За жизнью смерть, за смертью Жизнь

Едва я оказался на площади, раздалась музыка, призывающая пионеров на обед. Надеюсь, сегодня на ужин не будут давать яблоки, иронически подумал я, направляясь к столовой. У входа уже толпились пионеры. Каким образом? Как они смогли меня обогнать? Неужели в лагере Совенок не только фрукты перемещаются в пространстве, а еще и люди? Тьфу. Когда я увидел вечернее меню, то не смог сдержать разочарованный вздох. На ужин давали манную кашу, сыр, булку и чай. С детства терпеть не могу манку. Похоже, сегодня мне придется искать очередных мертвецов на пустой желудок. — А нельзя мне что-нибудь, вместо манной каши? — С надеждой в голосе спросил я у поварихи. — Здесь вам не ресторан, ешьте, что дают, — раздраженно буркнула она в ответ. Похоже, я не первый, пожелавший вместо этого убожества нормальную еду. — Дайте хотя бы еще одну булочку вместо манки, — настаивал я на своем. — Послушайте, молодой человек, у меня все под учет, я не могу дать вам две булки, а другому выдать лишнюю тарелку каши, вы понимаете? — Она говорила так раздраженно, что я не решился высказать ей все, что я думаю про ее учет, про нее саму и про ее ближайших родственников. Хотя очень хотелось. Забрав полупустой поднос с едой, я направился к ближайшему свободному месту, за столиком Лили. — Не возражаешь, если я тут присяду? — Спросил я у девушки, и не дожидаясь ответа, плюхнулся на стул. — Ну и зачем было спрашивать? — С усмешкой спросила Лиля. — Для проформы, — честно признался я, откусывая первый кусок сыра. Он же оказался и последним. — Что слышно о Шурике? — Спросил я, лениво прожевывая сыр. — Ничего не слышно, — грустно ответила Лиля. — Да еще и… — Что? — Нетерпеливо спросил я, откусывая кусок от булки. Проклятье! Булка с яблоком. Да вы издеваетесь? — Понимаешь, — черноволосая понизила голос. — Славя говорит, что все вожатые исчезли. — Что!? — Воскликнул я, перепугав половину пионеров, тут же уставившихся на меня. — Да не ори ты так, — шикнула на меня Лиля. — Хочешь, чтобы все услышали? — Прости, — я виновато опустил голову. — Так что там с вожатыми? — Славя говорила, что они утром линейки провели в своих отрядах, и все. Дальше как в воду канули. Я возвел глаза к потолку: — Неужели убийца теперь средь бела дня работает? В ответ Лиля лишь пожала плечами. — И что, сейчас отправляемся на поиски? — Спросил я. По правде говоря, отправляться куда бы то ни было, мне не хотелось, от слова абсолютно. Особенно на пустой желудок. — Ну да, а что еще делать? Действительно, а что еще делать? Как говориться, кто если не мы? Другое дело что если нам посчастливится встретить убийцу, вряд ли наших навыков боя будет достаточно, чтобы выжить. Не знаю уж как с этим у Лили, но моих умений хватит чтобы, максимум, случайно кого-нибудь ткнуть ножом. — Ладно, — сказал я, вставая из за стола. — Подожду тебя на улице. — А булку что, доедать не будешь? — Удивленно спросила девушка. — Нет, — я отрицательно покачал головой и вышел на улицу. От яблок меня отвернуло на ближайшую жизнь. На улице постепенно спадала жара. Что же, это хорошо. И откуда нам начинать поиски? Снова с острова? Или обшаривать лес? Лично я склонялся к острову, там, по крайней мере, не слышно чертовых кузнечиков. — Все, я готова, — раздался голос Лили у меня за спиной. — Пойдем ко мне в домик, возьмем фонарик – и в путь. — Хорошо, ты… — Мои слова прервал взрыв, донесшийся со стороны площади. Я оцепенел. Мы с Лилей медленно переглянулись, и девушка бросилась в сторону площади. Я немного притормозил, но все же кинулся за ней. За те секунды, что я бежал от столовой к площади, в моей голове пронеслось тысячу вариантов происходящего: Вторжение инопланетян, война советского союза с соединенными штатами, пробуждение дракона по имени Генда… Но реальность оказалась куда прозаичнее. Протолкнувшись сквозь толпу пионеров, окруживших памятник как цыплята курицу, мы увидели причину взрыва. Кто-то совершил циничное, бессовестное и, можно сказать, подрывающее престиж лагеря Совенок, нападение на каменного вождя революции. Однако, тот героически устоял и даже не осыпался, лишь покрылся черной копотью. — Ну и кто это сделал? — В центр толпы вышла Славя, обводя критическим взглядом собравшихся. Повисла тишина. Признаваться никто не спешил. — Алиса, ну кА покажи свои руки, — Славя посмотрела в сторону двух рыжих девчонок, тщетно пытавшихся слинять подальше от площади. — Зачем? — Дерзко спросила Двачевская, выйдя из толпы. — Что значит зачем? — Вспыхнула Славя. — Потому что я так сказала! — А ты здесь не вожатая, чтобы всем указывать! — Парировала рыжая. Назревал конфликт. — Да, — согласилась золотоволосая. — Но сейчас Ольги Дмитриевной нет, а я замещаю ее. Алису, похоже, этот аргумент не убедил. — А я отказываюсь тебе подчиняться! — Гордо выпалила она. Славя покраснела от злости, и собиралась, похоже, рассказать Алисе все, что она о ней думает, но девушку прервал голос Электроника: — Нашел! Я нашел! Что нашел, раздраженно подумал я, мозги? Вся эта ситуация начинала меня бесить. Алиса, взрывающая памятники, Славя, не умевшая с этой Алисой совладать, а теперь еще и Электроник который «нашел!» Лампу джина, небось? Пионеры расступились перед Электроником, словно перед святым и Сыроешкин выбежал в центр круга, победно держа над головой ботинок. Круто, он нашел ботинок! Я иронически усмехнулся. — Нашел, нашел! — Продолжал кричать Электроник, потряхивая над головой ботинком. — Успокойся, Сережа, что ты нашел? — Спросила Лиля, тоже вышедшая в центр, ближе к памятнику. — Ботинок! — Радостно сообщил Электроник всем окружающим. — Ботинок Шурика! — Добавил он, увидев, что первое объяснение не слишком то впечатлило пионеров. — Где ты его нашел? — Спросила Славя, немного отошедшая от стычки с Алисой. — По дороге в старый лагерь, — ответил Электроник, понизив голос. По толпе прошелся шепот… — Старый лагерь… Старый лагерь… — А что в этом старом лагере? — Спросил невесть от куда взявшийся Семен. — Это лагерь, который был построен задолго до совенка, — начал Электроник рассказ, активно жестикулируя. — потом его забросили. — Почему забросили? — Спросил я, тоже выходя в центр круга. — Никто не знает. Но вообще про него ходят плохие слухи, — Электроник рассказывал все это так, будто мы сейчас сидели возле костра и травили байки. — Говорят, что там молодая вожатая влюбилась в пионера, но не встретила взаимности, и покончила с собой. — Сделала харакири кухонным ножом, — вставила Ульянка. — А пионера этого потом сбил автобус, — добавил Электроник, проигнорировав девочку. Автобус? Как можно попасть под автобус в шестидесятых? Тогда, конечно, уже появились автомобили, но их плотность была куда меньше, чем сейчас. — Но вообще все это антинаучно, — заявил Электроник, наконец, опустив ботинок. — Мы проверим этот старый лагерь, — сказала Лиля. — Я знаю, где он находиться. Стесняюсь поинтересоваться, но откуда она знает, где находиться старый лагерь? — Отлично, — сказала Славя. — А с вами пойдет Алиса. — Что!? — Почти в унисон воскликнули я, Лиля и Алиса. Правда, мне хотелось воскликнуть по другому, добавив еще парочку нецензурных выражений. — Нечего памятники взрывать, — безапелляционно заявила Славя, и не дав ничего ни кому сказать, скрылась в толпе. Пионеры стали расходиться, поняв, что шоу на сегодня окончено. Прекрасно. Просто прекрасно. Идите в старый лагерь, спасите Шурика и парочку пропавших без вести вожатых, и за одно возьмите с собой Алису, она наказана. А почему наказана она, а страдать должны мы!? Почему! Я был зол как дьявол. Чем Славя думала, отдавая этот приказ? Явно не головой. — Я за фонариком, — прервала долгую паузу Лиля и не дожидаясь ответа, пошагала в сторону своего домика. — Доволен? — Спросила меня Двачевская, когда мы остались на площади вдвоем. — Да я просто счастлив! — С явным раздражением в голосе ответил я. — Это ты во всем виноват! — Заявила Алиса. От такой наглости у меня отвисла челюсть. - Я? Ну конечно я! Кто же еще— Это же, черт побери, я памятник взорвал! Я славе нахамил! Вот я негодяй, оказывается! — От