(Дэвид) Ксанатос

      "Кто ты?".       "Дэвид Ксанатос".       "Чего ты хочешь?".       "Жить".       "Чего ты жаждешь?".       "Бессмертия и силы".       Он так и не почувствовал боли, но благодаря разогнанному сознанию сумел заметить момент своей смерти, после чего были лишь мгновения на то, чтобы принять решение. Впрочем, все сомнения ушли давным давно, когда ещё молодой юноша только начал свой путь к восхождению на вершину, а оказавшись там - распахнул железные крылья, дабы взмыть к самым небесам... К сожалению как и Икар, он не смог перебороть силу притяжения.       "Кто ты?".       "Дэвид Ксанатос".       "Чего ты хочешь?".       "Жить".       "Чего ты жаждешь?".       "Бессмертия и силы".       Пусть он являлся обычным человеком, неспособным использовать магию, но к счастью в мире имелись и иные искусства, позволяющие приблизиться к желаемому. Ускорение и замедление собственного мышления, хождение по углям, лежание на гвоздях - эти и другие приёмы с жадностью впитывались пытливым и целеустремлённым разумом.       Посещения монастырей боевых искусств, уроки медитаций у мастеров, которые хоть и не желали возиться с чужаком, но были готовы поделиться самыми основами, на коих и строится фундамент собственного пути, стали доступны благодаря большим деньгам. Старательности же у молодого мужчины было на десятерых, а склад ума позволял отсеивать шелуху и добираться до крох действительно ценных знаний.       "Кто ты?".       "Дэвид Ксанатос".       "Чего ты хочешь?".       "Жить".       "Чего ты жаждешь?".       "Бессмертия и силы".       Дэвид Ксанатос был сыном Петроса Ксанатоса - греческого эмигранта, работавшего рыбаком в одном из небольших американских городков. С малых лет он был приучен к тяжёлому труду, но в отличие от отца имел амбиции и, видя богатых людей не завидовал им, а мечтал однажды стать одним из них. Именно в те годы в нём и появился тот стержень, который позволял не ломаться под ударами судьбы, не прогибаться под накатывающими волнами испытаний, а словно умелый серфер седлать их...       Возможно, если бы воспитанием будущего миллиардера занималась женщина, более чуткая и мягкая с сыном, то он не стал бы настолько цинничным? Впрочем, свою семью, пусть и небольшую, он ценил куда сильнее многочисленных богатств, пусть и проявлял эту любовь крайне своеобразно.       "Кто ты?".       "Дэвид Ксанатос".       "Чего ты хочешь?".       "Жить".       "Чего ты жаждешь?".       "Бессмертия и силы".       Однажды, в день наступления частичного совершеннолетия, Дэвиду пришло анонимное письмо с набором коллекционных монет десятого века и советом, как ими распорядиться. Продав столь неожиданный подарок и заполучив сумму в двадцать тысяч долларов, что по тем годам было весьма крупной суммой, молодой мужчина вложил эти деньги в компании, которые начали стремительный взлёт. Кто-то другой мог бы на этом и остановиться, так как нищета осталась позади, а впереди виднелось безбедное и беззаботное будущее, но...       Молодой Ксанатос вцепился в предоставленную ему возможность всеми зубами и ногтями, принявшись учиться управлению финансами, параллельно поступив сразу в несколько учебных заведений. Школьные знания у него были неплохие, так что подтягивать пришлось не все темы, но даже при этом на сон оставалось совсем мало времени (что для сына рыбака, привыкшего вставать до рассвета и ложиться после заката не являлось чем-то необычным).       Ещё несколько раз Дэвид получал анонимные письма, но теперь в них были только советы и рекомендации, позволившие избежать крупных провалов и натолкнувшие на множество идей, реализация коих принесла немалую выгоду. Благодаря этому с каждым годом он становился всё богаче, пока наконец не организовал свою собственную мегакорпорацию со штаб-квартирой в Манхэттене .       Старший Ксанатос, видя как меняется его сын (по мнению родителя - не в лучшую сторону), часто говорил о том, что жалеет, что не выбросил это первое письмо. Он заявлял, что Дэвид не заслужил этих денег, на что раз за разом получал ответ, что однажды увидит, что сын сам создал свою судьбу.       "Кто ты?".       "Дэвид Ксанатос".       "Чего ты хочешь?".       "Жить".       "Чего ты жаждешь?".       "Бессмертия и силы".       Однажды Дэвид переманил в свою фирму Оуэна - высокого чопорного молодого мужчину, демонстрирующего удивительные педантичность и работоспособность. Несмотря на то, что на первый взгляд этот человек выглядел как классический работник офиса, на самом деле он обладал отличными навыками в боевых искусствах, владении оружием и многих других областях. Вместе с ним молодой миллиардер исколесил заметную часть мира, побывал в различных мистических местах, повстречал самых необычных людей...       