Разочарованная

50-е годы 21 век. Портланд. Орегон.

— Невероятно. Я до сих пор не верю, что ты выходишь за Сейча. — Пьяный смех Петти разносится по автобусу для вечеринок, где они очень узким кругом на двоих отмечают девичник. Подруга держится за шест и бурно жестикулирует бокалом с шампанским. — Я даже представить не могла, что все так получится, когда подсунула его вместо твоего Стэнли. Честное слово, думала вы разбежитесь через месяц… — Петти вдруг испуганно замирает, зажимая себе рот рукой, которой только что держалась за шест. В ее глазах страх смешивается с отражением праздничных огоньков, что пляшут на дне темных расширенных зрачков. — Вместо моего Стэнли? Ты о чем? — Элизабет растерянно улыбается. После двух бутылок шампанского их обеих порядочно развезло. Хочется смеяться и танцевать. Она не понимает, почему подруга вдруг начинает рыдать, размазывая тушь по лицу и извиняется, словно сделала что-то плохое. Трудно сосредоточиться. Но приходится взять себя в руки и начать вникать в несвязную речь Петти. Она всхлипывает, громко сморкается в бумажную салфетку, икает, но продолжает говорить, повторяя одно и тоже по несколько раз. Элизабет сначала не верит. Она не может. Это все просто не укладывается в голове. Но Петти слишком пьяна, чтобы врать. Слишком расстроена, чтобы врать. Слишком Петти, чтобы заткнуться, если начала говорить. — Это не Сейч писал тебе открытки. Не Сейч. Это его друг. Стэнли Уайт. — Каждое слово — гвоздь в гроб их многолетней дружбы. — И он всё равно мне не достался… — с досадой выпалила Петти. — Этот упрямый недотрога не обращал на меня никакого внимания! Я хотела быть ему хотя бы другом, но он назвал это обманом. Действительно, «каменный» Стэнли. — Недотрога?.. — Предпочитал таскать тебе открытки, а мне даже обнять себя не давал… — Петти заливисто смеется, запрокидывая голову и зло выплевывает. — Так ему и надо. Элизабет больше не слушает бывшую подругу. Просит водителя отвезти их домой и вместо «пока» говорит: «Настоящие друзья так не поступают». Добравшись до своей спальни, девушка вытаскивает из-под кровати жестяную коробку, вытряхивает из нее открытки и достает пригласительный на свадьбу. Единственный из всех, который попробовал подписать ее жених и тут же испортил, сделав ошибку в фамилии гостя. Почерки не совпадают. Не совпадают. — Я выхожу замуж не за того Стэнли. — У нее трясутся руки, в глазах все расплывается от слез, а в груди невыносимо сосет, так сильно, что хочется выть. Она рыдает целый час, прижимая к лицу подушку, чтобы не разбудить родителей. Холодный душ помогает успокоиться. Признание Петти расставило все по своим местам. Теперь стало понятно, почему Сапыч уехал. Почему сказал, что не может прилететь на свадьбу, предложив отгулять мальчишник в Мичигане. До самого утра Элизабет живет прошлым, перебирая старые открытки. Перечитывает короткие записки, что так много лет согревали ее даже в самые плохие дни, и несколько раз спасали от расставания с ее Стэнли. Записки полные чужой заботы и участия, пропитанные нежностью. Записки не от ее Стэнли. На рассвете она все еще не знает, что делать. Все прошедшие годы кажутся фальшью. Сплошным обманом, где она стала разменной монетой. Несколько раз Элизабет берет телефон, чтобы позвонить в отель и сказать жениху, что свадьбы не будет. Но каждый раз обрывает звонок, так и не набрав номер целиком. Она не знает, что ее останавливает: любовь или страх, что придется объясняться с родителями, которые потратили на ее платье просто уйму денег. А под самое утро звонит телефон. — Эй, детка, как вы погуляли? — Пьяно орет в трубку жених. — У нас все просто огонь! Сапыч такой зануда… Эй, детка, ты слышишь? Я так тебя люблю… Сап, слушай, она чего-то молчит. Нет, звонок не сорвался. Детка, у тебя все в порядке? Она слушает его голос, жадно ловит знакомые беспокойные нотки и понимает, что не тот Стэнли пять лет назад уехал в Мичиган. Не тот Стэнли