***
Северус стучал в ее дверь уже битых полчаса и ругал себя последними словами за дурацкую фразу, вылетевшую из его рта. Он понял, насколько двусмысленно прозвучал его вопрос, только тогда, когда Гермиона вылетела из его кабинета. Он выскочил следом за ней, но девушка будто испарилась. Не теряя ни секунды, Снейп стремительно направился в сторону ее комнаты, игнорируя заинтересованные взгляды студентов. Профессор был немало удивлен тем, что увидел в воспоминаниях Гермионы, но еще больше его поразило то, что он прочувствовал вместе с ней. Конечно, он предполагал, что девушка к нему неравнодушна, но и подумать не мог, что это началось так давно и что ее чувства уже тогда были настолько глубоки. Мало того, теперь, увидев ее воспоминания, он узнал природу их связи и понял, что и его отношение к ней – не вымышлено, не навязано и не порождено никакой магией. Его тянуло к ней просто потому, что она действительно была ему интересна. Она была красивой, умной, дерзкой, своенравной и одновременно такой ранимой и нежной. Еще несколько недель назад он не смел и помыслить, что когда-то еще он встретит женщину, которая заставит его вновь почувствовать вкус этой жизни, и уж тем более – мчаться к ней через весь замок, желая лишь уберечь от новой боли. Теперь же он стоял у ее двери и готов был на все, лишь бы попасть внутрь. Банальная «Алохомора» не сработала, как и несколько других испробованных им заклинаний. – Что ж, мисс Грейнджер, вы сами напросились, – пробормотал он и, нацелив волшебную палочку на замок, произнес: – Бомбарда. Громкий звук, сотрясший апартаменты, заставил девушку подскочить на кровати. Она резко встала и, выскочив из спальни, воззрилась на дверь. – Прошу прощения, – сказал профессор, проходя в комнату, – но вы не оставили мне выбора. Он сделал несколько пассов палочкой, чтобы восстановить дверь, и повернулся к Гермионе. – Зачем вы пришли? – холодно спросила она, моментально приходя в себя и украдкой стирая с лица следы слез. Взглянув на ее расстроенное лицо, Снейп нахмурился: – Вы не так меня поняли, мисс Грейнджер… Думаю, нам следует поговорить. Гермиона в ответ пожала плечами и отвернулась от него, посмотрев в окно. Дождь почти успокоился, а из-за все еще темных плотных туч даже пыталось выглянуть робкое солнце. – Давайте поговорим, – сказала она. – Не здесь. Если, конечно, вы не хотите, чтобы поползли слухи. – Что вы имеете в виду? – девушка вновь посмотрела на профессора. Снейп усмехнулся: – Имею в виду, что за вашей дверью сейчас наверняка следит не меньше десятка пар любопытных глаз. Хогвартс полон студентов, а сейчас лишь чуть за полдень, так что мы привлекли немало внимания. Гермиона улыбнулась краешками губ и понимающе кивнула: – У вас есть предложения? Ей показалось, что губы Снейпа тоже на мгновение тронула легкая улыбка. – Да. Предлагаю сделать так: сейчас я пойду к себе, а вечером, скажем, часов в восемь, мы с вами отправимся на прогулку до квиддичного поля. Вы видели, как цветет мерцающая незабудка? – Нет, не видела, – несколько растерянно проговорила Гермиона, удивляясь такому повороту событий. – Удивительный цветок, – сказал Снейп, не отводя от нее взгляда. – Так вы согласны? – Д-да, хорошо… Гермиона еще некоторое время смотрела на закрывшуюся за профессором дверь, а потом спрятала лицо в ладонях, чувствуя, как заалели ее щеки. Она вдруг подумала, насколько по-детски поступила, сбежав из подземелий, позволив какому-то там страху одержать над ней верх. Разве так поступают гриффиндорцы? Наверное, это наконец сказались те пять лет, на протяжении которых Гермиона всячески избегала мыслей о профессоре и о том, что будет, когда он все-таки узнает правду.***