злости у меня аж зашумело в голове. — А кто мне активированный уголь дал? — Победным тоном спросила она. Я отвернулся от девушки и сделал пару глубоких вдохов, пытаясь охладить раскаленные нервы. — Конечно, — спокойно сказал я. — Если ты взяла автомат и перестреляла кучу народа, естественно, виновным посчитают производителя патронов. - Причем тут автомат? – Алиса непонимающе посмотрела на меня. — Да ни причем! — Взорвался я. — Я тебе просто навел аналогию, понимаешь! Попытался вбить в твой твердый череп, что моей вины в подрыве памятника столько же, сколько мяса в сегодняшнем ужине! — Я с трудом сдерживался, чтобы не назвать Алису напрямую тупицей. — Знаешь что! — Рявкнула в ответ Алиса. — Пошел ты на фиг! Никуда я с вами не пойду! — Да и не надо! — Зло сказал я, и быстрым шагом направился к домику Лили. Действительно, чего-чего, но того, чтобы Алиса пошла с нами, мне хотелось меньше всего. По сути, все сказанное ей, я хотел высказать Славе, но рыжая сама нарвалась на горячую руку, упрекнув меня в своей же глупости. Я оказался возле домика Лили в тот момент, когда из него выходила сама девушка. С фонариком и уже переодетая в спортивную форму. — А где Алиса? — Спросила она, смерив меня пристальным взглядом. — Не знаю, — раздраженно ответил я. — Мы по ссорились. — Почему? — Она заявила, что я виноват в том, что она взорвала памятник. — А ты? — А я так не считаю. — Зря ты так, — Лиля покачала головой. — Ну давай-давай, — я раздраженно хлопнул в ладоши. — Еще ты выведи меня из себя. — Ладно-ладно, успокойся, — Лиля подняла руки в примиряющем жесте. — Пошли в старый лагерь, а то темно уже. Действительно. За всеми этими ссорами я и не заметил, как солнце закатилось за горизонт. Если в лагере еще более или менее было видно, то в лесу, наверняка, уже стояла темень. — Ты точно знаешь дорогу в старый лагерь? — На всякий случай уточнил я. Блудить по лесу, а тем более ночью, мне совершенно не хотелось. — Знаю-знаю, — успокоила меня Лиля. — Ну тогда пошли. *** Как и ожидалось, в лесу стояла такая темень, что хоть глаз выколи. Лиля шла немного впереди, рассекая темноту лучом света, исходящим из фонарика. Я молча шел за ней, полностью погрузившись в свои мысли и отключившись от реальности. Да уж, за этой девушкой чувствуешь себя, как за каменной стеной. А думал я об Алисе. Точнее, о нашей ссоре. Наверное, Лиля права, и я все же погорячился на счет рыжей. Да, она повела себя как маленький ребенок, но мы же, в конце концов, находимся в детском пионер лагере, а не в военном училище? Другое дело Славя. Всегда такая умная и рассудительная – сейчас сотворила такую чушь. Зачем, спрашивается? Хорошо, решила ты ее наказать, ну так придумай какой-нибудь другой способ. Заставь тот же памятник чистить, в конце то концов. Так нет же. Она решила наказать Алису, подставляя опасности и жизнь рыжей, и наши с Лилей. Зачем? Кто вообще так делает? — О чем думаешь? — Мягко прервала мои размышления Лиля. — А? — Я тряхнул головой, выходя из раздумий. — Думаю, что ты права. Стоило бы мне с Алисой помягче. — Я прекрасно понимаю твои нервы, — не оборачиваясь, ответила Лиля. — Но я также понимаю и эмоции Алисы. — Да я тоже понимаю. Просто вся эта ситуация вывела меня из себя, а она еще и подкинула связку дров в костер. Некоторое время мы шли молча. Я, вынырнув из своих мыслей, стал оглядывать окружающую нас обстановку. А выглядела она, признаться, устрашающе. Меня пугал даже дневной лес, учитывая, какие события в нем происходят. а уж ночной… Эти ветки, напоминающие руки демона, жаждущего утащить тебя в бездну. Эти коряги под ногами, словно караулящие гигантские змеи. Эти корни, будто руки мертвецов желающих тебя затянуть к себе, в ад. И постоянная тревога. Тихий голосок в голове, нашептывающий: Оглядывайся почаще, Виталик, он может поджидать тебя за каждым деревом. Если ты на секунду замешкаешься, Виталик, будешь лежать мертвым. Приглядывайся к идущей перед тобой девке, Виталик, она может быть убийцей. — Далеко еще? — Спросил я, чтобы прервать мертвую тишину. — Далековато, — ответила Лиля, обводя лучом света окрестности. — километр, примерно. Я горестно вздохнул, но ничего не ответил. Нет, километр для меня не был непреодолимой дистанцией. Другое дело, сберечь адекватное мышление за эту дорогу. Тихий голосок продолжал нашептывать, и с каждым его словом, крыша медленно, но верно покидала свое место. Еще немного и мой чердак окончательно потечет. Спустя минут двадцать ситуация обострилась. По крайней мере, для меня. Начали петь чертовы кузнечики. Словно по команде, эти адские существа завели свою песнь заглушив все остальные звуки ночного леса. Одно мгновенье тишина, прерываемая лишь нашими с Лилей шагами, а через секунду запели адские певцы, будто кто-то переключил выключатель. — Ненавижу кузнечиков, — в полголоса пробурчал я. — Почему? — Лиля бросила на меня удивленный взгляд, на секунду отвлекшись от нашего маршрута. — Очень уж громко они орут, — я пожал плечами. — На нервы давит. — Ну да, есть такое, — черноволосая тоже пожала плечами. — Но я как-то абстрагировалась от них. — Знаешь, как-то раз, в детстве, мой друг поймал кузнечика, и задавил его. Теперь у меня такое ощущение, будто они мне мстят. — В таком случае, они выбрали не самое гуманное средство, — Лиля нервно хохотнула. Я постарался отгородиться от кузнечиков, и сосредоточиться на окружающей нас местности. Не считая его природной мрачности, и пения адских существ, лес был спокоен. По крайней мере, на первый взгляд. Неожиданно Лиля резко затормозила. Я по инерции прошел еще несколько метров, едва не сбив девушку с ног, но все же успел остановиться. — Что там? — Спросил я, прямо в ухо черноволосой. — Яма, — кратко осведомила меня девушка. — Яма? — Я посмотрел в ту сторону, в которую светил фонарик. Действительно, яма. И я даже догадываюсь куда она ведет. — Посвети в низ, пожалуйста, — попросил я Лилю, и склонился над ямой. Так и есть, знакомые бетонные стены, серый пол. — Что, будем спускаться туда? — Спросил я, указав в низ. — Ты с ума сошел? — Лиля кинула на меня удивленный взгляд. — А как мы выберемся от туда? Да и к тому же тут метра три вниз, не меньше. Действительно, метра три. И как я не убился когда в нее падал? — Думаю ты права, — согласился я. — Но вполне возможно, что Шурик туда свалился. Лиля покачала головой: — Вряд ли. Разве только его туда кто-нибудь сбросил. — Почему? — А как бы Шурик ботинок потерял? Либо его тащили, либо он с кем-нибудь боролся, либо убегал. — Логично, — я хмыкнул. — Ладно, пошли дальше тогда. Только осторожно, тут еще одна яма рядом. Черноволосая кинула на меня удивленный взгляд, но ничего не сказала, лишь молча обошла оба препятствия. Мы пошли дальше. *** Старый лагерь выглядел ровно так, как я его и представлял. Покосившийся забор, заросший разнообразной растительностью, с провалами на месте окон… Антуража добавляла яркая луна в окружении звезд, которые обволокли здание мерцающим светом. Некоторое время мы с Лилей молча разглядывали строение, не решаясь сделать первый шаг к распахнутому зеву входа, напоминающему разомкнутую пасть огромного чудища. — Пошли? — Нерешительно спросила Лиля, снова и снова обводя лучом света окружающую лагерь местность. — Я боюсь, — честно признался я. Моему удивлению не будет придела, если мы здесь не найдем парочку трупов. — Я тоже, — также честно призналась Лиля. — Но не возвращаться же нам назад? — Почему? — Иронически спросил я. — Я бы вернулся. Переборов свой страх, я сделал первый шаг к зданию. Лиля ухватилась за мое плечо, и мы вместе направились в растущую вокруг лагеря траву. Она доходила мне до груди, и с каждым шагом меня пронзал иррациональный страх, наткнуться на холодное тело, или на шипящую змею, зубы которой вонзятся в мою щиколотку. В самом деле, будь я убийцей, трупы складывал бы здесь, хрен кто их найдет. Будь я змеей, прятался бы тоже в этой траве, ибо хрен кто сюда забредет. — Знаешь, Лиль, если бы не ты, я бы давно отсюда слинял, — больше осуждающе, чем одобрительно сказал я. Она по прежнему продолжала держаться за мое