Fear Makes Monsters of Us All

Гарри понятия не имел, как долго он спал. Он чувствовал себя отдохнувшим, но часы показывали одиннадцать. Дневной свет говорил о том, что он проспал либо четыре, либо пять часов, либо больше двадцати четырех. Он был один, если не считать Нагайны, а она не была лучшим существом для уточнения времени. Он лениво потянулся. Кровать была греховно большой, особенно когда в ней был только он. Он лежал, широко раскинув руки, как будто делал снежных ангелов на простынях. Он мог бы бездельничать весь день, если бы захотел. Он не был обязан что-либо делать или куда-либо идти. Он вспомнил свое первое ленивое утро в своих старых покоях, когда Волдеморт пригрозил ему изоляцией и вечным сном, если он слишком долго задержится в постели. Он ухмыльнулся тому, что, как он теперь знал, на самом деле было довольно слабой манипуляцией. Волдеморт, должно быть, был в восторге от того, что Гарри так близко, еще до того, как они пришли к такому соглашению. Он поел, помылся, почитал. Около полудня появилась записка от Нарциссы, в которой говорилось, что Драко все еще спит, но она будет счастлива сопровождать его, если он пожелает покинуть пределы своих комнат. Гарри вспомнил ее уставший взгляд прошлой ночью и решил, что ей нужно отдохнуть так же, как и ее сыну, если не больше. Нагайна была менее беспокойна, чем обычно. Гарри подумал, не из-за холода ли, подкрадывающегося с наступлением осени. Дни были более холодными, ее тело становилось вялым. Тем не менее, когда она пожаловалась на скуку в тот день, Гарри попросил Флиппи прислать ей кролика, чтобы она поела. Короткая охота утомила ее, и она провела остаток дня, удовлетворенно шипя у очага. Гарри положил голову на ее кольца. — Хозяин когда-нибудь брал тебя полетать? — спросил он её. Тома не было рядом, чтобы исправить обращение, и Гарри все еще чувствовал, что это правильно, особенно когда разговаривал со своей сестрой. — Нагайна не птица, — сказала она ему, но по ее раздраженному ворчанию Гарри понял, что да, она летала время от времени и ни на йоту не наслаждалась этим. — Вчера вечером он взял меня полетать. — Воспоминание заставило его вспомнить о новизне предыдущего дня. — Теперь я его пара. Нагайна прошипела, что, конечно, это так, что змееныш был очень глуп, думая иначе. Гарри давно не слышал, чтобы она так его называла. Он шипяще рассмеялся, затем расслабился, прижавшись к ее большому, прохладному телу. Он устал и обнаружил, что утомлённость и одиночество развязали ему язык. Он попытался объяснить ей свой новый титул и свое удивление, обнаружив себя в новом положении. Его дискомфорт, если быть честным, с той силой, которую оно давало ему. Его вполне устраивал статус-кво. Он не совсем понимал, зачем Волдеморту понадобилось что-то менять. Конечно, Гарри был доволен, что ему больше не нужно было так внимательно следить за тем, что он говорил в присутствии этого человека, так как сейчас Том был более снисходителен к тому, что произносил Гарри. Мало того, прошло совсем немного времени с тех пор, как Гарри был настолько раболепен, что не осмелился бы даже прикоснуться к Темному Лорду без разрешения. И теперь он — Гарри — выдвигал требования. Это была пьянящая мысль. — Он дал мне выбор в возвращении Рона, — сказал он Нагайне, которая затем потребовала, чтобы он объяснил, что это значит. Было трудно подстроить все его воспоминания о Роне к чему-то, что она бы поняла. Она считала, что Гарри нужны только она и Волдеморт. — Я, пожалуй, согласен с тобой, и не вижу, что хорошего может получиться из его возвращения. Я думаю, что это довольно большой риск. — Он не добавил, что рисковал скорее своим сердцем, чем безопасностью. Его несправедливость, что он поставил свое собственное эмоциональное благополучие выше права Рона просто существовать, была горечью, которую он хотел бы спрятать так же легко, как его окаменевшего друга можно было спрятать в подземельях Малфоев. Нагайна почти засыпала. Гарри решил, что он, должно