В поисках бессмертия, необходимого для себя и избранных, которые находились бы рядом с ним, Ксанатос забирался в древние руины, покупал дорогие вещи с мистическим флёром, встречался с различными одарёнными, по большей части оказывающимися шарлатанами. За свою не столь уж и долгую жизнь он успел станцевать с шаманами у костра, надышавшись травами для расширения сознания и "выхода из тела", присутствовал на ритуале в мрачных катакомбах, а однажды даже сделал себе татуировку девятихвостой кошки на левой ягодице, поддавшись на увещевания подозрительного старика о том, что это гарантирует сразу девять новых жизней (не стоило гулять по базару на востоке, будучи в не совсем адекватном состоянии).       Однажды, в совершенно будничный день, Оуэн подошёл к своему нанимателю и заявил, что на самом деле его зовут Пак - дитя Оберона. И это можно было бы принять за шутку, причём не слишком удачную, но прежде помощник не позволял себе ничего подобного, да и чувством юмора похвастать не мог. Когда же довольно высокий взрослый мужчина, прямо на глазах у бизнесмена превратился в беловолосого щуплого подростка с длинными острыми ушами, одетого в цветастый свободный наряд... сомневаться оставалось только в собственном рассудке.       Пак предложил Дэвиду исполнить одно любое желание, после чего их дороги разойдутся, либо же продолжить работать на него в образе Оуэна. Возможность вот так просто обрести желаемое бессмертие была заманчива, но... Ксанатос выбрал второй вариант, чем немало удивил эльфа-шутника. В конце концов мужчина был уверен, что так или иначе добьётся своего, а вот неподкупного, умного, исполнительного, инициативного помощника потерять оказался не готов.       Условием служения Пака стало то, что в образе Оуэна он не будет использовать магию или совершать какие-либо чудеса, в лучшем случае служа лишь консультантом по некоторым щекотливым вопросам. Рассказывать о магии он тоже не особенно спешил, отделываясь общими фразами и ссылаясь на договор, из-за чего приходилось изыскивать иные источники информации. Только вот... если до этого дня разная мистика находилась где-то рядом, но не позволяла себя ухватить, то после нового знакомства со старым подчинённым словно бы прорвало плотину.       Знакомство с Демоной было столь же впечатляющим: гаргулья ночью пробралась в жилище уже не столь молодого человека, чтобы выкрасть понадобившуюся ей книгу, где и была застигнута с поличным. Тут бы история могла и закончится, но в пользу Дэвида сыграли два фактора: во-первых, оказалось, что какое-то время они уже переписывались на форуме любителей древности (где миллиардер и проболтался о наличии ценного экземпляра), а во-вторых, реакция мужчины отличалась от того, что могла ожидать довольно угрожающего вида особа.       Наладить нормальный контакт было непросто, но предложение сотрудничества с обладателем обширных ресурсов сделало своё дело. Демона не доверяла Ксанатосу, предпочитая разговаривать на расстоянии, а встречаться только в середине ночи, чтобы к рассвету успеть скрыться в своём логове. Когда же она, пусть и кратко, рассказала свою историю, то пришлось признать, что поводов для недоверия к людям у неё достаточно (но и ей доверять не стоило).       Жизнь гаргульи началась около тысячи лет назад, в клане сородичей, которые жили в горах, пока не пришли люди и не построили свой замок. Правитель того времени оказался достаточно умным, чтобы вместо истребления пугающих существ заключить с ними союз, обещав защищать их сон днём, в то время как они станут стражами ночью. Учитывая, что крылатый народ при первых лучах солнца обращался каменными статуями, то это был невероятный жест доверия...       Во время очередной войны людей, когда замок находился в осаде, среди защитников стен затясались предатели. Днём, пока гаргульи спали, штурмующие захватили цитадель и разбили все статуи, чтобы избежать возможности мести со стороны крылатых чудовищ. Пленных же, среди коих был молодой волшебник, сопровождающий принцессу, враги забрали с собой.       На следующую ночь оказалось, что не все гаргульи были уничтожены: лидер клана, по имени Голиаф (как его назвали люди за крупное тело и относительно привлекательную внешность), ещё один старик и несколько молодых особей, на тот момент имён не имеющих, выжили разными способами и бросились в погоню. Они разгромили врагов, усталых после дня и уверенных в своей безопасности, но спасённый волшебник, убедивший себя в том, что гаргульи виноваты в гибели принцессы, наложил на них проклятье окаменения, что должно было разрушиться лишь тогда, когда они окажутся выше облаков при свете дня.       