плечо, и шла так близко, что я мог чувствовать жар ее тела, ее бедра, постоянно касающиеся моих. — Знаешь, я хотела сказать тебе тоже самое, — напряженно усмехнулась девушка. Она держалась явно лучше моего, я бы сейчас не смог выдавить усмешку, даже узнав что выиграл в лотерее миллион долларов. Путь ко входу в здание был успешно преодолен и трупов, змей, либо других неприятных сюрпризов мы с Лилей не нашли. Лишь под самым входом в здание к моим ушам донесся писк. — Что это? — Спросил я, хаотично окинув взглядом строение старого лагеря, ближайшие окрестности, и продумывая в голове план побега. — Не знаю, — девушка тоже повертела головой в разные стороны. — Я, похоже, на что-то наступила. — Сейчас гляну что там, — ответил я, и нырнул в траву с головой. Да уж, в детстве мне бы тут понравилось, думал я, раздвигая заросли. Выходили бы отличные зарубы в прятки. У ног Лили лежало что-то бесформенное. Подхватив это что-то, я вынырнул с ним на свет божий. При свете луны мне удалось распознать пупса. Знаете, такой пупс, который, если ему нажать на живот, выпускает из себя воздух со свистящим звуком. В своем детстве я этих штук уже не застал, тогда популярными были классические мягкие игрушки, запрограммированные говорить одно и тоже до тех пор, пока у них не сядет батарейка. Или у человека мозг. У меня дома таких на шкафу целая коллекция стоит. А на каждом из них своя коллекция – пыли. Игрушка явно видала и лучшие времена. Оно и не удивительно, сколько бедняга тут лежит? Год, два, десять лет? — Что там, пупс? — Лиля заглянула через мое плечо. — Ага, пупс, — ответил я. — Держи, дарю, — Я всунул в руки девушки бедную игрушку, и принялся осматривать вход в старый лагерь. Господи, как же он похож на рот демона, открытый в торжествующем восклицании. — Жалко пупсика, — Сказала Лиля, бережно обнимая потрепанную игрушку. — Нас лучше пожалей, — я скептически усмехнулся. — А что нас жалеть? С нами, пока что, все хорошо. — Пока что? — Хмыкнул я. — Меня пугает твой оптимизм. Девушка пожала плечами, и направилась внутрь здания. Я, вздохнув, пошел вслед за ней. Изнутри старый лагерь выглядел ничуть не лучше, чем с наружи. Даже хуже. Брошенные игрушки тут и там, перевернутые столы и стулья, покосившиеся шкафы… Все это нагоняло непонятную тоску. — Нужно об искать тут все, — растерянно обводя взглядом помещение, сказал я. — Нужно, — подтвердила Лиля, укладывая пупса на стол, и зажигая недавно погашенный фонарик. — Приступим? *** Перевернутая мебель, покрытая толстым слоем пыли, нагоняли печаль и тоску. Поврежденные куклы, что смотрели на нас широко открытыми глазами, вгоняли в страх. Сетка паутины, запеленавшая разбросанные игрушки, вводили в уныние. Все указывало на то, что это место покидали в спешке. Однако, были и хорошие новости. Трупов мы не нашли. По крайней мере, на первом этаже. Оставался еще второй, и лесть на него мне совершенно не хотелось. Но у Лили, кажется, было свое мнение. — Честно говоря, лестница на второй этаж не вызывает у меня особого доверия, — сказал я, недоверчиво оглядывая ступеньки. Да уж, не вызывает особого доверия, это еще мягко сказано. Она просто ужасна. Ступеньки скрипят, шатаются, и такое ощущение, что вот-вот проваляться, увлекая тебя в увлекательный мир ушибов и переломов. — Ну, если она выдержала убийцу с трупом, то под нами тоже недолжна рухнуть, — неуверенно ответила Лиля. — Ага, если, — я сделал акцент на последнем слове. — А если нет, то мы себе сломаем шеи, ради новых ощущений. Девушка, проигнорировав мой сарказм, первой направилась к лестнице. Я молча сопровождал черноволосую взглядом, размышляя, сколько времени мне понадобиться, чтобы донести ее к лагерю, если она сломает ногу. Однако, Лиля добралась наверх без приключений. — Можно подниматься! — Крикнула девушка со второго этажа. — Она крепкая. Крепкая, а как же. Я вздохнул, и стал осторожно подниматься. Скрип, скрип, скрип. С каждым шагом, такое ощущение, все громче и громче. Скрип, скрип, скрип… Мне оставались всего две ступеньки до второго этажа, когда очередной скрип на этот раз продолжился еще и треском. Земля из под моих ног стала уходить. Лиля вскрикнула. Я дернулся вперед, зацепился ногой за следующую ступеньку, и кубарем закатился на второй этаж, расцарапав себе косточку под коленом. — Твою… Мать… — Ругнулся я, держась за расцарапанную конечность. — Ты как, живой? — Надомной склонилась Лиля, встревожено разглядывая меня. — Жить буду, — ответил я, садясь. Девушка перевела взгляд на мою окровавленную конечность: — Тебе, похоже, нужна перевязка. — Черт бы с ней, — ответил я, поднимаясь на ноги. — Пошли дальше. — Ну, как знаешь, — Лиля пожала плечами. — Все равно у нас перекиси нет. Зачем тогда спрашивать? Подумал я, проходя вглубь второго этажа. *** Второй этаж ничем не отличался от первого. Ну, то есть, когда-то здесь располагались спальни детей, тогда как внизу находились служебные помещения. Теперь же что на первом, что на втором – одно и то же… Пыль, паутина, искалеченные игрушки, перевернутая мебель. Удручающая картина. — Снова ничего, — вздохнул я, выходя из очередной комнаты. Силы стремительно покидали мой организм, а на окончание поисков, не было и намека. Мне казалось, что мы наверняка сможем что-нибудь найти здесь, в старом лагере. Однако, мои ожидания не подтвердились. И что теперь? Снова переться на остров? — Да уж, — согласилась Лиля. — Абсолютный ноль. — Слушай, я уже хочу найти хоть что-нибудь! Хоть трупы, хоть вход в ад, — раздраженно вздохнул я. Отсутствие нормального питания, и нормального сна – сейчас играли со мной злую шутку. Усталость, апатия, раздражение – добавься ко всему этому еще и головная боль, и я бы смог установить себе диагноз. Однако, когда я говорил про вход в ад, то и подумать не мог, что мои мысли материализуются. Причем, так быстро. С первого этажа донесся протяжный скрип. Не жалобный стон ступенек, нет. Именно, что скрип. Скрип открывающейся двери. Мы с Лилей застыли на месте, в нерешительности глядя друг на друга. Пока я размышлял выживу ли после прыжка со второго этажа, Лиля кинулась к лестнице. Я бросился за ней, размахивая зажатым в руке фонариком. Ступеньки заскрипели и заволновались, когда черноволосая принялась по ним спускаться. Я бежал за ней, и клял девушку, на чем свет стоит. Ну куда она спешит? На собственные похороны не опаздывают. Когда Лиля уже стояла на первом этаже, а мне к нему оставалось каких-то четыре ступеньки, очередная гнилая доска под моими ногами треснула, и я провалился в низ. Меня спасла лишь моя реакция, и чудо. Хотя, кого я обманываю? Меня спасло чудо. Отбросив фонарик, я развел руки в стороны, пытаясь за что-то ухватиться. И ухватился. Пальцы правой руки обвили одну из балок, на которой держалась лестница. Она была такая же гнилая, как и сама лестница, но еще не рушилась. Мышцы напряглись, зубы сжались в оскале. Тело отчаянно тянуло меня вниз, но я держался. Правда, даже прилагая все свои усилия, у меня не было шансов провисеть так хотя бы минуты три. На выручку пришла Лиля. Девушка ухватила мою левую руку, и потянула вверх… Или вниз? Короче, на нижние ступеньки лестницы. Я боялся, что они тоже треснут, и мы полетим в неизвестную чернь уже вдвоем, но ступеньки посрамили меня, и выдержали наш с Лилей вес. Как только я оказался в безопасности, на твердом полу старого лагеря, тут же без сил улегся на него. Правая рука онемела, в висках застучало. Лиля последовала моему примеру, и уселась рядом со мной, тяжело дыша. — Спасибо, — поблагодарил я девушку, пялясь в потолок. — Ты, кажется, только что спасла мне жизнь. — Вряд ли жизнь, — ответила Лиля, продолжая тяжело дышать. — Максимум, кости. Там недолго падать. — Откуда знаешь? — Я поднялся на локте, и заглянул в черную дыру, что образовалась на месте третьей, четвертой, и пятой ступенек лестницы. — Там же ничего не видно, только темень. — Предположила просто, — Лиля пожала плечами. — Вряд ли тут так уж высоко. — В любом случае, проверять высоко ли тут, мне не хочется, — я поднялся на ноги, и подобрал отброшенный мною фонарик. Крепкая