Fear Makes Monsters of Us All

Когда Гарри проснулся, он был один. Ну, не совсем один; Нагайна всё ещё крепко спала в кресле, но она всегда была рядом с ним. Сначала Гарри подумал, что всё это было сном. Но на столике рядом с кроватью лежала тисовая палочка. Сама кровать тоже была заменена, и если он сосредоточится, то всё ещё мог бы почувствовать мерзкий запах, оставшийся после сожжения Беллатрикс. Беллатрикс. Сейчас, когда он только проснулся, казалось невозможным, что она говорила правду. Она была беременна и ждала его ребёнка. Это было похоже на одну из тех маггловских мыльных опер, которые его тётя смотрела каждый будний день. Он прокрутил в голове события вчерашнего дня. Что казалось ему сейчас самым странным, так это то, как быстро, не раздумывая, он бросился перед Убивающим проклятием ради неё. Абсолютно ненормальным, вот кем он был. Он решил сосредоточиться на том, что хорошего из этого вышло. У него есть волшебная палочка. Какая-то часть его понимала, что его должна отталкивать эта палочка, которая убила его родителей и пыталась убить его бесчисленное количество раз. Но сейчас это казалось таким незначительным. Его собственная палочка была сломана (он отогнал воспоминание о том, что она больше не принадлежит ему, что она была — какие были слова? — «запасная испорченная палочка» Тёмного Лорда) и бесполезна для него. Он отдал Бузинную палочку, чтобы Волдеморт мог возвыситься и стать Повелителем Смерти. И разве Гарри не был ответственен за почти столько же смертей и разрушений, как и бывший владелец тисовой палочки? Ладно, последнее можно было бы сказать с большой натяжкой. Тем не менее, Гарри был невольным партнёром во многих смертях ещё до того, как он принял Тёмную метку и начал новую жизнь. А теперь? Ну, он даже больше почти не боится Волдеморта, но пытался ли он торговаться за чью-то жизнь? Его окаменевшие друзья были спрятаны в подземельях, но он ни разу не попросил своего Хозяина вернуть одного из них. Гарри вынужден был признать, что это было его собственным эгоизмом. Он не хотел видеть, как глаза Рона сузятся от отвращения и ненависти. На этот раз Гарри будет заслуживать его презрение. Присутствие Гермионы в качестве напоминания было достаточно плохо. На какую-то долю секунды он пожалел, что она не участвовала в нападении, тогда бы ему не пришлось видеть её снова, но потом он почувствовал себя ужасно из-за такой отвратительной мысли. Возможно, ему следует снова пойти к ней и узнать, чем она занимается. Слышала ли она о покушении на его жизнь? Хотела ли она, чтобы покушение прошло успешно или она беспокоилась о нём? Он спросит Драко, когда тот придёт. В отличие от Гарри, он всегда знал обо всём, что происходит. Знал ли он о Беллатрикс? Что это она стояла за нападением? Что теперь она мертва? Что её никогда, никогда нельзя будет вернуть? Драко, казалось, не испытывал особой привязанности к своей сумасшедшей тётушке, и, конечно же, Люциусу было бы наплевать, что она наконец-то была убрана из его семьи. Но как же Нарцисса? Гарри вспомнил, как она говорила от имени сестры на Солнцестоянии. Если кто-то и любил Беллатрикс, так это Нарцисса. Гарри решил побеспокоится о реакции миссис Малфой позже. А пока ему предстояло исследовать новые комнаты. Первым делом он зашёл в ванную и несколько раз моргнул в благоговейном трепете перед великолепным пространством. Зачем Волдеморту такая большая ванна? Она была огромной, со всех сторон окруженной изогнутой мраморной скамьёй. Когда он подошёл к ванне, вода начала пузыриться со дна, дымясь и благоухая. Остальная часть ванной была также хороша. Два умывальника стояли рядом, а матовое окно занимало почти всю стену. Открытые