Северус и Гермиона встретились у западного выхода из замка ровно в восемь вечера и отправились к полю для квиддича. Они шли неспеша, вдыхая прохладный сентябрьский воздух, и первое время молчали, каждый думая о своем. Сумерки спустились на Хогвартс еще пару часов назад, но их дорогу освещали растущие по окраинам деревья, с пышной, разукрашенной в осенние цвета кроной, в ветвях которой словно бы запутались тысячи маленьких светлячков. Вдалеке виднелись высокие силуэты башен квиддичного поля. Когда они были уже на полпути, Снейп наконец нарушил молчание. – Вы ведь почти ничего не знаете о нашей связи? – скорее констатировал, чем спросил профессор, бросив короткий взгляд на Гермиону. Девушка почувствовала некоторую стыдливость из-за того, что она, возможно, приложила недостаточно усилий, чтобы докопаться до сути. Глядя строго вперед, она кивнула: – В той книге, где описывался ритуал, под звездочкой было написано, что в исключительных случаях может возникнуть побочный эффект в виде некой связи между волшебниками. И даже было указано заклинание, которое поможет определить ее наличие. Но на этом все. – Неудивительно, – кивнул профессор, – поскольку эта связь не является прямым следствием ритуала. Гермиона вскинула удивленный взгляд на Снейпа, и тот пояснил: – Иначе о ней было бы написано достаточно подробно. Готов поспорить, что и в других книгах вы о ней ничего не нашли. Точнее, вполне может быть, и нашли, но не поняли, что это ваш случай, – он задумчиво посмотрел вдаль. – Я просмотрела все, что нашла о подобных ритуалах и в своей домашней библиотеке, и в министерской, – сказала Гермиона. – Но то, что я находила о тех видах связи, которые могли бы возникнуть, не было похоже на… эту. Некоторое время они шли молча, но потом профессор продолжил: – Когда вы произнесли заклинание, то сразу же почувствовали, как часть магии покинула ваше тело, устремившись ко мне, а через некоторое время вернулась обратно к вам, и тогда вы ощутили… боль. – Да, все так, – сказала девушка, чувствуя нарастающее волнение. – Но я думала, что это обычное течение ритуала… Снейп коротко кивнул: – Это так, но не совсем. При обычном течении ритуала боль в разы меньше. Вы же ощущали такую сильную боль, потому что ваша магия сопротивлялась, не желая принимать мою, но в конце концов это произошло, и тогда вам сразу стало легче. Связь возникла именно из-за этого обмена магией, а не из-за самого заклинания. Гермиона вскинула взгляд на Снейпа: – И что же за связь я создала? – Я почти уверен, что эта связь аналогична родственной, которая возникает либо между матерью и ребенком еще при рождении, либо между супругами после проведения ритуала магического бракосочетания. Гермиона почувствовала, что ее сердце вдруг подскочило и забилось где-то в горле. Ладони вспотели, а дыхание стало неровным. Не смея взглянуть на Снейпа, она хрипло выдохнула: – Н-но как такое возможно? Профессор казался спокойным, но на самом деле и он был взволнован не меньше. – Иногда так бывает, если… если волшебник, проводящий подобный ритуал, испытывает какие-то… достаточно сильные чувства по отношению к тому, на кого этот ритуал направлен. Снейп замолчал, позволяя девушке переварить то, что она только что услышала. Гермиона же была не в силах вымолвить ни слова. Ее руки дрожали мелкой дрожью, а голова казалась ватной. Она даже не заметила, как они свернули на тропинку, которая уводила их чуть в сторону от квиддичного поля, оставляя позади светлячковые деревья. Только когда Снейп достал палочку, чтобы подсвечивать ею путь, девушка опомнилась и тоже достала свою. – Магия всегда зависела от человеческих эмоций, – произнес профессор. – Чем сильнее ненависть, тем более сильным будет пыточное заклинание. Чем меньше