штуковина, продолжает работать, даже после того, как треснулась о стену. В обстановке помещения что-то изменилось. Я несколько раз обошел здание лучом света, прежде чем понял что именно. Прямо у входа в помещение появился спуск, куда-то под лагерь. А появился он благодаря открывшемуся люку. — Он вылез оттуда, — заметив, куда я смотрю, произнесла Лиля. — Кто вылез? — Растерянно спросил я. — Убийца. Он вылез, посмотрел на меня, что-то сказал, и ушел, — Лиля вздохнула. — Я не успела его рассмотреть. — Что он сказал? — Спросил я, светя фонариком в яму. Бетонные стены, такой же пол, и тоннель, уходящий вдаль. Сомнений не возникало, это вход в подземелья, в которых я в свое время повстречал Лену с тесаком. — Я не знаю, — Лиля покачала головой. — Я бежала, мне было не до этого. — И что дальше, он просто ушел? — Просто ушел, — подтвердила девушка. — Я не успела его рассмотреть. Только пионерскую форму увидела – и все. — Ну, похоже, нам придется лесть вниз, — я указал на открытый люк. — Не зря же он оттуда вылез? *** Лиля полезла в тоннель первой. Я внимательно следил, чтобы с ней ничего не случилось, водя лучом света по бетонным стенам. К счастью, девушка добралась вниз без приключенный. Скинув ей фонарик, я направился в ад, вслед за черноволосой. — Что это за место? — Больше у самой себя, чем у меня спросила Лиля, водя лучом света по стенам. Я пожал плечами. Не рассказывать же девушке, о убийствах, что будут происходить тут в будущем? Мы двинулись вперед. Лиля снова шла первой, освещая нам путь. Я шагал за ней, то и дело оглядываясь назад, проверяя, не следует ли за нами какой-нибудь призрак. Впрочем, мистических существ в эти минуты я боялся меньше всего. Куда больше меня пугала вполне реальная угроза, виде призрачного убийцы, который пару десятков минут тому назад, бродил по этим же подземельям, по этим же коридорам… Коридор внезапно закончился, выведя нас к огромной металлической двери. Настолько огромной, что на первый взгляд казалось, будто ее невозможно открыть без фомки или ломика. Однако, она уже была немного приоткрыта, и из за нее пробивался тонкий лучик света. — Радиационная опасность, — задумчиво произнесла Лиля. — Что? — Я недоуменно посмотрел на девушку. — Значок радиационной опасности, — задумчиво сказала Лиля, и посветила на непонятный для меня знак на двери. Я пожал плечами. — И что это значит? — Похоже, мы попали в какое-то бомбоубежище. Ну, точнее, сейчас попадем. — Бомбоубежище? Под лагерем? — Спросил я, ухватываясь рукой за ручку двери. — А что такого? — Спросила Лиля, выключив фонарик. И вправду что такого? Это же первый закон строительства детских лагерей: В первую очередь строиться бомбоубежище, а уже после – сам детский лагерь. Впрочем, возможно, в советском союзе, в условиях холодной войны, все именно так и обстояло. Я потянул дверь на себя. Та не хотя, со скрипом, но все же открылась. Сколько же усилий понадобилось убийце, чтобы открыть ее в первый раз, после нескольких десятков лет простоя? Похоже, этот парень или девушка, обладает ужасной физической силой. Я первым вошел внутрь освещенной комнаты. Лиля за мной. — Твою же мать… — Прошептал я. За моей спиной послышался тяжелый вздох Лили, и я услышал, как на пол упал и откатился в сторону фонарик. Бомбоубежище представляло из себя комнатку, площадью семь на восемь метров, с металлическими шкафчиками, двух ярусной кроватью и бетонными стенами. И возле одной из этих стен, опираясь на нее спиной, в ряд сидело пятеро человек. Точнее, пятеро трупов. Четыре девушки и один парень. По их позам можно было подумать, что они сейчас сидят в школе, на математике, ровные спины, запрокинутые немного назад головы… И широко распахнутые глаза, глядящие прямо на нас с Лилей. — Боже… Боже мой… — Тихо прошептала Девушка. Я сделал неуверенный шаг в сторону тел, но потом застыл в нерешительности. Эти глаза… Эти широко распахнутые глаза, просто сводили с ума, внушали иррациональный страх, заставляли дрожать… Ярко-голубые, глубокие, с длинными ресницами – у крайней с права девушки, темно-синие с погасшей озорной искрой у следующей, карие, со строгим, устремленным прямо на тебя взглядом у сидящей по середине, темные-темные, угольно-черные у последней девушки, и зеленые, изумрудные глаза у парня, в которых запечатлелся страх. Словно у Лены, подумал я, взглянув в лицо последнего трупа. — Это вожатые… — Хрипло выдавила Лиля. — По крайней мере парень. Я сделал первый шаг по направлению к трупам. Потом еще один, и еще. Встал на колени перед голубоглазой девушкой. Ее шея была рассечена, пионерская форма забрызгана кровью. Надрез ювелирно точный. Убийца профессионал, это даже мне понятно. Насколько я мог судить, девушка не мучилась. Скорее всего, она даже не успела понять, что умирает… Убийца подкрался сзади, закинул голову своей жертвы назад и оборвал ее жизнь одним быстрым движением лезвия. Она была молода, младше, наверное, даже Ольги Дмитриевной. Возможно, моя одногодка. Таким же способом убили и девушку с темно-синими глазами. Такой же надрез на шее, такая же форма, забрызганная кровью, такое же ни о чем неподозревающее выражение лица. На ее без именном пальце красовалось обручальное кольцо. Я переместился к телу кареглазой девушки. Все та же картина: Смертельная рана на шее, форма, перепачканная кровью. Вот только ей довелось мучиться, судя по всему, на несколько секунд дольше – чем остальным. Убийца оплошал и не смог убить свою жертву одним ударом… Об этом свидетельствовали руки, с пятнами крови на них, и выражение крайнего ужаса, смешанного с непониманием на лице. Скорее всего, эта женщина была старшей вожатой в этом лагере: Строгая прическа, целеустремленный взгляд, обручальное кольцо на без именном пальце, опять же. Впрочем, даже ей я не дал бы больше двадцати пяти с хвостиком. Девушка с угольными глазами была невероятно красивой, и осталась таковой даже после смерти. Черные, как смоль волосы, рассыпавшиеся по плечам, темные глаза, длинные ресницы, изящные брови, аккуратная фигура, и улыбка, застывшая на губах. Застывшая, такое ощущение, на века. Даже разрезанная шея и перепачканная кровью рубашка, не могли испортить ее красоту. Я присел напротив парня. Наверное, он единственный, кто успел увидеть своего убийцу, перед смертью. Несмотря на гладко выбритое лицо, его нельзя было назвать юношеским. Коротко подстриженные, темные волосы, четко очерченные линии скул, изумрудно-зеленые глаза, до жути напоминающие глаза Лени. На щеке парня виднелся свежий синяк, шея была разрезана намного сильнее, чем у девушек. Вся его одежда покрылась кровью, которая уже успела потемнеть. Убийца, видимо, очень рассердился, что его успели заметить. — Он был вожатым моего отряда, — неопределенно сказала Лиля, пялясь в стену. Я поднялся на ноги, и пожал плечами. Какая у меня должна быть реакция? — А самое ужасное, — продолжала девушка. — Самое ужасное, что они даже не успели понять, что умирают. Я посмотрел на Лилю, Лиля посмотрела на меня. Наши взгляды встретились. — Они просто шли, чтобы, например, сплавать вместе на остров, — не унималась черноволосая. — Секунду все шутили, разговаривали, потом умолкла первая, вторая, третья… и Леонид, — она кивнула на труп парня. — Он даже не успел понять что остался один, даже нервный сигнал к мозгу не успел дойти, понимаешь? Я понимал. Понимал, потому что и сам об этом думал. Казалось бы, одна секунда, одно мгновенье… Что может произойти за это время? Кто-то сделает еще один шаг, чтобы зайти в туалет, и отлить, кто-то съест еще одну пельмешку из своего завтрака, кто-то зайдет в интернет… А кто-то умрет. Вот так вот просто. Раз, и нет больше тебя, будто никогда и не было. *** Не знаю, сколько мы с Лилей продолжали сидеть на кровати, пялясь в стену, думая каждый о своем, но точно не меньше получаса. Первой в себя пришла девушка. Тряхнув волосами, она поднялась с кровати и медленно прошла круг по комнате, словно возвращая свое тело в сознание. — Что нам делать? — Остановившись возле меня, спросила черноволосая. Я поднял на нее уставший взгляд. Мне так хотелось оказаться у себя