Равноценный обмен

— Кха-ках-кха! — Джафар откашливался от песка, попавшего, кажется уже во все места, возможные и невозможные. Рядом что-то кричал Яго, но Джафар едва слышал его. В голове до сих пор звенело от нечеловеческого рёва, с которым Пещера Чудес обрушилась и превратилась в песчаный холм. Все её сокровища оказались погребены под таким слоем песка, что не прокопать и за год. Если вообще не рассыпались в такой же песок, потому что этот Аладдин, алмаз, так сказать, неграненый, нарушил единственное правило, которое ему велели не нарушать! Коснулся чего-то из сокровищ. Хотя чего ожидать от нищего голодранца, в жизни не видевшего даже двух золотых монет сразу, а тут — такие богатства. Джафар чуть повернул голову. Аладдин откашливался рядом. Оставшийся в живых и здесь, снаружи, только потому, что Джафар в последнюю минуту вытащил его. Но вот парень справился с песком, и сел, пытаясь отдышаться. Джафар сделал то же самое несколькими минутами позже. И оба уставились на предмет, что стоял ровно между ними. Старая, очень старая на вид лампа, но в то же время поражающая взгляд золотым блеском, совсем не потускневшим от времени, и тонкостью работы. — Такими уже лет двести как не пользуются, если не больше, — сказал Аладдин. — Но я такие видел на рынках у старьёвщиков. Не такие красивые, правда. Джафар только полыхнул на него глазами. — Не смотрите на меня так! — вскинулся мальчишка. — Я ничего там не трогал! Взял лампу, и был уже у выхода, когда споткнулся о ковёр. Упал, рассыпав кучку монет, и началось… ох. Но лампу же я принёс, как договаривались, — заканчивая реплику, Аладдин потянулся к лампе, собираясь её взять. Джафар поспешил сделать то же самое. Но их руки столкнулись, схватив пустоту. Ярко-алый попугай опередил обоих, схватив лампу и устремившись с ней ввысь. — А ну вернись! — закричал Аладдин, поискал глазами чем бы запустить в птицу. Обнаружил упавший с ноги Джафара дорогой, расшитый золотым и алым бисером башмак с загнутым носом, и уже примерился, как получил по руке золочёным посохом с навершием в виде кобры, который Джафар не потерял разве что чудом. — Эй! — Аладдин вскочил, сжав кулаки, — вы с ним заодно? Обманщики! Но всё же кидаться на замаскированного в старика Джафара не стал. А тот медленно, едва ли не со стоном поднялся, опираясь на посох, и с силой всаживая его в песок. — Получишь ты свою награду, — сказал Джафар. Сунул руку в карман и вытащил кошелёк, полный золотых монет. Может разве что с парой серебряных, и швырнул прямо на песок, перед босыми ногами парня. — Тут достаточно, чтобы сходить в баню, привести себя в порядок и купить новую одежду, в которой не стыдно явиться ко двору. Что советую завтра сделать, мой блистательный. — И мне не отрубят там голову за дерзость? — Аладдин не спешил наклоняться за кошельком. — Кто знает, — Джафар даже плечами пожал. — Может и отрубят. А может — проводят внутрь и жизнь твоя изменится навсегда, парень. Джафар развернулся, понимая, что придётся топать обратно, а разбитая вдребезги мечта многих лет будто впилась осколками во всё тело, отчего оно болело сильнее, чем от ушибов. — Эй! Джафар обернулся и увидел, что Аладдин задержал руку над его плечом, не решившись коснуться. В другой руке он держал кошелёк, видимо, не решаясь сунуть его в карман, но и отдать обратно тоже не спешил. — Что? — меньше всего Джафару сейчас хотелось стоять тут и вести беседы. Хотелось быстрее вернуться домой, прилечь на постель и вволю подумать обо всём случившемся. — Вам будет трудно идти обратно по пустыне. Вон, вы даже стоите с трудом. Залезайте на закорки, я донесу. «Какой благородный для базарного воришки», — у Джафара хватило ума произнести это про себя. Вслух же он только вздохнул и решил не отказываться. Тело и правда отказывалось сделать хоть шаг. Чтобы освободить руки, Аладдин убрал кошелёк в карман своих широких светлых шаровар с заплаткой на колене, и повернулся к Джафару спиной, чуть присаживаясь и наклоняясь, чтобы тому было сподручнее взобраться. Джафар посмотрел за крыши города, едва видимые вдалеке. Это будет долгий путь…

