Волдеморт двинулся в сторону Беллатрикс. С рычанием он обвинил:
— Это была ты. Ты послала Предательницу Крови к Гарри. Нет, Белла, не отрицай. Ты освободила девушку и приказала ей найти Гарри и убить его.
Беллатрикс замерла. Чего бы она не ожидала, но только не этого. Она взмолилась:
— Но, Милорд, я была с Вами в ту ночь.
— Да, припоминаю, — голос Волдеморта стал мрачным. — Ты пришла ко мне в кабинет и выманила меня оттуда, чтобы я отвлёкся во время нападения. Ты осмелилась использовать меня, Лорда Волдеморта, как своё алиби, в тот момент, когда наносила удар по моему самому ценному имуществу. Уверяю тебя, ты заплатишь за это, и цена будет очень высока.
— Нет, это не правда, я... — Её отрицание оборвалось, когда она увидела взгляд Волдеморта, полный жестокой ярости.
— Даже сегодня ты осмелилась прийти ко мне в одежде блудницы. Зачем вообще возиться с одеждой? — Волдеморт взмахнул палочкой, как кинжалом и разрезал платье Беллатрикс. Тонкая полоска крови тянулась вслед за тисовым древком. Тёмный Лорд раздвинул ткань в сторону.
— Я думала, что Вам нужна моя компания. Я могу уйти, если желаете, — послышался панический шепот. Она потянула свои путы, но на этот раз без намёка на игривость.
— Я так не думаю. — Палочка продолжала неглубоко резать тело, спускаясь всё ниже и ниже по животу. — На самом деле ты вообще не уйдёшь.
— Нет! — воскликнула Беллатрикс, когда палочка приблизилась к месту соединения между её ногами. Её глаза были полны отчаяния. — Пожалуйста, Милорд, умоляю Вас! Только не это!
— Ты смеешь? Ты соблазняешь меня своей женственностью, используешь её как оружие, чтобы уничтожить то, что мне дороже всего, а теперь требуешь пощады? Я испытываю искушение раздвинуть тебя пошире и влить растворяющее зелье между твоих ног, пока твоя пизда не станет такой же изодранной, как твоя преданность мне.
— Только не это! — снова истерически взмолилась она. — Я сделала это ради Вас. Ради нас!
Рычание, и Волдеморт зло дёрнул палочкой вниз, разрезая нежную плоть складок Беллатрикс. Она запрокинула голову и закричала.
— Нет никаких «нас», — сказал ей Волдеморт, когда наконец отступил назад. — Я пытался объяснить тебе это. А теперь ты совершила преступление против меня. Мне придётся убить тебя за то, что ты сделала, — он посмотрел на заплаканное лицо Беллатрикс. — Но Лорд Волдеморт не лишен милосердия. В прошлом ты хорошо мне служила. Если ты будешь молить меня о прощении, я убью тебя быстро.
— Я... я... мой Лорд... я...
— Ты испытываешь моё терпение. — Он снова прижал палочку к её повреждённой плоти. —
Кру...
— Я беременна! — выпалила она и разрыдалась.
Волдеморт отступил назад, словно обжегшись. Через мгновение он улыбнулся.
«Это трюк, — хотелось закричать Гарри. — Она лжёт!».
Улыбка превратилась в смех, зловещий звук, так отличающийся от обычного весёлого шипения.
— Белла, глупая девчонка, — сказал Тёмный Лорд. — Что ты наделала?
Беллатрикс потребовалось несколько мгновений, чтобы успокоиться и ответить.
— Я пыталась несколько месяцев, — наконец прошептала она. Гарри едва слышал её с другого конца комнаты. — Это наконец произошло почти два месяца назад. Я вынашиваю Вашу дочь.
Волдеморт взглянул на Гарри, словно разделяя шутку. Гарри же не видел во всём этом ничего даже отдалённо смешного. Он пытался внушить самому себе, что всё что он слышал, не правда. Она лжет, пытаясь ускользнуть от наказания. Именно так.
Но в тот день она училась вязать в беседке. «Розовая шапочка — она была для её ребёнка, а не для Амбридж», — с ужасом понял Гарри. И она научилась этим чарам, обнаруживающим зачатие. Она спрашивала Нарциссу о том, каково это — иметь ребёнка. Талисман плодородия на Солнцестояние. Каждый момент осознания ощущался как грязь, брошенная в его собственную могилу, и хоронящая Гарри заживо. Он задыхался от этого.