стеллажи вмещали огромное количество предметов первой необходимости. Он нашёл зубную щетку и только тогда понял, какой отвратительный привкус у него во рту. Но где же зубная паста? На полках выстроились в ряд всевозможные незнакомые флаконы, но, несомненно, они принадлежали Хозяину. Он не должен к ним прикасаться... но в одном из них должен быть какое-то чистящее средство. Все этикетки были написаны корявым почерком Снейпа. Гарри искал что-то, что он мог бы использовать. Желательно, что-нибудь мятное. Он наугад взял бутылочку. Этикетка почти стёрлась. Гарри прищурился, думая, что если оно так часто используется, то это может быть именно то, что он искал. — Чувствуешь себя как дома? Хорошо. Гарри подпрыгнул от неожиданности, и только его быстрая реакция не позволила бутылочке выскользнуть из его пальцев. — Х-х-хозяин, — пробормотал он. — Я не хотел... — Решил стащить моё Смягчающее чешую зелье? — спросил Тёмный Лорд. Гарри уставился на бутылочку, стараясь скрыть своё потрясение. — Э-э... я искал зубную пасту, — смущённо сказал он. — Она на раковине. Не стесняйся использовать что-нибудь здесь, Гарри. Мои секреты хранят сами себя, но на самом деле мне нечего скрывать от тебя. Гарри кивнул и поставил пузырёк, который всё ещё держал в руке, на место. Он предположил, что в ближайшее время ему не понадобится именно это варево. — Вообще-то это хороший увлажняющий крем, — сказал ему Волдеморт. — Умойся и быстро выходи. У меня есть ещё одно зелье, которое я должен обсудить с тобой. — Он повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Гарри не потребовалось много времени, чтобы вернуться в главную комнату. Волдеморт стоял у шкафчика с напитками, держа зеленый флакон чего-то, что явно не было ликёром. — Иди сюда, — сказал он Гарри, подзывая его свободной рукой. Как только Гарри оказался рядом с ним, он поднял флакон и осторожно взболтал содержимое. — Надеюсь, ты помнишь, что я предполагал, что когда-нибудь создам зелье, чтобы увеличить продолжительность жизни. — С использованием моего семени, которое, эм, Вы позаимствовали, — предположил Гарри. Он был вознаграждён кивком. — Как я уже объяснял тебе в июле, мне это больше не нужно. Я никогда не умру. Но ты, мой дорогой, уязвим для чего-то более коварного, чем дикие планы Беллатрикс. Гарри поднял глаза, даже не пытаясь скрыть замешательство. — Что Вы имеете в виду? — Время, Гарри. Я мог бы охранять тебя тысячью василисков, но ты всё равно состаришься. Однажды ты всё равно покинешь меня. — Это ещё очень далеко. — Гарри покраснел под пристальным взглядом Волдеморта. — Но всё ещё, это слишком скоро. Слишком мало времени. — Значит, Вы хотите, чтобы я выпил это? — Гарри вздохнул и потянулся за зельем. Как бы ему ни хотелось жить после семнадцати лет, он не думал, что хочет жить вечно. Это звучало утомительно. — Я не собираюсь принуждать тебя, Гарри. Это должно быть твоё решение. Гарри перевёл: это должно быть твоё решение, захотеть остаться со мной навсегда. — В этом нет никакой спешки. Я буду держать флакон здесь. Но убедись, что случайно не подашь его компании. Я определённо не хочу, чтобы Драко Малфой вечно путался под ногами. Гарри ничего не мог с собой поделать — он рассмеялся. — Он не так уж плох. — Ты не всегда так считал. — Хозяин расчистил место для зелья в задней части шкафика. Это было правдой. Но опять же, мнение Гарри о многом изменилось в последнее время. — Совершенно верно, — пробормотал Волдеморт. Когда он, наконец, закрыл шкафчик с напитками, он потянул Гарри обратно к кровати и сел, притянув его к себе. — Скажи мне, Гарри, что ты думаешь обо мне все эти дни? — Вы знаете, что я думаю. — Гарри сглотнул. — Я