Равноценный обмен

«И зачем живут на свете такие глупцы!» Джафар наведывался к Пещере чудес не раз, и даже не десять. И на верблюде, и своим ходом. И днём, и ночью, и во время песчаной бури. И никогда его путь не был таким трудным и мучительным, как сейчас! Хотя, казалось бы… На пустыню опустилась ночь. Палящий зной не мешал, воздух был прозрачен и чист. Луна заливала барханы таким количеством серебра, что можно было иголки собирать, а не то что идти по выученной наизусть дороге. Он, человек уже не молодой, спокойно шёл, хотя приходилось горбиться и опираться на посох, изображая старого калеку, а этот же… Джафар зыркнул на своего спутника, борясь с желанием треснуть его своим посохом, дотащить до пещеры волоком за ногу, и заставить очухаться уже там. Аладдин. Алмаз неогранённый. Невесть какими силами назначенный единственным, кто может войти в Пещеру и взять волшебную лампу. Эти силы что, слепоглухонемые что-ли? Каким местом они думали, когда этого парня выбирали?! — Ещё пара шагов, о светоч души моей, — пробормотал Джафар, на очередной вопрос парня, далеко ли ещё. — Ты говорил то же самое сотню шагов назад! — взвыл неблагодарный. «Да покусай его за задницу дикие кобылицы! Как можно быть таким нытиком!» Джафар посмотрел на луну и заставил себя сделать несколько глубоких вдохов. Почти весь запас красноречия визирь израсходовал ещё в темнице, пока убеждал этого недотёпу сбежать. Джафара тогда едва не разорвало от глупых вопросов. «А кто ты такой? А почему хочешь помочь? А куда пойдём? А зачем пойдём? А точно ли дойдём? А что будет там? А вернёмся ли назад? А…» Потом этот гений не смог выбраться в лаз, в который сам Джафар протиснулся сразу и без единой тренировки. Застрял так, что первый советник уж решил плюнуть на всё, позвать Расула, и велеть тому разобрать часть стены. Если бы не Яго… Джафар невольно бросил взгляд на своё плечо. Попугай делал вид, что не слышит постоянных стенаний позади, перемежаемых мечтательными вздохами. — Если бы не она… — неслось под луной. — Дивный цветок. Цветок пустыни. Прекраснее её лишь цветы в садах султана… — Видимо ничего прекраснее цветов этот оборванец представить не в состоянии, — шепнул Яго на ухо Джафару. — Ещё немного усилий, — пообещал Джафар Аладдину, улыбаясь словам Яго. — Видишь вон тот бархан, что крупнее и выше остальных? Это там. — Да до него ещё полночи идти! — почти взвыл этот неогранённый алмаз. — Зато потом тебя всю жизнь будут в паланкине носить! — прошипел Джафар, глядя на хихикающего Яго. До этого визирь не предполагал, что попугаи на такое способны. — Хочешь я клюну его в зад, как тогда, когда он внутри лаза застрял? — тихо предложил Яго. — Не надо, — шикнул на него первый советник. — Мало показалось, когда он тебя чуть пяткой в стену не впечатал? Много ли надо пташке? И вообще — помалкивай. Джафар очень хотел оставить Яго во дворце. Точнее полагал, что тот, умотанный за день султаном, сам никуда не пойдёт. Ага, как же. Раз речь идёт о волшебной лампе с джином, ни о каком доверии, видимо, говорить уже не приходится. Если оно было вообще между ними, это доверие. Хм. А что, интересно, было? Симпатия? Визирь прислушался к себе. Да. Как ни странно это признавать, симпатия и вправду была. И… Джафар чувствовал, что обманывать Яго он не собирался. Действительно хотел одно из желаний потратить на снятие с него попугайского проклятия. Времени, чтобы продумать эти самые желания у Джафара было достаточно. Он уже давно их выбрал. Первое — стать правителем куда выше, чем султан. Джафар любил в красках и звуках представлять, как выпинает надоевшего старикашку из Аграбы. Пусть убирается на все четыре стороны. В любую из Семи пустынь! Кроме той, где отныне будет править сам Джафар. Второе — стать самым великим чародеем в мире! О! Вот тут потом можно развернуться. Разобраться и начаровать себе бессмертие, вечную молодость, красоту… да что угодно! Он будет неограничен в желаниях! А третье Джафар решил пока отложить. Не тратить. Мало ли как жизнь повернётся. Всегда лучше иметь хоть одно чудо про запас. Теперь же… Он снова посмотрел на попугая. Теперь же осталось решить, каким по счёту загадать освобождение Яго. Наверное, всё же третьим. Вдруг его собственных сил величайшего чародея на земле окажется достаточно, и желание тратить не придётся? — Ещё совсем немного усилий, мой