— Тогда, полагаю, можно тебя поздравить, — сказал Тёмный Лорд. — Но, Белла, ребёнок не мой.
— Но это так, — выпалила она. — Клянусь, мой Лорд. У меня больше никого не было. Я была верна Вам! Только Вам!
— Твоя верность уже под вопросом. — Но гнев из его слов улетучился.
Теперь плакал Гарри. Он потянул себя за волосы, чтобы физическая боль заглушила яростную боль под грудной клеткой. Ей будет позволено жить, она будет свободна. Ей будет оказана самая большая милость. А его, Гарри, отошлют наблюдать за счастливой семьёй из тени.
— Беллатрикс, отец не я. Моё новое тело бесплодно, — сказал Волдеморт.
— Но, мой Лорд, я спала лишь с Вами. — Беллатрикс горячо замотала головой.
— Мы должны пригласить сюда отца, чтобы он мог разделить твою радость, — весело сказал Волдеморт. — Гарри, дорогой, выходи.
Гарри был готов погрузиться в забытье, но слова вернули его к реальности, и он беспрекословно повиновался. Гарри стянул с себя мантию-невидимку и на коленях пополз вперёд.
— Хозяин? — попытался сказать он. Волдеморт наклонился и потянул его за руку.
— Разве ты не слышал новости, малыш? Прими мои поздравления. — Быстрым взмахом руки он снял Силенцио.
Почти два месяца назад. Гарри быстро посчитал в уме... получалось что? Начало августа? Именно тогда он и его Хозяин провели ритуал переноса. Он посмотрел на Беллатрикс с нарастающим ужасом.
— Нет, — прошептал он. Он не хотел ничего с ней разделять. Не Волдеморта. И уж точно не ребёнка.
— Я не собирался позволять ей оставить его, — сказал ему Волдеморт, не отрицая ни одного из выводов Гарри. — Он умрёт вместе со своей матерью. — Он повернулся к испуганной тёмной ведьме, которая сопротивлялась больше, чем когда-либо. Он поднял палочку.
Гарри наблюдал за происходящим всего несколько секунд. Он каким-то образом чувствовал, как нити магии заполняют пустые пространства комнаты, приближаясь к фокусной точке.
— Нет! — Гарри бросился вперёд и встал перед смертоносной тисовой палочкой. Ярко-зеленый огонёк заплясал на её кончике.
— Как ты смеешь? — Глаза Волдеморта вспыхнули не только гневом. Волна боли захлестнула шрам Гарри, и он упал на колени, когда отчаяние и ужас затопили его.
— Только не ребёнка, — взмолился Гарри, прижимая руки к коленям Хозяина.
На самом деле он даже не хотел ребёнка. Но он знал, что не может позволить ей умереть.
Ей. Дочери. Он не мог позволить
ей умереть.
— Пожалуйста!
Гарри всю жизнь слышал в кошмарах голос, умоляющий Тёмного Лорда пощадить невинное дитя. И вот, теперь, это был его собственный голос, а не голос его матери.
Тёмный Лорд никогда раньше не удовлетворял эту просьбу. Гарри крепко зажмурился, чтобы не видеть неизбежной вспышки зелёного цвета, когда Смертельное проклятие пронесётся по комнате.
Его не было. Гарри знал, что даже сквозь плотно зажмуренные глаза, он бы увидел его свечение. И как бы не был Волдеморт искусен в магии, он никогда не применял Убивающее проклятие молча — то ли он не мог, то ли просто наслаждался тем, как звучит заклинание, хотя прямо сейчас это казалось совершенно неважным.
Мягкая поступь ног, затем что-то тяжелое зашевелилось позади него. Пульсирующее тепло за спиной и знакомый звук потрескивающей растопки подсказал ему, что в очаге зажгли огонь.
Гарри рискнул открыть глаза. Тёмный Лорд подошёл к креслу и закинул Нагайну себе на плечи.
— Принеси мне ещё выпить, Гарри, — сказал усталый голос.
Гарри молча повиновался. Он налил большую порцию любимого Волдемортом скотча и поколебавшись лишь мгновение, налил себе стакан огневиски.
Волдеморт молча взял стакан и уставился на пляшущие языки пламени. Гарри опустился на колени рядом с ним, надеясь, что скоро почувствует нежное прикосновение пальцев к его волосам. Он был разочарован и немного напуган отсутствием тактильного контакта. Ему нужно было это прикосновение, чтобы успокоиться, но он ничего не получил.