в домике, в своей кроватке, и забиться, с головой накрывшись одеялом. — Не знаю, — хрипло ответил я. Во рту пересохло, ужасно хотелось воды. — Думаю, нам нужно пойти дальше, Шурик может находиться где-то рядом, — сказала девушка. — А как же они? — Кивнув на тела, спросил я. — Думаешь, они куда-нибудь отсюда уйдут? — Лиля грустно усмехнулась. Действительно. Я бы очень удивился. И очень испугался. Тащиться дальше, мне не хотелось от слова абсолютно. Ну уж совсем. Я устал, был истощен, растерян и подавлен. Но я никогда не умел отказывать девушкам. — Ладно уж, пошли, — я рывком поднялся с кровати. Девушка включила фонарик, и направилась к двери, противоположной той, через которую мы попали сюда. Она также, как и ее копия, была немного приоткрыта, по этому мы покинули эту братскую могилу без особенного труда. И вновь Лиля шла первой, облизывая лучом света из фонарика бетонные стены и пол. Я шел за ней, раздумывая о бомбоубежище. Получается, побеги я тогда в противоположную сторону – не попал бы в шахты, а выбежал к бомбоубежищу? И чтобы поменялось в таком случае? Смог бы я уйти от пионера, и остаться в живых? Вряд ли. Да и выжить тогда – означало – умереть позже. Попал бы я в прошлое, умри от руки пионера, а не от руки Лены? Я тряхнул головой, отгоняя мысли о смерти подальше, и сосредоточился на тоннеле, удаляющемся вдаль. Он был до жути однообразен, каждый метр – зеркальная копия пред идущего. Нет, конечно, вряд ли от подземных коридоров можно было ожидать парка развлечений и киосков с мороженным… Но этот однообразный вид, заставлял мою, и без того расшатанную нервную систему, шататься еще больше. Вскоре мы наткнулись на две дыры в потолке тоннеля, сквозь которые открывался отличный вид, на звездное небо. Как мне подсказывала моя память, отсюда, к входу в шахты, рукой подать. Шахты… Меня передернуло, при воспоминании о них. В голове возник образ Лены, неясно мерцающий в свете факела, тесак, направленный мне в сердце… Вот Лена что-то прошептала, выкинула руку вперед, и оружие, сверкнув в отблесках огня, врезалось в мое тело… А что, если это место – замкнутый круг? Что, если я буду умирать там снова и снова? Или я умру там, и вернусь обратно в две тысячи двадцатый? Черт. Какие бы ужасы я не испытывал в лагере Совенок, но они не сравняться с ужасами моей обыденной жизни. С ужасным одиночеством и выпаливающей душу тоской. Задумавшись, я в очередной раз едва успел затормозить, перед неожиданно остановившейся Лилей. — Что там? — Машинально спросил я, хоть и уже догадался, что мы набрели на вход в шахты. — Очередная яма, — ответила Лиля, присев возле пробоины в полу, и светя в нее фонариком. Однако, несмотря на то, что фонарик у девушки был невероятно мощным, прорезать темноту шахт, он мистическим образом не мог. — Ничего не видно, — раздраженно пробурчала девушка. — Будем спускаться? — Не знаю, — Лиля пожала плечами. — Ты что думаешь? Передо мной встал сложный выбор. Шахты, которые я боюсь до дрожи в коленках, или дальше, по бетонному коридору, который кажется бесконечным. У меня сложилось ощущение, будто я нахожусь между молотом и наковальней. — Я спущусь, — наконец, решился я. — Если все нормально, позову тебя. Дождавшись согласного кивка девушки, я ухватился за края ямы, и стал медленно свешивать свое тело вниз. В какой-то момент мне показалось, что я прыгаю прямиком в бездну, и мне отчаянно захотелось поменять свой выбор. Однако, было поздно. Ноги коснулись земли, я пошатнулся, но удержал равновесие. — Можно прыгать, — крикнул я девушке. — Тут невысоко. Лиля посветила мне в лицо лучом света. Я зажмурился. — Ты чего? — Недовольно пробурчал я. — Больно же. — Прости, — виновато ответила Лиля, отводя от меня луч. — Возьми фонарик, а то с ним прыгать неудобно. Я протянул руки вперед, и в них тут же прилетел фонарь. Впервые у меня была возможность осмотреть шахты при более или менее нормальном освещении. Осыпавшиеся стены, металлические рельсы, вдали виднелась заржавевшая вагонетка. В целом, ничего сверх естественного, ни тебе висящих в воздухе предметов, ни телепортов в другие миры. За спиной мягко приземлилась Лиля. — Полет нормальный, приземление успешное? — Пошутил я. — Ага, — ответила девушка, подходя ко мне поближе. — Похоже на шахту какую-то. — Да это она и есть, — ответил я, вновь освещая окружение лучом света. — Если я, конечно, что-то смыслю в шахтах. — И куда пойдем? — Спросила Лиля, внимательно оглядываясь. Хороший вопрос. Куда я пошел в прошлый раз? Черт его знает. Тогда мне как-то не приходилось об этом думать, бежал, куда глаза глядят. В разные стороны уходили абсолютно идентичные дороги, без каких либо опознавательных знаков. — Ладно, пошли туда, — я указал фонариком в право. Черноволосая пожала плечами, и мы направились в ту сторону. Господи, только бы снова не начать ходить по кругу. Я уже однажды это попробовал, и мне не понравилось. *** Мои надежды не оправдались. Спустя каких-то пару десятков метров, мы наткнулись на развилку. — Вот черт, — не сдержавшись, ругнулся я. — Что случилось? — удивленно покосившись на меня, спросила Лиля. — Развилка, — односложно ответил я, таким тоном, будто это все должно было объяснить. — Ну и что? — Девушка пожала плечами. — Это же шахта, здесь полно развилок. Действительно, ну и что? Заблудимся, умрем – с кем не бывает. Нам все равно не привыкать. — Можем заблудиться, — ответил я, стараясь скрыть дрожь в голосе. Эти шахты – один из худших моих ночных кошмаров. — Мы не заблудимся, — девушка ободряюще улыбнулась. Она что, успокаивает меня? Дожился. — С чего такая уверенность? – — А что тут блудить? Главное – запоминать куда поворачиваешь, вот и все. Лиля подняла из земли какой-то камень, и, подойдя к балке, выцарапала на нем крест. Умно, подумал я, без особого воодушевления. — Пошли на лево, что ли, — выбросив камень в сторону, предложила девушка. — Пошли, — согласился я, и мы свернули в указанном направлении. Я едва переставлял ноги, и шел вперед лишь с помощью адреналина, и силы воли. Если завтра утром меня не на кормят, я склею ласты, ей богу. Это, опять же, если я еще доживу до завтрашнего утра. Или уже сегодняшнего? — А сколько часов? — Спросил я у Лили. — Полпервого, — ответила она, мельком глянув на циферблат. Полпервого ночи, а я холодный и голодный, ищу труп в заброшенной шахте. Мог ли я об этом подумать еще месяц назад? Мог ли я об этом подумать вообще когда-нибудь? Снова развилка. Я едва сдержался, чтобы не заскулить. Лиля подобрала еще один камень и снова выцарапала на балке крест. — Тебе не кажется, что эти кресты выглядят как-то угрожающе? — Ехидно поинтересовался я. — Будто на кладбище. — Допустим, — девушка согласно кивнула. — Следующий раз выцарапаю тебе сердечко. — Куда теперь идем? — Спросил я, поочередно светя в каждый из проходов. Господи! Пускай она скажет, что назад! — Теперь в право, — ответила Лиля, направляясь в этот же поворот. Я, вздохнув, пошагал за ней. — Почему в право, позволь спросить? — Чтобы не начать бродить по кругу, — объяснила черноволосая. Да уж, прежде чем лесть сюда в прошлый раз, нужно было походить на курсы по обучению перемещений в лабиринтах у Лили, подумал я. Шахты были заброшены уже долгое время. На это явно указывали заржавевшие рельсы, осыпавшиеся стены, погнившие балки. Подумать только, а ведь когда-то по этим коридорам одна за одной ездили вагонетки, ходили шахтеры, добывающие ценные металлы. Или нет? Иногда у меня создавалось ощущение, что весь этот лагерь – моя иллюзия, какой-нибудь сон в моем воспаленном мозгу. А тело, тем временем, валяется на больничной койке, утыканное капельницами. Черт! Очередная развилка! Я мысленно выругался. Сколько может быть поворотов в этом чертовом лабиринте? — На сей раз, я так понимаю, в лево? — Устало спросил я. Если все это лишь бред моего умирающего мозга, то усталость он воссоздал отлично. — Верно, — ответила Лиля, и без заминки направилась в указанном направлении, предварительно начертив очередной крест. Я поплелся рядом с ней, освещая нам дорогу. Рельсы, стены, рельсы, стены… Вот это