***
– Черт! – Гермиона резко села в кровати. Вспышка молнии осветила комнату, а раздавшийся следом гром заставил девушку вздрогнуть и плотнее укутаться в одеяло. Часы показывали четыре утра, но спать не хотелось совершенно. Косолапсус сверкал глазами с кресла, заинтересованно глядя на хозяйку. Гермиона обреченно вздохнула, зажгла светильник и взяла с тумбочки блокнот. Записав все, что ей приснилось, девушка откинулась на подушки и задумалась. Она всегда считала прорицания псевдонаукой и не придавала значения снам, но эти ее сны были совершенно не похожи на другие. Никогда еще они не были столь яркими и четкими, столь запоминающимися. А впрочем, может, это просто совпадение? Ну, бывают же яркие сны?.. Но что-то подсказывало ей, что это не так. – Чертовщина какая-то… – простонала Гермиона и сжала пальцами виски. Раздался новый раскат грома, и дождь тяжелыми крупными каплями забарабанил по стеклу. Девушка глубоко вздохнула и достала из ниши у изголовья кровати волшебную палочку: – Акцио «Сон в руку»! Небольшой томик в синем переплете сорвался с полки и, повинуясь магии, упал на кровать. Его подарила ей Джинни на прошлый день рождения, вручив со словами: «Гермиона, ты должна это прочесть. Я знаю: ты не веришь в предсказания, но сны – это совсем другое! Мы должны прислушиваться к магии, что живет внутри нас». Гермиона раскрыла книгу и погрузилась в таинственный и загадочный мир, который когда-то казался ей странным и не поддающимся законам логики. Она читала о великих прорицателях, которые видели удивительные вещие сны, и об обычных магах, что становились заложниками ночных кошмаров, предвещающих трагедии и катастрофы. Так, Сандра Грейкот, простая школьница тринадцати лет, в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году предсказала изобретение «Лисьего плаща» – артефакта, позволяющего владельцу проникать сквозь стены. Благодаря этому агентам Хранилища удалось вовремя изъять вещицу и предотвратить ограбление банка «Гринготтс», где находились все сбережения семьи девочки. А в тысяча восемьсот шестьдесят третьем молодой волшебник, подающий надежды колдомедик, увидел сон, который помог ему создать зелье «Костерост». Гермиона уловила главную мысль, красной нитью проходящую сквозь все повествование: можно не иметь задатков прорицателя, чтобы увидеть подобный сон. Это стихийная магия, зарождающаяся вместе с жизнью волшебника, иногда так проявляет себя, пытаясь наставить хозяина на верный путь, и иногда очень настойчиво. Главное – увидеть подсказку и верно воспользоваться ею… Отложив книгу, Гермиона взглянула на часы: почти семь. Она встала с кровати, подошла к окну и оперлась руками о подоконник. Дождь прекратился, но по асфальту расползлись огромные лужи. Небо скрывали плотные, густые тучи, готовые в каждое мгновение вновь разразиться ливнем. Деревья устало покачивались под напором южного ветра, свистящего среди ветвей и листьев. Гермиона размышляла о своем сне и о том, не стоит ли рассказать о нем Гарри. Они как раз договорились сегодня пересечься в обеденный перерыв и обсудить все, что им удалось разузнать. Вздохнув и покачав головой, Гермиона отправилась на кухню варить свой любимый утренний кофе.***
В два часа Гермиона и Гарри отправились к «Матильде», спрятавшись от дождя под большим черным зонтом. Редкие прохожие не обращали на них никакого внимания, спеша поскорее скрыться от гнева стихии под крышами домов. Когда друзья сделали заказ, устроившись за свободным столиком в углу кафе, Гарри, склонившись над столом, тихо сказал: – Я достал список подписчиков, – и протянул Гермионе листок с фамилиями. – Угадай, кто тут есть, – криво усмехнулся он, глядя на подругу. – Я предполагала, – ответила та и поджала губы. – Нам не обязательно начинать с него, – деланно безразлично произнес Гарри. – Мы можем выбрать пару-тройку других людей. – Да, но мы оба прекрасно понимаем, что правильнее и безопаснее все-таки сразу пойти к Снейпу. – Угу. – А что с карточкой Скроуберджа? – спросила Гермиона, не желая пока углубляться в обсуждение встречи с профессором. – Я получил доступ к архивной картотеке, так что после обеда просто загляну туда и сделаю копию. – Отлично, – кивнула девушка и закусила губу, на секунду