За жизнью смерть, за смертью Жизнь

Как нестранно, мне снился очередной кошмар. Шахты, тоннели, тоннели, шахты. Я бродил по ним в полном одиночестве. Единственное, что сопровождало меня, это звук собственных шагов, и верный фонарик, освещавший мрачный вид тоннелей. Но вот, луч света выхватил из темноты тяжелую металлическую дверь, со знаком радиационной опасности. Выход, промелькнула мысль в моей голове. Заржавевшая дверь никак не хотела открываться. Однако, я тоже не собирался отступать и давил на колесико ручки до тех пор, пока тяжелый металл не сдался, и со скрипом не капитулировал. В глаза тут же ударил яркий свет. Выход! Вновь радостно подумал я, и, зажмурившись, переступил порог комнаты. Привыкнув к свету, я открыл глаза. Мой взгляд тут же пересекся со взглядом широко распахнутых, безжизненных голубых глаз. Они принадлежали красивой девушке, с белыми, коротко подстриженными волосами. Одна из вожатых, догадался я, в страхе переводя взгляд в другую сторону. Там меня уже ждали темные, словно уголь глаза, принадлежащие девушке с черными, как смоль волосами. Я отшатнулся к выходу и посмотрел в другую сторону. Снова широко распахнутые глаза… Сердце бешено заколотилось, волосы на затылке встали дыбом. Пробормотав что-то нечленораздельное, я отпрыгнул назад и тут же грохнулся на пятую точку, когда моя ступня за что-то зацепилась. Причиной моего падения, была нога. Владелицей ноги, была Лиля. Мертвая. Ее синие, с оттенком фиолетового глаза, осуждающе смотрели на меня. Ругнувшись, я повернул голову на девяносто градусов, нос к носу столкнувшись с карими глазами Алисы, все также осуждающе глядящими на меня. Они были по всюду… Куда не посмотри, кругом тебя поджидает остекленевший взгляд. Словно у куклы… Сердце было готово выпрыгнуть из груди, и сбежать от этого места подальше. Я дернулся к выходу, нужно бежать… Обратно в шахты, обратно в тоннели, куда угодно, только не здесь… Человек, вынырнувший из темноты шахт, заставил меня остановиться у самого выхода. Пионерская форма, длинная челка, глаза, по волчьи глядящие на меня… И самое главное, лицо… Его совсем не было видно, оно скрывалось под плотной тенью, словно за вуалью. — Т-ты кто? — Хриплым от страха голосом, спросил я. — Я? — Весело спросил незнакомец, бесцветным голосом. — Я кукловод… Он резко подался вперед, в руке сверкнул нож… *** В груди яростно колотилось сердце, по лбу стекал холодный пот. Некоторое время я пялился в потолок, твердя себе, что это был всего лишь сон. Да, ужасный, но все же сон. В голове крутились страшные образы застывших лиц, медленно стираясь с памяти. Отпихнув одеяло, я сел на кровати и устало потер глаза. Как говориться, что бы не терять время, проснулся уже уставшим. И напуганным. Шторы сияли солнечным светом. Ну, тут два варианта: Либо на дворе уже утро, либо занавески в домике имеют скрытую функцию освещения. Немного пошатываясь, я поднялся с кровати и распахнул их. Как это непечально, оказалось, что занавески, все же, просто занавески. На дворе сияло солнце, недвусмысленно намекая пионерам, что в ответ, на их лицах должны сиять улыбки. Я на сделку не согласился. Для того, чтобы улыбаться, нужно иметь хорошее настроение, а это то, чего у меня сейчас не было. Натянув на себя пионерскую форму, я подхватил пакет с умывальными принадлежностями, и вышел на улицу. После вчерашнего, мне требовалось куда больше отдыха, чем я получил, но ночные кошмары имели на этот счет другое мнение. А если так, то лучше уж страдать наяву, чем в царстве морфея. Я притащился к умывальникам. Как неудивительно, но там не было также пустынно как обычно. Неужели я сегодня проснулся раньше обеда? — О, ппиевет, — не разборчиво пробормотала Мику, с полным ртом зубной пены. — И тебе того же, — вяло поприветствовал я девушку. Болтать в эти минуты мне хотелось меньше всего. Да, собственно, в эти минуты мне не хотелось вообще ничего. Однако, Мику этого, видимо, не понимала. Пока я умывался, девушка закончила чистить зубы и, сплюнув пену в умывальник, открыла огонь из своего словесного пулемета: — Как вчера с Лилей в старый лагерь сходили? Ты так поздно проснулся, отсыпался? Я вот тоже только с постели поднялась. Нет, конечно, я вчера ничего такого тяжелого не делала, по этому не устала, как ты, просто так получилось. А вы почему с Лилей постоянно вместе куда-то ходите? Вы что, пара? Я уставился на девочку с аквамариновыми волосами, совершенно пустым взглядом. Проблемы с соединением. Ошибка 404. Возможно, сервер слишком перезагружен запросами, попробуйте повторить попытку соединения позже. Мне понадобилась минута, чтобы осмыслить