Мы здесь не одни

      День клонится к обеду, яркое солнце слепит глаза. Вздрагивая, автобус с гудением уезжает, оставляя вместо себя облако вонючего дыма. Его подхватывает проезжающая мимо машина. Со мной вышла ещё пара человек, быстро проскользнув в общую массу, они немедленно расходятся. Приезжает новый автобус и снова увозит ожидающих, всё неизменно. Я жалею, что забыл солнечные очки, которые уберегли бы от неприятного солнца, благо без них удаётся окончательно придти в себя. Сумка уже покоится на лавке. Топчась на месте, я выбираю в какую, по моим меркам, сторону следует идти. Снова вглядываюсь в карту и становится ясно, сколько ещё придётся одолеть, прежде чем отдохнуть от палящего зноя.       Разноцветная крыша остановки отбрасывает блики, но под ней не припекает голову. Пожилая женщина сидит и растирает уставшее колено, затронутое артрозом, рядом лежит небольшая тросточка. Женщина с улыбкой поглядывает на другую сторону дороги. Там ребятня бросает футбольные мячи рядом с воротами, обтянутыми сеткой, неспеша начинают поднимать с земли велосипеды. Они о чём-то переговариваются, посмеиваются и указывают пальцем в сторону лежачего полицейского. В том направлении находится перекрёсток. Покатившись по тротуару, велосипеды подгоняют друг друга. Жилое здание с облупившейся краской остаётся в тишине, не считая гула проезжающих мимо автомобилей. Я решаю пойти туда, где назначена финишная прямая юных велогонщиков. Пока я покидаю остановку, на глаза попадается старая доска объявлений. Вот, что снова задерживает меня. По обыкновению она является полным месивом из разнообразных флаеров и листовок, особо моё внимание привлекают две. Они висят в центре, сообщая всем своим видом о важности. Фотография мальчика в рубашке и галстуке-бабочке занимает едва ли не треть пространства. Большие буквы гласят: «ПОМОГИТЕ НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА». Я мельком читаю его приметы и во что он был одет, когда пропал. «Ушёл на тренировку по футболу, так и не вернувшись домой». Вторая аналогична первой, но изменились обстоятельства. — Извините, их нашли? — обращаюсь я к сидящей старушке, показывая пальцем на объявления.       Она сразу понимает о чём я. Недавно умиротворённое лицо принимает выражение испуга, а губы сморщиваются, как от кислого лимона. В душе та проклинает меня за задетую рану. — Одного нашли, но поздно… его велосипед валялся в груде сожжённого мусора. Это было два года назад, родители каждый день ходят, тормошат полицию, но дело так и не продвигается. Ох… — она роняет седую голову на ладонь и лопочет дальше. — Страшно жить, страшно жить.       Горестно вздыхая, старушка всё не успокаивается. Невольно чувствую собственную вину. С пылающими щеками я двигаюсь в намеченную ранее сторону. Теперь с подступающей к горлу горечью приходится смотреть на удаляющихся детей. Так быть не должно. Память о собственном детстве не даёт покоя. На самом ли деле всё проходило гладко, без каких-либо происшествий? Выталкивая некую подавленность, я пытаюсь отвлечься. Обращаю внимание на незнакомые, но красивые места и суетящихся людей. Плохое время для работы в палисаднике, однако, девушка со стянутым на затылке хвостом сидит на коленях и маленькими граблями вспахивает землю. Перчатки пачкаются в сухой земле, а на лёгкой рубашке с выцветшими кляксами краски видны новые пятна. Лейка с водой стоит неподалёку, саженцы герани в небольших ёмкостях, казалось, заботливо взирают на старания своей хозяйки. Она явно надеется, что цветы приживутся.       