Огневиски придал ему достаточно смелости, чтобы встать и подойти к кровати. Полные ненависти глаза Беллатрикс уставились на него.
— Ты действительно беременна? — спросил он. Она не выглядела по-другому. Возможно, она лгала.
— Не надолго. Если то, что сказал наш Милорд, правда, я уничтожу его, как только смогу. Я не буду осквернена твоим грязным отродьем.
Несмотря на то, что он умолял сохранить жизнь ребёнку, Гарри чувствовал тоже самое, но наоборот. Любой вопрос связанный с Беллатрикс был бы бесспорно грязным, не зависимо от того, кто отец. Её злая аура, без сомнения, просочиться в любого ребёнка, выросшего в её утробе, это было вполне естественно. Но тут Гарри вспомнил о старой карге — матери Сириуса. Слава богу, Сириус был совсем не похож на неё.
Сириус. Обычно он старался не думать о своём покойной крёстном отце. Проходили дни, недели, и он забывал даже скучать по нему. С течением времени это становилось всё легче и труднее одновременно.
Но теперь, когда Гарри позволил себе задуматься о том, как будет выглядеть этот ребёнок, он мог представить себе только Сириуса. Беллатрикс была урождённой Блэк и двоюродной сестрой Сириуса. Хотя Гарри старался не думать об этом, их черты были более чем похожи. Его дочь может быть больше похожа на его потерянного крёстного, чем на свою сумасшедшую мать.
— Это не тебе решать, — ледяным тоном сказал Гарри Беллатрикс. — Ты упустила шанс на это в тот момент, когда попыталась убить меня.
Тонкая струйка дыма поплыла по воздуху. Гарри смахнул её обратно в сторону камина, где ей и полагалось быть.
Беллатрикс вздёрнула подбородок.
— Ты всего лишь неугодный полукровка. Ты каким-то образом околдовал моего Повелителя, заставил его предпочесть тебя мне. Но я обещаю тебе, Поттер, что убью твоего ребёнка, а потом приду за тобой. Я сожгу тебя изнутри, а потом выслежу всех, кто тебе дорог и сожгу их в адском пламени.
— Все, кто мне дорог, находятся в этой комнате, — сказал Гарри, указывая на кресло, в котором сидели Тёмный Лорд и его сестра. Он чувствовал запах огня в воздухе. Это не был обычный запах горящего клёна или дуба. Это была та же самая выворачивающая внутренности вонь, исходившая от Плетёного человека.
Она сморщилась от боли. На мгновение Гарри подумал, не ребёнок ли это. Собравшись с духом, он наклонился, чтобы осмотреть порезы на её половых губах. Он не знал, как должна выглядеть женщина с этого ракурса, но теперь всё выглядело спутанной массой: мясистой, розовой и обнаженной. За этим нужно будет ухаживать, иначе инфекция наверняка навредит плоду.
Он встал, чтобы сказать об этом Волдеморту, когда заметил ещё несколько тонких струек дыма. Он тупо проследил за завитками до того места, где они образовались.
Не из камина, нет. Верёвки, привязывающие Беллатрикс к кровати, тлели. Беллатрикс прикусила губу, когда её запястья покрылись волдырями, и её рот окрасился в красный цвет от крови, а не от губной помады, но она всё равно не могла скрыть свою маниакальную улыбку.
— Хозяин, — попытался закричать он в тревоге, но с его губ сорвался только шепот. Он подошёл к креслу путаясь в собственных ногах, и не сводя глаз с Беллатрикс. Он чуть не споткнулся о вытянутые ноги Тёмного Лорда. Он положил дрожащую руку на плечо своего Хозяина.
— На сегодня я уже достаточно наслушался от тебя, — сказал ему Волдеморт. Разочарование и усталость сквозили в каждом его слове.
В небольшой части своего сознания, не обращающей внимания на Беллатрикс, работающей над собственным освобождением, Гарри решил, что это несправедливо. Он начал толкать Хозяина под руку, пытаясь привлечь его внимание, но тот с недобрым рычанием оттолкнул его руку.
Мог ли Тёмный Лорд не чувствовать растущую панику Гарри через соединяющий их канал? Неужели этот человек действительно закрылся от их связи, в то время, как эта коварная гадюка собирается сбежать и закончить то, что начала?
