Eastern Tale.

Отдельно выделенные для нас с Раду покои находились на первом крылу с левой стороны, откуда виднелся ухоженный «сад наслаждения». В помещении было достаточно тепло и слабо горела небольшая печь, где трещали сырые и сухие сучья. Поскольку здешние окна выходят на юг, здесь будет много солнечного света, в особенности летом и весной, но даже в холодные дни я не буду разделён с мутными, тоскующими лучами. У входа справа была обустроена маленькая тумбочка из красного дерева, и на ней были расположены керосиновая лампа с резцовыми узорами на серебре и блюдечко со свечой. Моя кровать была выгодно расположена прямо у окна. А кровать Раду стояла поодаль от моей, чуть-чуть в правой части нашей комнаты, около входа. Уставший от длительного пути, младший брат, казалось, уснул сразу, как его голова коснулась подушки. Раду сейчас был единственным, кто был со мной рядом так близко, чтобы стать моей поддержкой и опорой. Младший Басараб казался ангелом для всей нашей семьи, и в нём были заложены лучшие качества, которые могут быть подарены человеку Богами. Невинный, скромный, безгласный Раду считался лучшим творением нашей матери. Болотно-изумрудные очи матери и его сливались в одно целое, и ощущение теплоты рядом с ним удваивалось.

***

В тишине и в луже своих странных размышлений, я забывая о своих несносных проблемах, умудрился провалиться в сон, пока меня не разбудил женский голос. Ей на вид было лет пятьдесят, может и больше, я не стал ее злополучно разглядывать, ведь посчитал это чрезмерной наглостью. Она назвалась Сэма-хатун и повелела нам умыться, потому что скоро нас позовут на завтрак. Раду же, который привык поздно просыпаться теперь никак не раскрыть прилипшие веки. Через несколько минут к нам постучались и дверь широко распахнулась, зашли двое девичьих особ и принесли завтрак. Естественно, аппетита у меня вовсе не было, и есть совсем не хотелось, мне вспомнился вчерашний день, в глазах навернулись слезы, а ведь мы могли в это время всей семьёй дурачиться и валяться на кровати, ведь нам никто не запрещал этого делать. Я быстро взял себя в руки, собрался силой духа, чтобы брат не приметил моего грустного выражения лица, если это можно было бы назвать лицом. Затем, осмотрев содержание тарелки, я начал заглатывать пищу, как будто я не ел несколько дней или больше, пробуждая в себе дикий аппетит. Таким образом утро приблизилось ко дню, и теперь мы с Раду были во дворе дворца и нас, то есть, меня направили в школу, а о Раду обещали позаботиться старшие. Зайдя в помещение, на меня уставились несколько пар глаз: зеленые и темно-карие глаза, которые я сразу узнал и, кажется, я замешкался от того, как я быстро вспомнил тот табун холодных иголочек, которые пробежались по моему телу от одного девичьего взгляда. Цепкий, внимательный взгляд рыжего парня и внимательный, изучающий взгляд девушки меня сбили с колеи. Ходжам Мустафа завлёк меня в центр помещения и представил всему классу: — Знакомтесь, ребятки мои — Влад Дракула, он приехал к нам из Валахии, и пока он будет жить и учиться в нашем дворце. — Похлопывая меня по плечу, он хохотнул, но не известно от чего. Я внимательно посмотрел на всех, и ко мне подошла та самая девушка и протянула руку, одаряя меня нежной улыбкой. — Добро пожаловать в наш класс… меня зовут Лале, приятно познакомиться с тобой… Влад. — И резко притянув к себе рыжего юношу, представила его как Аслана, и они оба начали давить лыбу. Я попытался ответить улыбкой, но что-то во мне не дало этому случиться, и положение, в котором мы находились получилось неловкой. — Рад с вами знакомству. — Сказал я, улыбнувшись им. С минуту мы молчали, затем наше молчание сорвал Ходжам Мустафа и попросил меня сесть спереди, заявив, что сейчас начнется урок. Весь урок я слушал его через одно ухо, пытаясь сосредоточиться в своих мыслях, но каждый раз то его жесты, то голос срывали мои раздумья. После «занимательных» уроков я решил чуть прогуляться по здешним местностям, которые так и призывали к себе, но увидев, как двое янычар тащат беспомощную собаку против её воли, мое внутреннее спокойствие и безразличие сменилось суровой яростью, но… Я тут же остыл увидев, как Лале прибегает к собаке и сердито осуждает их, расставив руки по бокам. — Да как вы посмели так обходиться с собакой Хасана?! — Её тихий ангельский голос сорвался на крик. У меня в голове сразу возник такой вопрос «А кто такой Хасан?..» Я сразу получил ответ на мой первый вопрос, и понял, что Хасан недавно погиб от несчастного случая, удара молнии. Наверное, она бы хотела взять ее себе, но допустит ли ее наставница, чтобы у них в комнате красовалась собака? Разговор начался не сразу, но он должен был уже начаться. И поскольку я адекватный будущий правитель Валахии, этот шаг возлагался на меня. — Это был очень храбрый поступок с вашей стороны… и очень добрый. — Я почувствовал затруднение в приискании нового слова и сбился. Она посмотрела на меня с каким-то скорбным выражением, но я понял к чему это. Она подробно начала объяснять, что за собака, откуда она и кто такой Хасан. Всё же я понял из ее уст, что Хасан старше неё и наверное старше меня, ведь мне шестнадцать, а сколько ему было? Я не осмелился задать какой-то излишний вопрос, оттого и спросил кличку собаки. — Вы мне поверите, если я скажу, что я не знаю, как звать её? — Она изящно коснулась рукой волос. —Поверю, почему бы и нет. Вы ведь не сделали ничего такого, чтобы упустить шанс на доверие… госпожа. От неожиданного порыва ветра, мои некороткие волосы тронулись с места, из-за чего у меня почесался затылок. — Думаю, вам можно меня звать Лале. Я очень сильно верю в то, что мы сможем подружиться. — Прикрыв ладошкой свой рот, она хихикнула. — Тогда… Я думаю можно отложить эти формальности и… обращаться друг к другу на «ты». — Я пристально взглянул на нее, всё ещё почесывая затылок. — Да, конечно. Я только за! —Та-ак… Лале… а как ты назовешь собаку? После долгих раздумий, мы решили назвать гончую «Аслы». Это имя ей больше всего подходило. Озорная собачка и красивая. Что и, собственно, означала её кличка. Мы недолго гуляли у ручья. Порой она задавалась вопросами про меня самого, про мою родину, страну, моих родителей. Самым нелепым вопросом оказался тот, что откуда я знаю турецкий язык, меня это даже в каком-то виде рассмешило, но я не показал ей этого и на всем серьёзе ответил ей, что в Валахии довольно многие знают турецкий язык, так как мы находимся под влиянием самой османской империи, да и не только. Лишь самая отдаленная часть населения могут не знать турецкого. Многие из нас даже умеют и читать, и писать. Разговор привёл нас к теме султанской семьи, и Лале стала защищать честь своего Падишаха. — Ну, ты не знаешь, дядя Мурад не такой, как все, он желает вам… всего самого лучшего, — она перебирала свои пальцы, считая их. Как я и полагал, она из султанской семьи, но что самое главное — она племянница падишаха. Мне захотелось её задеть колкой фразой, оттого и не удержался и рассмеялся. Долго мы общались, но кажется всему приходит конец и этому разговору он тоже пришёл. Мы разошлись в разные стороны, и я снова остался в одиночестве со своими раздумьями.