Обувной магазин (Брендон или Бренда)

Глава 7 На другой день я вообще почувствовал себя человеком. Мне не пришлось ни «помогать» продавщицам ни работать на складе. Я сидел за компьютером в нашем с Эммой кабинете, занимался подбором коллекций, жена делала заказы через интернет. Сегодня она разрешила мне не одевать свой рабочий халат и фартук. Мне было предложено одеть приталенный пиджак и брюки из мягкого очень приятного для тела материала. Под пиджаком, была белая рубашка, из белого, нежного, шелковистого материала, который мне очень был приятен, её жена почему-то называла блузкой. После обеда нас удостоила своим визитом одна из наиболее влиятельных леди города миссис Кроуфорд со своей близкой подругой. Сухонькая ухоженная старушенция с маленькими живыми глазками и нервным поджатым ротиком, около получаса находилась в центре слащавого кружка сотрудниц магазина и внимательно присматривалась к изменениям произошедшими в нашем заведении. Эмма подошла к леди и, сделав реверанс, поприветствовала. Я последовал за своей женой, и когда она сделала реверанс, я не удержался и тоже сделал реверанс. Все произошло, как-то инстинктивно. Старая леди посмотрела на меня и лукаво улыбнулась. — Миссис Кроуфорд, познакомьтесь, это мой муж. Я сделал снова реверанс и покраснел. — Наслышана, наслышана — сказала высокопоставленная посетительница, оценив мой реверанс, и под дружное хихиканье окружающих, повернулась в другую сторону. «И это тот идеальный мужчина, о котором все говорят… Неужели Эмма променяла Эдварда на это робкое женоподобное существо?» — краем уха я услышал тихое замечание подруги миссис Кроуфорд. Сама же миссис Кроуфорд лишь пожала плечами. Мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Я попробовал ретироваться и скрыться в толпе, но получив от жены знак, остался в шумной свите, состоявшей из работниц салона и случайно оказавшихся клиенток. В завершении визита миссис Кроуфорд, сказала, что ей все очень понравилось, что она непременно посетит магазин еще раз, что следующее заседание «Женского прогрессивного комитета», несомненно, надо провести в уютной обстановке салона, если хозяйка не отменит своего любезного приглашения. И уже в конце, с улыбкой извиняясь за легкое старческое ворчание, добавила: — Я уже, конечно, не все понимаю в этой современной жизни, но реверанс в брюках… Моя покойная матушка, в ответ на такую новацию, взяла бы в руки розгу. Чего и Вам советую! — все вокруг рассмеялись вслед за уважаемой гостьей. Я прекрасно понял, в чей адрес были отпущен «добрый совет» насчет розги. Под лопаткой снова мучительно засосало. Я с детства боялся боли и зная свою супругу, понимал, что если она только захочет, то обязательно это сделает. Самые тревожные ожидания томили весь оставшийся день. Наступил вечер, Эмма была снова нежна и ласкова, томительные, тревожные ожидания не оправдались. Единственное что меня попросила жена, так это то, что бы я спал всегда с атласным чепчиком на голове, тщательно упрятав все под него волосы. Таких чепчиков появилось несколько в моем шкафу. Все они были, под цвет моих ночных рубашек, которых у меня появилось уже с полдюжины. Эмма тоже легла спать в таком же чепчике. Моя жена очень рано куда-то собралась и уехала. Я принял душ, вернувшись в спальню, одел новые атласные трусики с кружевами и уже собрался надеть свой ставший привычным халат и фартук. В дверь постучали. Я разрешил войти, в комнату вошли Таня и Анна, девицы крепкого, спортивного телосложения. Они работали у нас охранниками. Эмма их взяла на работу, через пару дней, когда мы открылись в обновленном магазине. Вопрос об охране встал, когда на другую ночь после открытия, в магазин ворвались какие-то бритоголовые «флики». Они ничего не взяли, но несколько витрин успели разнести. Полиция так и не нашла кто это сделал. Таня и Анна были откуда-то с восточных держав. На английском они говорили с акцентом, но были исполнительны и педантичны по-английски. В магазине они были незаметны словно ниндзя. Когда в заведении появлялся нарушитель порядка, они незаметно появлялись, вышвыривали его вон и также незаметно исчезали. Говорили со мною всегда подчеркнуто вежливо, обращались только «сер» и совершенно никаких насмешек, которые позволяли себе продавщицы. — Сер, доброго вам дня! — поприветствовали меня девушки. — Доброе утро девушки! Что вас сюда привело, в столь ранний час. — Сер, госпожа попросила нас, помочь вам сделать очередной «шаг по совершенствованию вашего внешнего вида, который соответствует имиджу нашего заведения» — сказала Таня. Что, черт возьми, еще за очередной шаг! — подумалось мне, в тот момент. Но ответ нашелся очень быстро. Анна словно фокусник откуда-то из-за спины вытащила белый, атласный корсет, отделанный кружевами, с чашечками для грудей маленького размера и