Маленькая декада, или год, который давно позади

А время уходит, и рано или поздно ты начинаешь задумываться – эти секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы, десятилетия – так ли ты потратил их, как должен был? Не верю, не надеюсь, люблю, С. Ахерн.

– Мне страшно при мысли о том, что вдруг я вижу тебя в последний раз, – прошептала Гермиона. Мы сидели на ее любимом диване, укрывшись ее любимым пледом, который я хранил в том самом шкафу все это время. За окном падал легкий снег, в камине трещал огонь, подсвечивая янтарный глинтвейн в наших бокалах. – Тогда зачем ты вернулась? И десять лет назад тебя это не остановило, кстати, – сказал я, делая глоток из своего бокала. – Я совершила глупость, – слова Гермионы тонули в ткани моего сюртука: она прижималась ко мне так, будто я единственная опора, поддерживающая ее среди бури. – И нет, я не жалею о поступлении в Hocvince. Хотя, я, наверное, дважды подумала бы... тогда. Просто этот дурацкий закон... – Он все еще действует, – напомнил я. – Да, и это совершенно идиотские меры, – Гермиона наконец отлипла от меня и потянулась за бокалом. Я только сейчас увидел у нее на пальце кольцо. – Ты замужем, – констатировал я. Рука Гермионы замерла, не дотронувшись до стекла с пряной жидкостью. Она мгновение рассматривала собственную ладонь, будто сама в первый раз увидела на безымянном пальце тонкий золотой обруч. – Это необходимость, – Гермиона решила взять бокал в правую руку. Я молча закивал. Гермиона отпила немного и повернулась ко мне. – Я вышла за него просто потому, что мне хотелось, чтобы рядом со мной был хоть кто-то. Кто-то чуть-чуть похожий на тебя. – И он похож? – Абсолютно нет. Я хмыкнул. – Ты даже представить не можешь, как мне с ним неуютно, – взгляд Гермионы был направлен куда-то, он прорезал окно, будто бы она со стороны видела свою семейную жизнь. – Несмотря на то, что я тоже работаю, он хочет видеть меня домохозяйкой и примерной женой. Обед по расписанию, прогулки по расписанию, отдых по расписанию, даже интим по расписанию! И никаких домовиков для домашних дел. Я снова хмыкнул. – Ну, ты же боролась за их права. – Да, и я не отказываюсь от своих утверждений. Я готова платить домовикам всю свою зарплату, лишь бы они делали все дела за меня, пока я занимаюсь тем, чем мне интересно. Но мне этого не позволено. На мгновение в голове пробежала мысль: "Какие же интересные и удивительные параллели порой проводит жизнь". – Просто мы не всегда можем по достоинству оценить то, что нам предлагают, – философски заметил я. – Кстати, вообще-то ты тоже женат! – воскликнула Гермиона, глядя уже на мою руку. – Ну, я женился по любви. Шутка не удалась. Гермиона сделалась очень серьезной. – Вообще-то... вообще-то я и сам не знаю, почему я женат и как это случилось, – объяснил я, отправляя последние капли глинтвейна в рот. Гермиона взмахнула рукой, и оставшаяся в бутылке жидкость мгновенно оказалась в наших бокалах. – Кстати, моя жена скоро придет, – я глянул на часы: 13:40. Диана обещала быть к двум. – Давай сбежим, – вдруг сказала Гермиона. – Что? – непонимающе переспросил я. – Давай сбежим, – повторила Гермиона, вскакивая с дивана и отбрасывая в сторону плед. Поймав мой удивлённый взгляд, она продолжила. – Думаешь, мне недостаточно одной встречи, одного взгляда, чтобы понять, что ты чувствуешь и чего желаешь? Гермиона вдруг опустилась передо мной на колени и взяла меня за руку. – Порой нам сложно оценить то, что нам предлагают, но мы точно знаем цену того, что предлагаем сами. У нас с ней было одно желание на двоих. И цена, как ни странно, была одна и та же – перечеркнуть все, что было до этого дня. – Ты не боишься? – спросил я. – Сейчас нет. Но если я выйду за дверь твоего дома, мне снова станет страшно. – Мы полны решимости совершить что-то опрометчивое, когда точно знаем, что не сделаем этого, – заметил я. – Я поняла, – хмыкнула Гермиона. – Ты просто не хочешь. – Я стараюсь этого не хотеть ради тебя, – я чуть сжал ладонь Гермионы. – О, хватит, – Гермиона резким движением высвободила свою руку из моей и вскочила на ноги. – Ты постоянно говоришь это! В тот раз ты сказал то же самое! И посмотри, к чему это привело?! Громкие слова Гермионы упали в комнату со звуком разбившегося стекла. – Я помню все, что сказал вам тогда, мисс Грейнджер, – сухо ответил я. – Но я не могу сказать, что был не прав. – О, конечно, вы, профессор, всегда правы, – бросила Гермиона. – Хватит, – жестко остановил ее я. – Если вы пришли устраивать сцены, вам лучше удалиться. – Я пришла за вами. Я сжал зубы. И молил о том, чтобы она не продолжала. Видеть ее здесь, слышать, чувствовать ее тепло, это невыносимая пытка. Я знал, если она скажет еще хоть слово, я сдамся. И последствия этого поступка будут последним, о чем я смогу думать. – Северус, – я отвернулся от Гермионы, стараясь не слушать то, что она говорила. – Пойдём со мной. Давай оставим прошлое в прошлом. Сделаем, наконец, то, что так давно хотели сделать. Мы сбежим, никто не узнает куда, я же мракоборец, и меня учили заметать следы. А ты столько лет был шпионом!.. Нас не найдут, даже, может быть, не будут искать. По крайней мере, я надеюсь на это. Понимая, что я максимально абстрагировался от звуков ее голоса и стараюсь не улавливать смысл ее слов, Гермиона решила сменить тактику. Она подошла ко мне ближе. – Помнишь, ты сказал мне тогда, – вместе с ее голосом я услышал звук упавшего и покатившегося куда-то металла. Она сняла кольцо?.. – что я стою на берегу, подо мной черная река, течение которой настолько стремительно, что упасть туда равноценно гибели. Ты хотел, чтобы я вошла в эти воды, – я слышал стук каблуков по полу: Гермиона подходила ближе. – Ты думал, что, отпуская, отдаешь меня этой реке. Но ты не знал одного. Гермиона остановилась за моей спиной. Не слишком близко, но я знал, что она стоит прямо напротив меня. – Ты моя река, Северус, – я не удержался и обернулся к ней. Гермиона умоляюще смотрела на меня. Тут же я вспомнил, что с минуты на минуту, да что там, с секунды на секунду, вернется Диана. Она никогда не опаздывала. Я понял, что на принятие решения у меня осталось десять секунд. – Северус... Девять. – Позволь мне... Восемь. – наконец... Семь. – стать... Шесть. – Частью тебя..., – голос Гермионы дрогнул. Теперь ей было по-настоящему страшно. Пять. Гермиона вытянула вперед левую руку, умоляюще глядя на меня своими карамельными глазами. За четыре секунды я успел испугаться того, что это последний раз, когда я вижу ее, и осознать то, что это может быть неправдой. По-моему, я умер в тот момент. Осталась одна секунда.