За жизнью смерть, за смертью Жизнь

Я проснулся от ярких, солнечных лучей, которые светили прямиком мне в глаза. Что же, жаловаться не приходилось, спасибо что хоть вообще проснулся. Виола дежурила, вальяжно развалившись на стуле, и тихо сопя. Да уж, и каким только чудом нас не прирезали? Я поднялся, немного размял затекшие мышцы. Рана зудела, но не столь сильно, чтобы доставлять реальный дискомфорт. Скорее всего, действие обезболивающего не прошло. Ранение, судя по словам медсестры, была довольно таки серьезная. Впрочем, не нужно иметь ученую степень, что бы понять это. — Уже проснулся? — Раздался голос Виолы у меня за спиной. От неожиданности я аж подскочил. — Ага, а ты, я вижу, дежуришь в оба глаза? — Оклемавшись от неожиданности, спросил я. — Я чутко сплю, — спокойно ответила Виола. Я лишь, в уже привычном жесте пожал плечами. — Какие сегодня планы? — Спросил я, усевшись на кушетке. Медсестра, словно не услышав мой вопрос, принялась рыться в своем столике, доставая оттуда кефир и бутерброды позаимствованные из столовой. Бутерброды пролежали тут уже два дня и выглядели не слишком аппетитно, но все равно вызывали не шуточное слюноотделение. — Будем искать новое место дислокации, — наконец, ответила медсестра. — Похоже, уже весь лагерь знает, что я нахожусь здесь, а это совсем не хорошо. — Медсестра замолчала, и добавила через секунду: — А еще у нас закончилась еда. — Сколько хороших новостей в одном ответе, — саркастически сказал я. — Есть какие-нибудь идеи, куда можно перебраться? — Если честно, нет. Ты где ночевал до вчерашнего дня? — Прямо в лесу, — ответил я, откусив кусок от бутерброда. — Я так и думала, заметно по твоей одежде, — кивнула медсестра. — Это не слишком удобно, есть постоянный риск на кого-нибудь наткнуться, да и мой халат будет выделяться в общем пейзаже. — Почему ты его не снимешь? — Запив бутерброд кефиром, спросил я. — Ты хочешь, чтобы я осталась без одежды? — Лукаво ухмыляясь, спросила медсестра. Я едва не поперхнулся. — Ну, я, как бы, не в том плане... — Кое-как промямлил я. Виола рассмеялась. — Он моя фишка, без этого профессиональному бойцу ни как. Я в очередной раз пожал плечами. — Так что насчет переезда? Совсем нет идей? Виола покачала головой… — В лагере достаточно не плохих мест, где можно укрыться, клубы, библиотека, старый лагерь… Но ,скорее всего, они все уже заняты. — Старый лагерь? — Ага, старое полуразвалившееся здание. Если этот лагерь построили где-то в семидесятых, то тот, наверное, еще в сороковых. — И где он находиться? — Где-то в глубине леса. Я пару раз на него натыкалась, в свои прошлые визиты. Я задумчиво почесал затылок. Похоже, дела наши и вправду плохи, если даже Виола не знает, где можно спрятаться. Я так точно не смогу предложить идею. Хотя… Я принялся шарить по карманам рваной одежды, надеясь, что карта не была утеряна в бою со Славей. Вскоре рука нащупала скомканную бумажку в заднем кармане шорт. Карта была помята, на нее налипли песчинки, но это все равно лучше чем ничего. Виола пристально следила за тем, как я пытался разгладить бумажку на столике. — Неплохо, — одобрительно сказала она. — Где нашел? — В одном из домиков, — ответил я, наконец, приведя карту в относительный порядок. — Карта это ,конечно, хорошо, но для меня тут нет ничего нового, — лишь мельком взглянув на бумажку, сказала медсестра. — Ну тогда нам придется отбивать одно из этих убежищ, — кивнув на карту, ответил я. — Иначе никак. — Отбивать? — Скептически произнесла Виола, глядя на меня. — Ты прям рвешься в бой, одноногий Джо? Я начинал злиться. К чему этот разговор ни о чем? Нужно что-то решать, а не болтать попусту. — Ну, а что ты предлагаешь? — Справившись с приступами раздражения, спросил я. — В целом, ничего. Наверное, ты прав, нужно уходить, либо в лес, либо в одно из этих зданий, — медсестра кивнула на карту. — Но занимать туже библиотеку мне не очень хочется, слишком уж просто нас там отловить. — А мед пункт это, прям, крепость? Чем он лучше той же библиотеки? — Не крепость, конечно, но получше библиотеки. Во первых, здесь медикаменты, во вторых, здесь хорошо просматриваются окна. Я едва удержался, чтобы не высказать свое мнение о ее аргументах. Споры нам сейчас ни к чему. Увидев, что я молчу, медсестра продолжила: — Я думаю, нам нужно осмотреть домики. Если ты смог найти карту, то есть шанс, что мы найдем палатку. — Палатку? — Оживился я, палатка это хорошо, палатка это отлично. — Да. Ты сколько домиков об искал, прежде чем нашел карту? — Один, — я пожал плечами. — Один!? — Удивленно спросила Виола. — Серьезно? — Да и то, чисто случайно. — Как это? Я вкратце пересказал свой небольшой поход Виоле. Ее очень повеселила часть, где я прятался под кроватью, но ,отсмеявшись, она стала серьезной. — Это плохо, что Мику и Физрук прошлись по домикам. Возможно, что нам уже и нечем поживиться. — Не думаю, что они смогли пройти все домики за два дня, — резонно заметил я. Виола согласно кивнула, и поднялась из-за стола. — Собирай таблетки, сколько сможешь унести, остальное мы сожжем. — Сожжем?! — Я уставился на медсестру глазами по пять копеек. — Ну да, — спокойно кивнула она. — Зачем их оставлять? Если у наших противников не будет медикаментов, это нам только на руку. Виола была права со всех сторон. Возразить не было что, да и не было зачем. Я поднялся, взял походной рюкзак, добытый медсестрой неизвестно где, и принялся собирать медикаменты. Бинты, ватки, антибиотики. Сгреб почти все обезболивающее, а то что осталось употребил на месте. Вскоре рюкзак был забит под завязку. *** Домики оказались пустыми, от слова