свисающими вниз бретельками с застежками для чулок. — Что все это значит? Уходите немедленно! — воскликнул я, разглядывая изящный белый корсет. — Сер, прежде чем мы уйдем, мы должны ваз зашнуровать и утянуть в корсет — сказала Таня. — Мне не нужен корсет! — воскликнул я. — Как сер? Без корсета нельзя! Весь персонал нашего заведения должен быть зашнурован и утянут в корсетах. Все без исключения должны носить корсеты — сказала спокойно Анна. — Брендон, мы тоже носим корсеты — сказала Таня и расстегнув свой блестящий темно вишневый комбинезон охранника, погладила гладкую, атласную, поверхность своего корсета. — Все продавщицы носят корсеты, наша госпожа носит корсет, даже миссис Хартли тоже затянута в корсет, и вы согласно принятому распорядку в нашем заведении тоже, непременно должны быть зашнурованы и утянуты в корсет –сказала спокойно Анна. — Я не буду! Я не хочу! Я не буду носить корсет! — Сер, вы непременно будете носить корсет. Так решила госпожа. Мы вам рекомендует покориться и разрешить нам вас зашнуровать, как можно быстрее. Очень скоро открытие магазина. Все должны быть на рабочих местах — сказала Таня. — Вот и идете… а пойду на свое место! — воскликнул я — Сер, вы отказываетесь надевать корсет? — спросила Таня. -Да, черт возьми! Я мужчина и никой корсет мне не нужен! — Очень плохо сер. В таком случае мы сообщаем вам, что вы нарушаете установленный порядок, принятый в нашем торговом заведении. За это обычно полагается наказание. Мы вынуждены доложить госпоже об этом, как только она вернется из Парижа. Меру наказания она выберет сама — сказала совершенно невозмутимо Анна. — Мы могли бы вас зашнуровать в корсет без вашего согласия, но госпожа не давала нам указаний на применения физической силы, в случае вашего несогласия — сказала Таня. — Простите сер, нам пора — сказали девушки, посмотрев на часы, и вышли, оставив изящный белый, атласно кружевной корсет на кровати. Я одел свой халат и фартук и пошел на склад. Продавцы не звали меня помогать, покупателей сегодня было очень мало. Когда я закончил прибираться на складе, поднялся наверх и там, сделав уборку, принялся за стирку и глажку белья. Вечером, когда я немного уставший вошел в спальню, меня ждал «сюрприз», который я запомнил на всю жизнь. Как только ступил на порог спальни, то чуть не упал в обморок… В комнате находилась моя Эмма, а с нею Таня и Анна. Облачены они были пугающе необычно и вместе с тем сексуально завораживающе. Я уже ни капельки не сомневался, почему на них такие одеяния. Оделись они так, именно для меня. На всех трех женщинах были одеты полупрозрачные нейлоновые «колготки на все тело». Цельные сплошные комбинезоны из полупрозрачного нейлона были идеально натянуты на все тело, без единой складочки. Материал покрывал все до последнего дюйма на теле, включая и лица женщин, а также каждый пальчик на руке по отдельности, образовывая цельные перчатки вместе со всем костюмом. Эмма была одета в белые «колготки на все тело». Две остальные женщины в черные колготки. Поверх полупрозрачных цельных колготочных комбинезонов имелись тугие корсеты из лакированной кожи. На моей супруге был, разумеется, белый корсет, а на двух ее спутницах, конечно же, черные корсеты. Все три женщины были обуты в очень длинные сапоги, до средины, из лакированной кожи, на длинных тонких шпильках, высотой дюймов шесть, не меньше. Сапожки от низа до верха, имели спереди шнуровку, и позволяли очень плотно натянуть их на ногах. Эмма имела сапоги белого цвета, Таня и Анна были в черной обуви. Я стоял и смотрел загипнотизированный их видом, не в силах оторвать взгляда. Чувствовал, словно нахожусь на краю бездны, перед невидимой чертой, переступив которую, возврата к прежней жизни уже больше никогда не будет. — Так, так, кто у нас тут? Непослушный мальчик, не так ли? — сказала Эмма, поигрывая плеткой в руке. Я был настолько напуган, что не мог проронить ни слова. — Стоило мне ненадолго отлучиться, а ты уже нарушаешь, проявляешь непослушание. Видишь, мы все в корсетах. Ты тоже должен быть в корсете. Вместо того чтобы принять его, и позволить себя зашнуровать и затянуть в него, ты проявил свой строптивый характер. Ну, ничего мы сейчас это быстро исправим…. Ты теперь, всегда будешь в корсете, станешь таким, как все, но сначала ты будешь наказан — продолжила женщина. Когда я вышел из оцепенения, то сразу попытался убежать, но был в то же миг пойман Таней и Анной. Они меня скрутили и потащили в туалет. Затем Эмма зачем-то сделала мне очистительную клизму. Меня повели снова в спальню. Ноги стали ватными, не хватало воздуха, и с каждой секундой рос безотчетный ужас. На кровати лежало что-то белое, блестящее и кружевное. Меня грубо толкнули в спину, и я упал на колени за несколько шагов перед кроватью. Ворохом блестящей кружевной, белой ткани