Такой разный взгляд

      Вокруг пахло кровью, дымом, палёнными шерстью и мясом, дерьмом и каменной пылью… осевшей на доспехах во время прохода через проложенные в скале туннели. Повсюду раздавались крики, рык, лязг и скрежет, грохот ударов и рушащихся крыш, воинственные девизы и хрипы раненных, что будто одержимые продолжали рваться вперёд.       — Держать периметр, сукины выродки! — вскинув свой боевой молот, Сивый в очередной раз осадил своих соплеменников, в угаре боя попытавшихся разбежаться по городу, куда их привели проклятые жукопони. — Того, кто бросит пост, я лично подниму на клыки!       Угроза, произнесённая одним из вождей малых племён, что в армии Чесуна (Великого Вожака… загрызи его моль) играли роль младших офицеров, сработала безотказно: беспорядочно размахивающие острыми железками, топорами, молотами, булавами и кирками кобели, закованные в металлические панцири, кольчуги и шлемы, вернулись к дому, внутри которого находился проход в один из туннелей. И пусть некоторые псы были недовольны тем, что им не позволяют грабить, крушить, рвать врагов без разбора, никто из них не решался бросить вызов своему предводителю, чтобы после победы самому возглавить стаю.       «Пока что страх их удерживает, но надолго ли его хватит? Многие видели, что я не испытываю благоговения перед хозяином красного камня, которому они поклоняются, словно безумцы. Неровен час, как они решат напасть всей сворой и тогда…», — алмазный пёс оскалил клыки, пусть под шлемом этого и было невидно, а его взгляд сам собой поднялся вверх, где в смертоносной круговерти сталкивались мелькающие чейнджлинги и грифоны.       …Насколько бы Сивый недолюбливал перевёртышей, королева коих втёрлась в доверие к Чесуну и теперь крутит им, словно беззубым щенком, это не мешало признавать ту пользу, что они приносили племенам подземного народа. Именно благодаря жукопони у них появились металлическая броня, качественное оружие, разнообразная еда, красивые безделушки и даже книги. Впрочем, читать на языке грифонов никто толком не умел, так что в лучшем случае эти трофеи пылились как украшения, либо подставки для чего-нибудь более понятного.       Если бы всё ограничивалось набегами на деревни, торговлей с шахтёрами и прочими разовыми акциями, то кобель был бы только рад: его стая никогда не была такой сильной, сытой, многочисленной. Только вот королева чейнджлингов, благодаря своей способности принимать любой облик сперва попавшая в логово великого вождя, а затем и вытеснившая оттуда всех других сук, не собиралась останавливаться. Она убедила недомерка в том, что они должны захватить горы грифонов, построить своё великое королевство и увековечить себя в истории…       «Так нас и впишут в историю как живой щит для желающих покататься на чужом загривке чужаков», — протяжный вой дозорных сообщил о том, что к лазу возвращаются добытчики, отправленные на разграбление домов.       — Сохранять бдительность, сучьи выродки! — вновь закричал вожак, пинками разгоняя своих подчинённых, что решили, будто можно бросить свои посты, чтобы посмотреть на добытые в самом большом набеге богатства.       «Красный камень им всем выжег мозги», — с раздражением пронеслась мысль в голове кобеля, вновь вернувшегося к неприятной теме о своей судьбе.       …Сивый не был дураком, благодаря чему не только выживал всё это время, но и занимал достаточно высокое место в иерархии. Он умел наблюдать и сопоставлять увиденное, а потому когда Чесун начал произносить свои речи о величии их народа, неком предназначении и славе, вместо возмущений и требований объясниться — изображал восторг, переходящий в фанатичный экстаз, скрывая пульсирующую в голове боль. И, как показала жизнь, его действия оказались единственными верными: немногочисленных крикунов, пытавшихся противостоять великому вождю, казнили собственные соплеменники, ну а желавших уйти куда-нибудь подальше выслеживали, а затем притаскивали в главное логово для «справедливого суда».       