знаю о чём ты размышляешь, — поправил его Волдеморт. — Что Вы хотите от меня услышать? — Гарри изо всех сил пытался понять это. — Я хочу знать, чувствуешь ли ты всё ещё тоже самое, что и в день Солнцестояния. — День Солнцестояния, — эхом отозвался Гарри. Что он тогда сказал Волдеморту? О, ну да. Это скорее было то, что он думал, а не то, что он сказал. — Да, об этом, — согласился Тёмный Лорд. Его глаза настолько сузились, что Гарри мог разглядеть лишь кровавое море. Это было уже слишком; Гарри пришлось отвести взгляд. Когда он сделал это, все его воспоминания о той ночи нахлынули на него в едином порыве, и о том, как он внезапно понял, что любит Волдеморта, и признание его Хозяина о том, что он никогда не сможет вернуть это чувство. — Да. — Гарри закрыл глаза. Это облегчило ему признание, когда он сказал: — Я люблю Вас. Волдеморт долго молчал, пока Гарри не подумал, что он больше никогда не заговорит с ним. Возможно, он думал, что Гарри преодолел своё увлечение, или что бы это не было. Однако, наконец, раздался вопрос, хоть и неожиданный. — На что это похоже? — Что? — На что похожа любовь? Я предполагаю, что чувствовал, как она течёт через нашу связь, но я не знаю, как её опознать. Гарри на мгновение задумался. Потом он понял, что хотя и чувствует это, он никогда не думал об этом, не пытался обличить это чувство в слова. Не пытался перевести её. — Наверное, она похожа на дом, — наконец сказал он, надеясь, что в его словах есть смысл. — И быть по-настоящему счастливым это быть там. — Гарри слишком долго жил без настоящего дома. Это было всё, о чём он мечтал в детстве. Это всё, что имело значение. Это всё, что было отвергнуто. Волдеморт некоторое время обдумывал это. Затем он спросил. — Откуда ты знаешь, что это не частица моей души в тебе радуется быть так близко к своему Хозяину? — Я просто знаю, — сказал Гарри. Он не мог это объяснить. Он предполагал, что может ошибаться, но почему-то так не думал. — Я люблю Вас. Я знаю это. — Каждое признание делало его ещё более уверенным в своих словах. Даже если Волдеморт не мог понять любовь, он мог понять уверенность. — Ты чувствуешь себя... — Волдеморт оборвал себя. Он встал и отошёл, держась спиной к Гарри. — Надеюсь и здесь, в моих покоях, ты чувствуешь себя как дома. Поначалу у Гарри возникло ощущение, что Тёмный Лорд собирался сказать совсем другое, хотя он и понятия не имел что именно. — Это может занять некоторое время, Хозяин, — признался он, неловко глядя на свои руки. — Эта комната полностью принадлежит Вам. Я чувствую, что я... Я не знаю. Путаюсь под ногами, скорее всего. — Ты принадлежишь этому месту так же, как и Нагайна, — сказал его Хозяин. — Ей здесь комфортно. Гарри взглянул на Нагайну, которая действительно выглядела так, будто чувствует себя здесь как дома. — Но она жила здесь до того, как Вы заставили её проводить ночи со мной, — тихо сказал Гарри. Больше всего его беспокоило то, что он может стать помехой. Дурсли всегда говорили ему, что он именно ею и является. Вот почему его держали в чулане под лестницей. С глаз долой, из мыслей вон. — Ты всегда в моих мыслях, Гарри. Не бывает дня, чтобы я не думал о тебе. — Волдеморт обернулся и посмотрел на него с безысходной жадностью. — За всё то время, что ты жив, ты ни разу не уходил из моих мыслей. Когда я вижу тебя здесь, со мной, мой разум, наконец, может отдохнуть. Он шагнул вперёд и навис над кроватью. Нежная рука на плече Гарри толкнула его на спину и Волдеморт заполз на него сверху. — Пока Вы хотите, чтобы я был здесь, — Гарри сглотнул. — Я покажу тебе, как сильно я хочу тебя и чтобы ты был здесь. — Длинные пальцы начали расстёгивать рубашку Гарри.