задумавшись, а потом сказала: – Гарри, я хотела обсудить с тобой кое-что еще… – она снова ненадолго замолчала, размышляя, с чего начать. – Понимаешь… Мне дважды приснился один и тот же сон, и я почти уверена, что он что-то значит. В первый раз я не придала ему особого значения. Записала в блокнот, но потом, за делами, как-то про него забыла, а сегодня он снова мне приснился, и меня не отпускает ощущение, что это какой-то знак. Ты знаешь, что я не особенно верю в прорицания, но эти сны... Они странные. – Расскажешь подробнее? – заинтересовался Гарри. – Конечно. И Гермиона поведала другу обо всем, что видела во сне, со всеми подробностями, стараясь ничего не упустить: о замшелых стенах башни, о темноте, преследующей ее до самой вершины, о незнакомке, возникшей словно бы из ниоткуда, и о старинном медальоне, висевшем на её шее. – Постой, – вдруг сказал Гарри, – случайно не его ты видела во сне? – он достал из кармана обрывок пергамента и протянул его подруге. – Но... Откуда? – Гермиона ошарашенно смотрела на друга. – Да, именно его я видела. – Несколько дней назад один из моих агентов сообщил, что Тени ищут такой медальон. В Хранилище ничего о нем не знают, так что, скорее всего, это не артефакт. Интересно, зачем он им понадобился. – Может быть, что-то спрятано внутри? – предположила Гермиона. – Это один из вариантов, хотя не знаю, что, кроме записки, можно уместить в плоском медальоне размером не больше сикля(1), – пожал плечами Гарри, и девушка кивнула, соглашаясь. – А вы уже искали информацию о нем в библиотеке? – спросила она. – Конечно, но пока ничего дельного не нашли. В этот момент к их столику подошел официант, чтобы расставить тарелки с заказами. Друзья замолчали, каждый думая о своем. Когда же они вновь остались наедине, Гарри сказал: – Гермиона, я перебил тебя, когда ты про сон рассказывала… Он накрутил на вилку спагетти с сыром и отправил ее в рот. – Ах да. Но, в общем-то, осталось только вот это, – девушка протянула другу раскрытый блокнот. – То, что сказала мне та женщина и… Я много думала об этом сегодня, и мне кажется, она имела в виду Хогвартс, – высказала Гермиона догадку, посетившую ее в тот самый момент, когда они с Гарри переступили порог этого кафе, так напоминавшего им их альма-матер. Гарри внимательно прочел записанное в блокноте и спросил: – Почему ты решила, что речь о Хогвартсе? – Во-первых, с вершины башни я видела лес, а неподалеку от него – хижину. Это могли быть Запретный лес и хижина Хагрида. Во-вторых, что может значить для меня, маглорожденной ведьмы, возвращение к истокам? До одиннадцати лет я и знать не знала о волшебном мире. И, по сути, Хогвартс – это то, с чего начался мой путь как волшебницы. – Да, в этом действительно есть смысл, – кивнул Гарри. – А когда тебе все это приснилось в первый раз? – Хммм… Кажется, сразу после нашего разговора с Кингсли, – ответила Гермиона. – Что-то мне подсказывает, что это неспроста… На некоторое время за столиком воцарилась тишина, нарушаемая только позвякиванием приборов о тарелки. Гермиона вдруг подумала о предстоящей встрече со Снейпом. Что она скажет ему? Что почувствует? А что почувствует он? И вообще, ощущал ли он хоть что-нибудь на протяжении всех этих лет?.. Глубоко вздохнув, девушка заговорила: – Гарри, скажи, ты можешь разузнать о Снейпе? Как он жил все эти годы, чем занимался до возвращения в Хогвартс – в общем, все, что сможешь. Мне кажется, нам стоит подготовиться к встрече с ним… Уж мне так точно. Последнюю фразу она сказала совсем тихо, но, судя по понимающей улыбке, Гарри все слышал. Ненадолго задумавшись, он кивнул: – Спрошу у Кингсли для начала. Может быть, он что-то знает. Если что, подключу другие каналы. После обеда Гарри первым делом отправился в библиотеку, а Гермиона – в свой кабинет. Они с Ханной должны были обсудить зелья для проекта, но Гермиона была такой рассеянной и задумчивой, что несколько раз ответила совершенно невпопад. Это было так не похоже на нее, всегда собранную и сконцентрированную на деле, что Ханна встревожилась: – Гермиона, у тебя все в порядке? – Да, все нормально, Ханна. Просто я… кое над чем размышляю. – Ясно, – кивнула девушка. – Ну, если понадобится помощь, ты всегда можешь на меня