быть, проснулся после всего лишь нескольких часов отдыха, в конце концов, потому что ее усталость пронизывала их связь, и ему было трудно держать глаза открытыми. И именно таком положении Волдеморт и нашел их, когда вернулся из Министерства, или где он был все утро. Гарри моргнул, глядя Тому в лицо. Он начал что-то говорить — это было прервано тем, что, как он догадался, было ужасно уродливым зевком, хотя, когда ему удалось снова открыть глаза, он обнаружил, что на него смотрят наполненные нежностью глаза. Гарри смахнул с лица остатки сна и пробормотал: — Сколько сейчас времени? — Почти шесть часов. — Вечера? — Гарри посмотрел на затемненное окно. Он надеялся, что не проспал всю ночь на коврике у камина. — Конечно, дорогой. Ужин сегодня вечером в столовой. Я рад видеть, что ты надел свежую одежду. — И я принял ванну. — Как будто соблюдение гигиены было чем-то, чем можно гордиться. Эта мысль, казалось, позабавила и Волдеморта. — Хорошо. Но твоим волосам всё ещё не мешало бы познакомиться с расческой. — И ты туда же, — проворчал Гарри, направляясь в ванную. Он не знал, из-за чего весь этот шум. Теперь, когда его волосы стали длиннее, они спадали гораздо изящнее, чем когда-либо прежде. Они были немного спутавшимися, хотя и не настолько, чтобы волноваться. Он все равно провёл по ним расчёской, поморщившись, когда она зацепилась за колтун. Для пущей убедительности он прополоскал горло зельем, которое Волдеморт использовал вместо зубной пасты, а затем выплюнул его в раковину. Когда Гарри вернулся в спальню, Волдеморт открыл шкафчик с напитками и наливал порцию скотча. На полке шкафа, в самом конце, стоял знакомый зеленый флакон. Том потягивал свой напиток и внимательно наблюдал за реакцией Гарри. Зелье долголетия, конечно, выглядело не очень, но Гарри знал, насколько обманчивой может быть внешность. Подумать только, сколько беспокойства это вызвало. Сколько потерь. — Я думаю, что многое было достигнуто, — тихо сказал Волдеморт в ответ на невысказанные мысли Гарри. Он отступил в сторону, когда Гарри подошел к шкафу, по-видимому, желая, чтобы его молодой супруг принял решение самостоятельно. Гарри поднял флакон. Он был таким маленьким. Его содержимое, скорее всего, было ровно на один глоток. — Во сне я видел, как ты варил его. Там было гораздо больше, чем это. — Он поднял глаза и криво усмехнулся. — Ты ведь не снабдил этим веществом какого-нибудь аптекаря из Ноктюрн аллеи, не так ли? — Зелье, сделанное из девственной спермы Гарри Поттера, почти гарантирующее долгую жизнь, было бы довольно большим хитом на черном рынке. — Это было всё, что я сварил. Зелье сгустилось до одной дозы. — И ты хочешь, чтобы я его выпил? — Больше всего на свете. Гарри удивлялся этому, пока разбалтывал напиток во флаконе. — Больше, чем мировое господство? — пошутил он. Он посмотрел на открытый рот Тома, и внезапно Гарри не захотел знать ответ. Он снял хрустальный колпачок и спросил: — Я должен просто проглотить его? Мне не нужно сначала танцевать обнаженным под полной луной или что-то в этом роде? — Я бы не возражал против этого, но нет, — усмехнулся Том. — Ты можешь просто выпить его. Итак, Гарри поднес флакон к губам. Он уже почти опрокинул его в рот, когда остановился и повернулся к Тому, который с тревогой наблюдал за колебаниями Гарри. Гарри спросил: — Как долго я буду жить с помощью него? — Он невесело усмехнулся. — И ты никогда не говорил мне, буду ли я все еще стареть после того, как выпью это. Что хорошего в том, что я буду существовать веками только для того, чтобы быть иссохшим стариком? Я имею в виду, я думаю, что я все еще буду твоим Крестражем, верно? — Ты будешь больше, чем просто крестраж. Гарри пожал плечами. Конечно, сейчас Том так думает. Но когда Гарри будет триста лет и он будет выглядеть именно так? — Просто для ясности, это зелье не сделает меня бессмертным или что-то в этом роде, верно? Например, я все еще могу умереть от Убивающего проклятия, или если меня зарежут? — Ты