блистательный! — проговорил Джафар, старательно изображая, что и он сам на последнем издыхании. Но всё же не удержался и спросил: — Ты же целый день бегаешь по городу, Аладдин! Неужели такой недолгий путь утомил тебя? Парень не ответил, а только вздохнул, глядя на луну. — Он не бегает, а скорее всего лежит где-нибудь в тенёчке и грезит о золотых горах, — шепнул Яго. — Он же воришка, — возразил Джафар, — Расул сказал, что они за ним часто гоняются, старые знакомцы. — Ну значит чуть погоняются, и всё, — попугай развёл крыльями, но тут же сообразил, что не стоит демонстрировать подобных вещей перед Аладдином, и просто помахал ими, а потом сложил. — Сам видишь. Еле плетётся. — Не понимаю. А ещё я не понимаю, почему избранником с «чистой душой» оказался тот, кто каждый день обворовывает бедных торговцев. Эй, Аладдин, величайший из великих, — Джафар обернулся к парню, что в очередной раз остановился передохнуть. — Я так и не сумел понять, что вынуждает тебя воровать, если ты молодой здоровый парень с руками и ногами? Почему бы тебе, вместо того, чтобы каждый день бегать от стражи, не поработать на кого-нибудь на том же рынке, и честно не заработать свою еду? Аладдин глянул на Джафара взглядом, который тот перевёл как «и придёт же такая нелепость в голову». Но видимо злость и негодование придали избраннику судьбы ещё немного сил, и они с Джафаром, сделав последнее усилие, взобрались, наконец, на последний бархан, оказавшись перед входом в неё, Пещеру чудес. Теперь было ясно видно, что это не просто очередной бархан, а поистине что-то волшебное! Похожее на голову огромной пантеры вылепленной из песка. А тут ещё пасть этой исполинской головы раскрылась, глаза загорелись, и голос, подобный рыку, спросил: — КТО ПОТРЕВОЖИЛ МОЙ ПОКОЙ?! Джафар, видевший это представление уже не раз, и бровью не повёл, а вот неподготовленный к подобным фокусам Аладдин плюхнулся на свой тощий зад, и пополз прочь, настолько быстро, насколько мог. Джафар еле успел ткнуть своим посохом и припечатать штаны парня к песку. — Тот, кому на роду написано войти! — не хуже Пещеры проорал Джафар. Как ни как, он стоял на пороге исполнения многолетней мечты и отступать не собирался. — ХМ… — исполинская башка прищурила глаза и уставилась на Аладдина, что замер, понимая, что ползти не получается, и теперь только икал. — ЧТО Ж… ВОЙДИ ТОТ, КТО БЫЛ ИЗБРАН СУДЬБОЙ. ТОЛЬКО ТЕБЕ БУДЕТ ДАНО ПРАВО ЛИЦЕЗРЕТЬ БЕСЦЕННЫЕ СОКРОВИЩА, СОКРЫТЫЕ В ГЛУБИНЕ. НО ПОМНИ! ЛИШЬ ОДНО ИЗ НИХ МОЖНО ВЗЯТЬ С СОБОЙ! ЛАМПУ, ЧТО СТОИТ В САМОМ ЦЕНТРЕ! ВОЗЬМИ ТОЛЬКО ЕЁ И ВОЗВРАЩАЙСЯ. И БУДЕТ ТЕБЯ ЖДАТЬ ВЕЛИКАЯ НАГРАДА! — Я что, должен войти в её пасть? — выдохнул несчастный парень. — Я туда не пойду, клянусь памятью отца! — А я клянусь памятью деда, что пойдёшь, — прошипел Джафар, и уже напрочь позабыв, что он беспомощный старец, вырвал свой посох, освобождая штаны избранного, затем резким движением схватил того за ворот безрукавки, и вынудил встать. Выпрямился, и поволок Аладдина прямо ко входу. — Думай о сокровище, что дарует тебе всё, что только пожелаешь, о мой бесценный друг! Даже возможность быть с дочерью султана! — Ой, не надо! Не такой уж она цветок! Я переду… а-а-а-а-а! Крик парнишки затих где-то в чёрном провале глотки песчаной пантеры, куда Джафар отправил его чувствительным пинком. — Да что ж за люди-то кругом, — визирь со стоном выгнулся почти в мостик, пытаясь размять скрюченную во время дороги спину. — Вот что значит — когда тебя другие заботливо к счастью ведут! Сопротивляется и не ценит! — Он выпрямился. — Я вот всю жизнь сам карабкался, чтобы своего положения достичь! Никто не помогал. Ох… Яго, во время всех упражнений, цеплявшийся за плечо Джафара не хуже, чем уличный канатоходец за свой канат, чуть куснул его за мочку уха. — Действительно, чего это он? Ясно же — ради его блага безвозмездно стараемся. Визирь и попугай переглянулись. И расхохотались на все Семь пустынь. — Интересно, долго нам его ждать? — спросил Яго, когда сил хохотать уже просто не осталось. — Полагаю, порядочно, — Джафар плюхнулся прямо на песок, и уставился в чёрный провал входа в Пещеру. — И эти минуты пройдут для меня мучительнее, чем все прошлые годы поисков. Она ведь уже почти здесь. Почти рядом. Почти в моих руках… ещё совсем немного… и я получу всё! Яго не стал поправлять его на «мы». И тоже уставился на вход.