Лесная дева

      Тихое, спокойное раннее утро медленно вступило в свои обязанности, знаменуя начало нового дня. Вдруг с неба покапали капельки воды и с каждой секундой их становилось все больше и больше, пока это не вылилось в самый настоящий ливень. День обещает быть длинным и дождливым.       Капли, падающие на окна и хлипкую черепицу, отбивают успокаивающий в коем-то мере темп и раскаты грома словно отделяют одну мелодию дождя от другой. Внутри дома к этому еще и прибавляется звуки потрескивающего камина, у которого лежит укутанный в одеяла темноволосый парень и мирно сопит, совсем не двигаясь. Где-то недалеко от него раздается шелест страниц немногочисленных книг и тихие тяжкие вздохи. Верно, это Аманэ, вновь перечитывает старые собрания о медицине, которые ему одолжили соседи, желая хоть как-то обнадежить паренька, вселить слепую надежду. — Это я уже читал…       Лениво протянул кареглазый, закрывая очередной том, бережно кладя тот на стопку таких же старых и потрепанных временем. — Вот бы вечер наступил поскорее…       Встав с деревянного скрипучего кресла, тяжело прошептал Юги, подходя ближе к лежащему человеку. Медленно, словно боясь разбить, сел рядом, положив голову того на свои колени, поправляя пряди темных волос с спящего лица. — Потерпи еще чуть-чуть, Цукаса, прошу потерпи…       Смотря на бледные закрытые веки своего брата-близнеца, тихо прошептал Аманэ, ощущая, как в горле встает ком, а глаза наполняются предательскими слезами, что горче полыни и солонее морской воды. Но они не текут, они застыли и останутся там навсегда, ведь ранее маленький мальчик обещал не плакать себе, особенно перед младшим. Вне зависимости от того, какая беда не приключись — улыбайся и стойко переноси все тяготы. — Вот увидишь, старший брат тебя вылечит!       Кротко улыбнувшись, все приговаривая себе, как молитву, шептал под нос Аманэ, гладя холодные волосы, смотря на скованное сном лицо. Верно, они у друг друга и есть, больше им помочь никто не в силах. Родители почили давно, оставив детишек выживать в этом большом просторном мире, а они и не жалуются, им бы лишь видеть друг друга, да и только. Друзья то и дело говорят назойливые вещи, старший Юги давно не слышит их и не желает этого делать, постепенно зарастая мхом и цветами. Неожиданно от блеклых раздумий старшего оторвали три тяжелых стука во входную дубовую дверь, и на них Аманэ откликнулся, укладывая брата обратно, укутав в теплое одеяло. Тихие едва уловимые шаги по старому деревянному полу до двери, посмотреть кто же пришел навестить их скромную обитель в такое до одури дождливое утро. Кареглазому крайне любопытно, кто же этот глупый по-своему человек, приволокший себя к окраине деревни, и с какой целью пришел к ним. Отворив дверь, совершенно не беспокоясь о намерениях утреннего гостя, лицезрел знакомого старого знакомого, держащую в руках старую-старую корзинку, накрытую клетчатой тканью. — Д-доброе утро, проходите, не стойте на пороге.       Тепло и мягко сказал в ту же секунду, как увидел гостя Аманэ, пропуская вперед давнего друга. Лишь она понимает тоску и боль, скрывающуюся в закаленном невзгодами теле паренька. Ее лицо в морщинах, а в глазах голубых бесконечная доброта и сожаление о давно прошедших днях. — И тебе, Аманэ, как твой брат?       Пройдя к низкому столу легко, точно бабочка, сказала старушка. Она всегда переживает за них как за своих собственных внучат и всегда-всегда помогает, взамен лишь прося внимание и разговоров, коим богат старший Юги. — Все так же спит, но вскоре проснется и снова начнет бегать, распугивая ваших кур!       Посмеиваясь, бодро произнес кареглазый, как можно быстрей наливая горячий чай, дабы гостья смогла отогреться в холодный и пасмурный день. — Понятно-понятно, будем ждать твоего братишку. Я чего вообще пришла к тебе, вчера невестка состряпала, да вот многовато получилось на нашу-то семью, а ты же любишь их.       Бабушка довольно открыла корзинку, переложив оттуда ватрушки все возможной формы на стол. Все они были золотистыми и испечены теплой любовью и радостью домашнего очага. — Д-да, спасибо! Это очень мило, передайте ей мою большую благодарность…       Вдыхая сладкий аромат блаженно произнес Юги, смотря на выпечку. Ему нравилась выпечка, любая, хоть даже и чуть-чуть подгорелая, главное, что была наполненная чем-то светлым и до ужаса родным. — Кстати, ты же вчера ходил в лес, и как оно? Смог встретить ее?       