разбил сердце ее жениху. Не тот Стэнли выбрал уйти, а не бороться. А завтра утром она выйдет замуж за того Стэнли, который был с ней все эти пять лет. За Стэнли, который помог пережить болезнь Ронни, переезд в общагу, навещал в кампусе каждые выходные, держал волосы, когда ее впервые рвало на задворках клуба, сцеловывал слезы, когда она плакала над очередной мелодрамой, старался понравиться родителям, пробирался к ней в спальню по ночам… За Стэнли, который не побоялся пойти на свидание в слепую с незнакомой девушкой и боролся за нее каждый день. — У меня все в порядке. Просто я немного устала. Ночь была длинная. — Элизабет улыбается, прижимает трубку к щеке и шепчет их кодовое. — До луны и обратно. — До луны и обратно. — С облегчением повторяет ее Стэнли. — Увидимся завтра, детка. Слышишь, Сапыч, а может махнешь со мной, а? Все-таки лучший друг женится, такое не каждый день случается. Элизабет кладет трубку и тихо смеется, чувствуя, как дышать снова становится легко. Не глядя она сгребает открытки обратно в жестяную банку и прячет ее под кровать. Вечером к ней заходит Петти и просит ничего не рассказывать Сейчу: — Он не знал. Я клянусь. Пожалуйста, только не говори ему. Он никогда-никогда мне этого не простит. И Элизабет не рассказывает. Не из-за того, что попросила Петти. Нет, она просто не хочет разбивать жениху сердце в тот момент, когда они наконец-то снова начали общаться с Сапом. После свадьбы время летит, как сумасшедшее. Она учится, Стэнли гастролирует по стране. Его группу наконец-то замечают. «Дикие Огни» за год становятся ужасно популярными. Их песни звучат из каждого окна. — Только представь, весь мир слушает, как я признаюсь тебе в любви. — Шепчет ей муж в одну из ночей, когда им удается побыть вместе после многомесячных гастролей. — Через пару лет мы сможем позволить себе все. Я обещаю, ты будешь со мной очень счастлива. Но отношения на расстоянии оказываются для них тяжелым испытанием. Элизабет с трудом мирится с тем, что на мужа постоянно вешаются женщины. Чем популярнее становится группа, тем больше поклонниц появляется у Стэнли. Они преследуют его повсюду. Караулят у дома, пробираются на задний двор, воруют личные вещи. — У нас не осталось ничего своего. Мы постоянно в софитах камер. Твои поклонницы знают все… О тебе, обо мне. Хоть что-то может быть только для нас двоих? — Элизабет срывается, когда видит его фото в белье на обложке модного журнала. — С меня хватит. Я так больше не могу. Не могу. Я хочу, чтобы ты ушел. Но Стэнли не уходит. Не уходит даже, когда она захлопывает перед его лицом дверь спальни. Когда говорит, что больше не любит, что не хочет видеть, что будет жить счастливо без него. Долгие недели он упрямо спит на диване, каждую ночь возвращаясь домой. Пока Элизабет не сдается, захлебываясь слезами у него на плече. А через несколько месяцев Стэнли звонит в Мичиган и орет в трубку: — Сапыч, бро, ты представляешь, у меня будет сын. Сынище у меня, представляешь! Приезжай, напьемся! Но Сапыч не приезжает. И на рождение сына не приезжает. И на крестины. И на первый день рожденья. И на второй. И ни на один из следующих. Элизабет думает, что со временем Стэнли перестанет так часто вспоминать друга. Но муж не оправдывает ожиданий: — Представляешь, мы купили дом. В Лос-Анжелесе. Ага, с бассейном. — Стю пошел в первый класс. Растет пацан. — Его взяли в команду. А помнишь, как ты приходил за меня болеть. Эй, я шикарно выглядел. Сам такой. — Все. Устал от гастролей. Хочу жить дома. Да, придется многое изменить. — У меня свой лейбл. Я теперь местная шишка. А ты как? Профессор. Детей запугиваешь? Так и знал, что ты вырастешь тираном. — Привет, Сапыч, Стю поступил в Мичиганский… Каким-то шестым чувством муж улавливает настроение друга и никогда не говорит о ней. С каждым годом звонки случаются все реже, но призрак Сапыча словно проживает с ними каждый день. Неразрывно связанный с ней тот и не тот Стэнли.