Почему Гарри не мог обрести голос?
Беллатрикс обрела свой. Её хихиканье было тихим, хотя и не менее безумным. Она повернула левое запястье раз, другой, и последние нити, удерживающие верёвку вместе, упали. Она опустила только что освобожденную руку в карман своего испорченного платья. Она поймала взгляд Гарри и вытащила тонкий кинжал.
Гарри заскулил от страха и, попятившись назад, не грациозно упал на колени Волдеморта. Хозяин схватил его за шиворот, острые ногти безжалостно впились в мягкую кожу. Гарри оторвал взгляд от ужасающего блеска серебра в руке Беллатрикс. Красные глаза встретились с зелёными. Они, казалось, были поражены страхом, который должно быть, видели там, потому что жестокая хватка сразу смягчилась.
— Я не причиню тебе вреда, Гарри.
Гарри сглотнул и кивнул — он знал это! — затем повернулся к Беллатрикс, которая неуклюже пыталась разрезать верёвку, привязывающую её левую руку к столбику кровати.
Волдеморт проследил за взглядом Гарри. Судя по взрыву убийственных намерений, который прокатился по венам Гарри, окклюменционные щиты его Хозяина пали. В тот же момент, Гарри рухнул на пол, а Тёмный Лорд поднялся, чтобы встретиться лицом к лицу с новой опасностью.
Ноги Беллатрикс всё ещё были крепко связаны, и она извивалась на кровати в попытке найти правильный угол воздействия. Она безумно вскинула голову и недоверчиво спросила:
— Вы предпочли его мне? — Она держала кинжал в своих ловких пальцах. Она не была уверена, кто должен быть её целью.
— И я буду это делать каждый раз, — сказал ей Волдеморт. Он широко развёл пальцы, затем быстро свёл их вместе. Кинжал дёрнулся в руке Беллатрикс, хотя ей удалось удержать его.
— Мальчишка всегда вёл Вас только к смерти, — сказала Беллатрикс. Это прозвучало как угроза.
— Ты осмеливаешься поднять оружие против своего Господина? Глупая девчонка. Я убью тебя сейчас, а потом буду воскрешать снова и снова, чтобы по кусочку пожинать твою душу, пока она не истреплется настолько, что даже дементор в отвращении отвернётся от неё.
— Я целюсь не в Вас, Господин, — ухмыльнулась она.
Гарри забрался за кресло, снова проклиная себя за то, что предпочёл присутствовать здесь и не сбежал в кабинет, когда была такая возможность.
Но она не целилась и в Гарри.
Она вонзила нож себе в живот и дёрнула его вниз, разрезая свою плоть.
Однако через мгновение её безумие уступило место боли и ужасу. Она уставилась на рукоять, торчащую из неё. Она осторожно наклонилась, чтобы потянуть кинжал, вытащить его — чтобы исправить то, что она натворила — но зашипела от боли, когда тёмно-красная кровь просочилась вокруг воткнутого лезвия, образуя лужу на кровати под ней.
До Гарри медленно дошло, что она убила его. Она убила своего ребёнка. Его ребёнка.
Гарри поднялся на ноги. Он даже начал стягивать с себя рубашку, думая остановить поток крови, хотя понимал, что теперь уже слишком поздно спасать ребёнка. Даже Повелитель Смерти не смог бы вернуть столь юную душу.
Что же касается матери, ее уже давно было не спасти.
—
Авада Кедавра.
Зеленый свет пронёсся по комнате. Беллатрикс совсем не выглядела испуганной. Вместо этого она закрыла глаза и подняла лицо, словно в молитве. Она развела руки в стороны. Когда проклятие достигло её, она была к этому готова.
***
Волдеморт сжёг её тело. Гарри смотрел бы на это, наслаждался бы этим, если бы его собственное дитя не сгорело вместе с ней. Вместо этого он позвал домовика и приказал принести новую кровать. Эльф с сомнением посмотрел на Тёмного Лорда, ожидая подтверждения, прежде чем приступить к своей задаче.
— Гарри, — мягко сказал Волдеморт, когда принесли новую кровать и Гарри свернулся на ней калачиком. — Не плачь. Если это так много для тебя значит, мы можем найти тебе другого ребёнка.
— Я не хочу другого ребёнка, — проскулил Гарри, его голос был приглушен тяжелым одеялом.