***

К тому времени, как наступил октябрь, новость о предательстве Беллатрикс стала известна не только в рядах Тёмного Лорда, но и широкой публике. Гарри выразил беспокойство, когда увидел заголовки в «Ежедневном пророке», осуждающие её не потому, что он хотел чтобы её «доброе имя» (ха!) оставалось незапятнанным, а из-за того, что население могло бы сделать вывод и подумать, что в самом сердце армии Тёмного Лорда существуют разногласия. — Беллатрикс вообще не любили, — успокоил Гарри Волдеморт. — В отличие от меня, она не пыталась уменьшить ужас, который внушала, когда я получил полный контроль над страной. Она стала обузой. — На Солнцестоянии, казалось, что всё было в порядке, когда она общалась с детьми. Не выглядело так, чтобы они боялись её. — И конечно, Беллатрикс в тот вечер готовилась к будущему материнству, поэтому вела себя лучше, чем обычно — по крайней мере, до тех пор, пока дети не ушли и она не выиграла танцевальный конкурс. — Их родители не додумались предупредить своих детей заранее. Уверяю тебя, после этого Нарцисса получила множество сов, выражающих не только тревогу из-за её участия. Эти дети не настолько глупы, чтобы снова связываться с ней. Гарри кивнул, хотя на самом деле не особо слушал. Он вспоминал мерцание костров и то, как его сердце билось в такт барабанам. Ласковая рука на плече вернула его в настоящее. — Я не хочу, чтобы ты беспокоился об этом, Гарри. Тебе не нужно беспокоится о непостоянных мнениях простых людей. Сосредоточься на своём месте здесь, в мэноре. Твоём месте рядом со мной. Но Гарри становилось всё труднее игнорировать то, что происходило в большом мире. Когда он был в бегах с Роном и Гермионой, они были так изолированы, и всё же судьба большого мира давила на них, как стены чулана, который он давно перерос. Это было ничто иное, как облегчение — позволить всему этому исчезнуть, когда он сдался. Однако каким бы огромным не был мэнор, поместье начинало казаться слишком тесным. Возможно, это было из-за осознания, что он не может выйти за его пределы. Может быть, ему следует попросить Волдеморта о прогулке. Бродить по Косой аллее в сопровождении эскорта, снова заглядывать в магазины — теперь наверняка уже работающие. Во всяком случае, большинство из них. (Не Олливандер, не Всевозможные волшебные вредилки близнецов Уизли, не Кафе-мороженое Флориана Фортескью). У Гарри неожиданно перехватило горло. Он когда-то слышал, что лучше никогда не возвращаться в волшебные места своего детства. Прямо сейчас, это казалось мудрым советом. Но от этого он не чувствовал себя менее загнанным в ловушку. Он ничего не говорил об этом, и Волдеморт не комментировал, когда такие мысли всплывали. Знание о беременности Беллатрикс никогда не покидало покои Тёмного Лорда. Все остальные знали, что она освободила одного из пленных Предателей Крови и использовала Империус, чтобы заставить совершить нападение на Гарри. Гарри просматривал каждую статью, на которую натыкался, чтобы узнать, упоминалась ли вообще Джинни, хотя он знал, что нет смысла заглядывать дальше заголовков. Его отношения с Джинни не были секретом, и — не смотря на Империус — слухи о том, что любовница Волдеморта и девушка Гарри объединились, чтобы убить Мальчика-Который-Выжил, будут на первых полосах. Драко был потрясён, когда впервые узнал о казни своей тёти, но быстро пришёл в себя. Он никогда не чувствовал себя комфортно в её присутствии, а привязанности со стороны Беллатрикс всегда лучше было избегать. — Держу пари, ты рад, что я забрал у тебя твоего кузена, Гарри... — сказал он тогда с усмешкой. — Я буду ходатайствовать о его освобождении в награду за помощь в расследовании. — К тому времени, когда Гарри пришёл попрощаться с кузеном, на Дадли уже был наложен Обливиэйт и он был поселён в маггловской деревне в Йоркшире. Миссис Малфой на удивление спокойно отнеслась к смерти Беллатрикс. Однако, она долго жила без Беллатрикс и имела более чем достойный опыт в притворстве, что другой её сестры, Андромеды, не существует. Возможно, учитывая дикий характер Беллатрикс, больше не иметь с ней дела было облегчением. Люциус, очевидно, так