не умрешь, — поклялся Волдеморт. Гарри почувствовал, как мужчина расстроился при одной мысли об этом. От этого его затошнило. И все же он должен был знать. Потому что, хотя он не хотел умирать сейчас, он также не хотел быть настолько старым, чтобы его суставы стирались о голые кости, или его белые волосы выпадали клочьями, а кожа была слишком тонкой и сморщенной. — Но если кто-то попытается, я все равно умру, верно? Волдеморт допил остатки виски, прежде чем ответить. — Да. Ты все равно умрешь. Однако моя защита на тебе предотвратит большинство смертельных случаев. В ответ на замешательство Гарри Волдеморт сказал: — Руны, которые я вырезал на твоей коже. Это вынудило Гарри неосознанно бросить взгляд на свой торс. — Они все еще активны? Они практически исчезли. Я думал, что их сила тоже. — Защита будет действовать до тех пор, пока я жив. — Волдеморт покачал головой. — А я бессмертен. — Я не хочу стареть, — признался Гарри, глядя на флакон. — Также я не хочу умирать. Но больше всего я не хочу, чтобы через сто лет ты отвернулся от меня. — Я могу принести тебе Непреложный обет, что не сделаю этого, если это усмирит твоё беспокойство. — Вечность, — напомнил ему Гарри. Но настроение осталось прежним. Гарри снова поднес зелье к губам. Взглянув на Волдеморта, который с облегчением посмотрел на него, он опрокинул его в рот и проглотил. Обещание долгих лет скользнуло по его горлу. На вкус он был точь-в-точь как остатки молока из хлопьев. Гарри поморщился от странной твердости, которая, казалось, прилипла к кончику его языка. Он заглянул в бутылёк, проверяя, все ли выпил. Внутри не было даже пленки, флакон совершенно опустел. Когда он поднял голову, Том подошел и нежно поцеловал его в сомкнутые губы. Когда Гарри собирался углубить поцелуй, Волдеморт отстранился. — Я не хочу украсть у тебя ни дня. Сначала выпей немного воды. На буфете появился стакан — доказательство усердия Флиппи. Гарри проглотил его содержимое, не сводя глаз со рта Волдеморта. Как только закончилась последняя капля, он шагнул вперед и завладел ртом Тома своим. Его руки поднялись, чтобы обхватить шею другого мужчины. Он почувствовал, как пальцы запутались в его волосах, оттягивая голову назад. Гарри потянул Тома к кровати. Он повалился на нее, увлекая за собой Темного Лорда. — У нас есть время до ужина? — У нас есть чуть больше часа. — Волдеморт склонился над Гарри. — Этого времени достаточно, чтобы свести твою тяжелую работу к нулю. Конечно, мы всегда можем прийти растрёпанными. Мои Пожиратели Смерти видели гораздо худшее, и я всегда могу проклясть их, если они будут жаловаться. Гарри притянул Тома поближе, целуя его в острый подбородок. Ему нравился угол, под которым это делалось. Волдеморт сохранил всю красивую структуру лица Тома Риддла, наложив на нее невероятную змееподобную инаковость, которая стала определять его по мере взросления. От этой комбинации у Гарри подкосились колени. Хорошо, что он уже лежал на спине. Он обхватил ногами талию Тома, а затем безрезультатно начал бороться с пуговицами. — Немного сложновато, — заметил Том с ухмылкой. — Но магия полезна не только для того, чтобы проклинать последователей. — И это было правдой, потому что одно невербальное заклинание гарантировало, что его и Гарри одежда исчезла. — Так намного лучше, — сказал ему Гарри, его голос быстро стал больше стоном, чем речью. Он начал работать над созданием любовного укуса на нижней челюсти Тома. — Забудь про снитч на руке. Я просто буду отмечать тебя здесь, где весь мир сможет это увидеть. Том оттащил его, но только для того, чтобы снова завладеть его ртом. Гарри растаял на простынях, когда язык Тома боролся с его собственным. Когда движения превратились в эротические толчки, Гарри провел ногтями по бледным плечам Волдеморта, оставляя серию красных линий. Он крепче сжал ноги, притягивая Тома ближе. Он оторвал свой рот на достаточное расстояние, чтобы простонать: — Я хочу тебя сейчас. — В последнее время Волдеморт