— Тогда почему ты... — Волдеморт вздохнул. — Неважно. Что сделано, то сделано. А теперь выбирайся и присядь у огня. Нагайна беспокоится о тебе.
Волдеморт беспокоится о нём, — вот что это означало; Гарри не был таким идиотом, чтобы упустить невысказанное значение. Жаль, что Волдеморт не беспокоился о нём, когда он действительно был в опасности.
— Дважды я был виновен в этом, — согласился Волдеморт. — Это больше не повторится.
Гарри ничего не мог с собой поделать — он фыркнул. «Конечно, — подумал он. — Этого не произойдёт, пока что-то новое не отвлечёт Тёмного Лорда». Будет ли это вожделение или гнев, не имело значения, если результат будет тот же. Гарри знал, что его знаменитая удача скоро иссякнет. Однажды он будет застигнут врасплох и убит. Крестраж будет уничтожен вместе со всей его ценностью. Конечно, Беллатрикс уже нет, но кто-то новый встанет на её место. Гарри всегда был мишенью. Он знает, чем это кончится.
— Я всегда буду следить за твоей безопасностью, — раздался пылкий голос его Хозяина.
Гарри согласно кивнул, хотя не поверил ни единому слову.
— Есть ещё кое-что. Я хочу... ради Мерлина, Гарри выбирайся оттуда.
Гарри воинственно перевернулся и посмотрел в другую сторону. Кровать прогнулась, когда Волдеморт сел рядом с ним.
— У меня есть кое-что для тебя.
— Мне ничего не нужно. — Гарри сжался в ещё меньший комок.
Откуда-то сверху донесся недоверчивый смешок.
— Хорошо, тогда я продолжу использовать свою тисовую палочку, если тебе она не нужна, — сказал Волдеморт, его голос был наполовину раздраженным, наполовину весёлым.
Гарри вздрогнул. Он неправильно расслышал. Он выглянул из своей одеяльной крепости и увидел удивительное зрелище, знакомая, белая словно кость палочка, протянутая ему рукояткой вперёд.
— Возьми её, — настаивал Волдеморт. — Я хочу, чтобы ты был в состоянии защитить себя. Рассчитывать на меня или Нагайну явно недостаточно.
Гарри потянулся за волшебной палочкой, но прежде чем дотронуться до неё, поднял глаза.
— Это проверка?
— Это подарок. Просто подарок. Для тебя, — слова Тёмного Лорда были до боли знакомы. Гарри не мог вспомнить, где он слышал их раньше.
Он провёл кончиками пальцев по рукоятке. За годы использования дерево было истёрто до гладкости, но Гарри едва заметил это. Вместо этого, когда он сомкнул руку вокруг палочки, он почувствовал внезапный прилив тепла от кончиков пальцев, вниз по руке, прямо к его магическому ядру.
— Но это Ваша палочка. — Ему было больно говорить об этом Хозяину.
— У меня есть ещё одна, — напомнил ему Тёмный Лорд. Но этот взгляд, этот жадный взгляд.
Гарри отвернулся. Если Волдеморт собирался передумать и отобрать палочку назад, то он не хотел этого видеть. Он закрыл глаза и подумал о том, какое заклинание он попробует первым.
— Попробуй свой Патронус.
— Но это было так давно. Не знаю, смогу ли, — ответил Гарри. — Люмос может быть лучшим выбором для начала.
— Патронус, — настаивал Волдеморт.
Гарри произнёс заклинание. Оно неловко слетели с его губ, словно чужие. Белый туман вырвался из кончика палочки и лениво растёкся по одеялу, прежде чем рассеяться. Гарри разочарованно застонал, затем попробовал снова:
—
Экспекто патронум. — Он в смятении оглянулся на Волдеморта.
— Это больше, чем когда-либо получалось у меня, — сказал Волдеморт. — Может быть палочке нужно больше практики?
— Нет, дело во мне, — сказал Гарри. Он крепко зажмурился и принялся рыться в памяти в поисках воспоминаний, которые можно было бы использовать для усиления заклинания. Все они казались запятнанными. Даже то, где он смотрел, как умирает Беллатрикс — а он желал этого долгие годы — было испорчено знанием того, что он потерял вместе с ней. Воспоминания о его семье и друзьях были хуже, чем это, зная, как все они отвернуться от него за то, что он сделал. А сам Хогвартс навсегда останется напоминанием о разрушении и предательстве.
Волдеморт слишком пристально наблюдал за ним.