абсолютно. Толи их тоже кто-то обшарил, толи нам просто не везло, но суть остается сутью, выхлоп от наших стараний ровнялся нолю. сначала за поиски мы взялись с нешуточным энтузиазмом, но терпя поражение за поражением, и поджариваясь на полудневном солнцепеке, наше рвение исчезало в геометрической прогрессии. Вскоре оно иссякло вовсе, и мы уселись в тени леса, пытаясь хоть немного укрыться от настырных солнечных лучей. — Похоже, нужно приступать к плану б, — протерев тыльной стороной ладони мокрый лоб, произнес я. — Согласна. Только у нас его нет, — не очень то и обеспокоено ответила Виола. — Да уж, этого я не учел. — Думаю, нужно до конца обследовать эти домики, а потом уж посыпать голову пеплом. Я согласно кивнул: — Думаю ты права. Сейчас немного передохнем и... Медсестра резко заткнула мне рот ладонью, а указательный палец другой руки поднесла к своим губам. Жест был понятен, молчи. Я кивнул головой и Виола отпустила меня, указав другой рукой куда-то в глубь леса, после чего поднесла палец к уху. Прислушайся, гласил ее жест. Но в этом не было нужды, я и так услышал тихий хруст опавшей листвы и сухих веток, под чьими-то осторожными шагами. И эти шаги явно приближались, не спешно, но уверенно. Виола быстро перекатилась за ближайшее дерево, осторожно поднялась на ноги. У меня возникло ощущение, будто я сейчас в кинотеатре, и прямиком из первых рядов смотрю какой-нибудь Голливудский боевик. Медсестра тем временем откуда-то из под халата достала хирургический нож. Вот так сюрприз, подумал я. Но Виола на этом не остановилась, и следующим движением достала еще один нож, только на этот раз обычный, кухонный. Он полетел в мою сторону, приземлился прямо у моих ног. Я удивленными глазами посмотрел на Виолу, а та показала сначала на нож, потом на меня, а после в сторону шагов, которые, к слову, были уже совсем близко. Я поднял оружие, ощутил его деревянную рукоять в руке, стал морально готовиться к бою. Сердце бешено колотилось, словно я пробежал марафон. Шаги были совсем близко, когда внезапно остановились. Повисла такая гробовая тишина, что собственное дыхание казалось мне громче полицейской сирены. А насмешливый голос, что донесся из леса, и вовсе показался громом среди ясного неба… — Выходи, вилка, я тебя вижу. Голос был насмешливый, но в нем явственно чувствовалась угроза. Виола спокойно, по крайней мере, так казалось со стороны, вышла из своего укрытия. — Здравствуй, пионер. Пионер, черт! Я едва удержался, чтобы не ругнуться в голос. Собственной персоной пожаловал! — Давно не виделись, правда, вилка? Я соскучился. Раздался шорох, пионер сделал шаг навстречу медсестре. — Почему ты здесь, пионер? — Виола пыталась казаться спокойной, но нотки нервозности явно пробивались в ее голосе. — О, это вопрос, над которым бьются многие ученные, — авторитетно заявил парень. — Моя милая, почему мы все здесь? Для чего нас создали? Судя по тону, он был готов рассмеяться. Рассмеяться злобным хохотом, и затмить доктора Мориарти. — Ты знаешь о чем я, пионер. Помниться, раньше тебя мало интересовали философские вопросы. Да, впрочем, тебя вообще мало что интересовало, кроме убийств. — Да, но потом меня отстранили от боев, благодаря тебе ,моя милая, — голос пионера был обманчиво ласков. — И у меня на руках была куча денег, и куча свободного времени. А чем только не начинаешь интересоваться, когда тебе нечем заняться на протяжении двадцати четырех часов. — Так какого черта ты участвуешь в боях, если тебя отстранили!? — Нотки нервозности в голосе Виолы превратились в целую симфонию. — Организаторы сами вышли на меня, — спокойно ответил пионер. — Они решили устроить схватку между давними «друзьями», Физрук и Техник, Алиса и Лена, я и ты. Правда, еще они закинули мяса, вроде того, что сейчас труситься за твоей юбкой. Выходи, парень, я тебя вижу. Последняя фраза явно предназначалась мне. Я послушно вышел из-за дерева, за которым скрывался. Пионер насмешливо глядел на меня. Он был не высок, но при этом не низок, не толст, но и не худ, он был… Никаким. Совершенно непримечательный… Даже пионерская форма на нем смотрелась ну совсем никак. Образ завершала челка, частично скрывающая его лицо. — Ты нашла себе новую жертву, вилка? Признайся, я был получше, а? — Пионер сделал свою широкую ухмылку еще шире. — О чем идет речь? — Наконец, вмешался я. Виола попыталась что-то сказать, но пионер опередил ее: — Вспоминаем старые времена, неужели вилка тебе про них не рассказывала? — Пионер сделал огорченную мину. Я ничего не ответил, лишь молча разглядывал то пионера, то медсестру, мечтая оказаться где-нибудь подальше отсюда. Желательно – дома. — Или нет, — снова заговорил он. — Она, наверное, рассказала тебе как я в порыве жадности завалил собственный отряд, предварительно хорошенько прожарив их на костре, а? Так все было? Я по прежнему молчал, без эмоционально пялясь на пионера. — Молчишь, да? Я и без этого знаю, что все так и было, по глазам вижу. Отчасти она права, вот только умолчала, что это был наш общий план, завалить своих и поделить деньги, и что мы до этого уже полгода… Хм, встречались слишком сопливо… Как бы лучше выразиться? Трахались! Идеальное предопределение наших отношений! Мы уже полгода к тому времени трахались, и после очередной нашей… Встречи, она предложила мне эту идею, сказала, что договорилась с организатором боев, чтобы нас поставили в одну команду, и предложила перебить к чертовой матери и своих, и чужих, а триста пятьдесят штук поделить пополам. Правилами это не было запрещено, но организаторы все равно прижали нас к стенке, а эта сука… — Он кивнул на медсестру, — чтобы