Такой разный взгляд

      Путешествие в санях было захватывающим… первые несколько часов. После этого виды снежных просторов, не сильно отличающихся от того, что можно было увидеть рядом с домом, откровенно наскучили. Наблюдать за почтальонами, которые оказались крайне выносливыми и довольно быстрыми пони, способными держать высокий темп весьма продолжительное время, оказалось тоже не самым весёлым занятием.       Не удивительно, что в конце концов Фрост, свернувшись клубком на пледе рядом с тёплой белой пони, попросту задремал. Проспал он вплоть до остановки на привал, которая произошла в ещё одном маленьком городке, состоящем из всё тех же маленьких одноэтажных домиков (в первый момент жеребчик даже подумал, что они по какой-то причине вернулись назад, но вскоре стал замечать незначительные отличия, говорящие об ошибочности этого предположения).       Заспанный разум светло-серого жеребёнка не сразу понял, что во втором поселении, которое он видел в этой своей жизни, его смущает. Однако же когда последние клочки сна, распавшегося невесомым туманом, что истаял под лучами солнца, пропали, ему всё же удалось осознать главное: местные пони вели свою обыденную жизнь, улыбались, громко переговаривались, гуляли с жеребятами и с искренним интересом, за которым скрывалась напряжённая тревога, разглядывали путешественников.       «Значит… на них никто не нападал», — сделал вывод Фрост, провожая взглядом табунок разноцветных жеребят, с визгом и заливистым смехом убегающий от грозящего им копытом пожилого жеребца синей масти.       — У вас есть полчаса, чтобы размять ноги, справить нужду и перекусить горячим, — сообщила одна из кобыл, что тащили их сани, при этом с явным удовольствием разминая плечи. — Если вам что-то из этого нужно, то я могу проводить.       — Фрости… — приняв сидячее положение, обратилась к жеребчику белая пони.       — Я не хочу, мам, — попытался отговориться светло-серый жеребёнок.       — Надо, Фрости, — строго заявила кобыла. — Ехать ещё далеко.       Пришлось маленькому пони покинуть нагретое место, чтобы затем посетить импровизированный туалет, после чего провожатая отвела их с мамой-Старли на кухню для почтальонов, расположенную в длинном сарае. Там им выдали по сладкой булке и стакану горячего травяного отвара, каждый глоток которого будто бы наполнял тело бодростью и силой.       Уже на пути к их местам в санях Фрост спросил у незнакомой кобылы:       — Вы не устаёте бежать целый день?       — Ну… все пони любят бегать, — смущённо улыбнувшись, почтальонша помахала правой передней ногой, на которой был закреплён снегоступ. — Я с одиннадцати лет тренировалась и пила специальные лекарства, чтобы стать выносливее. А ты почему интересуешься? Хочешь присоединиться к нам?       — Я… Нет, простите, — смутился жеребчик, на что взрослая собеседница только похихикала и добродушно заявила, что каждому ближе что-то своё, и тут совершенно нечего стесняться.       — Жеребята так быстро растут, — вздохнула Старли, едва забравшись в сани и устроившись на пледе.       — Ты о чём, мам? — чувствуя какой-то подвох, всё же уточнил Фрост.       — Ну как же! — воскликнула большая белая пони. — Мой малыш уже интересуется кобылками постарше.       — Да ну тебя, — сделал вид, что обиженно насупился жеребчик, устраиваясь под тёплым боком родительницы.       — Хи-хи, — негромко посмеялась белая пони. — Не каждый жеребчик умеет найти тему для разговора с понравившейся ему кобылкой. В первые разы они вовсе молчат или мямлят что-то неразборчивое. Так что, Фрости, я тобой горжусь.       — Пфф, — фыркнул светло-серый жеребёнок, чувствуя как к мордочке приливает кровь (всё же невзирая на более взрослое сознание, тело добавляло эмоциональности).       …       Глубоким вечером, а то уже и ночью, караван остановился на привал в ущелье между двумя камнями, которые были похожи на две половинки одного валуна, расколотого кем-то огромным ровно посередине. Пони, коим приходилось весь день тянуть за собой сани, пусть и выглядели заметно уставшими и растрёпанными, но всё же твёрдо стояли на ногах и не забывали перешучиваться.       Одеяла были расстелены прямо на снегу вплотную друг к другу, после чего жеребцы и кобылы стали устраиваться бок о бок, вызвав у светло-серого жеребчика странную ассоциацию с пингвинами. Старли и Фроста перед сном ещё раз сводили в туалет, затем напоили горячим отваром, подогретым на походной горелке, а затем уложили поближе к середине лежбища и укрыли ещё одним одеялом.       Возможно, из-за волнения, а может быть, и потому, что успел отоспаться днём, но жеребчик долго не мог уснуть и только лежал, вслушиваясь в звуки затихающего лагеря. Некоторые пони шёпотом переговаривались, другие быстро засопели, третьи дежурили у саней… а между двумя отвесными каменными склонами, на фоне тёмно-синего неба горели россыпи перемигивающихся звёзд, похожих на маленькие драгоценные камни.       «Это светлячки, которые прилипли к большому синему, чёрному, голубому чему-то», — вспомнились Фросту слова героя одного известного из прошлой жизни мультфильма, название коего отказывалось извлекаться из дальних уголков памяти.       Лежать в окружении почтовых пони было удивительно уютно и тепло. Под звуки чужого дыхания мысли текли ровно и спокойно, позволяя в очередной раз переосмыслить всё пережитое в этой жизни.       «Пусть с иллюзиями никогда расставаться не хочется, юность вечной не может быть, ей придётся закончиться», — всплыли в голове новые строки, то ли из какого-то стиха, то ли из песни, чего жеребчик уже вспомнить не мог.       