злости, тем меньше шансов, что сработает смертельное. А чем больше положительных эмоций, тем мощнее патронус и любые другие светлые заклинания. На ритуалы это тоже распространяется, но эффект иногда может быть непредсказуемым. – Я не хотела, – вдруг прошептала девушка. – Не хотела обременять вас этим… Снейп усмехнулся: – Вы ведь читали о родственных связях, не так ли? Гермиона кивнула. – В таком случае вы должны знать, что такая связь не порождает никаких чувств, но имеет способность поддерживать их. Так что никого, кроме себя, вы этим не обременили. Конечно, Гермиона понимала, что Снейп просто говорит правду и у него совершенно не могло быть никаких чувств к ней тогда, но все равно отчего-то она почувствовала укол обиды. Отвернувшись от профессора, девушка украдкой смахнула с лица одинокую слезинку и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоить расшалившиеся вдруг нервы. – Однако я должен признаться, – продолжил профессор, – когда вы пришли ко мне впервые, у меня возникло довольно странное ощущение. Гермиона вдруг остановилась, вскинув на него взволнованный взгляд. – Какое же? – спросила она. Снейп тоже остановился и, пристально посмотрев на нее, ответил: – Абсолютное доверие. Еще несколько секунд они просто стояли и смотрели друг другу в глаза, а потом Снейп просто отвернулся от нее и продолжил путь, глядя прямо перед собой. Девушка поспешила следом за ним. «Абсолютное доверие» – эти два слова прозвучали для Гермионы почти так же, как если бы он сейчас взял и признался ей в любви. Они шли, каждый думая о своем и даже не догадываясь, насколько схожи были их мысли. Неловкое молчание витало в воздухе, накаляя его до предела. Но ни один из них не решался нарушить звенящую тишину. Когда же до поля оставалось не более десяти шагов, Гермиона вдруг запнулась о торчащую из-под земли корягу, появившуюся буквально из ниоткуда, и непременно упала бы, если бы профессор вовремя ее не подхватил. Так она оказалась прижатой к Снейпу, в кольце его рук, обнимающих ее за талию. И он не спешил отпускать ее. Ощущение было приятным и волнующим. И тут же расхотелось куда-либо идти. Хотелось стоять на месте, уткнувшись в его мантию и вдыхая полной грудью его пьянящий аромат. Но столь же сильно хотелось посмотреть на него, и Гермиона робко подняла голову, чтобы встретиться с его взглядом. Черные глаза полыхали странным огнем, прожигая ее насквозь и порождая совершенно противоположные желания – убежать и прижаться еще сильнее. Но девушка не делала ни одной попытки пошевелиться, согреваемая теплом его случайного затянувшегося объятия, боясь разрушить этот хрупкий миг близости. Она только смотрела на него и чего-то ждала... Ее дыхание стало неровным и тяжелым. Сердце билось так сильно, что могло бы выскочить из груди. И удивительно, но всегда такой собранный и, казалось бы, бесстрастный профессор сейчас переживал примерно то же самое… Он не чувствовал ни холода вечернего ветра, ни твердой почвы под ногами, не слышал пения цикад, старательно выводящих замысловатую мелодию. Все звуки заглушались гулкими ударами его сердца, все эмоции сосредоточились на единственном человеке – девушке, чью хрупкую фигурку он прижимал к себе. Между ними пробегали мощные электрические волны, толкающие на необдуманные поступки, отключающие разум и оставляющие лишь шквал неподдающихся контролю эмоций. Повинуясь такому неуправляемому порыву, Северус осторожно расцепил пальцы. Все так же прижимая к себе Гермиону одной рукой, другой он нежно провел по ее щеке, лишь слегка касаясь пальцами бархатной кожи. Девушка прикрыла глаза, наслаждаясь этой мимолетной лаской, и судорожно вздохнула. Сладкая нега растекалась по ее венам, заставляя кожу покрываться