услышанное, и еще примерно столько же времени, чтобы сформулировать ответ. Японка все это время выжидающе смотрела на меня. — Сходили нормально. Спасибо, что интересуешься. Да, отсыпался, вот только сейчас проснулся. Ничего страшного, что ты так долго спала, мы же на отдыхе. Нет, мы с Лилей не пара, просто так получается. — Очень жаль что вы не пара, — Мику огорченно надулась. — Вы хорошо вместе смотритесь. Ага, хорошо, иронически подумал я. Как иллюстрация к сказке красавица и чудовище. — Знаешь ,Мику, я тут стихи написал. Хочешь, через полчаса занесу тебе в клуб, ты их на музыку попробуешь положить? — Стихи? — захлопала в ладоши японка, словно ребенок. — Конечно хочу! — Ну вот, иди в музыкальный кружок, а я тебе их принесу как зубы почищу. — Точно принесешь? — Девушка пристально посмотрела на меня. — Конечно, — я поднял руки в доверительном жесте. — Принесу, как только смогу. — Ну вот и отлично! Заходи, буду ждать, — сказала девушка, и почти бегом направилась прочь от умывальников. Я некоторое время смотрел ей вслед. Есть у меня для тебя стихи, Мику, подумал я, доставая из пакета зубную щетку. Как раз про тебя. Правда, они не совсем мои, но, думаю, их автор на меня в суд не подаст, за кражу авторских прав. Что ж, теперь, когда я остался в одиночестве, и в следствии чего, в полном спокойствии, можно было и о насущном подумать. Вчера был ужасный день. Просто отвратительный. Все началось не с самого лучшего пробуждения и разговора с Аней. Продолжилось чертовым медпунктом, с его адскими аномалиями и закончилось ссорой с Алисой, старым лагерем, шахтами и ножом в груди Лили. Да, нужно будет обязательно пойти в медпункт, посмотреть как чувствует себя девушка. Сейчас, на свежую голову, я понял, что жизнь Лили важна для меня не только из-за чувства симпатии, а еще и с соображений спасения всего лагеря, от лап убийцы. Черноволосая видела его лицо, и могла рассказать о личности преступника. Только бы медсестра смогла вытянуть ее из цепких рук смерти. После визита в медпункт нужно будет наведаться к кибернетикам. У меня скопилось к ним множество вопросов. Ясно, что Шурик не был убийцей, но что-то интересное он явно знал. Почему парень сидел с трупом вожатой, а не сообщил о нем куда следует? Как он вообще оказался в шахтах? Может быть, он видел, кто затаскивал тела убитых вожатых в бомбоубежище? Да и в конце концов, нужно спросить их о веревке, найденной на острове. Ну, вроде бы все, ничего не упустил. Я сплюнул зубную пену в умывальник и стал медленно мыть щетку. Сегодня нас ждал очередной сложный день. И сегодня я собирался побыть кошкой, а не мышкой. Сложив умывальные принадлежности обратно в пакет, я направился к домику. Нужно, для начала, занести стихи Мику, пускай порадуется. *** Я закинул пакет под свою кровать, и уже было собрался переписать стихи с головы на бумагу, когда понял, что у меня нет ни ручки, ни бумаги. Да и насчет головы нельзя быть уверенным наверняка. — Ладно, Толик, придется порыться в твоих вещах, — пробормотал я себе под нос. — Если ты против, просто скажи. Толик, слава богу, ничего не сказал, и я понял что он не против. Открыв тумбочку своего покойного соседа, я варварски влез в его личное пространство. Впрочем, сильно ковыряться в чужих вещах – не пришлось. Блокнот, вместе с ручкой, лежал на виду, поверх всех вещей. Я открыл записную книжку Толика, пролистнул пару страниц, в поисках чистой. Какие-то даты, регулярные записи – похоже на дневник. Стоп. Да это же он и есть! 15.01.1983. «Здравствуй, мой дневник! К сожалению, я одинокий человек и, иногда, мне не с кем поделиться своими чувствами, эмоциями и мыслями. По этому я решил завести дневник, то есть, тебя. Надеюсь, мне не надоест делать записи каждый вечер, и мы с тобой будем долго общаться». Что же, из этого я узнал две вещи. Во первых, Толик был одинок, что, в принципе, и так было понятно. Во вторых, я действительно нахожусь в СССР. Но в каком точно времени? Я пролистал блокнот дальше. Он был исписан на три четверти, Толик записывал сюда каждый свой день. Честно говоря, его жизнь меня мало интересовала, поэтому я дошел до первого упоминания о лагере, и приступил к чтению. 23.06.1985. «Добрый вечер, дружище! Сегодня я, наконец, приехал в лагерь, о котором писал раньше. Путь был долгим: Сутки на поезде, потом еще какое-то время на автобусе. Точно сказать не могу, потому как заснул еще в самом начале дороги. Но оно того, пожалуй, стоило. Здесь такая красивая природа, есть большая площадь для прогулок и куча моих сверстников, среди которых много красивых девушек. Надеюсь, я смогу с кем-нибудь подружиться и ,если повезет, познакомиться с какой-то девушкой. Сейчас буду ложиться спать. Я очень сильно устал. Завтра расскажу тебе про свой первый день в лагере. Думаю, он получиться классным. Ну все, спокойной ночи, дневник!» 