и думал. Всякий раз, когда Гарри сталкивался с ним, он получал одобрительный кивок от блондина. Гарри от этого становилось не по себе, как будто он лично был ответственен за то, что они избавились от неё. Всё, что он сделал — снова выжил. Иногда он спрашивал себя, неужели это всё, на что он годен? По его предположениям это был полезный навык для крестража. Снейп казался самым довольным из всех тем, как всё обернулось. За исключением того случая, когда Мастер Зелий помог ему прийти в себя после нападения, Гарри почти не видел этого сардонического человека с тех пор, как тот сдался. Теперь, однако, он, казалось, более чем охотно покинул бы свою зельеварческую лабораторию. — Приятно видеть Вас выбравшегося из Вашего укрытия, — храбро крикнул Драко однажды, когда они заметили Снейпа, идущего по главной дороге к дверям мэнора. В тот день они с Гарри обсуждали, что делать остаток вечера. Нагайна отнюдь не облегчала ситуацию; с наступлением осени она стала раздражаться, проводя время на улице, отказываясь идти куда-либо без солнечного камня. Снейп на мгновение ощетинился, но пропустил замечание мимо ушей. Затем он повернулся к Гарри и сказал: — Я не единственный, кто решил сегодня получить больше солнечного света. Если сегодня днём ваш путь приведёт вас к пруду, я думаю, что моё присутствие на улице покажется вам гораздо менее поразительным. Оба парня сделали вид, что им всё равно, но как только их бывший профессор вошёл в поместье, они наперегонки бросились к пруду, чтобы узнать, о чём говорил Снейп. Драко добрался первым, но только потому, что Гарри постоянно останавливался, чтобы подогнать норовящую отстать Нагайну. Когда Гарри догнал его, схватившись за бок, его челюсть отвисла, так что он разинул рот в таком же глупом положении, как и его друг рядом с ним. На скамейке с видом на спокойную водную гладь сидела светловолосая девушка. Если бы Гарри не узнал её сразу, то мог бы принять за младшую сестру Драко. — Луна? Она посмотрела на него, грустно улыбаясь. — О, привет, Гарри, — сказала она. — Как твои дела? Гарри едва не отвернулся. Он вспомнил, как в последний раз видел её — застывшую в благоговении, взирающую на чудо этого мира перед лицом разрушения. Возможно, если она смогла разглядеть красоту в василиске, то сможет найти что-то хорошее и в нём. Сам он давно перестал искать это в себе. Может быть, этого не осталось. — У меня всё в порядке, — сказал он наконец. — Вот и славно. — Она никогда не была злопамятна. Только не Луна. — У меня тоже всё хорошо, — перебил его Драко, появляясь в поле её зрения. — Мой грубый друг должен был спросить, как у Вас дела, мисс Лавгуд. Должен сказать Вы выглядите гораздо лучше, чем когда я видел Вас в последний раз. «Ещё бы», — подумал Гарри, закатывая глаза. Она не выглядела мёртвой. Или во всяком случае, окаменелой. Она просияла глядя на него. — Спасибо. Я в порядке, и ты можешь называть меня Луной, если хочешь. — Она повернулась и посмотрела на пруд, глубоко вдыхая свежий воздух. — Мне здесь нравится. Здесь спокойно. Гарри проследил за её взглядом. Белый лебедь скользил по поверхности пруда, приближаясь к ним. Несколько водяных лилий усеивали поверхность у берега, хотя для них уже становилось слишком прохладно. Он был рад, что не забыл надеть тёплую мантию. — Хорошее местечко, — согласился он. — Здесь гораздо лучше, чем в твоём подвале, — небрежно сказала она Драко. Слизеринец рядом с ней вздрогнул. Гарри сделал бы тоже самое, если бы не привык к тому, что она говорит всякие нелепости. — Ты одна? — спросил её Гарри, а затем поморщился, когда понял, что это прозвучало, как смутная угроза: двое Пожирателей Смерти натыкаются на молодую женщину, спрашивая, одна ли она. Луна, конечно же, ничего не заметила. — Мистер Малфой сначала хотел дать мне охрану, но я сказала, что она мне не нужна. Конечно это сработало в случае с Луной. Она произнесла это так, как будто охранник был бы там, чтобы защищать её, а не просто убедиться, что она держится подальше от неприятностей. Гарри обменялся удивлённым взглядом с Драко, который пожал плечами и сказал: — Вы не возражаете, если мы