мелкими мурашками. А буквально через мгновение она почувствовала его горячее дыхание на своем лице и невольно подалась вперед, желая лишь одного... Северус поцеловал ее, а она с жадностью ответила на поцелуй, вкладывая в него всю свою любовь и нежность. Гермиона запустила руки в его волосы, притягивая еще ближе, и приоткрыла рот, давая возможность его языку сплестись с ее в вихре безумного танца. Они потеряли счет времени, даря друг другу новые, ни с чем не сравнимые ощущения, и не желая прекращать эту сладостную пытку. Его руки блуждали по ее телу, скрытому мантией, и все это казалось таким естественным, что никто из них не хотел останавливаться. Лишь когда яркая вспышка озарила небо, они смогли оторваться друг от друга. Все еще тяжело дыша, Северус и Гермиона вместе подняли головы как раз в тот момент, когда огонек разорвался на мириады светящихся осколков. За этим последовала новая вспышка, и Гермиона услышала его хриплый шепот: – Это незабудка… Северус прижимал девушку к себе, не желая размыкать объятий. И она с радостью льнула к нему, пытаясь унять горячие волны, поднимающиеся в ней от близости его возбужденного тела. Мужчину раздирали двойственные чувства. С одной стороны, он хотел продолжить эту игру страсти, которую они начали, и довести ее до логического завершения. А с другой – не желал торопить события, пытаясь привыкнуть к новому чувству, которое со скоростью света заполняло всю его сущность. И неизвестно, что бы он выбрал, если бы она не сказала: – К тебе или ко мне? Как они добрались до замка и попали в ее комнаты – никто из них потом не смог бы сказать. Да это было и не важно. Все потонуло в шорохе сбрасываемой одежды... Лишь тихо скрипнула кровать, принимая на себя тяжесть их тел. Все события этого сумасшедшего дня, казалось, стерлись в их памяти, уступая место всепоглощающей страсти. Они целовались, словно безумные, будто расплачиваясь друг с другом за всю боль и страдания, которые им когда-либо довелось пережить, и одновременно отпуская грехи… Они ласкали друг друга, но было что-то дикое, первобытное в этих ласках... Их тела сплетались огненными всполохами. Они вдвоем горели в этом неистовом пламени нежности и страсти, которое с каждой секундой лишь усиливалось, заполняя все вокруг. Пальцы Гермионы с силой впивались в спину мужчины, оставляя красноватые следы и заставляя Северуса стонать от болезненного удовольствия. Он порывисто целовал ее лицо, губы, шею, грудь, прокладывая языком мокрые дорожки, и девушка выгибалась ему навстречу… Она приняла его полностью, вмиг растворившись в новой волне возбуждения, и больше ничего не существовало на свете, что могло бы прервать этот необузданный танец страсти… Они двигались навстречу друг другу, наращивая темп, удовлетворяя свои желания и отдавая себя без остатка… Для них больше не существовало никаких границ... Время будто остановилось, принимая игру двух людей и потворствуя их желаниям. Северус жадно вдыхал аромат юного прекрасного тела девушки… А Гермиона плавилась в его руках от этих неземных ощущений. Мужчина замер лишь на мгновение, взглянув ей в глаза, а она в ответ ласково провела кончиками пальцев по его виску и дотронулась до мочки уха, вызывая у него новую волну нежности и возбуждения. Тогда Северус резко втянул воздух и, глухо застонав, продолжил двигаться, сливаясь с ней в единое целое. Когда он был уже близок к пику наслаждения, то, сделав над собой усилие, отстранился от Гермионы и приник губами к ее лону, нежно, но настойчиво лаская языком чувствительную точку, помогая и ей приблизиться к вершине. Почувствовав, что она вот-вот достигнет оргазма, он вновь вошел в нее, и через несколько мгновений комнату наполнили их сладостные стоны…