24.06.1985. «Привет, дневник! Сейчас уже вечер, и я могу рассказать тебе, как прошел мой первый день, в Совенке. Если честно, рассказывать особенно нечего. Утром была линейка, где вожатая моего отряда, Ольга Дмитриевна, рассказывала о плане на смену. Потом завтрак, обед, ужин. Познакомиться толком ни с кем не получилось, потому что до обеда я бегал с обходным листом, а после, всех пионеров из моего отряда отправили на разные работы. Потом ужин, и день, считай, кончился. В общем, как-то так. Немного грустно, что я не успел ни с кем познакомиться, но думаю, у меня еще будет достаточно времени. Сейчас пойду спать. Надеюсь, завтра я расскажу тебе больше новостей. Спокойной ночи!» 25.06.1985. «Привет, дневник! Сегодня день был богаче на знакомства, чем вчера. На завтраке разговорился с девочкой, подсевшей ко мне за столик. Оказалось, что ее зовут Славя. Она милая и очень красивая. Славя расспрашивала меня откуда я приехал, что люблю, чем увлекаюсь. В общем, мы с ней побеседовали. Потом, на обеде, сидел с какой-то рыжей девушкой, кажется, ее зовут Алиса. Она слишком грубая, как по мне. Много кому хамит, не слушается вожатых. Пришлось поскорее доедать свою порцию, и уносить ноги. Начало ужина я проспал, так что, когда пришел, столовая была уже наполовину пустой. Согласен, что не так много знакомств, но уже лучше. Думаю, завтра будет вообще отлично. А пока пойду спать, ибо на улице уже темнеет. Спокойной ночи и тебе, дневник!» Я зевнул. Да уж, не самая веселая жизнь у Толика. Чем-то похоже на мою, до приезда в лагерь, разумеется. Здесь то такое веселье твориться, что ни словом молвить, ни пером описать. Я перевернул страницу. 26.06.1985 «Здравствуй, дневник. Пишу тебе в радостных чувствах, хотя утро у меня началось ужасно. Я тебе не говорил, но в лагере, перед линейкой, старшие отряды занимаются зарядкой. Прошлых два раза я ее пропускал, потому как не успевал проснуться к началу. Сегодня решил пойти и, похоже, что зря. Учитель, проводивший разминку, вытянул меня в центр площади, и начал глумиться. Сказал, мол, вот что будет, если не будете заниматься разминкой. До сих пор в дрожь бросает, как это вспоминаю. Самое обидное, что никто не попытался меня защитить. В общем, дневник, на линейку я не пошел, и на завтрак тоже. Мне стало так обидно, что даже захотелось плакать. Я пошел в лес, вышел на какую-то поляну. Мне хотелось побыть в одиночестве. Я просто сидел там и… Ладно, дневник, тебе то можно признаться, что я рыдал. Ну, мне казалось, что в лагере я с кем-нибудь подружусь, заведу отношения, а тут такое. Не знаю, сколько я там сидел, и сколько бы просидел еще, но ко мне вышла девочка. Да, да, девочка. Сначала я подумал, что это кто-то из лагеря, бросился меня искать, но потом понял, что у девочки есть кошачьи уши и хвост. Да, дневник, самые настоящие кошачьи уши и хвост. Как у самой настоящей кошки. Сначала я испугался, но девочка оказалась очень дружелюбной. Она спросила, что я делаю в лесу, почему плачу. В общем, мы разговорились, и болтали почти весь день. Я так и не решился спросить кто она, и откуда у нее кошачьи органы. Но мне кажется что она живет в какой-нибудь деревне, расположенной поблизости от лагеря. А уши и хвост от природы, ну, какая-нибудь врожденная аномалия. Я узнал, кстати, что девочку зовут Юля. Так вот, дневник, Юля мне очень понравилась, и мы договорились снова встретиться завтра, на той же полянке. В лагерь я вернулся к ужину, и поел, ни с кем не разговаривая. Они не помогли мне на зарядке, значит, мне не нужны такие друзья. Буду стараться проводить все свободное время с Юлей. Так что, как-то так ,дневник. Сегодня я, похоже, обрел хорошего друга, чему несказанно рад. Сейчас иду спать, в предвкушении завтрашнего дня. Спокойной ночи, дневник!» Я бы, конечно, мог предположить, что у Толика от пережитого стресса поехала крыша, и он стал воображать себе всяких девочек-кошек, если бы не одно но. Точнее, даже два. Первое, это записка, которую я нашел на кровати Толика в первый день. Второе, это Ульяна, которая видела между деревьями промелькнувшую девочку с кошачьим хвостом и ушами. Слишком много совпадений, чтобы все это оказалось случайностью. Нужно взять эту Юлю на заметку. Я посмотрел на последнюю запись в блокноте: 27.06.1985. «Доброго вечера, дневник! Пишу тебе в прекрасном настроении. Возможно, этот день – лучший в моей жизни. Впрочем, все