присоединимся к Вам, мисс Лав... то есть Луна? И, пожалуйста, зови меня Драко. В ответ она отодвинулась на край скамьи, освобождая им место. Прежде, чем Гарри успел занять его, Драко первым занял место рядом с бывшей рейвенкловкой. Гарри осторожно присел на край скамьи и наклонился, чтобы подтолкнуть Нагайну поближе. — Она не причинит тебе вреда, — сказал он Луне. Он бы попросил сестру держаться подальше, но земля была прохладной, и она шипела, что ей нужно согреться. — Я знаю, что она этого не сделает, — сказала Луна, одарив Нагайну такой же приятной улыбкой, как и мальчиков. Нагайна в ответ показала ей язык, а затем начала обвивать плечи Гарри, укладывая большую часть тела ему на колени. Драко выглядел ещё более неуютно, из-за того, что огромная змея была так близко. Если бы они уже не толпились на скамейке, тесно прижатые друг к другу, он скорее всего отодвинулся бы. Гарри покачал головой и сказал: — Все поднимитесь. — Когда они все встали, он вытащил палочку и произнёс простую формулу Трансфигурации, чтобы удлинить скамью. — Это новая палочка, Гарри? — спросила Луна, прежде чем Гарри успел убрать её в кобуру. По крайней мере, она не шарахнулась от него, как делал Драко до сих пор, когда видел знаменитую тисовую палочку. Возможно ли, что она не узнала её? — Гм, да, это так. Во всяком случае, для меня. — Я могу сказать, что ты ей нравишься, — сказала Луна. Гарри ссутулил плечи. Он всё больше и больше привыкал использовать старую палочку Волдеморта, но это всё ещё иногда нервировало его. Однако не было никаких сомнений, что сестра его первой палочки из остролиста хорошо подходила ему. — Ты хорошо разбираешься в волшебных палочках или считаешь ремесло Мастера по палочкам своим призванием? — спросил Драко у Луны. — Нет, — сказала она. После их небольшого разговора, казалось, она была счастлива просто сидеть в абсолютной тишине. Гарри привык сидеть тихо и гладить сестру в течении долгих часов, поэтому ему было комфортно в безмолвии. Драко, со своей стороны, казался беспокойным. После десятого раза, когда он скрестил и распрямил ноги, Гарри сказал: — Я думаю, мы отняли у тебя достаточно времени, Луна. Нам пора в путь. — Было приятно снова увидеть тебя, Гарри. Драко. Драко молча хмурился на Гарри, пока они не оказались вне пределов слышимости. Наконец он прошипел: — Кто сказал, что я готов уйти? — Ты выглядел так, будто тебе скучно, — сказал ему Гарри. — Ну, мне не было. Теперь она без присмотра. Кто знает, какой мерзавец может подойти к ней сейчас? Гарри чуть не спросил, имеет ли он в виду своего отца. Он не забыл, как Драко ещё на Солнцестояние говорил, что Люциус проявлял к ней интерес. — Я и забыл, что ты такой джентльмен. Должны ли мы вернуться и предложить ей прогулку по территории? Драко проворчал что-то нелестное, что Гарри не смог разобрать, и засунул руки в карманы мантии. — В следующий раз позволь мне принимать решение, когда уходить, — пробормотал Драко. Гарри фыркнул. — Не забывай, кто твой соперник, маленький Малфой, — поддразнил он. — Не понимаю о чём ты, — Драко засопел. Но Гарри уловил лукавый блеск в его глазах и догадался, что у парня есть планы, которыми он не делится. Теперь, когда предыдущая драма мэнора пошла на спад, Гарри не был уверен, как относиться к тому, что она снова набирает обороты. — Луна не из тех девушек, которые будут в восторге оказаться в центре какой-нибудь ревнивой интриги, — предупредил он. — Кроме того, что случилось с той девушкой Гринграсс, которой ты писал? — Астория? Мать и отец никогда не одобряли этот брак, из-за... — Проклятия, передавшегося через её предка, да, я знаю. Только на прошлой неделе ты мне говорил о том, как это романтично. — А почему тебя это вообще волнует? — Драко фыркнул. — Ты хочешь сказать, что я недостаточно хорош для твоей подруги? — Я не единственный, кто изменился за последний год, — Гарри покачал головой. — Ты более чем достоин её. Но, она должна сама понять это, но в любом случае, если кто-то может простить и забыть, то это Луна. Никому из них не было надобности говорить о том, что Гарри должен быть рад этому даже больше, чем Драко.