спасти свою шкуру завалила меня, сказала, что я поехавший. Меня выкинули из боев как собачонку! Было видно, что пионер зол. Очень зол. — Да ты и есть поехавший! — Яростно воскликнула медсестра. — Зачем ты их пытал!? Дело выгорело бы, если бы ты не начал жечь людей на костре и дробить им ступни! — Да ты не меньше моего любишь пытки! — Пионер разозлился еще больше. — Не ты ли замучила девку до такой степени, что она двинулась от боли? — Да, но я это делала с противниками! — Рявкнула Виола. Нож в ее руке был готов приступить к делу. — Да какая к черту разница! — Рявкнул пионер в ответ. — Знаешь, мне до сих пор интересно, каким образом ты тогда договорилась с организатором боев. Как всегда, раздвинула ноги? Закончив свою гневную тираду, парень презрительно сплюнул, и выхватил из-за пояса два кривых клинка, двигаясь на сближение с медсестрой. У той был лишь хирургический нож, который на фоне кинжалов пионера, выглядел, как дробина против слона. Тем не менее, девушка приняла бой. Пионер сделал резкий выпад левой рукой, Виола ушла от удара, но только напоролась на второй клинок. Лезвие с легкостью разрезало халат, и оставило рану чуть выше таза. Медсестра вовремя отшатнулась, по этому рана получилась не серьезной. Пионер колол, рубил, резал, а Виола лишь пятилась назад. Однако, медсестра все же смогла продемонстрировать свои зубы. Виола резко зашла в бок своему противнику и опираясь на левую ногу, правой ударила пионера под коленную чашечку. Тот, будто споткнувшись, принялся валиться на землю, но все же удержался на ногах. Правда, это не спасло его от ножа медсестры. Она резко выкинула руку вперед, и лезвие острием вошло на сантиметр в бицепс пионера. Тот взвыл, отпрыгнул почти на метр от своей соперницы и ошалелым взглядом посмотрел на нее. — Я тебя четвертую, — прохрипел он каким-то замогильным голосом, и вновь ринулся в атаку. Виола лишь по крепче перехватила оружие и снова принялась отчаянно обороняться. Было видно, что медсестра долго не продержится… Нет, она была хороша в бою, но во первых, пионер был лучше, а во вторых, он был лучше вооружен. Мне нужно срочно что-то решать. Можно было помочь пионеру, и добить медсестру… В таком случае успех гарантирован, но не известно как поведет себя пионер. Он выглядел как псих, да скорее всего, он им и являлся. Не сказать, конечно, что Виола лучше, но, по крайней мере, я знаю, чего от нее ожидать. Еще был вариант смотаться от сюда подальше, вместе с рюкзаком, до верху набитым медикаментами. Но тогда я обрету себе смертельного врага в независимости от исхода этой битвы. Решать надо было быстро. Перехватив нож покрепче, я бросился на помощь медсестре. По крайней мере, я знаю что от нее ждать, а это уже что-то. Внезапного нападения у меня не получилось. Парень ушел от моей атаки, и на отмажь ударил в ответ, но я успел отшатнуться. Мы принялись зажимать пионера в коробочку, и теснить его к дереву. Я шел с левой стороны, Виола давила с правой. Он пятился назад, мы же старались держаться от него на приличном расстоянии, иногда резко сближаясь и нанося колющие удары. Его руки и плечи покрылись небольшими, но глубокими порезами, в то время как у нас с Виолой повреждений не было. Медленно, шаг за шагом, мы теснили пионера к дереву, пока тот отчаянно отбивался от ударов, сыплющихся на него. Очередной выпад от Виолы, и черноволосый, отвлекшийся на мой удар, не успевает отреагировать на атаку медсестры. Лезвие врезалось в его щеку, брызнула кровь. Пионер инстинктивно отпрыгнул назад, но его остановило дерево, о которое он ударился спиной. Отступать не было куда, понимание этого я увидел в его глазах. Пионер резко пошел в атаку, словно загнанный в угол зверь. Я отшатнулся, ушел от клинка, но пропустил удар ногой. Тяжелая берца врезалась прямиком в мою рану на левой ноге. Из глаз посыпались искры, Я взвыл от боли, и приготовился к тому, как меня проткнет кривое лезвие. Однако черноволосый резко развернулся на одной ноге, и кончиком лезвия разрезал шею, не ожидавшей такого развития событий, медсестры. О, черт! Я так ясно видел, как нож мягко, словно сквозь топленное масло, проходит по шее Виолы, оставляя ровный порез… Кровь начинает хлестать из раны, медсестра инстинктивно зажимает ее рукой, но тщетно. Ранение смертельное. — Ха! Сшука, — кое-как промямлил пионер, и ударил медсестру ногой в грудь. Та отлетела назад, и упала на спину. Черноволосый не собирался добивать ее сразу, он хотел поиграть со своей жертвой, посмотреть как она будет медленно умирать… Но у него была одна помеха. И этой помехой был я. Пионер развернулся на пятках, и вскинув лезвия, пошел на меня. Он ухмылялся, и эта ухмылка выглядела особенно ужасно из-за его разрезанной щеки. У меня не было шансов против него, это ясно. Но и убежать я тоже не мог, нога после удара невыносимо разболелась. Поэтому мне оставалось лишь медленно пятиться назад, пока пионер, также медленно, на ступал. Я все ждал, когда он резко броситься вперед, но этого не происходило. За спиной послышался треск сухой листвы, под чьими-то шагами. Стало понятно, почему пионер не атакует. Меня окружают. Когда треск был совсем рядом, я резко отпрыгнул в право. Прыжок дался мне тяжело. Точнее, не сам прыжок, а приземление. Раненая нога подкосилась и я едва не свалился лицом в лесную листву. К счастью, у меня хватило сил, чтобы устоять на своих двух. Помощником, или скорее – помощницей пионера, оказалась Славя. Видимо, Виола говорила правду, когда утверждала, что не убивала золотоволосую. Жаль. Медсестра изуродовала некогда красивое лицо девушки: Синяки под глазами, глубокие