всегда заботился о том, чтобы Гарри был достаточно подготовлен, чтобы он не испытывал ни малейшего дискомфорта во время их полового акта. Сейчас Гарри был не в настроении, для медленных пальцев Тома и нежного растяжения его задницы. — Я уже готов. Просто поторопись и трахни меня. — Я не хочу причинить тебе боль. — Я справлюсь, — сказал Гарри, задыхаясь. — Мне это нужно. Но Том не спешил. Он растягивал Гарри, используя гораздо больше смазывающего зелья, чем Гарри считал необходимым. Он извивался под вторгшимися пальцами, не уверенный, хочет ли он, чтобы они коснулись его распростертого тела, или нет, потому что он прекрасно понимал, насколько лучше член Темного Лорда будет ощущаться в нем. Том всегда находил правильный угол, знал, как отправить Гарри за грань. А затем, наконец, тупая головка толкнулась внутрь, и Гарри застонал от блаженства, которое принесла наполненность. Теперь, когда Том был внутри него, казалось, не имело значения, как жестоко они трахались. Это было великолепно, просто быть наполненным вот так. Медленно, быстро. Все было идеально. Гарри двигал бедрами в такт толчкам Волдеморта. Независимо от того, была ли это их связь или их новообретенное знание тел друг друга, они всегда достигали пика одновременно. Их ритм ускорился, и Гарри вознёс мысленную благодарность тому, кто наложил на кровать укрепляющее заклинание, иначе бы они непременно испортили её. Член Гарри был невероятно твёрд, он красиво задевал живот Тому, создавая трение. Над ним Том шипел, восхваляя его, называя его своим прекрасным мальчиком, своим милейшим Крестражем, своим драгоценным. Гарри принял всё это. Он был слишком далеко унесён на волнах удовольствия, чтобы даже попытаться ответить похожим способом. Он выгнул спину, крепко зажмурился и наслаждался тем, как близок он был к оргазму. Но потом Том замедлил движения. Он замер, и совершенно не для того, чтобы отсрочить оргазм. Когда Гарри открыл глаза, его поразили темно-красные глаза благоговейно, смотревшие на него сверху вниз. — За какие заслуги ты достался мне? — удивлённо спросил Том. — В каком мире мне так повезло? Гарри улыбнулся ему. — Разве судьба не благоволит лорду Волдеморту? — Он облизнул губы, пробуя слова на вкус, когда они слетали с его языка. — Она действительно благоволит, — согласился Волдеморт, а затем лукаво добавил: — Неужели это так неправильно, что я хочу, чтобы Гарри Поттер стоял передо мной на коленях? Гарри не нужно было сдавать Т.Р.И.Т.О.Ны, чтобы понять, что имел в виду его любовник. — Определённо нет, — ответил он. Он почувствовал мгновенную неправильность потери, когда Том вышел из него. Гарри перевернулся, прижавшись щекой к кровати, его задница приглашающе приподнялась. Волдеморт, казалось, не находил слов, но это было нормально, потому что его тяжелое дыхание сказало Гарри все, что ему нужно было знать. — Трахни меня, мой Лорд. Сильные руки схватили его за бедра, и Волдеморт снова вошел внутрь, застонав, когда полностью погрузился в тепло Гарри. Гарри пожалел, что у него нет зеркала. Как несправедливо, что у Волдеморта был такой невероятный обзор, когда все, что он видел, была его пуховая подушка? Но затем все мысли были изгнаны из его сознания, когда Том почти вышел, а затем снова ворвался внутрь, сильно ударившись о его простату. Гарри вскрикнул, слова снова потерялись для него, когда его все глубже и глубже вдавливали в матрас. Он поднес руку к своему члену и попытался гладить в такт тому, как Волдеморт входил в него, но почти сразу потерял ритм и вместо этого вцепившись в простыни. Один особенно жестокий толчок, и Гарри густо излился на кровать под ним. И все же Том еще не закончил, не был даже близок к этому. Гарри заскулил, когда его шрам загудел от желания Темного Лорда, а его простата всё ещё избивалась толчками чужого члена. Он попытался переместиться, чтобы получить облегчение от постоянной стимуляции, но у Тома были другие мысли на этот счёт, убрав одну руку с бедра Гарри, он надавил