Возможно, где-то среди псов скрывались другие умные кобели, решившие не высовываться и наблюдать, но вожак малой стаи с ними знаком не был. Да и если бы кто-то вдруг заговорил о том, что нужно предать Чесуна, он бы стал первым, кто оттащил бы идиота на суд, чтобы самому не последовать за ним. В конце концов, пока у недомерка в лапах красный камень, а ложе ему греет королева перевёртышей, шансов сменить власть нет ни у кого…       «И этот недомерок верит, что чейнджлинги служат ему», — пренебрежительный фырк вырвался сам собой, так как только слепой не видел, что у союзников есть вещи, созданные точно не алмазными псами, не грифонами, и тем более не жукопони (чего стоят хотя бы светильники, громыхалки, бьющие молниями копья).       — Небо! — раздался крик одного из наблюдателей, что заставило Сивого вынырнуть из мыслей и взглянуть в указанном направлении.       Крылатые хищники прорвались через заслон перевёртышей и теперь летели прямо на них, неся с собой какие-то сосуды, мешки, коробки. Чейнджлинги пытались догнать этот отряд, но им в спины ударили другие летуны, заставляя отступить и перегруппироваться, что оставляло алмазных псов без подмоги.       — Врассыпную! — рявкнул вождь малого племени, первым подавая пример подчинённым…       Нет, Сивый не был трусом, но и дураком не являлся: он уже не раз видел то, как враги сбрасывают с неба взрывающиеся и вспыхивающие цилиндры, а потому не собирался становиться лёгкой мишенью. К сожалению, не все бойцы его послушали, а потому спустя какие-то секунды, когда пространство вокруг дома, где находился выход из туннеля, озарили языки пламени, воздух огласили визги и вой сгорающих заживо кобелей, слишком сильно понадеявшихся на защиту доспехов.       «Красный камень делает своих жертв тупыми, самоуверенными и агрессивными», — констатировал алмазный пёс, давая всё ещё слушающимся его воинам команду на атаку.       …Грифоны, после того как забросали зажигательной смесью кобелей вокруг здания, из-за необходимости попасть внутрь приземлились на крыши и землю, где стали законной добычей стаи. Сам Сивый, совершив стремительный рывок и левой передней лапой отведя меч, лязгнувший по широкому наручу, ткнул навершием молота в грудь летуна, даже так умудрившись смять лёгкий нагрудник (из раскрытого клюва вылетело несколько капель крови, пока летун отправлялся в короткий путь до стены).       Панцирь, наплечники и шлем загудели от попадания стрел, что бессильно отлетели от тяжёлой защиты. В конце концов он, в отличие от большинства самоуверенных недоумков, прекрасно понимал все слабости своих доспехов, дарующих ложное чувство неуязвимости, отнимающих часть проворства и скорости.       «Голову нужно держать так, будто смотришь вниз, чтобы не позволить ударить в шею; зазор сзади можно закрыть кольчужным капюшоном; нужно всегда стоять так, чтобы за спиной были либо стена, либо сородич», — взмахом молота отогнав ещё одного грифона, попытавшегося было напасть справа, алмазный пёс увидел, как из одного переулка выходят пятеро баранов, тоже закованных в металл.       На боках у этих четвероногих находились короткие копья, уже окрашенные кровью, а шлемы, оставляющие открытыми рога и виски, напоминали скорее уж маски, защищающие от случайной стрелы. Построившись клином, они начали короткий разбег, планируя врезаться в дезорганизованных кобелей…       — Руарг! — издал боевой клич своей стаи Сивый, бросаясь навстречу славной схватке, уже не обращая внимания ни на вонь, ни на крики вокруг.       — Руарг! — эхом отозвался рёв одного из соплеменников, что в кровавом угаре не замечал текущей из ран, нанесённых между пластинами брони, крови.       — Руарг! — донёсся третий голос, когда с другой стороны своего вожака прикрыл ещё один соплеменник, вооружённый боевой киркой.       «Трое против пяти — куда уж честнее?», — промелькнула весёлая мысль в голове Сивого, впервые за долгое время почувствовавшего себя тем самым вождём, коим был годы назад до возвышения проклятого Чесуна.       …Снова он шёл в честный бой вместе со своими братьями, готовыми отдать жизнь друг за друга. И не было в эти секунды ни грифонов с зажигательной смесью и взрывчаткой, ни чейнджлингов с их магией… а лишь две стаи, что жаждали крови друг друга.       