царапины на щеках, сломанный нос, разбитый подбородок, и судя по недоброй ухмылке Слави, еще и отсутствие нескольких зубов. — Что , удивлен? — Ехидно спросил пионер. — Думал, я псих одиночка? Нет. Я сразу догадался, что вилка захочет меня прикончить, сука, — он презрительно сплюнул. — По этому, когда я увидел умирающую Славю, брошенную подыхать под сжигающим солнцем, то решил помочь ей, чтобы прикончить вилку первой. А когда мы узнали что ты с ней, то договорились, что я на себя заберу эту шваль, — он указал лезвием кинжала на Виолу. — А Славя прикончит тебя. Пионер вновь ухмыльнулся и стал надвигаться с левой стороны, с правой шла золотоволосая, сжимая в руках молоток. Приплыли, думал я, пятясь назад. Вот сейчас меня и прикончат. Нужно было, все же, уносить ноги. Пионер резко выбросился вперед, присел, взмахнул своим кривым ножом. Я отпрыгнул в сторону, снова развернулся лицом к наступающим и опять, попятился назад. Второй раз в атаку они пошли вместе. Славя побежала на меня с правой стороны, подняв над головой молоток, пионер с левой, выставив вперед оба своих ножа. Я отпрыгнул в право, прямиком под оружие золотоволосой, но успел уйти до того, как оно опустилось мне на голову. Все снова повторилось: Я встал так, чтобы держать в поле зрения и Славю и пионера, и начал пятиться назад. Раз за разом, одно и то же… Атака с двух сторон, уход под молоток Слави, после прыжок, и разворот лицом к противникам. Пионер с девушкой, похоже, поняли, что так мы будем танцевать долго, и стали искать другие подходы, кружа вокруг, словно коршуны. Адреналин бурлил в крови, я крутился волчком, забыв про боль. Славя пыталась зайти мне в тыл, пока черноволосый давил в лоб. Было невероятно сложно парировать его выпады, да еще и следить за Славей. К тому же оба противника заметно превосходили меня в бойцовских навыках. Спасало мою шкуру лишь чудо, да не слишком удачное оружие золотоволосой. Судя по виду пионера, возня на одном месте ему здорово надоела. Он шел в атаку все яростнее, и похоже, что уже забыл про свое обещание оставить мой скальп Славе. Очередная атака черноволосого едва не настигла своей цели… В последний миг я успел отшатнуться, и кинжал пионера остановился в сантиметрах от моего лица. Однако, он сразу же попытался нанести второй удар, вторым клинком. Я отпрыгнул назад. Пятка зацепилась о какую-то корягу, и я зашатался, словно осиновый лист на ветру, но вновь смог удержать равновесие. Моей неуклюжестью тут же попыталась воспользоваться Славя. Девушка подпрыгнула ко мне, занеся молоток для удара, но я удачно ускользнул за дерево. Ускользнул, правда, прямо в руки пионера, который вновь попытался снести мне голову своим лезвием, однако я снова отпрыгнул назад, и кинжал со свистом рассек воздух. Подскочившая ко мне Славя хотела ткнуть в мое лицо навершием молотка, я отшатнулся, и тут же обернулся, ожидая атаки от пионера. Но вместо атаки, я увидел отблеск солнца, на кривом лезвии летящем мне прямиком в рожу. Машинально я дернулся назад, и зацепился за сухую ветку, тут же завалившись на задницу. Лезвие пролетело прямо над моей головой, что не могло не радовать. Я вскочил на ноги, чтобы тут же упасть. Молоток Слави все же достиг своей цели. Металлическое навершие врезалось в мою грудную клетку, не сильно, но все равно ощутимо. Падая в груду листьев и веток, я выкинул правую руку вперед, пытаясь за что-то ухватиться, вот только забыл, что эта рука сжимала нож. Послышался вскрик, заглушаемый хрустом ломающихся веток, потом меня, уже лежащего, окатило чем-то горячим. Я снова вскочил на ноги. Мой нож угодил прямиком золотоволосой в шею, на границе с грудной клеткой. Рукоять дергалась, от выплескиваемой крови. Девушка как показалось мне, умерла мгновенно: Она лежала на спине раскинув руки в разные стороны, в точности копируя позу лежащей в нескольких десятков метров от нее Виолы. Над телом Слави склонился пионер, сжимающий в руке единственный кинжал, оставшийся у него. Услышав хруст веток, он повернулся ко мне, зло ухмыляясь. — Не скажу, что я был привязан к ней, — зловеще произнес черноволосый. — Но она была моей напарницей, а убийство своих напарников, я не прощаю. Выплюнув последнее слово, пионер распрямился и угрожающе принялся сокращать дистанцию. Я попятился назад, пристально глядя на него. Сердце бешено колотилось, в висках стучала кровь, руки нервно подрагивали. В конце концов, я не выдержал. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я дал деру, наплевав на ноющую ногу. Пионер чертыхнулся, пробормотал что-то нечленораздельное – и бросился за мной. В детстве я был отвратительным бегуном. В основном, потому что боялся разогнаться – и не успеть вовремя остановиться перед, например, кирпичной стеной. За то на свободной, ровной трассе мне не было равных: Быстро стартовал, потом значительно замедлялся и понемногу додавал на протяжении всей дистанции. Позже, в подростковом возрасте, я стал ленивым и оттого медленным, плохо стартовал, быстро утомлялся да и вообще бегать не слишком любил. Со временем ситуация улучшилась, но только частично: Я снова научился делать быстрый рывок, перестал бояться врезаться во что-нибудь, но по прежнему быстро утомлялся. Так произошло и сейчас. Подгоняемый страхом, я резво стартовал, прилично оторвавшись от пионера, но все замедлялся и замедлялся, лишь на морально волевых не давая дистанции сокращаться слишком уж быстро. Скоро морально волевые закончатся и я не смогу бежать вовсе. Упаду на землю, давая пионеру беспрепятственно себя четвертовать. Вдалеке деревья ненадолго расступались, но вскоре снова вставали неровными