разнообразие, однако. Рельсы-рельсы… Шпалы-шпалы… Ехал поезд запоздалый… — Слушай, может нам все таки вернуться обратно? — Вяло спросил я у Лили. — Каковы шансы, что Шурик оказался в этих лабиринтах? И даже если так, какой шанс что мы его тут найдем? Лиля кинула на меня короткий взгляд: — Ну, шанс что он здесь, велик. Причем, если мы его тут найдем, то скорее всего найдем живьем -. — С чего бы это? — Вряд ли убийца стал бы затаскивать его труп сюда, согласен? — Если он затащил труп близнеца на остров, то почему не смог бы притащить сюда Шурика? — Притащить близнеца на остров гораздо проще. На острове нет возможности заблудиться. — Что правда, то правда. Слушай, а ты как думаешь, зачем он это вообще делает? — Что именно? Убивает? — Нет. Затаскивает трупы в разные места, причем, каждый раз все дальше и дальше. Лес, остров, шахты… — Не знаю, — Лиля пожала плечами. — Но у него явные расстройства с головой. Ему для этого особой причины не нужно. Когда-то, во времена своей подростковой жизни, я читал о психопатах, их повадках, чувствах, эмоциях. Помниться, там писалось, что они не чувствуют эмоций, поэтому и совершают убийства с холодной расчетливостью, и по этой же причине так грамотно заметают следы. Но они, зачастую, не убивают просто так, а всегда преследуют какую-то цель. Пусть даже и вымышленную, придуманную в собственной голове. Какую цель преследует наш психопат? Сомнений, что убийца, это кто-то из участников боя, не было. Кто еще может так грамотно заметать следы, убивать так быстро и четко? Только тот, кто делал это уже десятки раз. Но даже при этом круг подозреваемых весьма широк. Лена, Алиса, Славя, Мику, медсестра, вожатая, Женя, пионер… Последние трое числились в моей голове, в качестве главных подозреваемых. Если с остальными я еще смог кое-как наладить контакт, и они имели хоть и хрупкое, но все же алиби, то эта тройца не вызывала у меня никакого доверия. Возьмем, к примеру, вожатую. Почему она не возвращается из своего рай центра? Да, возможно, убийца ее перехватил и прикончил. Но также возможно, что ни в какой рай центр она не уезжала, а сейчас скрывается где-нибудь в лесу, и отлавливает по ночам пионеров. Второй вариант Женя. Против нее говорил ее скверный характер и синяк под глазом. Синяк у нее появился утром, после дня убийства Толика. Вполне возможно, что парень каким-то образом смог оставить ей после себя напоминание. Проблема в том, что это все улики против библиотекарши. И последним подозреваемым в списке был пионер. Возможно, во мне говорила личная не приязнь, ведь по какой-то причине я испытывал к нему крайне отрицательные чувства. Даже Лена, убившая меня, не вызывала никакого негатива, а вот он… Однако, кроме личной неприязни, на Персунова указывали и другие улики. Например, его непонятное поведение. Иногда из него нельзя внятного слова вытянуть, а уже в другой момент, ты сам начинаешь дрожать под его взглядом. То он пугливый щенок, то чертов убийца. Тем временем, мы с Лилей прошли еще несколько поворотов. Девушка уверенно вела нас по лабиринту, пока я, полностью доверившись черноволосой, шагал вслед за ней, служа ходячей подставкой для фонарика. В чувства меня вернул выход. Ну или, по крайней мере, его подобие. Свернув в очередной поворот, луч света выхватил деревянную дверь. В сердце что то радостно перекувыркнулось, надеюсь это не тромб, и я почувствовал прилив энергии. — Отлично, — сдержанно усмехнулась Лиля. — Ты уверена, что нас там ждет что-то хорошее? — Осторожно поинтересовался я. — Все лучше чем вот это вот, — девушка широким жестом окинула шахты. Я был с ней абсолютно согласен. Вряд ли за дверью нас ждет тринадцать чертей и большой котел с кипятком на двоих, а все остальное мне нравиться намного больше чем эти долбанные шахты. Лиля дернула за ручку, дверь с легкостью открылась и девушка скрылась внутри комнаты. Я последовал за ней. Надписи на стенах, разбросанные бутылки – ненужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что шахтеры здесь культурно отдыхали. Зачастую, правда, отдыхали не слишком культурно. Я перевел луч света в дальний угол и замер. Там лежал очередной труп. Мне не удалось сходу определить, кому он принадлежит, но длинные волосы, разметавшиеся по полу, говорили, что мертвое тело когда-то было девушкой. Впрочем, удивило меня не это. К мертвецам, за время моего чудесного отдыха в лагере, я успел привыкнуть. Возле трупа, обхватив колени руками, и свернувшись в клубок, сидел Шурик, ритмично раскачиваясь из стороны в сторону. Очки блеснули в свете фонарика. Кибернетик поднял глаза вверх, направив на Лилю обезумевший взгляд. — В… Вы, — прошептал он себе под нос, с каждой секундой повышая свой тон на октаву выше. — Вы, вы! Это вы сделали! Вы! Ур-роды! Шурик подхватил какой-то огромный кусок металла, и бросился к стоящей в метре от себя Лиле. Я, недолго думая, кинулся в ту же сторону, вложив в рывок все оставшиеся силы. Девушка стояла слишком далеко… Луч света заметался по помещению, выхватывая из темноты запыленные участки комнаты. На секунду свет упал на Лилю, и я увидел, как Шурик заносит арматуру над ее головой. Последний рывок. Но шансов успеть, у меня не было. Секундная возня, потом глухой вздох, и звук приземлившегося на пол тела. Остановившись, я посветил в ту сторону фонариком, чувствуя, как страх сжимает ледяными пальцами сердце. Лиля стояла на полусогнутых, удерживая бьющегося в безуспешной попытке вырваться Шурика, придавленного к полу. Арматура валялась возле девушки. Из моей груди вырвался облегченный вздох. — Веревки у тебя, случаем, нет? — Не поднимая головы, спросила девушка. Я пошарил по карманам. Ничего. Ну да, найденную на острове веревку, я оставил в домике, решив, что она нам не пригодиться. — Веревки нет, но есть галстук. Пойдет? — Вполне. Я снял со своей шеи символ коммунизма, и передал его черноволосой. Девушка прижала коленом руки Шурика к земле, и стала крепко связывать их галстуком. — Может, тебе помочь? — Неуверенно спросил я, наблюдая затем, как Шурик безуспешно дергался и что-то бормотал, пытаясь вырваться. — Не надо, лучше труп осмотри, — ответила девушка, сосредоточено пеленая кибернетика. У меня сложилось такое ощущение, будто я ребенок, которому дали задание, чтобы от него отделаться. Я подошел к трупу, посветил ему в лицо фонариком. Мне не понадобилось и секунды, чтобы определить, что мертвецом являлась Ольга Дмитриевна. Ну вот, один подозреваемый и отпал, иронически подумал я, приседая возле тела. Ее задушили. Сомнений не было. Посиневшее лицо, следы пальцев на шее. На лице засохшие слезы, намекающие, что вожатая умерла небыстрой смертью. Кроме того, на правой щеке синяк. Я осторожно повернул тело… Руки связаны за спиной той самой веревкой. Похоже, ее держали здесь несколько дней. Но для чего? Впрочем, ответ был очевиден. Возле тела валялось порванное нижнее белье вожатой, на бедрах и ключицах виднелись синяки. Я поморщился. Значит, привычка Шурика насиловать своих жертв перенеслась и в этот мир? Но я тут же осекся… Это не Шурик. Шурик не смог бы убить пятерых вожатых, выныривая у них из за спины, словно чертова тень возмездия. Шурик не смог бы затащить тело Толика на дерево, Шурик вряд ли справился бы в рукопашной с двумя близнецами… Но с другой стороны… Шурик напал на Лилю, с явной целью нанести ей физический вред, Шурик сидел возле трупа Ольги Дмитриевной, вместо того, чтобы выбраться из шахт и рассказать о нем, куда следует. — Что тут у тебя? — Спросила Лиля, подошедшая ко мне. Я бросил короткий взгляд на Шурика: Парень лежал без сознания, и не было похоже, что он собирался в него приходить в обозримом будущем. — Я решила его выключить, — объяснила Лиля, заметив, куда я смотрю. — А то он дрыгался, как заведенный. — Ясно, — неуверенно пробормотал я. — А тут у нас вожатая. Вернулась из рай центра. — Да я вижу, — Лиля понимающе кивнула. — А что у нее за синяки? Не ужели ее… Я угрюмо кивнул, подтверждая догадку девушки. На некоторое время повисла тягучая тишина, прервать которую я решился, только спустя несколько минут. — Как думаешь, это Шурик ее