— Как насчет того, тех воспоминаний, что появились с тех пор, когда ты стал жить в мэноре со мной? — предложил он почти нервно.
Гарри сглотнул. Значит, это
была проверка. Тест, чтобы проверить, был ли он достаточно доволен. Посмотреть,
счастлив ли он.
— Нет, не думай так, — сказал Волдеморт, положив руку на плечо Гарри. — Я просто предложил, как вариант.
Гарри взглянул на палочку в своей руке, внезапно почувствовав себя недостойным. Он протянул её Тёмному Лорду.
— Попробуйте Вы.
Однако Волдеморт снова прижал палочку обратно к нему и вытащил Бузинную.
— Если она произведёт феникса, — сказал он с усмешкой, — я брошу её в огонь. Мне будет всё равно, даже на то, что это самая мощная палочка в мире.
— Феникс — символ возрождения, — напомнил ему Гарри.
Волдеморт бросил на него взгляд, будто слова Гарри не произвели на него никакого впечатления. Его взгляд стал более пристальным, скорее нервным. Затем, словно в спешке, он выкрикнул:
—
Экспекто патронум, — и провёл палочкой по воздуху так идеально, как будто всю жизнь пытался его создать. Возможно, так оно и было.
Единственным сюрпризом, когда мерцающая кобра вырвалась с кончика палочки, было то, что она вообще появилась. Волдеморт с благоговейным трепетом наблюдал, как она кружит над кроватью, мчась по воздуху в своём стремлении защитить заклинателя от опасности.
Гарри смотрел до тех пор, пока больше не мог этого вынести. Он отвернулся не в силах вынести счастья Тёмного Лорда. Вместо этого он наколдовал обычный
Люмос, а затем
Нокс. Теперь у него была магия, и это было...
Этого было достаточно. Более чем достаточно. Это было больше, чем он когда-либо думал, что у него будет снова. Радость от того, что его магия вернулась, была пьянящей.
—
Экспекто патронум! — Его олень гордо влетел в комнату. Гарри никогда ещё не видел такого великолепного зрелища. Даже его первый взгляд на Хогвартс, когда ему было одиннадцать, не мог сравниться с его красотой.
Олень поскакал к кобре. Патронусы уставились друг на друга, а затем начали кружить. На мгновение Гарри задался вопросом, примутся ли они за смертельную вражду, которую он и его Хозяин отложили в сторону. Но нет, кобра скользнула наверх и забралась на гордые оленьи рога. На мгновение они стали неразличимы друг от друга, слившись воедино.
— Удивительно, что мой патронус не изменился, — сказал Гарри, когда перламутровые существа наконец исчезли. — Я так сильно изменился.
— Ты был моим крестражем, когда впервые произнёс заклинание. Ты просто не знал этого. — Волдеморт стащил Гарри с кровати.
— Наверное, — сказал Гарри, но он помнил, как изменился патронус Тонкс, когда она влюбилась в Ремуса. С другой стороны, она была метаморфом. Возможно, это сказалось не только на её способности изменять лицо. — Это действительно был первый раз, когда Вы произнесли это заклинание?
— Мой первый раз, когда я произнёс его
успешно, — пояснил Волдеморт. — Хотя я уже много лет не пытался. Я не видел в этом смысла. Ни один дементор не посмел бы напасть на меня.
— Тогда почему Вы решили попробовать именно сейчас? — спросил его Гарри.
— Как ты и сказал, Гарри. Это была проверка. — Он не стал вдаваться в подробности.
***
Остаток дня они провели, проводя боевое крещение новой кровати. Гарри всё ещё находил первые несколько минут полового акта неудобными, даже когда Хозяин тратил много времени на его подготовку.
— И с опытом легче не становиться? — спросил Гарри сквозь стиснутые зубы.
— Я должен подобрать растягивающие чары, — сказал Волдеморт, выводя круги на его спине. — Я уже много лет не был с мужчиной, — тихо сказал он. — И обычно я не был целенаправленно нежен со своими партнёрами.
Это имело смысл. Волдеморт был призраком больше десяти лет, и после этого у него была
она, практически виснувшая на нём. Он резко толкнулся назад, чтобы боль в заднице заглушила его мысли.
— Ш-ш-ш, — сказал Волдеморт, выходя из него и замирая. — Не думай об этом.
Гарри мрачно рассмеялся.
— Вы можете стереть её из моей памяти?