по порядку. Почти весь сегодняшний день, я провел в компании Юли. Она просто замечательная девушка! Мы легко находим темы для разговора, легко ладим, и во обще, рядом с ней, я ощущаю уют и спокойствие. Юля научила меня отличать ядовитые грибы от съедобных, как правильно реагировать на лесных животных, где лучше искать вкусные дикие ягоды. В общем, общаться с ней не только весело, а еще и познавательно. Кроме этого, я узнал, что учителя, который издевался надомной – уволили. Славя сказала мне, что он скоро покинет лагерь. Можно сказать, дневник, справедливость восторжествовала! Правда, не обошлось и без ложки дегтя. Юля сказала, что завтра вряд ли сможет со мной встретиться, будет встречать каких-то гостей. Мы договорились, что если у нее все таки получиться, она оставит у меня в домике записку, с местом и датой встречи. В общем, как-то так, дневник. День сегодня, как я уже говорил, получился прекрасным, и я надеюсь, что завтрашний будет не хуже. А пока спокойной ночи, дружище!» Я почесал подбородок. Все сходилось. На другой день, то есть двадцать восьмого, в лагере появился я, и в тот же день погиб Толик. Он пошел на свидание, но уже не вернулся. Когда его убили? До свидания, или после? И видела ли эта Юля убийцу? Кто она вообще такая? Вопросы, вопросы. Тысячи вопросов. И что-то мне подсказывало, что на все вопросы, я скоро получу ответы. Я вырвал из блокнота чистый лист. Как бы там ни было, но сейчас мне нужно пойти к Мику, отнести текст будущего хита. Все-таки, пообещал. Сняв колпачок, я принялся писать, старательно вспоминая текс, когда-то услышанной песни: Ой, а кто это такой просыпается, Ой, а чьи это глазки открываются, Ночью прыгал и скакал, маме спать не давал, А сегодня, как ни в чём, улыбается. Губки бантиком, бровки домиком, Похож на маленького сонного гномика, А в голове с утра сто тысяч "почему", Объясните, мама с папой, что к чему... Ну да, я знаю, что эта песня писалась про четырех летнего ребенка, да к тому же, про мальчика. Но будь я проклят, если она не описывает Мику на девяносто процентов. Так что, простите, Кристина Эдмундовна, но мне придется немного своровать текст, еще не придуманной песни. Я положил все вещи Толика обратно в тумбочку и, забрав исписанный моими каракулями листок, направился к выходу. *** Подходя к музыкальному клубу, я размышлял, сколько сейчас времени. У меня было два варианта: Либо скоро обед, либо скоро ужин. Со времени, мои мысли плавно перетекли на пропавших без вести. Что делать, если появятся новые исчезнувшие? Идти в одиночку, в лес, ночью!? Да ни за что. Но и не идти, вроде как, тоже нельзя. Я постучал в дверь музыкального клуба, и, дождавшись мелодичного «войдите», зашел внутрь. Мику при виде меня, тут же вскочила со стула, на котором сидела, и подошла ко мне. — Ой, Виталик, а ты все-таки пришел? И стихи принес? А я уж думала, что ты забыл. — Ну как же я мог забыть? — Спросил я, протягивая девушке блокнотный лист. — Пообещал же. — Ну , мало ли, всякое бывает. А это что, стихи? Давай, сейчас прочитаю, — Мику выхватила из моих рук листок, и стала пристально его изучать. Я неловко мялся в сторонке, пока японка вчитывалась в строки, записанные на бумаге. Так и знал, что она не сможет распознать мой почерк. Египетские иероглифы прочесть легче, ей богу. Наконец, Мику подняла на меня глаза: — Ну как? — Скрестив руки на груди, спросил я. — Прекрасно! Ты сам это написал? — Конечно, — ничуть не краснея, ответил я. Это же чистая правда, на этом листке писал я сам, мне никто не помогал. — Да у тебя просто талант! — Хлопнув в ладоши, воскликнула Мику. — Ты давно пишешь? — Ну да, с семи лет, как в школу пошел. Сначала черточки, квадратики, а потом и буквы научился писать… — Да я не про это! — Мику отмахнулась от моей иронии. — Стихи давно пишешь? — На самом деле, я не пишу стихи. То, что ты держишь в своих руках, это разовая акция. Раз в год палка стреляет, а я раз в год пишу стихи. — Тогда тебе надо срочно начинать! У тебя определенно талант! — Не унималась японка. — Ты можешь стать прекрасным поэтом! Переписывать хиты будущего, и выпускать их под своим именем. Прекрасная идея, по моему. Вот только так низко, я еще не пал. Есть же куда более чистые способы зарабатывать на знании будущего: Например, тотализатор. Стоп мысля. Куда-то меня не туда понесло… Для начала нужно не откинуть копытца от лагерного убийцы. — Нет-нет, Мику, говорю тебе, это была разовая акция. Ты лучше скажи мне: Сможешь написать музыку под эти стихи? — Конечно смогу! Прямо сейчас этим и займусь! В подтверждение своих слов японка заметалась по комнате, в поисках