В какой момент он уснул, светло-серый жеребёнок так и не понял: казалось, что вот он ещё любуется висящими высоко в небе звёздами, а вот их уже будит глава каравана. Затем были туалет, горячий отвар вместо завтрака, ну а после этого пассажиры вновь погрузились в сани, которые вновь тронулись в путь…       …       — Кристальный город прямо по курсу! — пронёсся над процессией крик кого-то из почтальонов, вырвавший жеребчика из полудрёмы.       Растерянно заморгав, он стал озираться, затем протёр глаза сгибами передних ног и наконец догадался встать на задние ноги, передними придерживаясь за большую белую пони, чтобы посмотреть вперёд. В лучах клонящегося к закату светила, заставляющего сверкать огромные сугробы и верхушки виднеющихся в стороне гор, над равниной возвышался монументальный прозрачный купол нежно-розового цвета. Словно бы под плёнкой из чистейшего стекла скрывались башни с плоскими площадками, острыми пиками, куполами в виде полусфер, а у их подножий теснились многочисленные маленькие домики разных форм. И пусть из-за расстояния рассмотреть всё в подробностях не представлялось возможным, но вот расположенный в центре дворец, словно бы сошедший со страниц сборника сказок, красующийся высокими башнями и широкими куполами… внушал.       «Какая же это громадина», — промелькнуло в голове жеребчика, не сразу заметившего то, что большая белая пони подняла голову и теперь активно прислушивалась к голосам почтальонов и их пассажиров.       — Нравится? — дав сыну понаблюдать за столицей со стороны, наконец нарушила молчание Старли.       — Ага… — отозвался светло-серый жеребёнок, возвращаясь в сидячее положение, тем самым позволяя маме подняться.       — Теперь… это наш новый дом! — торжественно объявила взрослая пони, указав правым передним копытцем куда-то в сторону.       — Мам… город левее, — поправил её Фрост, чувствуя себя при этом крайне неловко.       — Ой… Хи-хи… — повернувшись в нужную сторону, Старли спросила: — Теперь правильно?       — Да, — утвердительно ответил жеребчик.       — Это наш новый дом! — торжественно повторила белая пони, вызвав хмык у сына. — Что опять не так?       На последних словах кобыла насупилась, будто бы и вправду обиделась.       — Просто… я рад, что ты со мной, — опустив голову, пробормотал светло-серый жеребёнок.       — Фрости… — губы Старли растянулись в улыбке, после чего она схватила сына передними копытцами, прижимая к себе изо всех сил (так, что он даже пискнул). — Прости-прости… Не больно?       — Неа, — помотал головой жеребчик, не спеша выворачиваться из ослабевшего кольца передних ног взрослой пони. — Просто неожиданно.       — Хи-хи… — снова посмеялась белая кобыла, потом наклонилась и потёрлась носом об растрёпанную гриву малыша. — Скоро мы окажемся под куполом, а там… Там растут настоящие южные деревья и цветы! Только представь себе, Фрости, не те ёлки с иголками, а широколиственные растения… Там никогда не бывает холодно, вместо снега с неба падают капельки воды, которые называются «дождь», пони живут в высоких ярких домах. Представь себе дом, который стоит на доме, на котором стоит ещё один дом — это называется башней…       «Мама. Я боюсь себе представить, как бы ты объясняла мне, что такое самолёт», — честно нарисовав себе в воображении описанную картину, жеребчик широко и открыто улыбнулся, щекой прижимаясь к пушистой белой шёрстке, не потерявшей своего блеска даже сейчас.       Ноздри щекотал приятный сладковатый запах, до ушей доносились оклики почтальонов и шелест скользящих по снегу саней. Сердце в груди билось быстро и сильно, отзываясь на волнение молодого пони, перед коим открывалась новая страница его жизни.       — Мы с тобой поселимся на одном из двенадцати Лучей, — продолжила рассказывать Старли. — Так называются дороги, которые отходят от центральной площади, окружающей дворец, и оканчиваются у самого барьера. Между соседними Лучами тоже проложены дороги, соединяющие их несколькими параллельными линиями: чем дальше от центра, тем длиннее боковая дорога. В основном пони живут именно вдоль боковых улиц, в то время как на самих Лучах могут позволить себе иметь жильё только богачи и аристократы. Но мне кажется, что самые лучшие места находятся вблизи барьера, так как именно там разбиты поля и сады, где выращиваются продукты для дворца и знати. Там в воздухе постоянно пахнет чем-нибудь вкусным и приятным, а также летают маленькие пчёлки… это такие крохотные существа с тоненькими крылышками, во время полёта издающие угрожающее жужжание. Сами по себе они добрые и дают пони мёд, но если мешать им работать — могут рассердиться и уколоть жалом. Так что, Фрости, если вдруг увидишь полосатое чёрно-жёлтое существо, которое спокойно уместиться на твоём копытце, не смей его трогать. Понял?       — Откуда ты всё это знаешь, мама? — подняв взгляд на мордочку белой пони, спросил светло-серый жеребчик.       — Ну… — кобыла смутилась, прижала к голове уши, а затем всё же ответила: — Я ведь не всегда жила в городе, где ты родился, милый. Так что не думай, что твоя мама — глупая пони с узким кругозором.       — Я и не думал, — ответил Фрост, тут же почувствовав, как к его носу прижалось копытце.       — Буп, — произнесла улыбающаяся Старли. — Хи-хи… Будто бы я сама не была жеребёнком и не знаю, что все вы считаете себя умнее родителей.       — Хм… — шевельнув ушами, Фрост сделал вид будто задумался, а после непродолжительной паузы спросил преувеличенно серьёзным тоном: — Ты была жеребёнком?