на его поясницу, прижимая к матрасу. Если бы Гарри мог, он назвал бы Тома тем, кем он был: садистским ублюдком, эти слова абсолютно правдивы. Но вскоре он преодолел худшую часть перевозбуждения и обнаружил, что снова становится твердым. И, конечно же, именно тогда Том замедлил свой мучительный темп до болезненного ползания. Гарри был весь в поту и дрожал от желания. Когда он наконец обрел голос, это прозвучало как жалобный стон. — Любой человек может сойти с ума от того, что ты со мной делаешь. — Мой сладкий, я знаю такие проклятия, которые будут держать тебя возбуждённым в течение нескольких дней, которые постоянно будут наполнять твои яйца и опустошать твой разум, заполняя его лишь желанием. Смех Гарри сменился хныканьем, когда Том снова медленно протолкнулся внутрь. Когда он смог выдавить еще одно слово, он упрекнул: — Ты должен шептать мне на ухо сладкую чепуху, а не угрозы. Том двинулся назад, почти выходя из него. — Ммм, но я думал, что я садистский уб... — Да, так что продолжай. — Гарри решил, что одной из проблем в этой позиции было то, насколько беспомощным он себя чувствовал. Он не мог отодвинуться, как ему было нужно, и Волдеморт, казалось, наслаждался тем, что дразнил его, отдыхая по минуте, каждый раз, когда выходил из него. Волдеморт совершил ошибку, убрав руку со спины, и Гарри воспользовался этим и ускользнул из под него. Он развернулся, на мгновение наслаждаясь выражением удивления на лице Тома, прежде чем потянуть своего любовника под себя. Прежде чем Том успел среагировать, он уже лежал на спине, а Гарри оседлал его. Со вздохом удовлетворения Гарри глубоко насадился на твердый член Тома. Он надавил до упора и замер, чтобы привыкнуть к новому положению. Волдеморт уставился на него, его узкие зрачки были такими черными, что казались почти круглыми. Он сглотнул, его кадык подпрыгнул вверх, а затем снова опустился вниз. Только тогда Гарри начал двигаться. Не прерывая зрительного контакта, он начал медленно подниматься, и так же мучительно медленно опускаться назад. Удовольствие было той вещью, за которой он гнался, и он с удовлетворением наблюдал, как рот Волдеморта открылся, чтобы прошипеть что-то непонятное, единственное слово которое он мог разобрать, растянутое: — Даааа. Гарри задвигался быстрее, двигая бедрами в более глубоких и широких толчках. Он тоже перешёл на парселтанг, шипя как хорошо ему было чувствовать Тома под собой, каким он был большим, как совершенно он заполнял его, что он уже близок... так близок. С растянутым шипением он простонал: — Т... Том! — и наконец, кончил во второй раз, раскрашивая грудь своего возлюбленного в красивый, жемчужно-белый цвет. Он сжался от наслаждения, чувствуя как удовольствие разливается по его венам. Волдеморт, наконец, разорвал зрительный контакт, его голова откинулась назад и он закрыл глаза. Он тоже вскрикнул, когда его собственный яростный оргазм накрыл его с головой. Гарри рухнул на Тома, совершенно опустошенный. Он кончил дважды, за столь короткий промежуток времени. Он не думал, что после первого раза у него останется так много спермы, но улики против этого лежали липкими пятнами на вздымающейся груди под ним. Когда он, наконец, снова смог говорить связно, Гарри приподнялся — поморщившись, когда размягчающийся член Тома выскользнул, сопровождаемый неприятным потоком спермы — и окинул их обоих взглядом. Затем он взглянул на часы. — У нас есть пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок и спуститься в столовую, — объявил он. Он с тоской посмотрел в сторону ванной, зная, что у них нет времени на что-то большее, чем очищающие чары. Прежде чем Гарри успел возразить, Волдеморт лениво махнул рукой и произнес необходимое заклинание. Гарри вздрогнул. — От него такое ощущение, будто ты снимаешь по крайней мере один слой кожи, — пожаловался он. — Тебе обязательно усиливать каждое заклинание? Усмехнувшись, Волдеморт спросил: — Ты бы предпочёл быть консортом слабого лидера? Гарри свирепо