***
Дворец Эдирне. Сентябрьская суматоха листьев и дождя. Тысяча четыреста сорок шестой год. С появлением оранжевого оттенка пламенного шара, мы сонные и измученные, стояли на ногах. В осенний период в Эдирне шла серьёзная подготовка сильных бойцов, лучшие из которых возьмутся на обучение в Самару с самим Султаном, неполноценно взошедшим на престол. Сердце рывками билось не в такт, казалось, еще несколько ударов и я потеряю контроль над собой. Клянусь, это не из-за доконающей меня усталости, медленно открывающий проход второму дыханию. По блестящему, от порой появляющихся солнечных лучей, лбу, с которого нависали несколько прядей угольного цвета, медленно покатилась солёненькая капля пота, через секунду исчезнувшая резким кивком головы в бок. — Этот ублюдок так смотрит… — бросил сердито я, слегка поворачиваясь левым плечом к другу, сжимая в руках рукоять тяжёлого меча. — М-м… Смотрит как?.. — рыжий спросил в недоумении, продолжая тренировку. — Так, как будто умрёт, если этого не сделает.— прорычал я, кидая оружие в сторону и поднял взгляд на пасмурно-хмурые облака. Последний шехзаде и нынешний Султан Османской империи, знал о наших весьма тесных отношениях с Лале и всё же заглядывался на неё похотливыми взглядами. Изучал её такими жадными, желанными, извращенными глазами, оборачивая душу мою наизнанку ревностью и злобой. Я держался на последнем волоске спокойствия и сдержанности, вырывая изнутри каждую мышцу от костей. — И что ты собираешься делать, Влад?! — Аслан перегородил мне путь, толкая назад. Хватка друга настолько сильная, что я пошатнулся, падая навзничь на полу-сухую траву. — Возьми себя в руки, этим ты ничего не добьёшься… Знаешь, ведь он… Ты ведь сам лучше знаешь… Яростным плевком правды мне дали пощечину, от которой мое тело стало ватным. Я молчал, а это было больнее всего. Я ведь ничего не мог сделать и знал это лучше всех.***
Сложив в стопку все бумаги с редкими трактатами, которые мне добыл Влад, я аккуратно её взяла и покинула свои покои, наполненные ароматом нарциссов и благовоний излюбленные моей наставницей. Она твердила, что это к счастью и в чём-то она была права. Несмотря на осенний период, в воздухе чувствовалась теплая аура, исходящая от солнца. Его можно было заметить лишь иногда, оно виднелось на горизонте, толкая все ненасытные тучи в сторону. Я вдохнула свежий воздух и по телу пробежал лёгкий холодок, который стал причиной мурашек по коже. Я протянула руки со тяжёлой стопкой вперёд и хихикнула, осматривая появляющиеся иголки на коже. «Как же меняется моё настроение, когда я вспоминаю тебя…»***
Я пребывала в хорошем настроении. Последнее время мы с Владом чаще проводили время вместе, ломая все преграды между нами. Обрушивали эти все причины «быть вместе», на занятия и уроки, заданные Мустафа-пашой. Издалека был слышен звон ярости стали мечей. Образ Влада появляется перед моими глазами и я останавливаюсь: загорелая влажная кожа широких мужских плеч; собранные как уголь, волосы, пряди, которые свисают с его лица; вздымающаяся грудь, которая так жадно глотает кислород и торс… по которому стекают капельки пота; крепкие руки его, в которых держится меч, изготовленный из лучшей стали. И глаза… Глаза, яснее неба, в которых таится огромная любовь и множество неразобранных загадок… С ним всё обретает новый смысл и взгляд. Я теряюсь в его синеве глаз… Звук пробирал через уши, звонким циклом заставляя обновляться кровь, текущую по моим тонким венам. Заглянув на кучу трактатов, я остановилась, их так крепко держат мои пальцы. Ощутив всем телом, как дрожат мои ноги, я постаралась восстановить дыхание и с улыбкой на лице взглянула на небо туда, где спешили куда-то тучи.***
Днём сердито-пасмурные, хлопковые облака также, также как и утром, укрывали серым покрывалом всё голубое небо, которое напоминало о его стеклянно-чистых глазах. Несколько продолжительных недель длилось дождливое скучное начало томного дня. Его высочество, Мурад ||, недавно посещал мой страшный кошмарный сон. Я его помню рваными отрывками… Резкая вспышка головной боли и густейшая тьма перед глазами… Еле зримое, — или, возможно, мне так показалось, — бордовое освещение, от свеч цвета алого ароматного воска… Злые, колкие очи тёмно-карего явления природы… Терзающие, от боли и страха глаза, оттенка океана, во время штормовой погоды и всего хаоса на корабле ярых пиратов, про которых я читала в какой-то короткой сказке, глядели в мои очи с просьбой о помощи. Это швами залегло мне в память, царапая мою душу острыми смычками скрипки у самой груди, сопровождающаяся мелодией настолько трагичной, что после всего я вздрагиваю от этого кошмара вся в горячем поту и слезах. Где-то мельком развивались на ветру, рыже-золотистые волосы моего друга, который младше моей голодной любви. И всё. Больше ничего. Этот сон не оставлял меня весь день и вечер, продолжаясь несколько ночей, разбивая мою хрупкую душу на множество осколков страха и непонимания.***