Несколько позже и окольными путями Ксанатос узнал, что Демона тоже являлась заговорщиком. От неё требовалось убедить Голиафа увести клан в погоню за отступившей армией врага, чтобы провести день за пределами замка, а вернувшись на следующую ночь обнаружить, что людей уже нет. Только вот вожак оказался чуть более самоуверен, к своей возлюбленной не прислушался, а она... смогла спасти только себя, так как своим временным союзникам не доверяла и на день спряталась в горной пещере.       Для крылатой женщины шоком оказалось увидеть каменные осколки на местах, где спали её сородичи. Возможно именно из-за этого она не предстала перед выжившими сразу, а когда вернулась в следующий раз - нашла только статуи, оставленные сторожить брошенную крепость раскаявшимися спасёнными людьми.       Значительно позже, собрав под своей рукой последних гаргулий островного королевства, Демона вступила в союз с человеческим королём. Мужчина отдал старой крылатой женщине свою молодость, а она обязалась защищать его вернувшейся силой, но... в самый важный момент предала, так как сама боялась предательства. Итогом стала гибель остатков клана, а сама Демона, получившая имя от своего неудавшегося союзника, перестала стареть и продолжила блуждать по миру в печальном одиночестве.       Стоило ли Дэвиду доверять бессмертной ведьме, которая искренне ненавидела людей? Он и сам не был агнцем божьим, а потому пошёл на этот риск ради знаний по магии, другой полезной информации и помощи в отдельных своих проектах. Ну а в процессе этого сотрудничества, они незаметно для себя прониклись друг к другу извращённой симпатией...       К тому моменту, когда Ксанатос перетащил целый древний замок, являвшийся исторической ценностью и памятником культуры на свой небоскрёб, для новых союзников, пусть и временных, было подготовлено целое представление. Едва зашло солнце, разрушившее древние чары, а Голиаф и остатки его клана проснулись, скинув с себя каменную корку и огласив пространство пробирающим до костей рёвом, прибыли заранее проинструктированные наёмники, ранившие нового владельца цитадели и "укравшие" несколько дисков с информацией. После этого оставалось только дать спасённым немного времени для того, чтобы увидеть изменившийся мир, а затем представить им Демону, тоже "спасённую", но уже из музея статуй.       Не стоило и говорить, что Дэвид разом стал для Голиафа и остатков его клана чуть ли не членом семьи и лучшим другом, ради которого не страшно полезть в охраняемые крепости конкурирующей фирмы, чтобы "вернуть хозяину" "подло украденные" дискеты. Нападения прошли успешно и всё могло бы быть хорошо, но в дело вмешалась одна не в меру шустрая полицейская, раскрывшая вожаку гаргулий глаза на то, что на самом деле они совершили не подвиг, а преступление. Для существа, которому слово "честь" заменяло мозги, это был удар ниже пояса, побудивший действовать самым агрессивным образом... отправившись выяснять отношения.       Разумеется, гаргульи были совсем не рады известию, что их обманули, только вот никак покарать своего спасителя не успели: Демона, в которой Дэвид сомневался до самого последнего момента, ударила сородичам в спину, а затем в дело вступили и боевые единицы Стального Клана. В процессе сражения выяснилось, что крылатая женщина ненавидит бывшего возлюбленного едва ли не сильнее чем людей, так как за прошедшие столетия именно его она привыкла винить в гибели сородичей (ведь забери он весь клан в погоню, враги бы были вынуждены просто бежать с пленными). К сожалению, для победы этого оказалось недостаточно, а там и полиция подоспела, арестовав известного бизнесмена...       Ещё сидя в тюрьме Ксанатос стравил гаргулий со своим ручным отрядом актёров-наёмников, желая проверить возможности древних монстров против обученных специалистов. Оказалось, что с тем же Голиафом ни один человек справиться не в силах, пусть даже у него за плечами десяток лет активных тренировок и наличие навыков владения различным оружием.       Гаргульи были интересными существами: во время своего дневного сна в виде статуй, они напитывались солнечной энергией и восстанавливали почти все мелкие повреждения вплоть до глубоких колотых ран. Разве что конечности отращивать сородичи Голиафа не умели, но с уровнем доступных Ксанатосу технологий в робототехнике, а также генетике, это не являлось чем-то критичным. Не даром один гениальный учёный, полностью лишённый совести и гуманизма, взялся создавать гибридов двух разумных видов, прививая им некоторые нехарактерные особенности.       