***

С лампой, что весила едва ли не больше его самого, Яго улетел недалеко. Сначала уронил её на песок, потом плюхнулся сам. Долго, с шумом и клёкотом пытался отдышаться. Джафар теперь решит, что он обманщик и предатель, но и пусть. Если всё выйдет как задумывалось, это уже будет неважно. Главное, успеть закончить дело, пока его не нашли. А что Джафар уже кинулся в погоню и ведёт активные поиски, Яго не сомневался. Он получше установил лампу в песок и с силой потёр её блестящий в лунном свете бок. Интересно, на прикосновение птиц она реагирует, или только человеческие? Сейчас узна… Она среагировала. Да ещё как! Лампа засветилась, пару раз подпрыгнула, из неё повалил чёрно-синий дым, а потом… потом Яго просто закрыл глаза и прикрыл крыльями голову, как никогда не делают птицы, но очень часто делают напуганные люди. Свистел ветер и тучи песка закружились вокруг крошечного Яго — но вот всё стихло, и после нескольких минут тишины он рискнул открыть глаза и поднять голову. От носика лампы тянулся тонкий синий дымок, постепенно утолщаясь и превращаясь в подобие дымового хвоста, который в свою очередь перетекал в дорогой алый пояс, выше которого качался мускулистый торс Джина. — Слушаю и повинуюсь, Яго! — заявил тот, изображая что-то вроде поклона. — Мы знакомы? — Яго сел, скорее по человечески, вытянув вперёд ноги. — Или ты просто знаешь имена своих владельцев? — Это желание? — уточнил Джин. — Получить ответ на этот вопрос? — Нет! — Яго замотал головой. — Просто спросил. — У тебя три желания, повелитель. Говори, что ты хочешь! Я могу уничтожить целый город по твоему слову или же отстроить дворец! — Хм… уничтожить город? А как же условие, что ты не можешь никого убивать? — Яго потёр затылок. — Странно. А это я откуда знаю? Мы встречались прежде? — Это желание? — уточнил Джин, и наклонился ниже к Яго, даже приложив ладонь к уху, будто это что-то меняло. — Да, — Яго упёрся крыльями позади себя. — Это желание. Я желаю, чтобы ты рассказал, что связывает нас с тобой, откуда ты знаешь моё имя, а я — твои ограничения. — Это все три? — уточнил Джинн, распрямляясь и поводя плечами, как человек, готовящийся к нелёгкой работе. — Вот ещё! Это одно! Ответ на вопрос! Второй и третий вытекают из первого! — Хм… — Джин чуть скривился, будто сомневаясь, верить в это объяснение или нет, но потом всё же махнул рукой. — Будь по твоему. Нас связывает то, что мы уже встречались. Если точнее, мной и моей мощью уже владел твой господин Джафар, и избранный небом юноша Аладдин, но желания, что они загадывали, каждый раз приводили к катастрофе. Чаще всего — уничтожению города и гибели всех его жителей, включая их обоих. Яго ничего больше говорить не стал, просто уставился на Джина, ожидая, что тот продолжит. — Каждый раз один из них загадывал последним желанием «все исправить» или «все вернуть к началу». Что я и делал, поворачивая для вас время вспять. На самом деле я творил куда более мощную и страшную магию, но для ваших умов это будет самым понятным объяснением. Но ничего хорошего у вас всё равно не получалось. — Значит, сон Джафара — вовсе не сон, а как бы одна из версий случившегося? — очень тихо проговорил Яго. — И в той версии… я и вправду убил его? Что же могло вынудить меня поступить подобным образом? — В последний раз, когда всё опять горело и рушилось, до лампы добрался ты, и загадал три желания. Первое — вернуть всё к началу. Второе, чтобы судьба снова свела вас. И третье, чтобы у Аладдина не было мартышки. При упоминании о мартышке у Яго в голове внезапно зазвучали обезьяньи вопли. Он потряс головой, чтобы прогнать это воспоминание из прошлого. Или будущего, которое пока ещё не случилось. — Хороший же способ ты выбрал, чтобы свести нас вместе! Наградил меня проклятьем! — почти закричал Яго, но тут же стих. — Я не помню этого, но чувствую… чувствую, что всё, что я хотел — спасти Джафара. Раз за разом твоя мощь попадала ему в руки и влияла на его разум, освобождала всех демонов его души, и всё каждый раз заканчивалось печально. Но в этот раз всё должно быть иначе. Ладно, — Яго коснулся лампы. — Слушай же, о Джин! Моё второе желание! Пусть моё проклятье подчинится мне! Пусть я смогу по своему выбору принимать облик уродца, красавца или же попугая. — Слушаю и повинуюсь! — Джин сложил руки перед грудью и изобразил поклон. Почти тут же Яго выгнуло в дугу, а его вопль разнёсся на всю пустыню. — Ты не сказал сделать это безболезненно, — Джин улыбнулся, когда Яго пришёл в себя и смог это оценить. — Что б тебя… Ладно, третье желание. Перенеси всех домой, где бы они не были. Меня, Джафара и Аладдина. Безболезненно! Едва Яго успел выкрикнуть последнее желание, как его подхватил вихрь и понёс, кружа и болтая. Да, он же не сказал Джину «со всеми удобствами». Шлепнувшись на пол в спальне Джафара, Яго через минуту увидел самого чародея, влетающего в окно. Несмотря на всю боль и головокружение, это было так уморительно, что Яго не сдержал смех. Визирю повезло больше, его довольно бережно поставили на ноги. Придя в себя, тот посмотрел на Яго. На лампу в его руках. Но не сделал движения, чтобы отнять. Даже шага к Яго не сделал. А тот только смотрел ему в лицо. Джина нигде видно не было. Видимо вернулся в лампу, дожидаться нового хозяина. — Я не обманщик и не вор, — сказал Яго. — Я не хотел лишать тебя мечты всей жизни. Просто… Джафар, получая в руки эту мечту, ты терял саму свою жизнь. Поверь, что всё, чего я когда либо хотел — изменить это. — Мой сон, — сказал Джафар. И больше уточнений не понадобилось. — Любое желание можно извернуть самым непредсказуемым образом. Пожелай, чтобы не было бедняков и больных, так они просто все исчезнут… — Яго вздохнул. И протянул лампу Джафару. — Всё чего я хотел, я достиг. Ты жив. Но… Не могу всё сделать только я. Ты тоже должен получить исполнение мечты. Ведь ты всю жизнь положил на погоню за этой лампой. Джафар очень осторожно взял её, будто не из золота она была, а из тончайшего стекла — одно неверное движение и рассыпется. — Только, Джафар… пожелай чего-нибудь… что не убьёт нас. Не уверен, что я смогу спасти тебя снова. Главное — живи. Главное, будь счастлив. В чём бы это счастье для тебя не заключалось. На этих словах Яго развернулся и вышел прочь из покоев Джафара, на каждом шаге ожидая, что его окликнут. Но за его спиной разливалась тишина. До тех пор, пока он не закрыл за собой дверь.