеморт. Он допил остатки вина. — Я её об этом не просил. Это не то, что я могу вернуть. Гарри мог бы насладиться этим признанием, если бы не знал, что оно относится и к нему. Не то чтобы он хотел, чтобы Волдеморт любил его... За исключением того, что он понял, что да, именно этого он и хотел. Волдеморт ничего не сказал по поводу этих мыслей. Гарри догадывался, что он знал об этом задолго до того, как тот понял сам, хотя как такое лишенное любви существо могло интуитивно чувствовать подобное в других, было загадкой. Следующее вечернее мероприятие ещё готовилось, так что отвлечься от мыслей ему было нечем. Больше никто не подходил к ним. Рядом с ним что-то шевельнулось. Гермиона была так неподвижна, что Гарри почти забыл о ней. Он рискнул слегка улыбнуться ей, но она не обратила на это внимания, устремив взгляд на середину поляны и самый большой из костров. Гарри ткнул её в плечо тем же самым дружеским прикосновением, которое он делал множество раз раз прежде, когда она слишком погружалась в свои занятия. — Эй. Только она не смотрела на него с насмешливым взглядом, как раньше. Она не закатила глаза и не спросила, что может быть настолько важным, чтобы нарушать её мысли. Нет, вместо этого она зажмурилась. — Простите, — прошептала она. — Я буду осторожнее. Пожалуйста. — Гермиона? — Он потянулся к ней, думая погладить её по спине. — Не трогай её, — Волдеморт резко встал откинув капюшон. Он вытащил Гарри из кресла, затем поднял его и поставил по другую сторону трона. — А ты, грязнокровка, возвращайся туда, где тебя держит Нарцисса. Гарри смотрел ей вслед, чувствуя себя виноватым. Он не должен был прикасаться к ней. Даже стоя на коленях рядом с ним, она, по крайней мере, была там, участвуя в праздновании по-своему. И она была здесь, с ним — это что-то да значило, хотя он и чувствовал тяжесть своей вины за то, что игнорировал её последние полтора месяца. Куда же теперь она собралась? Что ей придется делать? По крайней мере, она выглядела так, будто о ней заботятся, хотя он и удивился её вспышке. Её слова были неприятно знакомыми; когда-то он произносил очень похожие на них, ещё до Хогвартса. Он научился не повторять их снова. Волдеморт снова сел. — Если ты умён, Гарри, то перестанешь думать о девушке. — А что насчёт того, что она мой приз, — возразил он, направляясь к своему креслу. Он не успел и шагу ступить, как волшебная палочка Хозяина была нацелена ему в грудь. Гарри замер, чувствуя как бешено колотится его сердце. Он стиснул зубы и ждал, когда с кончика палочки сорвется проклятие. Вместо этого Волдеморт сказал: — Я думаю, ты кое-что забыл, Гарри. Твоя капитуляция. Раз в неё не входило всё твоё имущество? В том числе и твой грязнокровный приз, мой дорогой. Или... — он поднял ладонь, словно проявляя великодушие, — ты можешь отказаться от своих притязаний на неё. Я оставляю выбор за тобой. Его притязания на неё. Что вообще ему было нужно от неё? Он больше не мог быть её другом. Он не мог прикоснуться к ней. Очевидно, он даже не думал о ней. С глаз долой, из сердца вон. Сейчас он как никогда понимал, насколько правдива эта поговорка. — Я только хотел, чтобы она была в безопасности. — И это было тебе гарантировано. Тебе не нужно общаться с ней, чтобы это было так, — Волдеморт перекатил тисовую палочку между пальцами. — Должен признаться, Гарри, я устал быть великодушным. Слишком многим людям от меня нужно слишком многое, и моё терпение на исходе. Не испытывай меня больше в этом вопросе. Я чуть не проклял тебя за дерзость. Эта ночь должна была стать радостной. — Простите, Хозяин, — сказал он. Эти слова прозвучали прежде, чем он понял, зачем произнёс их. Но на самом деле было не трудно придумать причину: за то, что надоедал, за то, что просил слишком много, за то, что был нуждающимся и ревнивым. За то, что любил своего Хозяина, в то время, как такая любовь была лишь обузой. Волдеморт убрал палочку и повёл Гарри обратно к креслу. — Не извиняйся за то, что любишь меня, Гарри, просто не жди, что я тебе это верну. Ты очень ценен для меня. Знай это, и пусть этого будет достаточно.