рядами. Какая то, тропа, подумал я. Не та, что ведет в лагерь, или та? Подбегая к тропинке, я кинул взгляд назад. Пионер подбирался все ближе. А мои ноги, на пару с легкими, уставали все больше. Вдруг твердая земля ушла из под ног, сменившись мягким воздухом. Некоторое время я продолжал дрыгать ногами, а потом полетел в низ. Мгновенье чувство свободного полета, И мое тело больно шмякнулось о землю. Удар выбил из легких весь кислород. Судорожно восстановив дыхание, я перекатился с живота на спину, и осмотрелся. Меня окружали бетонные стены, люминесцентные лампы в железных оправах, половина из которых не работала, зато другая половина хоть и тускло, но освещала длинный коридор, уходящий в разные стороны. Над головой зияли две дыры, сквозь которые просматривалось яркое солнечное небо, и зеленные верхушки деревьев. Я хотел было осмотреться по лучше, но в одной из дыр показалась ухмыляющаяся рожа пионера. Осматриваться тут же перехотелось. — Как там у тебя, не страшно? — Спросил он. — Не боись, я сейчас спущусь к тебе… Я моментально вскочил на ноги, и рванул в правую, противоположную лагерю часть коридора. Нога ужасно болела, но страх, на данном этапе, был сильнее боли. Отбежав метров двадцать пять, я услышал звук упавшего тела. Пионер спустился, марафон разгорелся с новой силой. Однотипный пейзаж проносился вокруг меня, гладкие бетонные стены, покрытые толстым слоем пыли, тускло освещаемые лампами. Пионер приближался, он был совсем рядом… Мне даже не требовалось оборачиваться, чтобы убедиться в этом. Звук тяжелых берц грохотал прямиком за моей спиной. Пот застилал глаза, рабочие лампы встречались все реже, видимость стремилась к нолю. Однако на этот раз я смог вовремя остановиться перед дырой в полу. Правда, рассмотреть куда она ведет, было нереально: Темень с низу стояла такая плотная, что, казалось, к ней можно дотронуться рукой. Кинув взгляд себе за спину, я увидел пионера, уже занесшего кинжал для удара. Времени на раздумья не осталось, надо было прыгать. Вместо долгого полета в ад, которого я ожидал мое тело свалилось на землю, больно ударившись рукой о что-то твердое, и расцарапав правое колено о что-то острое. С трудом поднявшись, я попытался оглядеться. Попытка провалилась. Я не видел ничего. Ну то есть, вообще ничего. Сплошная тьма вокруг, сквозь которую нельзя разглядеть даже выставленную вперед руку. Пионер над головой бушевал и крыл меня трех этажным матом, но спускаться не спешил. Пользуясь этим, я выставил вперед руки, и пошел в случайном направлении, стараясь хоть как-то со ориентироваться в полной темноте. Пионер все же решил спуститься, но сделал это явно аккуратнее, и спокойнее. Что ж, у меня такой возможности не было. Руки уперлись во что-то холодное, шершавое. Стена, но судя по всему, уже не бетонная. Я принялся осторожно, стараясь не издавать лишнего шуму, ее ощупывать. — Ей, ты где там? Сука, ничего не видно! — Орал пионер за моей спиной. Он был буквально в нескольких метрах от меня. Я осторожно принялся разрывать дистанцию, молясь, чтобы пионер меня не услышал. Но толи сегодня у бога выходной, толи в этих подземельях не ловила связь, в любом случае, удача мне не улыбнулась. Нога стукнулась о какую-то железяку, которая глухо звякнула. Пионер проорал что-то торжествующее, и направился ко мне. Я переступил через эту самую железяку и, что есть мочи, рванул подальше отсюда. Моего преследователя постигла еще худшая участь, чем меня. Набрав скорость, он был остановлен очередной неясной штуковиной, торчащей из земли. Послышался глухой звяк, потом кряхтение пионера и звук упавшего тела, а после кинжал звонко стукнулся о стену и свалился на пол. Я побежал осторожнее, скинул скорость. Пару раз это меня спасало: То и дело ноги о что-то цеплялись, на чем-то поскальзывались, и я едва удерживался, чтобы не грохнуться на землю. Мои руки уперлись во что-то деревянное. Круглое. Столб. Тщательно ощупав его, я догадался что это балка, поддерживающая потолок. За балкой стена. Обычная, без каких-либо опознавательных знаков, иероглифов и прочего. По крайней мере, на ощупь. Продолжив исследовать стену, я обнаружил, что балка находиться на развилке. Недолго думая, мои ноги понесли тело на право. Почему на право? Да просто так. Я вновь выставил руки перед собой. Глаза постепенно начали привыкать к темноте, но пока еще не настолько, чтобы им можно было полноценно доверять. Шел я спокойно, не спеша. Во первых, пионер явно отстал, и находился на приличном расстоянии от меня, а во вторых, на спешку уже не оставалось сил. Сейчас, когда адреналин прошел, я мог прочувствовать всю сложность ситуации: Адски болящая нога, жажда, мелкие порезы по всему телу, синяк на колене. В целом, конечно, не все так плохо. Синяки и порезы это неприятно, но любой, кто в детстве регулярно играл в догонялки, привык не забивать себе голову мелкими ранами. Проблемы с жаждой и болью в ноге тоже, в принципе, решаемы. Рюкзак я сбросил перед схваткой с пионером, и он должен находиться на том же месте, если его не нашел какой-нибудь случайный прохожий. Короче, все можно решить, но для этого сначала нужно выбраться из этого чертового… Тоннеля? Что это такое вообще? Ни Юля, ни медсестра даже словом ни разу не обмолвились об этом месте. Медсестра, черт. Она же умерла. От осознания этого я даже остановился, еще раз переваривая эту информацию. Что я чувствовал? Ничего. Совсем ничего. Ни любви, ни тоски, ни жалости – именно эта не без известная фраза лучше всего описывала мое эмоциональное состояние в эти минуты. Сейчас для меня куда важнее были мои насущные проблемы, чем уже произошедшая