В моих руках скучно покачивался бокал с темно-бордовым цветом жидкости винограда, лечебного алоэ и ароматной розы, собранные специально для этого напитка. По всему вечернему дворцу эхом разносились бархатисто-звонкие смешки дев, которые собрались вечером в покоях для вечерних танцев и болтаний, между красавицами-принцессами, привезенные в качестве подарка для султана, низкочинных и высокочинных, скромных и горделивых особей женского пола хатун и султанш. Наставница назойливо настаивала на том, чтобы я посетила этот звонкий, шумный вечер, и даже за один день успела приготовить столь откровенный наряд для одного танца. И теперь я здесь со своими документами, в которых заложена основа восточного танца полная страсти и волнения, чему я должна научить или хотя-бы показать саму его суть. У этого танца не было своего названия и я решила назвать её по своему: «Восточная сказка». Плавные движения полные грациозности и некой страсти от возбуждения, едва чувствуемые касания щекочущих пальцев на коже от бедра до самой гладкой девичьей талии. Голова, опрокинутая немного назад и полуприкрытые, от чувственности танца веки говорили о том, насколько я отдаюсь целиком и полностью этому танцу. Почти неощущаемая тюль, всё время нависающая с золотистой бретельки наряда спала, оголяя мою колотящуюся грудь, что ничуть меня не отвлекла, а придала больше палу этому танцу. Медленные, а затем немного уверенные, движения бёдер и живота, и звонко звенящие друг о друга тонкие цепи на нижней части наряда. Тихий шёпот, и разговоры меж собой некоторых хатун, привели меня в короткое недоумение. Подошла молодая, управляющая гаремом хатун и наклонилась ближе к моему уху… — Лале… Если честно, я изначально была уверена, что твои рассказы будут скучны и тоскливы… — она гордо выпрямила спину, а волосы, как чёрный уголь, легли назад за спину. — Надеюсь, я смогла доказать обратное всем вам, — я озарила её милой улыбкой, но что-то мне говорило, что это совсем не искренняя улыбка, — Что-то случилось? Почему вы так волнуетесь?.. — девушка передо мной неестественно дергала рукой, словно не знала, как перейти к самому делу. Это меня очень встревожило. —Лале хатун… — она осторожно перевела взгляд направо, заглядываясь в маленький уголок, откуда был едва слышен мужской, неразличимый голос. — Да, я слушаю… — напряжённость всё больше росла и я не могла уловить откуда такая паника возрастает внутри, и как это сущая тьма страха заселяется в душу. — Приведите мне её! Я хочу именно её! — мужской голос стал громче, требовательнее. Он стал различимым, от того неясного шёпота. Я узнаю этот голос из всех противных голосов планеты. Это был Мехмед ||. — Что это значит?! — я странно выпучила глаза, а испуг плавно перешёл на ярость и востребовательность. Занавес из бордового шёлка отодвинулась в сторону, и я, несмотря ни на какую злобу, сделала книксен, приветствуя. — Ох, моя дорогая Лале, я так рад тебя видеть здесь… — он произнёс это так, словно это было действительно так. Я строгим каменным лицом кивнула головой, не решаясь на конфликт. Ни один лицевой мускул не дрогнул на моем лике. Постепенно шум утихает, покои покидают почти все, кроме некоторых. Легкие градусы во мне заставляют вскипеть от ярости и раздражения. Но я молчу. Он — султан. Мои руки сжимаются в кулаке, длинные когтистые ногти вонзают кожу до боли и оцепенения, что прекрасно скрывается за гримасой злости к этому нечестному засранцу. — Сказать правду… Я очень был удивлён твоим танцем… Я и знать не знал, что ты такое умеешь… — он мечтательно заговорил, откидывая отвисшую на его блестящем лбу, прядь волос. — Умею что? — продерзила я, не понимая насколько далеко захожу. — Прекрасно владеть своим телом… Эти плавные движения… Хочется ещё посмотреть… Но уже подальше от посторонних глаз… — он, казалось бы, не обратил