Совместными усилиями Дэвид и Демона, используя каменные осколки, оставшиеся от мёртвой гаргульи, а также сложнейшие устройства, оживили ещё одного представителя этого вида. Киборг получился великолепный, но слишком своевольный и... верный Голиафу, из-за чего в итоге проект был признан условно неудачным, а миллиардер отложил на полку очередной способ получения жизни (к сожалению, заклинание оживляло только камень). С другой стороны, именно во время этого "приключения", отношения союзников переросли в нечто большее, пусть и только единожды.       Совсем недавно Ксанатос получил последнее письмо, в котором признавался в том, что сам себе их отправил в далёком десятом веке. Это был первый раз, когда на бумаге был изложен подробный план действий, в котором следовало заставить принять участие очень многих, включая собственного отца, потенциальную невесту из числа тех самых наёмников, которую звали Лиса, Демону и Голиафа.       Вероятно вожак остатков стаи гаргулий был удивлён, когда его пригласили на свадьбу злейшего врага в качестве шафера. Ещё одним неприятным для него сюрпризом стало то, что бывшая любимая оказалась подружкой невесты... с коей пусть и была знакома, но никаких тёплых чувств к ней не имела. Ну а во время церемонии крылатая женщина надавила на своего бывшего возлюбленного при помощи воспоминаний, изобразив романтические чувства и ностальгию, тем самым побудив его достать половинку артефакта, сломав который они когда-то клялись друг другу в любви.       Демона не подвела: заполучив вторую часть могущественного предмета, она быстро зачитала заклинание, чем воспользовался Дэвид, вместе с отцом и невестой уцепившийся за гаргулью. Голиаф, притащивший на мероприятие свою подружку-полицейскую тоже не остался в стороне...       Оказавшись в прошлом, да ещё в том же замке, но уже на островах, мужчина вышел на контакт с тогда ещё не столь могущественной организацией Иллюминатов. Передав членам секты свои записи о событиях, что должны были произойти в ближайшие десять веков, он заочно стал почётным членом и получил заверения, что его собственные письма будут храниться как ценнейшие сокровища. Таким образом был замкнут круг причины и следствия, а старший Ксанатос понял, что его сын не бахвалился заявляя, что сам себя создал.       Вернувшись в своё время Дэвид разорвал помолвку, в которой по сути и не был заинтересован столь уж сильно. Лиса, разумеется, обиделась, да и отношения с ближайшим конкурентом накалились, но это уже не имело никакого значения.       "Кто ты?".       "Дэвид Ксанатос".       "Чего ты хочешь?".       "Жить".       "Чего ты жаждешь?".       "Бессмертия и силу".       И вот теперь, в отчаянной попытке спасти своё существование, человек, из грязи поднявшийся в небеса, применял все известные ему методики сохранения разума. В том, что душа существует он не сомневался, как и слышал о многочисленных теориях очистки памяти перед перерождением. Впрочем, возможность попадания в чистилище или ад он не отрицал, так как за свою жизнь заработал как на первое, так и на второе. Однако же, не являясь строгим последователем какой-то одной религии, мужчина готовился к самым разным вариантам.       Где-то в глубине сознания теплилась надежда, что Оуэн или Демона сумеют его вытащить, если вообще захотят это сделать. Но по мере замедления течения собственных мыслей и своеобразного "окукливания" личности, вера в подобное стремительно исчезала.       "Кто ты?".       "...Ксанатос".       "Чего ты хочешь?".       "Жить".       "Чего ты жаждешь?".       "...Силу".       И пришла пустота...                   ***       В просторной комнате, оформленной в жёлто-зелёных тонах, на толстом ковре на корточках сидел мужчина средних лет, одетый в строгий камзол из натуральных материалов. Вокруг лежали различные игрушки, как мягкие, так и механические, в высокие окна пробивался яркий дневной свет...       - Ну же, иди к папе, - подбадривал сына мужчина, тепло улыбаясь малышу, одетому в зелёный комбинезон с мягкими тапочками. - Не бойся: я тебя поймаю.       На последних словах, показывая свою готовность, человек чуть развёл и вытянул вперёд руки.       Малыш, которому и года ещё не исполнилось, с умилительно серьёзным лицом стал подниматься на ноги, руками придерживаясь за лохматую игрушку, чем-то похожую на медведя. Приняв вертикальное положение, он сделал неуклюжий шаг... ещё один... третий... а затем чуть было не упал, но оказался подхвачен руками отца.       - Молодец, сын, - ещё более широко улыбнувшись, с гордостью глядя на ребёнка, произнёс родитель. - Ты должен быть самым лучшим, чтобы своим примером показывать подданным, к чему им нужно стремиться. Запомни это, Ксанатос.       Едва прозвучали последние слова, как взгляд малыша, сопящего в руках у отца, неуловимо изменился. А затем он закричал...