смерть. Такое безразличие слегка пугало… Что, если я зачерствею, или итого хуже, стану жестоким? Я никогда не являлся особенно чувствительным, но смерть, даже едва знакомого человека, заставляла меня хоть немножко погрустить, опечалиться. С другой стороны, а почему я должен что-то испытывать? Судя по рассказу пионера медсестра была ничем не лучше его самого, лишь более расчетливой. Далеко не факт, что она не собиралась всадить мне нож в спину, при первом же удобном случае. Тем временем, я снова вышел на развилку, и снова решил свернуть направо, подумав, что так будет проще возвращаться назад. От Виолы мои мысли плавно перетекли к Славе. И вновь осознание произошедшего свалилось на меня, словно холодный душ. Я убил ее. Я убил человека. Да, в большей мере, это вышло случайно. Я просто пытался за что-то ухватиться, чтобы не упасть, но все равно. Я убил ее. Я снова остановился, и поглядел на свои руки. Конечно, разглядеть их в полнейшей темноте являлось нереальной задачей, но я знал, что они в крови. Мои руки, моя футболка, мои шорты… Все это в крови. В крови Слави. По сути, если доверять фильмам и книжкам, я должен испытать сильные угрызения совести, но нет, ничего такого. Не выставь я тогда нож, сейчас бы лежал на земле, с проломленной черепушкой, и медленно превращался в удобрение. Мне, по сути, еще нужно благодарить небеса за то, что девушка так не осторожно подставилась, да еще и не успела вовремя среагировать. Вместо угрызений совести я испытал страх. Мощнейший приступ паники. Мне вдруг стало казаться, что Славя укоризненно поглядывает на меня из темноты, и готовиться утащить мою душу на тот свет. Что этот тоннель, на самом деле, просто дорога в ад, и я с каждым шагом подбираюсь к нему все ближе и ближе. Паранойя тут же овладела мной. Меня стало пошатывать, я нервно озирался по сторонам, пытаясь увидеть в полнейшей темноте призрачный силуэт с золотистыми волосами. Пятясь, я уперся плечом в стену тоннеля. Она была холодной. Нереально холодной. Просто адски холодной… Отшатнувшись от стены, я обхватил голову руками. Черт, черт, черт! В этом лагере есть слишком много возможностей умереть, чтобы сделать это от банальной паники! Возьми себя в руки, тряпка! Я помотал головой, словно пес, стряхивающий воду. Стало легче. Для верности можно было прописать себе пару оплеух, но я решил, что это могут услышать нежелательные уши. Кое-как взяв себя в руки я снова принялся двигаться вперед, прилагая все усилия, чтобы не думать о Славе. Мелкие камушки разлетались под ногами в разные стороны, нарушая глухую тишину. Постепенно мои мысли вернулись к происхождению этого тоннеля. Откуда Он взялся под детским лагерем? И почему под одним тоннелем проходит еще один тоннель? Знали ли организаторы о них? Много вопросов, мало ответов. Пока в голове, как кузнечики, прыгали мысли, мои ноги вывели меня на очередную развилку. Осознав это, я оцепенел. Какого черта? Сколько их здесь? Это уже действительно стало походить на что-то совсем потустороннее, на чертов лабиринт Минотавра! Паника снова стала овладевать моим сознанием. Собрав волю в кулак, я смог успокоить ее и, не долго думая, свернул на лево. Почему туда? Да просто так. Чтобы отвлечься от мыслей про неизбежную месть кармы. Я ни о чем не думал, а только шел вперед, надеясь, что в конце меня будет ждать хоть что-то, кроме очередного поворота. Видимость по прежнему не доходила дальше собственных плеч, и это угнетало еще сильнее. Но больше всего накаляла обстановку абсолютная тишина. Не считая моих шагов, в тоннеле стояла такая тишь, что жужжание мухи здесь было бы сродни топоту сотни гиппопотамов. Даже мыши по углам не шуршали. Хотя, по логике вещей, их здесь должно было быть предостаточно. Или нет? Откуда мне знать что это вообще за место? Может быть наоборот мыши здесь, это сродни тиграм в Антарктиде. Я снова мотнул головой, куда-то не туда меня понесло… Вряд ли сейчас лучшее время думать о тиграх в Антарктиде. Шаг, еще шаг, еще… И я на очередной развилке. Из моей груди едва не вырвался крик ужаса и отчаянья, в миг охватившего меня. Сердце сковало холодными пальцами страха, ноги будто одеревенели, и я застыл на месте, не в силах пошевелиться. Неизвестно, сколько я стоял, словно статуя в музее. Секунду, минуту, час… Но, в конце концов, стало немного легче, и я снова свернул в один из поворотов. Ноги болели, по спине тек холодный пот, нервы натянулись, будто стальные канаты. Тишина и темнота были такими плотными и осязаемыми, что мне приходилось сквозь них продираться с боем, прилагая к каждому шагу усилия. Да еще и этот страх… Казалось, призрак Слави был совсем рядом, он уже протянул свои холодные пальцы к моей шее… И словно в подтверждение моих слов, мне в затылок дунул холодный ветерок. Меня охватил новый приступ паники, в несколько раз мощнее, чем все пред идущие. Я остановился, словно вкопанный, а потом, не оглядываясь, бросился вперед, сжигая последние силы на бесполезную беготню. И плевать, что за спиной не было шагов догоняющего. Мое подсознание вовсе не считало это достойным аргументом для того, чтобы остановиться. Я не бежал так, даже когда меня догонял пионер, с кинжалом в руках. Плевать на боль, на логику, на собственную физику – главное бежать. Очередная развилка… Плевать на нее, все это не имеет никакого значения, главное бежать. Свист в ушах и разлетающиеся под ногами камешки все, что имеет значение в эти минуты. Бежать. Бежать как можно быстрее. Нога зацепилась за что-то, и я, перекувыркнувшись, упал на землю, раскинув руки и ноги в позе звезды. Боль по всему телу вытеснила из сознания