оказалось роскошное свадебное платье. Я его узнал, по вышивке жемчугом на лифе, по пышным рукавам буфам, по характерному декольте — это было свадебное платье моей Эммы, только без кринолина. Но это было не все. На подушках кровати, изголовья лежали…они…розги, большой пучок толстых, мокрых прутьев. Я похолодел от ужаса. Жена, посмотрев мне прямо в глаза, тихо сказала: — Брендон, подойди, пожалуйста, поближе. Я сделал еле заметный шаг к ней. — Еще. Милый прости меня, но я должна это сделать. Сделать шаг по изменению твоего внешнего вида. Вдруг меня толкнули в спину, и я упал прямо в белый ворох платья. Ощущение островка мягкости, нежности, уюта посреди темного океана страхов накатило на него, как волна. Хотелось нырнуть в эту белую пену с головой и скрыться от всех окружающих ужасов, раствориться в ней, спрятаться и замереть, надеясь не услышать даже стук собственного сердца. В наступившей тишине неясный вначале, но все более и более различимый раздавался глухой резкий звук. Это свист розги, рассекающей воздух, все приближавшийся и приближавшийся. Я весь сжался, закрыл, ожидая боли. Удар. Потом свист и снова удар, но боли не последовало. Я краем глаз заметил, как розга ударила по постели. Я подумал, что Эмма промахнулась и закрыв глаза ожидал, что в третий раз, она точно не промахнется. Розга просвистела возле самого уха, ударила рядом, очень близко возле лица. Мне стало дурно. Потом я услышал голос Эмми, словно сквозь вату: — Девушки можете приступать к шнуровке. Меня, почти бесчувственного усадили на кровать и начали на ноги натягивать белые сапожки из лакированной кожи, со шнуровкой спереди. Сапоги были настолько длинными, что доставали до самой промежности. Девушки начали шнуровать сапоги снизу доверху, а потом стягивать шнуровку. Я почувствовал, как мягкая кожа охватила мои ноги, а затем начала стягиваться вокруг них. Она вскоре стянулась настолько, что сапоги стали тесными. Но девушки не перестали стягивать шнуровку сапог и вскоре они стали настолько тесными, что я уже не мог терпеть. Лакированная кожа все больше и больше сжималась вокруг моих ног, боль стала просто невыносимой. Таня и Анна продолжили дальше стягивать шнуровку сапог, постоянно поправляя сапоги и разглаживая складки. Теперь, я уже, чуть ли не выл от боли. Мои ноги, обтянутые блестящей белой кожей, стали похожи на белые сосиски в блестящей оболочке. Они почти не гнулись, как у дешевой пластиковой куклы. Меня подняли и поставили на каблуки. Тонкие шпильки, на которых я теперь стоял, больше походили на шариковые ручки, чем на каблуки. Я боялся на них сделать хотя бы шаг. Сильная сдавливающая боль в ногах немного ослабилась, точнее стала какой-то ноющей. Таня обвернула вокруг моей талии корсет из такой же лакированной белой кожи, как и длинные сапоги, а затем принялась его шнуровать. Потом они с Анной начали ее тянуть. Кожа корсета все больше стягивалась вокруг меня, дышать становилось все труднее и труднее. Вскоре я почувствовал, что не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть, настолько трудно было дышать. Я начал делать меньшие вдохи и выдохи, но более частые. Вроде, как легче стало. Мне дали немного отдохнуть, а потом кожаный корсет продолжил снова сжиматься. Девушки продолжили тянуть корсет. Я чувствовал, что, если они его утянут еще туже, я уже совершенно не смогу дышать. Я услышал, как что-то хрустнуло внутри меня и резкая боль обожгла все мое тело. Эмма дала знак девушкам, чтобы они прекратили стягивать корсет, но было уже поздно я заскользил в черноту забытья. Очнулся я уже на кровати, возле меня лежало красивое свадебное платье моей жены. Женщины увидев, что я пришел в себя, тут же меня подняли и поставили возле зеркала. Мои несгибаемые ноги, стали словно деревянные ходули, но я каким-то чудом стоял на шпильках возле зеркала. Татьяна и Анна стали от меня по бокам, готовые меня в любой момент подхватить, если у меня вдруг ноги разъедутся как у коровы на льду или когда я снова попытаюсь лишиться чувств. Хоть и дышать мне стало легче, но воздуха все равно было очень мало. Мир вокруг кружился и туманился. Эмма, любуясь, поглаживала мои негнущиеся ноги, затянутые в белую лакированную кожу и шнурованный туго затянутый корсет вокруг моей талии. Моя грудь приподнялась, а бедра красиво округлились. Из-за уменьшение талии, фигура чудесным образом преобразилась и обрела форму песочных часов. - Куколка! Не правда ли, девочки? Анна и Таня закивали в ответ. - Девочки, а затяните ему корсет обратно как был и сделайте «последние штрихи» – сказала вдруг жена. Боль, которую приносил мне очень туго стянутый корсет и очень тесно стянутые сапоги показались мне детской шалостью по сравнению с этими «последними штрихами». Засвистели розги, вспарывая, мою нежную кожу на попе. Я выпал из реальности….