убил? — Вряд ли, — угрюмо ответила черноволосая. — Но он выглядит двинутым на всю голову. — Да это я вижу, — ответил я, поднимаясь на ноги. — Что теперь, возвращаемся назад? — Ну да, нужно позвать Виолу. Сегодня у нее будет много, очень много работы. Я вздохнул. Неужели нам придется тащиться по шахтам в обратном направлении, с трупом и поехавшим идиотом на руках? К счастью, впервые, за последнее тысячелетие – мне улыбнулась удача. Хорошенько обследовав комнату, мы с Лилей обнаружили еще одну дверь, точную копию той, через которую нам удалось попасть сюда: Деревянная, трухлявая и покосившаяся. Почувствовав призрачную надежду выбраться из шахт живым и невредимым, я едва не вынес трухлявую бедняжку, но меня опередила Лиля, решившая проблему куда более прагматичным способом. Проще говоря, девушка просто открыла дверь. В новом помещении была решетка, через которую можно выбраться на волю. К решетке вела металлическая лестница. Все. Это вся информация, что сейчас интересовала меня. При виде света луны, который пробивался в шахты, сквозь прутья решетки, я едва не расплакался. Лиля тоже радовалась, правда, куда более сдержанно чем я. — Слава богу, — продолжая пялиться на лунный свет, пробормотал я. — Теперь забираем вожатую, Шурика – и на волю. — Ты уверен, что ее стоит выносить на площадь? — Спросила Лиля, задумчиво косясь на тело вожатой. — А что такого? — Я пожал плечами. — Ну, если кто-нибудь увидит? - — В два часа ночи? — Скептически ухмыльнулся я. — Ладно, — капитулировала черноволосая. — Возможно ты и прав. Покряхтев, побурчав – я все же смог подхватить тело Ольги Дмитриевной на руки, и направился к лестнице. Правда, подняться по ней к решетке уже не смог. Слишком уж проблематично это делать, с пятидесяти килограммовым грузом на руках. Пришлось просить помощи у Лили. Девушка поднялась по лестнице, и без труда сняла решетку. Было видно, что сквозь нее в шахту регулярно кто-то проходил. Оказавшись за пределами подземелий, черноволосая удивленно охнула. — Что там? — Встревожено спросил я, готовясь в случае необходимости, выпрыгнуть из шахты, как чертик из табакерки. — Тут площадь, — удивленно ответила девушка. — Площадь? — Также удивленно переспросил я, глядя на звездное небо, сквозь открытую решетку. — Да, тут… А ты чего здесь делаешь? А-а! А-а! — Фраза девушки оборвалась криком боли. Я бросил тело вожатой, и побежал на верх. Произошло что-то страшное. Что-то очень, очень страшное… Я ухватился за края люка, и выбросил свое тело наверх, тут же приготовившись к бою. Но бой уже закончился. Лиля лежала на спине, смотря верх широко распахнутыми глазами. Из ее груди торчал нож, по пионерской форме расползался темный след крови. В лесу мелькала тень, стремительно удалявшаяся от площади. Кровь взбурлила в венах. Мне захотелось догнать этого урода и свернуть ему шею. Зубы сжались в оскале. Я чувствовал что могу это сделать, что могу его догнать. Но… Нет. Нельзя бросать Лилю. Девушка еще жила, еще отчаянно цеплялась за жизнь, из ее уст вырывалось хриплое дыхание. Я присел возле стремительно угасающей девушки. В горле стоял ком. Ее лицо бледнело, глаза продолжали смотреть в небо. Из них медленно уходила жизнь. — Лиля… — Промямлил я, тяжело выталкивая слова из горла. — Лиля… Держись, Виола вытянет тебя… Должна вытянуть… Господи, ну как же так? Ну почему я не полез первым? Девушка перевела взгляд на меня. Ее глаза почти полностью заволоклись туманом. — Н…Ничего н… Не выйдет, — с трудом ответила она. — Если он попал в сердце, то это в…Все. — А если не попал? — Ухватился за единственную надежду я. — Если не попал, Лиль? Тогда ты еще сможешь выжить! Девушка ничего не ответила, лишь продолжила молча смотреть на звезды. Я разрывался между тем, чтобы остаться с ней, и пойти за медсестрой. Нож в груди Лили ритмично поднимался вверх, и опускался вниз, удивительно точно совпадая с ее дыханием. От этого вида мне захотелось рыдать. — Ей, наверху, есть там кто-нибудь!? — Разрезал тишину напуганный голос Шурика. — Мне нужна помощь! Я нехотя подошел к открытому зеву люка и посветил вниз фонариком. У лестницы стоял Шурик, непонимающе и боязливо оглядываясь во круг, рядом с ним лежал брошенный мною труп вожатой. Кибернетик, жмурясь от света, поднял на меня взгляд: — Виталик, что происходит? Почему я связан? Что с вожатой? Некоторое время я продолжал молча пялиться на Шурика, и светить ему в лицо фонариком. Он что, прикалывается так, что ли? Это абсолютно не смешно. — Виталик? — Неуверенно повторил кибернетик. — Почему ты молчишь? Возможно, в другой ситуации я бы, устроил парню допрос, с целью узнать, реальна ли его амнезия. Но сейчас мне было абсолютнейшим образом плевать. Значение имела лишь девушка, умирающая в нескольких метрах от меня. Первая моя мысль была закрыть решетку люка, и оставить Шурика в шахтах. Вторая – зашибить его фонариком. Третья же, была куда более конструктивной, и она могла спасти Лиле жизнь. — Шура, встань на лестницу, я помогу тебе выбраться. — Но у меня руки связаны… — Неуверенно забормотал кибернетик. — Я не могу… — Шура, давай быстрее, ради всего святого! Просто встань, чтобы я мог к тебе дотянуться! — Не выдержав, рявкнул я. Дыхание Лили умолкало, жизнь покидала ее тело, и единственная, кто мог это остановить, была Виола. По крайней мере, я надеялся, что она сможет это остановить. Шурик не решился мне перечить, и послушно встал на первую ступеньку, потом на вторую… Я ухватил его за галстук, и резко потащил вверх. Не знаю, от куда в моем теле взялись силы, но кибернетика я вытащил быстро и качественно. Оказавшись на поверхности, парень грохнулся на землю, тяжело дыша. Кажется, я малость перестарался. Пока Шурик приходил в себя, я нервно прохаживался из стороны в сторону, бросая на Лилю взгляды, полные отчаянья. Ее глаза уже закрылись и, кажется, она потеряла сознание. Выждав еще некоторое время, я рывком поднял кибернетика на ноги, и проорал ему в лицо: — Шурик, беги к медсестре! Беги к медсестре, как можно быстрее! — А за… — Вот зачем, Шура! Вот! — Я повернул парня лицом к Лиле, и дождавшись нужного эффекта, обернул его обратно, лицом к себе. — Беги к медсестре! Знаешь где она живет? — Д-да, — промямлил кибернетик, глядя на меня испуганным взглядом. Господи, надеюсь он реально позовет Виолу, а не просто сбежит. Если он сбежит, я его убью, клянусь небесами! — Давай, Шура, беги, — сказал я, отпуская парня. — Беги, я тебя умоляю! — Н-но руки… — Да потом развяжу! — Раздраженно рявкнул я. — В дверь можно и головой постучать! Шурик не стал больше возражать, и побежал в сторону медпункта, подгоняемый моими криками. Меня потряхивало, толи от страха, толи от адреналина, я нервно ходил по кругу, готовясь убить всех, кто попытается приблизиться к Лиле. Пятно на форме росло, дыхание становилось все сбивчивее, она умирала. Кто, кто это сделал? Кто, черт возьми! она знала этого человека, сомнений нет. Причем, знала очень хорошо, раз мгновенно не уложила его на холодную плитку площади. А Лиля могла это сделать, наверняка. Дыхание девушки замерло. По спине побежали холодные мурашки, я кинулся к черноволосой, хватая ее за руку. Пульс еще был. Слабый, но был. Где же эта чертова медсестра? Я сжал ладонь Лили в своей. Все недолжно так быть. Жертвой убийцы должен был стать я, а не она. Послышались приближающиеся шаги. Я облегченно выдохнул. Сейчас будет лучше, Лиль. Должно быть лучше… К площади быстрыми шагами приближались Виола с Шуриком. У второго, по прежнему, за спиной были связаны руки. — Что произошло? — Без вступлений спросила медсестра. Я молча указал на нож, торчащий из груди Лили. Лишних комментариев не требовалось, все было понятно и так. Виола подошла к пациентке. На ее лице читались эмоции, которых я никогда не замечал за ней: Твердый профессионализм, холодная решимость. — Что с ней произошло? — Спросила медсестра, садясь на корточки рядом с Лилей, и открывая какой-то чемоданчик. — Я не знаю, — виновато пробормотал я. — Мы выбирались из шахт, Лиля закричала. Я выскочил, но было уже поздно. Слова из моих уст вылетали скупо, односложно. Что-то