страх, как более насущная проблема. Я лежал, уставившись широко распахнутыми глазами в верх, видя лишь темноту. Боль постепенно отступала, дыхание восстанавливалось, и я стал потихоньку подниматься. Усевшись на пятую точку, я потянулся, пытаясь понять, где мое тело получило самые сильные повреждения. Нога уперлась во что-то. Не железяка, не кирпич, как я подумал изначально, что-то другое. Мягкое. Я подполз ближе, и ощупал это что-то. Труп. Самый настоящий труп. На ощупь я определил, что бедняге досталось по полной. По всему корпусу глубокие порезы, любой из которых мог бы стать смертельным. Но, скорее всего, причиной смерти стал удар в шею. Столь сильный удар, что голова почти отделилась от тела, и держалась совершенно непонятным образом, выяснять который у меня не было ни малейшего желания. Руки и ноги вывернули в другую сторону, словно их пытались вырвать. На одной из рук, если быть точным, то на правой, не хватало двух пальцев. Этим трупом был физрук. Это я определил по мощной комплектации тела, до последнего не дававшего себя убить. Я отполз в сторону. Меня мутило. Пока я исследовал тело, весь измазался в чужой крови. Она хоть и была уже холодной, но еще не успела до конца застыть, и это могло означать, что убили физрука не так давно. Вот только когда точно это произошло? Час, два часа или пять часов назад? Я не был судмедэкспертом, по этому не мог определить точно. Но что-то мне подсказывало, что убили его около часа или двух назад. Причем, убили очень и очень жестоко. По видимому, физрук отчаянно сопротивлялся, пока не пропустил какой-нибудь удар, после которого не смог оправиться. Потом его жестоко избивали, пока не добили мощным ударом в шею. Кто или что это было? И как физрук оказался здесь? Вряд ли его притащили сюда уже после смерти. Скорее всего, он здесь как и я, случайно. А может, это сделал пионер? Физрук провалился в эти чертовы подземелья, заблудился – и наткнулся на также блудившего пионера, который убил его. А что, вполне в стиле этого чертового маньяка. Только как он обогнал меня? Срезал путь каким-нибудь поворотом? Черт, надо быть осторожнее. Я был подавлен, напуган и уставшим. Я был одной ногой в гробу. Мне было очень, очень плохо. Хотелось закончить эти страдания любым способом, даже смертью. Будь сейчас у меня нож, я бы без раздумий пустил его вход. Но надо было подниматься и идти дальше. А, собственно, дальше это куда? Что там в этом дальше? Выход, жизнь и надежда? Или, может, тупик, смерть и разбитые грезы. Как говориться, не проверишь, не узнаешь. Я поднялся, и уже было хотел направиться в путь, но в голову пришла идея об искать труп физрука. Черт, даже мысль о приближении к телу вызывала у меня рвотные позывы, что уж говорить о том, чтобы копаться в его карманах. Тем не менее, содрогаясь, я все таки приблизился к телу парня и принялся обшаривать его карманы. Руки, и так уже измазанные двойным слоем крови, покрывались еще и третьим. Будь я хоть немножко брезгливее, меня бы вывернуло утренним бутербродом. Но я стоически держался, шаря по карманам. В нагрудном пусто, в карманах штанов тоже самое. Я уж было подумал, что зря покрыл себя с ног до головы кровью, но удача мне все же улыбнулась: Возле тела лежала зажигалка. Странно, почему убийца физрука не забрал ее себе? Наверное, просто не заметил в такой темени. Впрочем, меня это мало волновало. Главное, что теперь у меня был какой никакой источник света. Я отошел от трупа, и зажег свою находку. Тусклый свет неровно осветил стены тоннеля. Наконец, я смог определить, где нахожусь: Шахта. Металлические штуки, о которые я все время спотыкался – рельсы. Когда-то по ним, грохоча, ездили вагонетки, но сейчас это было трудно даже представить. Шахта, хоть и при тусклом, но все же свете, вовсе не походила на проход в ад, каким я себе его представлял. Обычные стены, обычная земля, обычный потолок. Я погасил зажигалку. Газ в ней мог закончиться в любой момент, а этого допустить нельзя. Тем более, что к темноте я уже более или менее привык. Я снова двинулся в путь, к… Выходу? Ну да. Должен же быть из этой шахты выход? То, как я попал сюда, совсем на него не походило, а шахтеры должны же были как-то покидать это место? Ладно, если это шахта, то куда я провалился изначально? То место совсем не походило на шахту. Да и вряд ли шахты бывают такими, двух ярусными. Я вышел на очередную развилку, которая в этот раз вызвала лишь одно чувство. Усталость. Как же я устал блудить по этим чертовым лабиринтам! Впрочем, делать нечего, нужно идти. Идти к призрачному спасению. Время от времени я снова зажигал свою находку, дабы проверить не сменилась ли обстановка, и не лежит ли под моими ногами очередной труп. Трупов не было, обстановка все та же. Мысли почти перестали вертеться в голове, были лишь чувства: Страх, усталость, подавленность, жажда. И вновь очередная развилка. Будто в миллионный раз. Я вздохнул сквозь зубы, и обессилено присел на землю, опершись спиной на холодную стену. Просто немного передохнуть, недолго… Часа два. Я сидел, практически не шевелясь и мой истощенный организм медленно погружал сознание в сон. Сопротивляться не было сил. Впрочем, заснуть мне было, похоже, не суждено. Вдалеке замигал свет. Я протер глаза, помотал головой, думая, что у меня начались галлюцинации. Но свет не исчезал, а наоборот, приближался. Сон словно рукой сняло, я вскочил на ноги, едва не свалившись обратно на землю. В крови забурлил адреналин. Источник света явно был не электрическим. Он колебался, мигал. Скорее всего, факел. И он приближался. Я лихорадочно пытался сообразить, что делать дальше. Бежать