Попивая горячий зеленый чай, все так же живо говорила старушка, поглядывая то на паренька, то на впереди нее сидящего Юги, что уже довольно жевал выпечку. Старушка знала о вчерашней вылазке парня, ведь сама и рассказала ему одним зимнем вечером о ней. — Девушку из легенд? Да, смог, она такая красивая и легкая, словно пушинка…       Лишь одно воспоминание о ней, и у Аманэ ели заметно краснеют щеки, и губы расплываются в улыбке милой и нежной, что радует старческий глаз. — Ну и что же сказала, это нимфа? Сможет вылечить Цукасу?       Ей было любопытно узнать об этом чуть больше, чем просто короткое «да», перед тем как они, как обычно, перейдут к обычным разговорам о жизни, не замечая различия в возрасте или взглядах на мир. — Сказала лишь прийти сегодня с ним к ней, да и… все? Что же еще тут говорить, бабушка…       Доев первую сладость, сказал темноволосый, посмотрев за окно. Там все так же идет дождь, все так же тянутся серые облака, и зеленая трава танцует под дудку ветра. — И вправду… Аманэ, как пойдешь, не забудь обкурить дом, мало ли…       Положив свою старую морщинистую ладонь на пушистую макушку, тихо и печально произнесла гостья, отпив еще немного чая. В доме воцарилась тишина и лишь потрескивающее пламя разрывало его, но вскоре стало совсем не ощутимым. Через несколько минут дом вновь затопило увлеченными разговорами, иногда прерывающимся смехом от шуток или забавных историй, давно минувших дней.       Так и незаметно подкрался вечер, согретый старыми и важными отрывками воспоминаний, что скоро канут в небытие. Дождь уже закончился и на улице стоял приятный свежий запах и розовое объятое пушистыми облаками небо. Атмосфера приятного проведенного с пользой дождливого по началу и под конец счастливого дня. — До скорой встречи, Аманэ! Береги себя и брата!       На прощанье как можно громче прокричал уже отдаляющийся силуэт подруги и вновь скрылся за пушистой листвой диких яблонь и черемухи. Расставание всегда отдает металлическим запахом печали, но в то же время за ним и следует теплая встреча, но…настанет ли она снова? Никто никогда не знает и все просто надеяться и ждут, ждут. — Пора собираться…       Тихий шепот унес ветерок сквозь монотонно качающуюся туда-сюда руку, перед тем как парень вновь зашел в теплый родной дом, где его всегда ждут. Брат все так же спал у тлеющего камина в одеяле, но он был бледнее и намного холодней. Рядом с дверью уже стоял готовый фонарь и аккуратно сложенная накидка. Конечно, Юги немного сомневался, а не сон ли ему приснился? Реальна ли та девушка? Может, свет луны подшутил над ним затейливо, а те страшные до безобразия тени были от коряг, и всего-навсего над ним поработало воображение. Подушечки пальцев немного колит, а тело дрожит, что же с ним? Он боится? Он очарован это нелепой сказкой? — Нет, я хорошо себя знаю, мне не могло такое присниться и причудиться.       И вот его вновь бросает от восторга до неприязни к этой идее, однако несмотря на это Аманэ уже взял Цукасу на руки и посадил к себе на спину, обмотав простыней, как младенца к спине матери, чтобы тот ненароком не упал. Чуть-чуть подпрыгнув для надежности, укрыл дополнительно одеялом, ведь все-таки на улице сыро, да и ночь скоро опуститься. Улыбнувшись, взял в руки фонарь и поспешил выйти из дома. До лесу идти через все поле, так что к ночи доберется. Твердо решив, вышел из дома с тихим кряхтениями, но он вытерпит, все только ради одного, верно для него. Обернувшись к двери, немного наклонился, выражая какое-то странное уважение к дому и пошел по дороге, совсем позабыв слова старушки.       Медленно плывут белые прозрачные облака, так же медленно, как и парень, идущий по полю, постоянно задевая мокрую траву. Ноги его кровоточат, да вот некогда остановить ее. Боль свербит и просит, чтобы ее уняли, но юноша не внимает ей и продолжает идти, нанося себе увечья. Мокрая трава-острее клинка. — Э-эй, Цукаса, а помнишь мы здесь бегали и ловили кузнечиков? Ты тогда еще саранчу поймал, она была такая большая, что мама испугалась!       Резко начав говорить, ярко-ярко улыбнулся Юги. В горле пересохло, и по лбу стекают ели видимые капли пота. Никогда ему не приходилось так долго таскать на себе младшего. Аманэ не выделялся хорошей физической подготовкой или выносливостью, так что такое препятствие могло стать серьезной проблемой, но… — Конечно, мы ссорились и дрались, но я прощаю тебя, всегда буду прощать, хорошо? Хорошо…       Что с ним? Опять истерика? Такое случается, важно перешагнуть и жить дальше. Свежий ветерок дует в лицо, стирая панику, принося долгожданное счастье в коротком миге, когда можно расслабиться. Верно, лишь хорошее сможет подарить покой.       Вскоре они пришли в лес и там уже их ждали. Не так страшно и все кажется родным и по своему чудесным.