Разочарованная

Орегон. Портланд. Конец 70-х годов 21 века.

В пузатом фарфоровом чайничке с тонюсенькой балериной на боку заваривается чай и Элизабет решает достать печенье. Для этого приходится встать на табуретку и долго шарить рукой на верхней полке, пока кончики пальцев не цепляются за край жестяной банки. Сильная, самостоятельная женщина, — усмехнулась, оказавшись на твердом полу со сладкой добычей в руках. Высыпала печенье на тарелку, плеснула чай в большую красную чашку с Мини-Маус и вышла на задний двор. Все здесь был таким родным, незыблемым, словно время замерло между увитой плющом беседкой и фиалковыми кустами. Как давно мне не было так спокойно? — Элизабет качается в плетеном кресле и хрустит печеньем, не обращая внимания на летящие на пол крошки. — Как давно я не оставалась одна? Сколько она себя помнила, кто-то всегда был рядом: родители, соседка по комнате в университетском общежитии, Стэнли, а потом и маленький Стю… Каждое мгновение жизни расписано для других людей, закольцовано обязанностями и обязательствами, рабочими задачами и бытовой рутиной. Не успеешь оглянуться, наступает следующий день, а за ним еще один… И вот она готовит праздник по поводу первой круглой даты — 5 лет совместной жизни, а потом Стю идет в школу и поступает в колледж, женится… И чем дальше от нее сын, тем сама она дальше от мужа. Не физически — нет. Они все также спят в одной постели, занимаются сексом, вместе завтракают, а по пятницам встречаются с Прескоттами в загородном клубе. Мужчины обсуждают политику и музыку, она с Перри — моду и отпуск, хотя терпеть не может ходить по магазинам, но привычно изображает образцовую жену успешного бизнесмена — немного глупую и до оскомины счастливую. Стэнли хочет больше времени проводить на людях. В нем словно опять просыпается тот юный, жадный до эмоций Сейч, едва познавший, что такое слава. Сначала Элизабет поддерживает его, посещая вечеринки и приемы. Но это быстро надоедает. Блеск, слава и мишура никогда ее не прельщали. Она ненавидела публичность и всеобщее внимание. Стэнли оно было необходимо, как воздух. Раньше ему хватало обожания сына и жены, но Стю уехал, и нужна была подпитка со стороны. На вечеринках все пили. Стэнли тоже пил. Сначала мало и осторожно, памятуя о тех временах, когда не мог и дня без допинга. Потом много и до беспамятства, до беспробудного сна на диване в гостиной и жуткой головной боли, кувалдой, бьющей в виски. — Ты должен прекратить, пока не стало слишком поздно. — В глазах Элизабет читался его приговор. — Я ничего не говорила Стю. Но я не стану покрывать твое пьянство. Если тебе плевать на меня, подумай о сыне. У него экзамены через две недели, а он третий день не может дозвониться отцу. Стэнли перестал пить и снова начал приходить домой к ужину. Образцовый отец образцового семейства нюхал дурь. А она, наивная, верила, что он взял себя в руки. Перепады настроения и излишняя эмоциональность легко объяснялись новым проектом, повышенное либидо — вдохновением. Господи, она просто доверяла своему мужу… Пока ей не позвонили с требованием заплатит 200 000 долларов, которые Стэнли задолжал за последние полгода. — Иначе мы будем вынуждены поговорить с вашим сыном, мэм. В Мичигане сегодня ветрено… — Как ты мог? Просто скажи, как ты мог врать мне столько месяцев? Кокаин, снова? После всего, что мы тогда пережили, Стэнли! Ты поставил под удар нашего сына! — Она опять осталась один на один с его зависимостью, как тогда в молодости. Ей едва исполнилось 25. Карьера мужа на пике. Постоянные гастроли, выпивка, фанатки и жуткая усталость. Музыканты баловались допингом. Стэнли тоже. Годовой тур превратил его в вечно торчащего наркомана, который вернулся к жене и ребенку просто по инерции, словно не знал, куда еще можно пойти. Элизабет была в ужасе. Стэнли ломало, но выйти из дома, осажденного репортерами, за дозой он не мог. Продюсер запретил появляться на публике, пока не «слезет с иглы». По периметру гуляла охрана. Озлобленный, мрачный мужчина, не мыслящий себя без бутылки виски — вот в кого превратился ее муж. Стю пришлось отправить к бабушке с дедушкой. А самой уехать вместе со Стэнли в лечебницу для наркоманов и перед прессой усердно делать вид, что они отправились в долгожданный отпуск. Финансовые проблемы, стратегия общения с журналистами, плохое настроение мужа, не желавшего продолжать лечение — все это обрушилось на нее отрезвляющей лавиной. Стэнли нельзя было оставлять в одиночестве. И опутанная ответственностью — «у него никого нет, кончит, как отец, жалостью — «пожалуйста, Бет, не бросай меня, я без тебя умру» вперемешку с пьяными слезами, она справилась и не ушла там, где другая давно бы собрала вещи. Год беспросветного ужаса, который Элизабет старалась не вспоминать, а ее муж почти не помнил. И все повторилось, но на этот раз он поставил под удар их сына. Посягнул на самое дорогое, что у нее есть. Предал семью ради мимолетного удовольствия. Услышав об угрозах сыну, Стэнли испугался. Деньги пришлось взять из оборота, но долг закрыли. В реабилитационный центр муж отправился в этот же день. Казалось, что проблема решена и прощение получено. Но у них не ладилось. Сначала в мелочах. Почти незаметно. Постепенно пропасть становилась все шире и уже не помогали долгие разговоры на регулярных сеансах у семейного психолога. А, может быть, она просто не могла простить мужу длинноногую певичку из глубинки, с которой у него был краткосрочный роман в последний год учебы Стю? Элизабет до сих пор помнила испуганный взгляд мужа и белые пряди, намотанные на кулак. — Через 15 минут у нас встреча со спонсорами. Жду тебя в зале для совещаний. — Никаких истерик. Она была собрана и холодна, как лед, гордо шествуя по коридорам построенной собственноручно корпорации. Его деньги и ее мозг — фундамент их империи. В женских романах, застав мужа с другой, обманутые жены всегда рыдают, бьются в истериках, а она не чувствовала ничего, кроме глухого разочарования. Семейный психолог должен был спасти их брак. Стэнли старался изо всех сил, вымаливая прощение. И на какое-то время это помогло. Но стоило ему в одну из ночей попытаться задрать ей ночнушку, как изнутри поднялось такое отвращение, что Элизабет едва добежала до туалета. Так дурно ей не было с первого триместра беременности. Свадьба Стю единственное, что не давало ей уйти. Не хотелось расстраивать мальчика перед одним из самых важных событий в жизни. Она просто не имела права. 32 пропущенных на телефоне. — Алло, пап, ты уже доехал? Хорошо, я полью цветы. Да. Отдыхайте. — Стэнли, все в порядке. Да, я долетела. Нет, не надо лететь ко мне. Я не хочу. Просто дай мне побыть одной. Пожалуйста… «Я больше не люблю тебя и не хочу с тобой жить…» — Вертится на языке, да так и остается на губах невысказанной горечью. Время в Орегоне течет спокойно и неспешно. Потратив несколько дней на встречи со школьными друзьями, Элизабет словно возвращается во времена своей юности. Слушает музыку в наушниках, гуляя по парку, смотрит фильмы Марвел, а по ночам долго лежит без сна, сражаясь с внутренними демонами, нашёптывающими, что так нельзя — чувствовать себя довольной жизнью, пока сердце ее мужа разбивается на куски. На телефоне 144 непрочитанных сообщения от Стэнли.