назад? А что потом? Идти весь путь в обратном направлении? Да ни за что! Кинуться в другой тоннель? И снова убегать? Нет уж, хватит с меня. Лучше прикончить хвост в виде пионера сразу, и избавиться хотя бы от этой проблемы. Сомневаться в том, что это пионер – не приходилось. Наверное, он ходит кругами, как и я. Ищет выход, зараза. Ну уж нет, пускай проваливает в ад! Я подобрал огромный булыжник, который валялся прямо у моих ног, и спрятался за углом, поджидая противника. План прост: Как только пионер выйдет из за поворота, я на прыгну на него, повалю на землю и долбану булыжником по голове. Среагировать он вряд ли успеет, а после удара сопротивляться уже не сможет. Сердце колотилось в груди, но я был уверен в своем плане. Правда, моя уверенность продлилась совсем недолго. Из-за поворота вышел совсем не пионер. Это была Лена. Ее вид едва не заставил меня напустить в штаны. В одной руке она держала факел, во второй огромный тесак, измазанный кровью. На рубашке и юбке виднелись красные следы. Фиолетовые хвостики болтались при ходьбе, и в обычной ситуации меня бы это позабавило, но точно не сейчас. Ужасный образ довершала адская ухмылка. Она была даже хуже, чем ухмылка пионера. Я дернулся вперед, когда увидел силуэт, показавшийся из-за поворота, но застыл, когда понял, что силуэт, это не пионер. Камешки вылетели из под моих ног и Лена, услышав звук, обернулась. Тогда то я и увидел эту адскую ухмылку… Казалось, что в ней хранилось все зло мира, которое в любую секунду готовилось обрушиться на тебя. — Ну привет, — тихим, немного злобным, и словно чего-то предвкушающим голосом сказала девушка. Ее фигура словно мерцала, в подрагивающем свете факела. Меня же буквально потряхивало от страха, и воспоминаний тела физрука. Так вот кто это сделал! Не пионер, а она! — Ты нашел его тело, да? — Все тем же тоном произнесла Лена. Казалось, ее улыбка стала еще шире. Я молчал. Выдавить из себя хотя бы слово для меня было за гранью возможности. Впрочем, Лене и не требовался мой ответ. — Он был силен. Но когда я его добивала, он визжал как маленькая девочка, просил пощады. А я смеялась, и била его своим Леонидом, пока мне это не надоело. Леонидом? почему Леонидом? Полагаю, Леонид это ее тесак, но почему именно Леонид, мать его за ногу?! Несмотря на ситуацию, этот вопрос у меня находился на втором месте по значимости. На первом был за что, боже!? — Он был первым кого я убила в этом бою, — продолжала Лена. — Вторым будешь ты. — Спасибо, я польщен, — выпалил я, не подумав. Впрочем, мне не привыкать. — А ты веселый, — не меняя выражения лица, произнесла Лена. — Надеюсь, ты будешь кричать также как физрук. Мне это нравиться. Надеюсь, что нет, подумал я. Девушка направилась ко мне. Я сделал шаг назад, она шаг вперед. Я снова шаг назад, она снова шаг вперед. Мы шли, будто репетируя какой-то странный танец. — Послушай, зачем тебе это? — Осторожно поинтересовался я, не выпуская Лену из поля зрения. — Мне это нравиться, — спокойно ответила она и резко приблизилась ко мне. Я так же резко отшатнулся. — Нравиться убивать людей? Но почему? — Вновь поинтересовался я. В душе теплилась надежда, что мне удастся как-нибудь заговорить девушке зубы. — Потому что люди не заслуживают того, чтобы жить. — Из голоса Лены пропало предвкушение и он стал более громким, уверенным. — Ну, допустим. Но ведь есть же и хорошие люди? Наверняка же есть. Правда, я их не встречал. Лена замерла, ее лицо стало озабоченным, словно она о чем-то задумалась. — Все! — Рявкнула Лена, спустя секунду замешательства и вновь пошла на сближение. Я отступал назад. — Ну как все? Не все люди плохие. Вспомни, к примеру, свою мать. Лена снова замерла в нерешительности. Я продолжил развивать эту тему: — Подумай про других своих родных, брата, сестру… — Брата? — Переспросила девушка и, окончательно растерявшись, опустила руку с тесаком вниз. — Брата, — подтвердил я, облегченно выдохнув. Кажется, получается… — Мой брат был хорошим человеком, — как-то жалобно произнесла девушка. Был? Неужели он умер? — Хорошим, — подтвердил я. — Брат, мать, отец… Семья… — Мой отец был пьяницей и издевался надомной, братом и матерью! — Рявкнула Лена. Тесак со свистом взвился в боевое положение, проделав в воздухе пирует. Девушка направила острие своего оружия мне в грудь. Да причем тут отец, идиот! Мысленно чертыхнулся я, и попытался отшатнуться. Но было поздно. Хруст, и резкая, сильная боль пронзила мое тело. Я взвыл, перед глазами повисла красная пелена. Лена вытянула лезвие, и я упал на колени, инстинктивно зажимая рану в груди. Девушка не спешила меня добивать. — Люди недостойны того, чтобы жить, — произнесла Лена, словно продолжая ранее прерванный разговор. — Деньги, слава – это все, что движет людьми. Мир погряз в жадности, алчности, гордыни, зависти. И зависть, это то, чего в нем больше всего. Этот бой, — девушка широким взмахом руки окинула шахту. — Этот бой, это сосредоточие всего этого. Он наглядный пример, того, куда мы катимся. Организаторами движет гордыня и власть, а участниками жадность. Какое-то время девушка в задумчивости смотрела куда-то вдаль, в темноту. Я молчал. Сквозь пальцы просачивалась кровь. Лена отвела руку назад, покрепче перехватила ручку тесака. — Ну что же ты не просишь о пощаде? Что же не хватаешься за последний шанс? Я склонил голову вниз, словно приклоняясь перед нею. Было больно. И страшно. — Потому что это бесполезно, — хрипло ответил я. — Да, — тихо произнесла Лена и выкинула руку с тесаком вперед. Лезвие сверкнуло в отблесках огня, я почувствовал ярко вспыхнувшую боль и меня накрыла темнота... ***