положиться. – Да, конечно, спасибо… Ханна скрылась за дверью лаборатории, а Гермиона налила себе чаю и села за рабочий стол. Она достала из сумочки томик «Сон в руку» и раскрыла его на той странице, где остановилась несколькими часами ранее. Ее одолевали сомнения: а вдруг этот сон лишь игра воображения? Да, она хорошо запомнила его и то, что говорила незнакомка, но быть может, это только потому, что она записала ее слова и постоянно прокручивала их у себя в голове? Да, сон был ярким и очень запоминающимся, но разве ей никогда не снились яркие сны? Снились, и некоторые она помнила до сих пор – не целиком, конечно, но фрагменты, эпизоды… Так и этот сон когда-то растворится в ее памяти, и, возможно, часть его забудется… И тут она вспомнила про медальон. Да, медальон, действительно, был самым убедительным аргументом в пользу вещего сна, но может быть, она просто видела его когда-то в книгах… Тогда почему он всплыл именно сейчас?.. Может ли это быть просто совпадением?.. Гермиона отложила книгу в сторону и, подперев голову кулаком, задумалась: может, стоит обратиться к Ханне? Вдруг ей что-нибудь известно о вещих снах?.. Они с Гермионой были очень дружны в то время, когда работали в Мунго. Ханна нередко заглядывала к Гермионе в гости, и они могли ночи напролет разговаривать за чашкой-другой чая, а иногда и чего покрепче, обсуждая последние новости мира зельеварения и колдомедицины или просто болтая обо всем и ни о чем. Ханна оказалась очень начитанной, умной и талантливой девушкой, вопреки сложившемуся мнению о студентах-хаффлпаффцах, но при этом несомненно обладала главными качествами, славящимися на ее факультете, – трудолюбием, верностью и честностью. Они редко разговаривали о чем-то личном, но тем не менее Ханна знала, почему Гермиона и Рон расстались, а Гермиона была в курсе о развитии отношений Ханны с Невиллом и даже была приглашена в качестве подружки невесты на их свадьбу. Да, после ухода Гермионы в министерство они стали встречаться реже, а когда Ханна вышла замуж, времени на это практически не осталось, но все же Гермиона знала, что может доверять Ханне, так же, как и Ханна знала, что могла доверять ей. Гермиона решительно поднялась с кресла, подошла к двери в лабораторию и постучала. Услышав «Заходи!» – девушка повернула ручку и вошла в соседнее помещение. Ханна в это время прибиралась в лаборатории, но, как только услышала стук в дверь, отложила волшебную палочку. Гермиона подошла к длинному идеально чистому столу, предназначенному для работы с ингредиентами, и, опершись о него, посмотрела на Ханну. – Слушай, – сказала она. – Тебе когда-нибудь снились вещие сны? Ханна внимательно посмотрела на подругу. – Нет, – покачала она головой, – но я много об этом читала, когда изучала теорию магического воздействия на разум. – Серьезно? Ханна кивнула и улыбнулась: – Ты никогда не любила прорицания, а я считала, что и из этой области можно почерпнуть что-нибудь полезное. – Там было что-то о том, как отличить обычный сон от вещего? – взволнованно спросила Гермиона. – Конечно. Тебя вряд ли интересуют косвенные признаки, типа реалистичности и яркости сна или наличия в нем запахов, да? – заинтересованно посмотрела на нее Ханна. – Да. Мне нужно что-то, что позволит мне убедиться на сто процентов. – Тогда нет ничего точнее, чем специальное диагностическое заклинание. Когда тебе приснился тот сон? – В последний раз – сегодня ночью, – вздохнув, ответила Гермиона. – Тогда нам понадобится кушетка, – понимающе кивнула Ханна. Они вышли из лаборатории, и Гермиона, трансфигурировав свое кресло, легла и закрыла глаза. – Сконцентрируйся, – мягко и немного нараспев сказала Ханна. – Вспомни сон с самого начала. Все, что в нем происходило: что тебя окружало, что ты чувствовала, слышала, какие запахи ощущала. Постарайся погрузиться в это воспоминание, пережить его… Аут ре вера сомниа … Аут ре вера сомниа… Аут ре вера сомниа… ____________________________________________ (1) Сикль (англ. Sickle) — серебряная монета среднего достоинства мира волшебников Великобритании. Один сикль равен 29 кнатам, а 17 сиклей составляют один галлеон. По размерам он чуть больше американской 50-центовой монеты, примерный диаметр которой составляет 30,61 мм.