ручки и блокнота, лежащих на рояле. — Ладно, Мику, я пойду тогда. Приду попозже, проверю, как продвигается написание нового хита. — Хорошо, — ответила японка, не отвлекаясь от поисков. Я вышел на улицу. Что дальше у нас по плану? Пожалуй, нужно зайти в медпункт, посмотреть, как здоровье Лили. Кибернетики могут и подождать. *** Я осторожно постучал в дверь медицинского пункта. Голову посетила мысль, что слишком уж часто мне приходиться посещать это место. Что же, меня не к медсестре тянет, обстоятельства заставляют. — Войдите, — немного хриплым голосом произнесла медсестра. Неужели заболела? Ну да, нам же только этого не хватало, для полного букета. — Добрый, э-э… — Я кинул взгляд на часы, полпервого. — День. Я пришел посмотреть как дела у Лили. Медсестра подняла на меня глаза, взгляд у нее был усталым. Сердце сжалось, в предвкушении плохих новостей. — И тебе привет, пионер. Лили твоей стало хуже. — Хуже? Что случилось? Она жива? Почему хуже? — Я смутился, поняв, что становлюсь похожим на Мику. — У нее поднялась температура, — Виола сняла очки, и стала протирать их собственным халатом. — Не могу сказать точно, это простудное, или нож зацепил легкое, — медсестра установила очки обратно на переносицу. — Но в любом случае, для ослабленного организма даже простуда смертельно опасна. А уж если легкое… И словно продемонстрировав наглядную иллюстрацию к словам медсестры, Лиля хрипло выдохнула, тут же болезненно застонав. — И что, она так и не приходила в себя? — Спросил я, с болью смотря на девушку. — Нет. Да она и недолжна, я накачала ее обезболивающим и снотворным, — медсестра посмотрела на меня долгим взглядом. — Если хочешь, я могу привести ее в чувства, и задать вопрос, который интересует тебя. — Можете? — Переспросил я. — Это было бы отлично… — Могу, — кивнула Виола. — Но, думаю, ты должен знать, что в таком случае, шансы Лили на выживание здорово уменьшаться. — Нет! — Я отступил назад, подняв руки в защитном жесте. Пускай от этого зависит жизнь кучи народу, но я не смогу. Не смогу дать Лиле умереть в боли и мучениях. Возможно, за это решение мне придется гореть в аду, причем не одну вечность, но нет. Ни за что. Медсестра кивнула: — Как знаешь. Я хмуро кивнул, и прошел ближе к Лиле. Девушка выглядела ,мягко говоря, не лучшим образом. Побледневшее лицо, подрагивающие руки, по прежнему перепачканная в крови рубашка. Но даже так, она была красива. Чертовски красива. Трудно поверить, что это ангельское создание, с трудом держалось за жизнь, и в любую секунду могло умереть. Из-за какого-то психопата! Я сцепил зубы. Нет, нужно любыми правдами и неправдами достать эту скотину, и свернуть ему шею. Я должен это сделать! Обязан, мать его! И люди, которые могут мне в этом помочь – кибернетики. Они что-то знают, что-то, чертовски важное. С холодной решимостью я направился к выходу. Однако, меня остановила Виола: — Подожди секунду. — Что? — У нас появилась еще одна проблема. Я едва не застонал. Проблемы, проблемы. А когда будет хоть что-то хорошее? — Что случилось? — Понимаешь, мне трудно объяснить пионерам, почему ты жив и невредим, А Лиля едва жива. Ведь вчера, когда вы отправлялись в старый лагерь, она была цела. Вот черт. А медсестра права. На все сто двадцать процентов права. — И что вы им отвечаете? — Говорю, что вы нашли шахты под лагерем, и Лиля упала, когда в них спускалась, — ответила Виола, тарабаня по столешнице костяшками пальцев. — Но мне мало верят. А некоторые хотят пойти посмотреть, что это за шахты такие. Понимаешь? — Понимаю. Не самая приятная находка их ждет, если они спустятся в тоннели. А если еще и убийцу встретят… — Но что я могу сделать? Перенести тела? — Нет, дело даже не в этом, — ответила медсестра, продолжая барабанить. — А в чем тогда? — Я нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Меня там кибернетики ждут, в конце то концов! — Пионеры не идиоты. Они видят, что из лагеря исчезают люди. Видят, что пропало пятеро вожатых. Они уже догадываются, какая чертовщина происходит в Совенке, но еще не могут в это поверить. Это еще не укладывается в их головах, понимаешь? Но стоит им получить последнее подтверждение своих догадок… — Начнется анархия, — кивнул я. — ДА, именно. И главным подозреваемым будешь ты. — Я? — Меня аж передернуло от таких новостей. — Почему я? — Все это началось, как только ты приехал в лагерь. Первым погибшим, был твой сосед. Ты каждый вечер куда-то уходишь. Раньше все думали, что на свидание с Лилей, но теперь она лежит здесь, — Виола кивнула в сторону кушетки. — Она лежит здесь, на границе жизни и смерти, а ты цел и невредим. — Ну