посмотрел на него, вставая, чтобы достать из шкафа чистую одежду. Он знал, что эффект был уменьшен, так как через их связь Волдеморт поймет, что выражение его лица было напоказ. — Конечно, нет, — наконец признался он, застегивая последнюю пуговицу на рубашке. — Вся Волшебная Британия, должно быть, чертовски завидует мне. Восемнадцать лет, а уже замужем за самым могущественным человеком в мире. Волдеморт усмехнулся. Он все еще не сделал ни малейшего движения, чтобы одеться, и все еще лежал такой же голый, как в тот день, когда вылез из котла. — Ты думаешь, они тебе завидуют? — спросил он с любопытством. — А почему бы и нет? — Гарри наклонился, чтобы завязать шнурки на ботинках. Он знал, что для этого есть определённые чары, но что-то во внезапном, удивленном, пристальном взгляде Тома заставило его почувствовать себя неловко. Наконец он был полностью одет. Но ведь то же самое было, когда Волдеморт возродился, не так ли? Темный Лорд томно осматривал свое новообразованное тело, в то время как Гарри мог только дрожать — в ужасе — привязанный к могильному камню. — Я знаю, что я уже не тот, каким был когда-то, — задумчиво начал Том. — Казалось, из него вытекло все чувство юмора. — Не все смотрят на меня так, как ты, как будто я что-то стоящее. — Он ничего не сказал об одной конкретной ведьме, которая также смотрела почти голодным взглядом на змеиное лицо Темного Лорда, но на мгновение комнату заполнили тяжелые воспоминания. Гарри хотел опровергнуть утверждения Темного Лорда. Но было бесполезно говорить что-то вроде: «Эти дураки не знают, каким чертовски великолепным ты был раньше», или напомнить мужчине о том, как прекрасно он сейчас выглядит для Гарри. — Не трать свое время, пытаясь похвалить мою нынешнюю внешность. Когда я впервые переродился, любое работающее тело было чудом. Я уже давно привык к своему... уродству. Гарри подошел к Волдеморту. Он сел на край кровати и положил руку на бедро Тома. — Нет. Ты не урод. Ты невероятен! То подростковое воспоминание о себе, которое ты запечатал в дневнике, возможно, было чертовски красивым, но ты великолепен. Я, конечно, знаю, что он хорош собой. Но я никогда не хотел его поцеловать так, как тебя. — Я думаю, что то, что тебе сейчас не двенадцать, может способствовать этому, — Волдеморт, наконец, встал с кровати, потянув Гарри за собой. Несколько слов, и он наколдовал мантию, чтобы прикрыться. Гарри не стал утруждать себя попытками выяснить, была ли эта магическая демонстрация какой-то недавно приобретенной скромностью или безобидным ответом на его собственную маггловскую манеру одеваться. Вместо этого он настаивал: — Тебя. Я хочу тебя. Таким, какой ты сейчас. Ты был красив. Сейчас ты прекрасен. — Он протянул руки, чтобы обнять Тома за шею. Волдеморт хоть и не рассерженно, но оттолкнул руки Гарри. — Я скорее думаю, что на тебя более чем немного повлияло то, что ты мой Крестраж. — Дело не в этом, — Гарри покачал головой. — Если бы он исчез, клянусь, я бы чувствовал то же самое. Том уставился на него. — Даже не смей шутить над такими вещами. — Он поднял злой взгляд на шрам Гарри. Это был самый опасный взгляд, который Гарри видел, направленный на него за последнее время. Был ли это быстрый шаг Гарри назад, то, как он нервно прикусил губу и посмотрел на руку Тома с палочкой, или просто поток информации между ними, но что-то заставило Тома выглядеть смущенным. Между ними было что-то болезненно невысказанное. Может быть, сожаление. Или стыд. Даже с их совершенной мысленной связью Гарри знал, что ему никогда не убедить Волдеморта в том, как сильно он возбуждается при виде его. Всегда найдется предлог, чтобы объяснить это. — Давай спускаться к ужину. Они будут ждать нас, — позвал его Гарри. Это был слизеринский ход, и Тому, казалось, не терпелось принять предложение. Тем не менее, он убедил Гарри вернуться к зеркалу. Гарри застонал и пробормотал: — Это все твоя вина. — На этот раз ничто не смогло вернуть его волосам приличное состояние.