объяснять мне не хотелось, от слова абсолютно. Медсестра приступила к делу. Я, в свою очередь, решил все же помочь Шурику, и освободить его руки от плена галстука. — Ты что, действительно ничего не помнишь? — Спросил я, развязывая узел. Теперь, когда кибернетик помог Лиле, и позвал Виолу, мне не хотелось его убить. Ну разве что, немножко. — Нет, — Шурик устало покачал головой. — Будто пропасть… — А что помнишь последним? — Что я помню? — Задумчиво переспросил Шурик. — Помню – бежал… — Бежал? Куда? Или, точнее, от чего? — А вот этого не помню, — виновато ответил Шурик. — Такое ощущение, будто мне кто-то говорил беги, беги. Ну я и бежал, а потом бац, и я очнулся в какой-то комнате, со связанными руками. Хорошо что не бац, и сотрясение мозга, иронически подумал я. — Ладно, Шура, можешь идти домой, спать. Все зависящее от себя ты уже сделал, — произнес я, завязывая галстук у себя на шее. И зачем, спрашивается? Ругать меня за неподобающий вид, уже некому. — Подожди, — кибернетик резко покачал головой. — Скажи, что здесь происходит? — Долгая история, — я устало пожал плечами. — Спроси завтра, хорошо? Шурик явно ожидал не такого ответа, но возражать не стал. Попрощавшись, парень направился в сторону домика. Я проводил его долгим взглядом, и подошел к полностью погруженной в свою работу медсестре. Лиля тяжело и хрипло дышала, иногда из ее губ срывались болезненные стоны. — Он не задел сердца, — сказала медсестра, заслышав мое приближение. Я облегченно выдохнул. — Значит, она будет жить? — Скорее всего, — скупо ответила Виола, перевязывая грудь Лили бинтом. — Может быть, завтра в сознание придет, если все будет хорошо. Я обессилено сел на землю. Лиля, скорее всего, будет жить. Это все, что мне надо было услышать, чтобы мозг перестал удерживать тело и мышцы от окончательной капитуляции. Это был невероятно долгий день. Возможно, самый долгий в моей жизни. Но, как говориться, покой нам только сниться. Впрочем, для того, чтобы что-то снилось, нужно было хотя бы поспать. — Пойди в медпункт, возьми носилки, нам нужно Лилю перенести туда, — произнесла Виола, смахнув со лба пот. Я с трудом поднялся. — А где они? — Под кушеткой должны быть, — ответила медсестра, протягивая мне ключи. Я молча взял связку, и быстрым шагом, насколько это возможно в моем состоянии, направился в сторону медицинского пункта. *** Толи лыжи не едут, толи я идиот. Носилок не было ни под одной из двух кушеток в медпункте, включая ту, которая находилась в импровизированном МОРГУ. Я замер по средине комнаты, в задумчивости чеша затылок. Мозги отказывались работать, требуя отдыха, еды, воды и недельный оклад. Часы на стене медленно тыкали, отсчитывая секунды. Я кинул на них быстрый взгляд. Три ночи. Постояв в нерешительности еще некоторое время, я решил снова заглянуть под кушетки. Как неудивительно, но под первой же из них, мой взгляд зацепился за носилки, мирно лежащие на полу. Ну да, нуда, вещи здесь продолжают мистическим образом исчезать и снова появляться. Впрочем, я настолько устал, что сейчас мне на это было плевать с высокой колокольни. Пыхтя и кряхтя, я достал носилки и, свалив их себе на спину, пошел обратно к площади, с трудом переставляя ноги. — Что-то ты долго, — с нотками недовольства произнесла Виола, завидев мое приближение. — Ну уж простите, крылья пока не отрастил, — едко ответил я, осторожно укладывая носилки, рядом с Лилей. Девушка толи спала, толи пребывала в забытье, изредка вздрагивая, словно от боли. Да скорее всего, именно из-за нее и вздрагивала. — Нужно положить ее на носилки, — сказала Виола, указав подбородком на черноволосую. — Берись за ноги, я возьму за руки. Только осторожно! Без резких движений. Я молча кивнул, и ухватился за щиколотки Лили. Медсестра подхватила девушку под руки, и мы медленно перетащили ее на носилки. Во время этого процесса черноволосая жалобно застонала, но успокоилась, как только ее отпустили. Теперь оставалось самое сложное, перенести девушку в медпункт. Одно неверное движение, любая тряска, все это существенно уменьшало шансы Лили на выживание. Вздохнув, я осторожно поднял носилки. Виола также осторожно поддерживала их с другой стороны. Мы направились к медпункту, перемещаясь со скоростью один метр в минуту. Эти двести метров, которые в обычное время я преодолевал за одну - две минуты, теперь же показались мне просто-таки путем святого Иакова. Нервотрепки, как всегда, добавляли кузнечики. Насей раз они мне казались зловредными зрителями, желающими, чтобы я оступился, и уронил свою ношу. К тому же чертова усталость… Ноги цеплялись за совершено ровную поверхность земли, а иногда вовсе, друг за друга. Мы переложили бесчувственное тело Лили на кушетку. Я сел прямо на пол медпункта, с твердым намерением сдвинуться отсюда только в крайнем случае. Пойти спать к себе в домик, для меня казалось невыполнимой задачей. Сегодня был слишком долгий, слишком выматывающий день. — Ну, рассказывай, — садясь на место медсестры, деловито произнесла Виола. Я поднял на нее утомленный взгляд: — Что рассказывать? В самом деле, что рассказывать? Ничего сверхъестественного не произошло. Обыденный день для лагеря Совенок, как я уже успел понять. — Все рассказывай, — невозмутимо ответила Виола. — Что нашли в старом лагере? Как оказались на площади? Почему Шурик связан? Я едва не застонал. Поговорить я, конечно, любил, но не в этом случае. Время на часах показывало двадцать минут третьего, я был морально и физически истощен и мой язык с трудом ворочался. Однако, отвертеться от этого разговора шансов не было. *** Я рассказал все от начала и до конца. О старом лагере, о силуэте убийцы, который увидела Лиля, о бомбоубежище, о находке найденной там, о шахтах, о Шурике, о трупе Ольги Дмитриевной и о реплике Лили, перед криком боли. Медсестра слушала внимательно, не перебивала, и лишь молча прожигала меня пристальным взглядом. — Выходит, убийца знал, откуда вы выйдете? — После минутного молчания, спросила Виола. — Я не знаю, — едва шевеля языком, промямлил я. — Мне кажется, он просто дожидался очередной жертвы. Признаться, меня больше интересовало, почему Лиля сразу же не врезала убийце. Нет, конечно, она его знала, это факт. Но неужели она не успела среагировать на нож, летящий ей в сердце? — Нам нужно забрать тела из тоннелей, — задумчиво произнесла Виола. Я вздрогнул. Она же не заставит меня идти километр к старому лагерю? Пять раз подряд? По среди ночи? — Слушайте, а зачем их вообще забирать? Тело Ольги Дмитриевной я могу принести сюда, хоть сейчас, но остальные трупы… У вас уже попросту не хватает на них мест. Виола пристально посмотрела на меня: — Ты предлагаешь оставить их там? — Да, — спокойно ответил я. — Конечно, с моей стороны это звучит совсем не по христиански, но нам нужно заботиться о живых, а не о мертвых. — Что ж, это логично, — после минутной паузы ответила медсестра. Я мысленно выдохнул, и поднялся на ноги. — Тогда я пойду, достану… Ольгу Дмитриевну. — Не нужно, — ответила медсестра, пялясь куда-то в сторону. — Иди отдохни, а я сама справлюсь… Я удивленно посмотрел на медсестру, но возражать не стал. Это ее дело, а мое дело пойти и выспаться. — Хорошо, Виолетта Церновна. Мой домик третий, в правом повороте на площади. Если нужна будет помощь, зовите, — ответил я, и мысленно взмолился, чтобы моя помощь никому не понадобилась ближайших двадцать четыре часа. — Хорошо, — ответила медсестра. Из ее голоса пропали привычные нотки. Точнее, из него пропали вообще какие-либо эмоции. Я вышел на улицу. Трудно в это поверить, но для того, чтобы направиться спать. Не на поиски очередного трупа, а просто спать. В голове скопилось тысячи вопросов и миллионы мыслей, но все они могли подождать. Главное сейчас – сон. Ключ провернулся в замочной скважине, и я зашел внутрь домика. Вид расстеленной кровати вызвал у меня благоговейный трепет. Однако, мне еще хватило сил, чтобы задернуть занавески, и запереть дверь. После этого мой запас прочности окончательно исчерпался. Скинув с себя одежду, я завалился на кровать, до подбородка накрываясь одеялом. ***