это же глупо, — я пожал плечами. — Уходил я, чтобы найти очередных трупов. Да и будь я убийцей, мне незачем убивать Лилю. Нас же весь лагерь вместе видел. — Думаешь, пионеры дойдут до таких логических выводов? Действительно. Они разорвут первого подозреваемого. И первым подозреваемым буду я. — Ну, по крайней мере, я надеюсь, что они до этого дойдут. — Надейся, — хмыкнула медсестра. — Но лучше готовься к побегу с лагеря. — Хорошо, — вздохнул я. — Спасибо за предупреждение, Виолетта Церновна. — Пожалуйста, пионер. Я вышел на улицу с твердым желанием найти убийцу, и сломать ему шею, и с чувством необходимости бежать подальше от лагеря. Куда-нибудь далеко… В леса, в поля. Обед, о начале которого громко оповестила музыка, был отличным случаем, чтобы привести мысли в порядок, и заодно пополнить запас жизненных сил. *** Мой путь к столовой сопровождался подозрительными взглядами пионеров. Похоже, медсестра была права. Стоит мне взять в руки вилку, как пионеры подумают, что я хочу кого-нибудь ею прикончить. Возле столовой, как всегда, была толпа. Что за люди? Им бы только пожрать. Я просочился сквозь давку внутрь здания, и забрал сегодняшний обед. Картофельное пюре с рыбой, борщ и компот. Отлично. Хотя бы сегодня не буду умирать от голода. Я прошел к ближайшему свободному месту, за столом Лены и Ани. Удивительная компания, не находите? — Доброе утро, — поприветствовал я девчонок, отодвигая стул. — Привет, — улыбнулась Лена. — Уже день, так-то, — буркнула Аня. — Ну где-то по любому сейчас утро, — старательно разбирая рыбу, ответил я. Похоже, меня ждал очередной обмен любезностями. — Где-то сейчас и ночь, — ехидно ответила Аня. — Но ты же не говоришь спокойной ночи, правда? — Следующий раз, так и скажу, — ответил я, со скоростью света поглощая картошку. Аня фыркнула, но ничего не ответила. Слава богу. Эта девочка, пожалуй, единственная, кто может меня по настоящему достать, с помощью шуток и подколок. Надо будет нарисовать, и вручить ей медальку. — А что вчера с Лилей случилось? — Неожиданно прервала мои раздумья Лена. Я поднял взгляд. Девочка с фиолетовыми волосами выжидающе смотрела на меня, ожидая моего ответа. Какую там лапшу им Виола вешает? — Она упала, когда мы в шахты спускались, — ответил я, пристально следя за реакцией девушек, и готовя свое тело к резкому броску в сторону выхода. Нет, это шутка, конечно. К какому выходу? Лучше в сторону окна. Оно ближе. — Ой, — Лена прикрыла рот ладошкой. — А как так получилось? — Не знаю, — тщательно подбирая слова, отвечал я. — Я спустился в шахты первым, пошел озираться. Потом услышал, что Лиля упала, оборачиваюсь, а она уже без сознания. Наверное, равновесие не удержала, и упала грудью на рельсы. — И как же ты ее обратно в лагерь притащил? — Продолжала допытываться Лена. Ну почему она решила позабыть о своей скромности и стеснительности именно сейчас? — Ну, взял на руки и притащил. Назад подняться уже невозможно было, пришлось бродить по шахтам, пока выход не нашел. Господи, только не спрашивай, где я этот выход нашел, взмолился я. — А где ты выход нашел? — Вставила свои пять копеек Аня. Мне внезапно захотелось кого-нибудь стукнуть. — На площади решетка, — вздохнув, ответил я. — Она и ведет в шахты. — На площади есть решетка? — Удивленно спросила Аня. — Да, есть. Только лесть в нее – крайне не советую, — я попытался вложить в свои слова максимум убедительности. Получилось так себе. — Почему это? — С ехидной улыбкой поинтересовалась Аня. Я уставился на нее, испепеляющим взглядом. — Потому что шахты, это лабиринт, потолок которого в любую секунду может грохнуться тебе на голову. А еще там можно встретить вооруженного психопата, найти трупы вожатых и следы издевательств над Ольгой Дмитриевной. Но об этом я упоминать не стал. — Да я, вообще-то, и не собиралась никуда лесть, — поспешно оправдывалась Аня. — Просто спросила… — Вот и отлично, — как можно тверже отчеканил я. На этом допрос закончился, и я смог продолжить свой обед. Спасибо хоть, что горячий утюг не использовали, ей богу. А вообще, дела плохи, если даже Лена с Аней меня подозревают. Внезапно я почувствовал себя жутко одиноким. Жутко одиноким в переполненной столовой. Все эти люди… Все они считают меня убийцей. А я лишь пытался, и еще пытаюсь, спасти их шкурки. Да, мои потуги не приносят должных результатов, но я, черт побери, стараюсь! Я не сыщик, не детектив, даже не до конца социализированный человек! А единственная, более или менее родственная мне душа, сейчас лежит в медпункте при смерти. Захотелось бросить все, запереться в домике, и не выходить оттуда ни при каких