Я сворачиваю на другую улицу. В отдалении мальчишки уже катят к частным домам, впереди двигаются их взъерошенные затылки. Не думаю, что мне хватит на покупку собственного велосипеда. Денег осталось прилично, но лучше сэкономить, чтобы не потребовалось искать временную подработку. С другой стороны, идея не настолько плохая, будет чем заняться. Дедушка может помочь, если он реально в рассвете сил, как бы выразились многие. Ловлю себя на том, что с тщательностью рассматриваю окрестности, присматриваясь к каждому прохожему. Учитывая, что это мой первый опыт, чувствую внутреннее удовлетворение, что смог разобраться в карте, правильно найти дорогу. Стоило только заблудиться, и путь к дому деда вместе с руганью в трубке мне был бы заказан. Многоэтажные дома с продуктовыми магазинами, небольшими кафе под боком открывают мнимое удобство. Минуя местную библиотеку после очередного поворота, я натыкаюсь на линию трёхэтажных домов и замираю. В памяти всплывают обрывки воспоминаний. Это точно здесь, — шепчу я неизвестно кому. Двигаюсь дальше, перешагивая сквозь трещины на каменной кладке, такие же встречаются мне не раз и на тротуарах. В них прорастает молодая трава. Снова случайно задеваю её подошвой кроссовка и принюхиваюсь. Здешний воздух напоминает мне распростёртое под небесной синевой зелёное поле. Запах свежескошенной травы и ощущение, будто до сих пор над ухом гудит газонокосилка, хотя она уже далеко. Где-то позади домов. А звук разлетается на добрые метры. Во дворе бегает малышня, играет в классики, тешит себя тесной детской площадкой. Давно здесь никто ничего не чинил, а злобные подростки делают всё им заблагорассудившее. Игрушечная жёлтая лошадь, вырванная каким-то образом из песка, валяется на боку, предательски взирая в небо. А баскетбольное кольцо, выбитое со всеми болтами, выглядывает из маленького куста. Неужели мне правда придётся жить здесь. Думаю, на меня не снизойдёт мысль начать крушить оставшееся детское удовольствие. Вдруг, я замечаю, что от деревянной беседки с дорожками мха по бортам разлетается хохот. — Давай, по новой раскладывай, а то меня на порог не пустят, — грубый и разочарованный голос звучит с неким волнением.        — Ты уже проиграл всё, что только мог, остались только твои грязные портки. Или хочешь, чтобы мы и их отобрали?       Поднимается новая волна смеха, остановленная щёлкающим звуком с перемежающимся треском. — Можем сыграть на желания, — вмешивается третий, лукаво добавляя. — Предупреждаю тебя, я придумаю что-нибудь не из лёгкого. Вдруг меня возить некому будет до бани, тут-то ты мне и поможешь.       Заходя внутрь, я отодвигаю листы виноградника, обвивающие весь каркас. Спорное удовольствие, мешающие сорняки сразу перетягивают на себя всеобщее внимание. Шутливые похлопывания по спине прерываются, морщинистая волосатая рука зависает в воздухе. Трое мужиков за пятьдесят резко поворачиваются ко мне, хмуря кустистые брови. Действительно, кто бы посмел им помешать, если он конечно же не бессмертный. Таким я не являюсь, зато долгое время охочусь за толстокожестью, чему подобное действие послужит началом.        — Тебе чего, парень?!        — Мне нужен Александр Розанов, — отвечаю я, немного помешкав. — Я подумал, вы с ним знакомы.        — Ясен знаем, он снова в своём гараже копается. Скажи ему, что его металлолом и мой дед не купил бы, а он, на заметку, любил реставрировать всякое старье. — Был бы он ещё жив… — задумывается другой отодвигая от себя карты, проклявшие его вечным поражением. — Думаю и моя бы родимая у него прижилась.       Его проплешина горит красным, а беззубая улыбка указывает на почтенный возраст.        — Ты про Аньку?       Упираясь ладонями в разорванную клеёнку, мужчина с удивительной резвостью приподнимается и вручает своему другу оплеуху. Хлопок долетает до детской площадки, замирая там. Сквозь доски со свисающими вниз груздями просматривается часть двора. Одна из мамаш поворачивается в нашу сторону с крайне неодобрительным взглядом. Я прыскаю от смеха и отступаю на полшага назад, чтобы не попасть под горячую руку. Объекту шутки пришлось тянуться через весь стол, сейчас он медленно оседает на скамью, потирая спину.        — Следи за словами, Юджин, — говорит он, шмыгая носом и сплёвывая тому под ноги. — Я так просто это не оставлю.       Зависшее в воздухе напряжение может смело затмить двадцати восьми градусное пекло снаружи. Внезапная сухость во рту заставляет очнуться, напомнив мне о своих делах. Я более чем достаточно задержался, добираясь сюда полдня. Ноги гудят, а на ладонях по мере перебрасывания сумки из рук в руки, то и дело отпечатываются плоские следы от ручек. Пара подпорченных временем карт валяются на полу рядом с пивными банками. Отвернувшись, собираюсь уходить.        — Подожди, а зачем тебе он? Опять что-то натворил?        Вопрос застаёт меня врасплох, но спустя пару минут молчания я всё объясняю.        — Вот же, — обладатель карт почёсывает затылок и смотрит на меня уже с искренним удивлением. — Не думал, что у этого старого черта есть внук. Тяжело тебе, приятель, он бывает таким злым, словно у него в жопе шило застряло.       Не хочется откровенничать со скучными стариками. И я двигаюсь в сторону упомянутых гаражей, огибая цветущие клумбы. Нежный аромат заседает в носу, смешиваясь с остальными. Справа становится заметен въезд, где в любую другую погоду можно надолго застрять, буксуя на месте. Теперь я серьёзно задумываюсь, чем мне не угодило Сочи и жалею о своём поспешном решении. Билеты на поезд никто не отменял, кроме меня самого. Газонокосилка продолжает мерно проглатывать траву, когда я подхожу. Она двигается справа, около пяти задвинутых железных ворот. Человек, так ловко управляющей ей, курит сигарету, периодично смахивая пот со лба и усов. Понемногу внешний образ дедушки начинает формировать себя в моём воображении. Сомневаюсь, что буду в восторге от его общества.       Найти нужный гараж кажется непосильной задачей, все как один. Отличие состояло лишь в открытых дефектах гаражных ворот, которые с течением времени поглощают всё, что только возможно. В лабиринте однотипных каменных и жестяных коробок — у меня кружится голова. Не хватало ещё грохнуться в обморок, разбив себе затылок, который итак прорезает тупая боль. Немного осмотревшись, удаётся заметить слегка приоткрытые ворота. Значит мне дали правильную наводку, хоть и нет полной уверенности, что там может оказаться тот, кого я ищу. Отодвигая вбок жестяной пласт, запускаю внутрь скудные лучи солнца, так как здание в полной мере закрывает его. В этом уголке царит тень, а на потолке гаража горит одна лампочка, которая тихо покачивается из стороны в сторону. Она сошла бы за незамысловатый колокольчик у двери, оповещающий о незваном госте. Стеллажи по бокам обставлены ящиками с инструментами, обложены непонятными вещами и пустыми канистрами. В самом углу виднеются два колеса. Пыль лежит на бетонном полу, ковром скопившись под застоявшейся машиной. Багажник завис в распахнутом виде. Стоя ко мне спиной в нём копается широкоплечий мужчина. Звон, бряцание гаечного ключа – адская мелодия. В мозг будто въедаются иглы шприцов, высасывают всю кровь. Мужчина мгновенно останавливается, обращая внимание на смену обстановки. И развернувшись с гримасой злости бубнит:        — Ну что ещё?! Сказал же…       Слова повисают в воздухе как только он начинает привыкать к естественному освещению. В глазах проскальзывает узнавание, но мне могло показаться. Только оно продвигается всё ближе и ближе, пока не настигает морщинистого лица. Полутьма объединяет зрачки в единое целое, их словно не существует. Я замечаю его начисто выбритое лицо и морщинки под глазами. Мы оба застываем в растерянности и неловкости, все слова разом забываются, оставив вместо себя пустоту. Интересно, насколько мы сейчас внешне похожи. Бесконечные секунды молчания внезапно подходят к концу.        — Паша, неужели ты на самом деле решил приехать? — спрашивает дедушка, вытирая руки тряпкой. — Мог бы позвонить. Я думал твоя бабуля совсем на старости лет головой поехала. А тут ты…        — Да-а-а, — протягиваю я и ставлю сумку на пол, руки грозят отвалиться и убежать. — Полёты до сих пор вызывают у меня панический страх.       Закинув тряпку в багажник, он закрывает его и берёт с полки замок с вставленными в него ключами.        — Идём, чего стоять, дома поговорим. Ты небось с дороги устал, проголодался. Расскажешь, как там отец твой. Слышал его повысили.       С дороги донёсся истошный лай собак. Представляю, как они привязываются к очередному проезжающему велосипеду или машине. Подтягивая сумку, я плетусь за дедушкой. Когда шум стихает, гараж стоит закрытый и укрытый от воров. Тех самых, готовых вламываться туда куда их не приглашали.        — В последнее время они как с цепи сорвались, — говорит дедушка.       Плутая в своих мыслях, не совсем понимаю о ком речь, о собаках или ворах. Если скажу, что они одинаковы, не так уж сильно слукавлю. Видимо что-то выдаёт во мне внутреннее замешательство.        — Собаки буйные в последнее время. Лают даже на малышню. — Соглашусь, но если они в стае, то лучше прикинуться, словно тебя вообще не существует.       Небо немного нахмуривает, заявляя о ближайшем тёплом ливне. Мы проходим мимо той благоухающей клумбы, я бессмысленно пинаю какую-то склянку, сетуя на людей, живущих здесь. Она отлетает с лёгким отзвуком, затерявшись в скошенной зелёной траве. Мне невдомёк понять, что жильцы привыкли к такой полосе препятствий. Например, дедушка двигается свободно и непринуждённо. Сразу видно, сколько раз ему приходилось проходить по узкой тропинке. Пока он идёт впереди, всматриваюсь в его затылок. Смена погоды никак не мешает мне получше рассмотреть его. Без кровного родства нас бы ничего не связывало. Седина затронула лишь часть волос.        — Я так давно тебя не видел, что совсем забыл, как ты выглядишь не на фотографии, — прозвучавшие слова копируют мои недавние мысли. — Я подумал о том же, — признаюсь я, замечая курящих подростков, пока поднимаюсь по лестнице. — Давно тут дети пропадают?       Мучивший всю дорогу вопрос вдруг прорывается с сопутствующей неприязнью. Секундное щёлканье замка и дверь распахивается.        — Значит уже видел. Ты выбрал довольно плохую тему для первого разговора. Я мало что знаю. Как ни крути, довольно чудовищно, а невнимательность родителей просто поражает. Так они продолжают пускать своих чад гулять в одиночестве, словно им мало уроков. Возьми те тапки, — кивая на этажерку, произносит он, меняя нарастающий тон. — Проходи, сделаю нам чай и чего-нибудь перекусить. Сумку можешь оставить пока здесь. Позже покажу тебе комнату.       Прохлада остужает горящие жаром щёки, пока я прохожу небольшое расстояние от прихожей до гостиной. Бежевый кондиционер висит над мягким диваном, обдавая удовольствием всё вокруг. В тапочках становится жарко, но снимать их я не хочу, несмотря на чистый ковёр. Не могу расстаться с дополнительным уютом. Присаживаясь на диван, я смотрю на своё отражение в небольшом экране телевизора. Измотанное лицо и растрёпанные волосы представляют то ещё зрелище. Квартира ничем не напоминает барахолку как говорили родители, но не стоит делать поспешных выводов. Я нахожусь только в гостиной. В углу комнаты стоит аквариум. Журчание кулера перемежается с звуками на кухне. Маленькие рыбки спокойно плавают в воде, прячась за камнями. Звонкие постукивания чайной ложки об кружку доносятся с промежутками. Миниатюрный комод хранит на себе газеты, книги, маленькую неустойчивую рамочку с фотографией. На снимке я узнаю свою бабушку в молодости, сзади за шею её обнимает парень. Молодое девичье лицо застыло то ли с удивлением, то ли со страхом. Широко распахнутые глаза и с усилием сжатые губы, которые расползлись в натянутой улыбке вселяют атмосферу сюрреалистичности. С головой погрузившись в фотографию, я вздрагиваю, когда тяжёлая рука опускается мне на плечо.