Вылетевший из правой передней лапы молот врезался в грудь центрального барана, сминая его броню, словно тонкий пергамент, заставляя остановиться, будто от столкновения со стеной. Тут же Сивый подбросил себя вверх и вперёд, перелетая сородичей своего врага, чтобы приземлиться рядом с мертвецом, что ещё не понял своей судьбы.       Удар кулаком опрокинул не желающего сдаваться четвероногого, вторая передняя лапа схватила рукоять привычного оружия и вскинула его для сокрушительной атаки, но мелькнувшая на грани восприятия тень превратилась в грифона с железной маской на морде. Новый враг заставил пошатнуться и отступить, взмахнуть молотом, но поразить пустоту, так как летун успел отскочить и припасть на все четыре конечности.       «А крылья?», — успел удивиться Сивый, слыша болезненный вой сородичей, столкнувшихся с четырьмя баранами (в отличие от своего вожака, они не догадались, как можно получить преимущество).       Враг тут же доказал, что отвлекаться не стоило: треугольный штык ударился в шлем рядом с прорезью для глаза, не попав только из-за привычки опускать морду вниз. Тут же шустрый хищник появился справа, проходя под опускающимся молотом в каких-то волосках, а затем подмышку ткнулся ещё один короткий штык… остановленный кольчужной рубахой.       «А глупцы смеялись, что я надеваю на себя столько железа», — усмехнулся про себя алмазный пёс, резко разворачиваясь, но не через правое, а через левое плечо, пытаясь задеть грифона, что хотел прыгнуть ему на спину.       Неизвестный умудрился изогнуться так, чтобы навершие оружия вновь прошло мимо, затем схватился передними лапами за рукоять и, с какой-то невообразимой грацией подбросил себя вверх и вперёд, воспользовавшись инерцией удара Сивого. Задние лапы бескрылого крылатого хищника скользнули по шлему, когда кобель рефлекторно пригнулся, чтобы тут же прыгнуть в сторону ближайшей стены, дабы спиной припечатать ловкача (к сожалению, тот передумал изображать из себя наездника).       …Рядом громыхнуло, в воздух поднялись клубы пыли, дыма, куски камня, что посыпались вниз крупным градом. Взгляд в сторону здания, где находился туннель, показал, что пути к отступлению нет. В небе тоже наметился явный перевес защитников, так как к гарнизонам города и крепостей подоспело подкрепление.       «Чтоб вас всех моль поела, тупомордые выродки», — поднявшись на задние лапы, крепко сжимая молот правой ладонью, Сивый, пошатываясь, вышел из переулка, куда его занесло во время драки.       …Грифоны, успевшие ретироваться подальше перед самым взрывом и от того не прочувствовавшие на себе все его прелести, словно вороны на мертвечину слетелись к остаткам стаи и теперь деловито добивали выживших. Самым же мерзким в этом всём было то, что кроме злости на врагов, себя, Чесуна, бывший уже вожак не испытывал ни горечи, ни жалости, ни раскаяния.       На спину опустился какой-то груз, заставивший упасть на колени, передними лапами упираясь в грязную от пыли и крови землю. Горла коснулось нечто острое, и тогда из пасти вырвались слова…       — Я сдаюсь.       …Сивый не считал себя трусом, пусть другие и назвали бы его желание сохранить свою жизнь признаком этого чувства. В конце концов он считал, что пока не потеряна жизнь — всегда есть шанс отомстить и вернуть всё сторицей. Тем более, что сейчас от его сопротивления уже ничто не зависело…       — Говорящий алмазный пёс, — голос того, кто находился на его спине и угрожал вскрыть горло, был наигранно заинтересованным. — И кто же ты такой, чтобы брать тебя в плен живым?       — Я — вождь племени Серых Камней, Сивый, — представился кобель, забыв сообщить о том, что его стая прекратила своё существование буквально только что. — Я — один из советников великого вождя Чесуна.       «Всё равно никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть моих слов. А когда всё выяснится… тогда и буду думать дальше», — мысленно констатировал воин, ожидая решения своего врага.