обстоятельствах. Пускай хоть весь Совенок перережут. Я дохлебал красную жижу, что здесь называли борщом и, сложив грязную посуду, вышел на улицу. Нужно было направляться к кибернетикам, однако, я не торопился этого делать. Остановился возле столовой, в задумчивости посмотрел на небо, стараясь привести в норму сбившиеся с нужного курса мысли. Мной овладела сильнейшая апатия. Я использовал все свои моральные силы, чтобы побороть ее. Однако, получалось не слишком успешно. У меня сложилось ощущение, будто я учился пять лет на какого-нибудь инженера, потом кое-как устроился на работу, отпахал месяц как лошадь, и получил в качестве зарплаты сникерс и пенек под зад. Не самая лучшая аналогия, согласен, но результат схож: Стараешься, стараешься, а в качестве выхлопа получаешь упреки и подозрения. Тьфу! На плечо аккуратно легла чья-то ладонь. Я обернулся, Алиса. Ну чего еще? Очередной допрос? Или сразу в озеро, с камнем, привязанным к ноге? — Извини, можно с тобой поговорить? — Спросила девушка, не отпуская мое плечо. Я опешил. Извини? Откуда она таких слов, то понабралась? — Что-то случилось? — Спросил я, пристально глядя на девушку. Мало ли, в друг она отвлекающий маневр, пока остальные пионеры окружают меня с палками и копьями в руках. — Нет, ничего… Просто хотела с тобой поговорить, — как-то неловко ответила Алиса. Неловкость и Двачевская? Что здесь происходит?! — Говори, — я пожал плечами. — Здесь? — Алиса недоверчиво огляделась. — Ну, а где? Хочешь, на сцену пойдем, — я вновь пожал плечами. — Идиот! — Выпалила Алиса, и добавила, смягчив тон: — Пошли ко мне в домик. — С тобой, хоть на край света, — я ухмыльнулся, и отвесил рыжей картинный поклон. — Но можно и в домик. Алиса покраснела. Да, да, покраснела, не шучу! И, отпустив мое плечо, направилась в неопознанном направлении. Я пошагал за ней. Домик Двачевской ничем не отличался, от остальных коттеджей в этом лагере, не считая висящий на двери флаг веселого Роджера, лучезарно улыбающегося всем проходящим. А я еще думал, кто бы мог повесить это чудо у себя на входе? Мог бы и догадаться. Алиса открыла дверь, и мы зашли внутрь. Изнутри домик выглядел, как домик. Неожиданно ,правда? Хотя бардак, и плакаты каких-то Рок-н-Рольных групп, висящие над одной из кроватей, все же вносили в здешнее жилище некую изюминку. Изюминку хаоса и анархии. — Моя соседка, кстати, Ульянка, — как-то растерянно пробормотала Алиса, в нерешительности присаживаясь на одну из кроватей. Ульянка? Тоже мне, неожиданность. — Я догадался, — кивнул я. — Так о чем ты хотела поговорить? — Да, поговорить, — Алиса устало провела по волосам рукой. — Хотела поговорить о вчерашнем вечере. О вчерашнем вечере? Ах да, мы же вчера, вроде как, поссорились. Причем, не хило так. Но шахты, тоннели, полумертвая Лиля и ночные кошмары как-то заставили меня об этом позабыть. — Если ты о нашей ссоре, то тут и говорить не о чем. Ты просто обронила не ту фразу, и я сорвался, — я развел руками, в извиняющемся жесте. Да уж, мой срыв, скорее, предназначался Славе. Кстати, где она? Умело избегает меня? — На самом деле, я тоже виновата… Что значит тоже? А кто еще виноват то? — Какая разница, кто виноват? — Я пожал плечами. — Давай просто забудем это да и все. — Согласна, — Алиса улыбнулась. — Давай просто забудем, и все. — Это все, что ты хотела обсудить? — Спросил я, поднимаясь. — Если да, то я пойду. — Нет! — Алиса поймала мою руку. — Подожди, я еще хотела кое о чем поговорить. — Хорошо, — ответил я, усаживаясь обратно на кровать. — Давай поговорим. — Что вчера было в старом лагере? — Спросила девушка, заглядывая в мои глаза. Неужели все таки допрос? Тьфу! — Там была, — я понизил голос до полушепота. — Пыль, пауки и паутина. Алиса явно ожидала другого ответа. Несколько секунд она молча смотрела на меня, потом произнесла, сжав кулаки: — Я же тебя серьезно спрашиваю! Что вчера произошло? Что с Лилей? — А я тебе серьезно отвечаю, — спокойно ответил я. — В старом лагере ничего не было. Ни в старом лагере, ни в тоннелях, ни в шахтах. — Врешь! — В ярости воскликнула Алиса, вскакивая с кровати. Я приготовился уклоняться от возможного удара в челюсть. — Да с чего ты взяла? — Стараясь сохранять спокойствие, спросил я. — Да потому что! — Крикнула Алиса так, что мои барабанные перепонки жалобно зазвенели. — Думаешь, я не вижу, что происходит в лагере!? Двачевская немного успокоилась, села обратно на кровать, вдохнула полной грудью воздух, и продолжила: — Сначала Дмитриевна куда-то уехала, потом близнецы пропали, а теперь вожатые исчезли. И ко всему этому еще и Лилька лежит в медпункте, бледная как смерть. Я