внимание на мой резкий тон, возможно, уже привыкнув к нему за несколько лет, и, встал со своего места, поправляя подол своей богатой одежды. В голове промелькнул образ Влада и как его глаза, обычно, небесного цвета добрые и искренние, но и в то же время злые, колкие, когда его взгляд устремлён на Мехмеда. Как руки его сжимают островатую рукоять меча, до побеления костей, как его лёгкие резко превращаются в сосуд не насыщенные кислородом, и, как его вены сине-фиолетовые вздуваются на шее и руках. — Зачем?.. Зачем вам всё это?.. Кому вы хотите доказать свою власть?.. Над кем вы так хотите возвыситься?.. — спросила я, с испуганным взглядом. — Я ведь имею с вами близкое родст… — Довольно! — он повысил свой мерзкий голос, не дав мне и вымолвить следующие слова. Окружающие, кто остался в покоях и я, вздрогнули от этого властного маневра. — Я устал от тебя, девчонка! Не дерзи мне, Лале-хатун. В этом дворце будет исполняться только то, что я повелю… Захочу и вашим воздухом, которым вы дышать должны править буду!.. Он плавно перешагивал от границы дозволенного к границе личного, не обращая внимание ни на что, кроме своей власти. Он здесь главный. Он султан этой империи, не только этого дворца… В моих ушах прозвучал противный ноющий звук, до того, как меня пронзила вспышка резкой головной боли. Это происходило, как яркие удары молнии на мрачном грязно-сером небе. Я полностью обессиленная этим нашествием легкого тумана перед глазами, не сумела проговорить что-либо внятного и полностью теряя над собой контроль, погрузилась в густой незаканчивающийся мрак.***
Я ждал свою возлюбленную довольно долго, и, когда её не оказалось на месте через час опоздания, я стал беспокоиться. С самого утра я был на взводе и не понимал, от чего это непривычное чувство страха полностью овладело мною от корней волос до самых пяток. Такое было всего один раз, когда мои страшные ожидания превзошли самих себя. Я чувствовал что-то неладное, я знал… Я был уверен, что что-то произойдёт… Да так тщательно отгонял духом эти мысли прочь, словно солнце, пугало своим ослепляющим светом грозовые тучи. Чёрные, как смола, пряди волос развивались на ветру, непосредственно толкая друг друга. Зависимый ею, я верно ждал до самой полуночи, надеясь всё же увидеть её сумасшедшие, наполненные страстью, карие глаза. Любовь моя к одной тебе лишь, И с тех пор влюблён в твои я очи, Хватало ведь мне секунды лишь, Утонуть в них лунном свете ночи. И каждый день я смею лишь, С улыбкой на устах бормочи, Хранить сей чувство тяги На протяжении всей полночи. — Где же ты, моя госпожа?..— едва слышно шепчу, потирая ладони о штанины. По сравнению с её гладкой кожей рук, мои ладони были грубоватыми и мозолистыми из-за постоянных тренировок и тяжелой работы. Ещё несколько минут и я не могу держать взаперти своих чертей из тихого, мутного омута. Ведь никак иначе быть и не может! Я ринулся с места, рукой крепко держа новый изготовленный меч, и трусцой побежал до дворца…***
Слабое освещение, почти противный аромат благовоний в покоях, заставил обратить внимание на ярко-ярко-коричневые, достающие до самого низа шторы. Они закрывали собой весь доступ к свежему потоку воздуха… Кровавые свечи и руки, связанные до следов жгута на моей коже, не сулили о благих намерениях. Туман перед моими глазами, до сих пор не оставляющий в покое, решительно преградил дорогу к суровой реальности, унося меня в плен моих воспоминаний. Приглушённый свет заставлял дрожаще меня щуриться, дабы лучше разглядеть эту невозможную обстановку в султанских покоях. Забылась. На секунду забылась! Свет, проникающий через щель окна, ослепил мои глаза яркой вспышкой лучей. Хриплый, низкий шёпот, пронзающий мои уши звонкостью речей продолжался, пока эти звуки не отозвались в моей голове острой болью. Повторы предложений отзывались в моей голове невыносимой ответной реакцией… «Возьми за хвост дьявола, Лале, девочка моя… Растопчи его самооценку. Уничтожь дьявола нутро. Возьми. Растопчи. Уничтожь…» Неизвестное количество энергии заселилось в каждой клеточке, впиваясь, словно яд в мою кожу, и я, обессиленная всем этим плыву по скользкому неприятному течению. Секунда реальности и его глаз синева уводит меня в глубокий сон. Он достал мне чудеса… Мы счастливы с ним как дети, в танце над обрывом этим… Заставляет провалиться наземь. С этим протяжным криком, расплавляя моё сердце по краям…