— Память о ней слишком сильно проникает в твой разум. — Волдеморт медленно толкнулся внутрь. — Ты рискуешь потерять слишком много. Например воспоминания о том, почему ты здесь, со мной.
Жжение теперь было терпимым, почти исчезло. Гарри вздохнул от наполняющей его полноты.
— Наверное, — выдохнул он. Внезапно всё стало более управляемым. — Теперь трахните меня поскорей.
Волдеморт сжал руками бёдра Гарри, но не настолько сильно, чтобы причинить боль.
— Ты становишься дерзким, мой дорогой, — сказал он, хотя всё равно подчинился. Толчки были сильными и быстрыми, и Гарри едва не был вколочен в их новую кровать.
Он заскулил, когда Волдеморт внезапно вышел из него, но замолчал, как только он перевернул его на спину и снова вошёл.
Гарри притянул Хозяина к груди и начал посасывать его ключицу. Он качнулся вверх, устраивая член Волдеморта глубоко внутри себя. Эрекция Гарри была зажата между их телами, и каждое движение создавало восхитительное трение.
— Я тоже хотел Вас пометить, — прошептал он, отстранившись. Он осмотрел свою метку, теперь багровевшую на бледном теле.
— Только ты можешь это делать, мой Крестраж, — выдохнул Волдеморт.
— Крестраж, — бездумно повторил Гарри. — Ваш. Ваш Крестраж. — Он снова приподнял бёдра, впуская член наполнявший его ещё глубже. Он хотел, чтобы это никогда не заканчивалось.
У Волдеморта на этот счёт были другие идеи. Он встал на колени и закинул ноги Гарри себе на плечи. Если Гарри раньше думал, что его жестоко трахали, то сильно ошибался. Каждый сильный толчок, проезжался по его простате, заставляя голову кружиться. Скучая по давлению тела Хозяина на его теперь забытый член, он опустил руку, чтобы погладить себя, но не мог снова поймать нужный ритм. Он просто обхватил его руками. Даже это было слишком и он вторично пометил Волдеморта.
Волдеморт в последний раз жестко толкнулся в него, когда стенки Гарри сжались вокруг него и замер, позволив оргазму захватить себя. Излившись, он осторожно опустил ноги Гарри, но не отпустил их. Вместо этого, он раздвинул их каждую в свою сторону и наклонился, нежно целуя шрам на лбу Гарри.
— Мой прекрасный Крестраж, — прошептал он, всё ещё прижимаясь тонкими губами. Гарри в ответ промурлыкал.
— Надеюсь Вы не делали этого с другими своими Крестражами, — сказал Гарри, думая, в частности о Дневнике. Волдеморт рассмеялся.
— Хорошо, что я так легко читаю твои мысли, мой дорогой, иначе я бы подумал, что ты имеешь в виду Нагайну.
Гарри вздрогнул, когда самый неприятный, из возможных, образ грозил заявить о себе.
— Теперь мне определённо надо, чтобы Вы наложили на меня Обливиэйт, — сказал он, съежившись. Но затем, он снова расслабился в объятиях Волдеморта. — Вы когда-нибудь взаимодействовали с другими своими крестражами, после того, как создали их?
— Я и не думал пытаться.
Гарри зевнул. Изнеможение после оргазма развязывало ему язык.
— У Вас мог бы быть целый гарем из них, — сонно сказал он. — Гарем крестражей.
Шлюхи-крестражи. — Он рассмеялся. Это уже не казалось такой страшной клеветой.
— Одного Шлюхи-крестража достаточно даже для Лорда Волдеморта. — Длинные пальцы пригладили его чёлку.
Гарри закрыл глаза, наслаждаясь тем, как Тёмный Лорд продолжал гладить его волосы. Это было невероятно хорошо. Вздохнув, он пробормотал:
— Забавно, складывается впечатление, как будто мой дядя с самого начала знал, кто я.
— Конечно он знал, — раздался приглушенный голос, звучащий почти так же сонно, как и его собственный. — Я сказал ему кто ты, чтобы он не сомневался, что ты стоишь гораздо больше, чем он когда-либо думал.
— Вы сказали ему, что я Шлюха? Крестраж я имею в виду? — Теперь всё это было одним и тем же, всё смешалось.
Послышался тихий ропот согласия, хотя Гарри не был уверен, относился ли он к его вопросу или его праздным мыслям.
И это, похоже, тоже больше не имело значения.