же не дурра, я все понимаю, — Алиса вновь пристально уставилась на меня. Я неловко опустил глаза вниз, старательно делая вид, что разглядываю интереснейшие пылевые узоры на полу. Двачевская вздохнула: — Знаешь, я сомневалась, думала, что все это мне только кажется. Пока не нашла эту чертову лодку. — Какую лодку? — Мне пришлось оторваться от созерцания пола, и посмотреть на рыжую. — Мы с Ульянкой нашли на пристани лодку, — произнесла Алиса, содрогнувшись от воспоминаний. — Хотели сплавать утром на остров, подошли к крайней лодке, а там… — Что там? — Нетерпеливо спросил я. — Там кровь. Много крови, — Алиса вновь содрогнулась. — Вся лодка в… В ней. Ты же знаешь откуда она, правда? — Скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Двачевская. Я ничего не ответил. — Ты знаешь, — пристально посмотрев на меня, утвердительно кивнула Алиса. — Ну так скажи мне! Я тоже должна знать, что здесь происходит! От такой речи меня даже парализовало на несколько секунд. Мысли заметались в голове, как испуганные кролики. Алиса была права, она имела право знать, что происходит в лагере, ровно настолько же, насколько и я. — Ладно, — спустя минуту молчания, сказал я. — Что ты хочешь знать? — Все! — Недолго думая, заявила девушка. — Все, это понятие растяжимое, давай по порядку, — ответил я, готовясь к долгой беседе. Алисе предстоит узнать из этого разговора много. Очень, очень много. — Хорошо, — выдохнула рыжая. — Что случилось с Лилей? — Ее пытались убить, — ответил я, скрестив руки на груди. У Алисы расширились глаза. А что она ожидала услышать в ответ? Должна была понимать, к чему приведет этот разговор. Это, дорогая моя, только цветочки. — У… Убить? Кто? — Не знаю, — ответил я. — Наверное тот, кто убил близнецов, повесил Толика и зарезал пятерых вожатых, не считая Ольги Дмитриевной. Алиса охнула. Похоже, она уже жалела, что начала этот разговор. Я молча смотрел в окно, на зеленые верхушки деревьев, слабо покачивающихся под натиском легкого ветерка. Надо было, пожалуй, как-нибудь подготовить Двачевскую, а не вываливать на нее все и сразу. Но, с другой стороны… Она сама завязала этот разговор, попросила рассказывать все без утайки. Вот, пожалуйста. — Как? — Раздался неясный голос Алисы у меня за спиной. Я обернулся, посмотрел на девушку. Она пыталась держать себя под контролем, но подрагивающие руки гласили, что у нее ничего не получается. — Что как? — Осторожно уточнил я. — Как их убили? И когда? — Толика четыре дня назад, его нашли в лесу, висящим на дереве. Близнецов три дня назад, Сашу закололи и вывезли тело на остров, скорее всего, вы с Ульянкой видели именно его кровь в лодке. Тело Паши так и не нашли. Вожатых вчера, им перерезали шеи. — Боже, — Алиса закрыла лицо руками. — Но почему? Кто это делает? И зачем? — Хотелось бы мне знать, — ответил я, усмехнувшись. — Лиля видела убийцу вчера вечером, но она сейчас без сознания. — И что, ты даже не догадываешься кто это? — Спросила Алиса, отняв руки от лица. Ее щеки пылали, в глазах стояли слезы. Я внезапно ощутил острую необходимость утешить девушку. — Послушай, — тихо произнес я, аккуратно беря руки кареглазой в свои. — Я обязательно поймаю убийцу. У меня есть одна догадка, стоит лишь найти доказательства, и все. — И кто твоя догадка? — Спросила Алиса, подняв на меня взгляд. Наши глаза встретились. — Это неважно, — уклончиво ответил я, не в силах оторвать взгляд, от глаз Алисы. — Главное, что мне не хватает совсем немного, чтобы поймать его. — Как знаешь, — Алиса вздохнула. — Надеюсь – у тебя все получиться. — Получиться, — твердо ответил я. — Вот увидишь, получиться. Некоторое время мы сидели молча, пристально глядя друг другу в глаза. Этот разговор привел мои мысли в порядок. Вот, для чего я рискую жизнью, здоровьем и уютом, залезая в самую задницу шахт. Для того, чтобы это рыжеволосое бедствие продолжало жить. Для того, чтобы жить продолжали Славя, Лена, Мику и Аня. Для того, чтобы жили еще десятки других парней и девушек лагеря. — Мне надо идти ,Алис, — сказал я, поднимаясь. В душе застыла холодная решимость. — Удачи тебе, — встревоженным голосом произнесла Алиса. Я кивнул, уже собрался выйти на улицу, когда мне в голову пришла одна мысль: — Послушай, — сказал я, вновь посмотрев на девушку. — Насчет лодки… Понимаешь, никто не должен знать, что происходит в лагере. — Понимаю, — Двачевская кивнула. — Лодку нужно уничтожить? — Угу, — я тоже кивнул. — Скажи о ней Славе, либо Виоле. Они что-нибудь придумают. — Хорошо, — Покладисто ответила Алиса. Я вышел на улицу. Пора было нанести визит кибернетикам. Ждите ,винтик и шпунтик. ***