Дочь рабыни

      Арна ещё никогда не видела, чтобы из человека лилось столько крови. Сказать по правде, от рëва и паники её удерживало только то, что надо было заботиться о Марри.       — Не плачь! Всё будет хорошо… Мы сейчас дойдем до медблока, там тебе помогут…       Арна старалась говорить уверенно и немного строго, совсем как Джана, когда вытаскивала её из очередных неприятностей. Джана… До сих пор в голове не укладывалось, что её умная и рассудительная старшая сестра могла такое сделать. Как будто вселилось в неё что-то!       — Д-да, госпожа…       Марри едва шевелила языком. Арна старалась не смотреть на её изрезанное, залитое кровью лицо. И так понятно, что дело плохо. С каждым шагом Марри становилось всё сложнее идти, у неё заплетались ноги. Ясно было, что тащить её в медблок для рабов нельзя: не дойдёт. Зато господский был совсем недалеко. Только бы мачеха не застукала…       — Давай, заходи! — Арна практически втащила Марри в медблок и тут же закрыла за собой дверь. Господин Делория, их семейный врач, аж привстал от удивления:       — Госпожа Арна? Ох… Что случилось с этой девочкой?       — Господин Делория, я потом расскажу! Пожалуйста, помогите Марри. Вы же видите, это срочно!       Марри, видимо, только сейчас осознавшая, где находится, испуганно съëжилась и простонала:       — Госпожа, мне же нельзя сюда…       — Я тебя привела, значит можно! Давай, на кушетку садись. — Арна осторожно усадила Марри на кушетку и сама плюхнулась рядом. Только сейчас она почувствовала, что у неё онемела рука. — Господин Делория, Марри нужно кольто, иначе у неё останутся жуткие шрамы.       Вообще, господин Делория Арне не нравился: он был вредина и зануда, каких поискать. Вот и сейчас он нахмурился так, что морщин на его худом лице стало ещё больше:       — Госпожа, эта девочка — рабыня. Я сейчас остановлю ей кровь, но потом попрошу вас увести её отсюда. И уж точно ни о каком кольто не может идти речи без разрешения леди Атении.       — Но…       — Господин Делория верно говорит, Арна. Тебе тоже следовало бы научиться соблюдать правила.       Арна, чуть не подпрыгнув от удивления, вскочила на ноги и низко поклонилась. Марри, испуганно пискнув, распласталась на полу.       Принесло же Атению! Не вовремя, как всегда!       — Матушка! Я… Я могу всё объяснить!       Атения смерила Марри таким взглядом, будто перед ней не девочка была, а кусок грязи. Лишь чуть-чуть задержала взгляд на её запачканной кровью одежде.       — Да уж изволь. Вы полдома переполошили своими криками. Что случилось с этой девчонкой?       Арна закусила губу. Она никогда не сдавала сестричек — ни отцу, ни, тем более, мачехе. Но то, что случилось сейчас… А если Джана совсем взбесится? Если она ещё кому-то навредит? Или себе?       — Это… Это всё Джана, матушка. С ней что-то случилось… Она заставила Марри резать лицо, а потом вообще убить хотела… На меня накричала и выгнала… С ней что-то не так, она никогда такой не была!       — Успокойся, — холодно велела Атения. — Ты, девочка. С чего всё началось?       — Госпожа Джана… Она будто в моей голове была, миледи! Я… Я… Сама себя… Порезала… Я на пять минут позже пришла, и всё…       Атения потёрла висок, будто у неё разболелась голова, и жестом велела Марри замолчать.       — Достаточно. Доктор Делория, обработайте этой девочке раны и отправьте в медблок для рабов. Я дам разрешение на применение кольто. — Она снова посмотрела на Арну: — Арна, приди в себя. Почему я должна выслушивать от тебя такие же истерики, как от рабыни? Мы сейчас выйдем, и ты всё расскажешь подробно и по порядку. А ты, девочка… Сегодня и завтра получаешь выходной.       Марри, которую доктор Делория уже усадил на кушетку, с трудом встала и поклонилась, едва не упав снова. Улучив момент, Арна помахала ей рукой и улыбнулась, шепнув: «Я ещё зайду».       Едва переступив порог медблока, мачеха велела Арне идти следом.       — Рассказывай, пока идём. На сей раз по порядку и связно.       Арна постаралась собрать мысли в кучку, хотя они плясали и ни в какую не хотели её слушаться. Закончив рассказ, она жалобно посмотрела на мачеху:       — Матушка, с Джаной что-то очень сильно не так. Она никогда такой не была! Мне показалось, у неё глаза светились…       Атения нахмурилась. Её лоб прорезали глубокие морщины, мигом выдававшие, что мачехе намного больше лет, чем она хочет показать.       — Очень возможно. Не входи к ней, пока я не разрешу.       — Матушка…       Мачеха взглянула на неё строго:       — Ты не слышала, что я сказала? Сейчас Джана может быть опасна, для тебя в том числе. Если хочешь, пока займись этой рабыней, раз так переживаешь за неё.       Арна закусила губу, чтобы нечаянно не вякнуть что-нибудь «непочтительное». Когда мачеха говорила таким тоном, спорить с ней было опасно. Хотя Арна много чего могла высказать: и насчёт того, что за сестру она переживает всë-таки больше, и насчёт того, что переживать за «какую-то рабыню» не стыдно. Стыдно быть такой бесчувственной.       — Да, матушка… Можно вы позовёте меня, когда поговорите с Джаной? Я очень волнуюсь за неё…       Арна боязливо сжалась, уже готовясь к какому-нибудь презрительному и обидному ответу. Но Атения ответила на удивление мирно:       — Хорошо, Арна. Пока можешь идти.       

* * *

      Джана проснулась в своей постели. Она не помнила, как ложилась спать и когда, но о том, чтобы успеть на тренировку, уже точно и речи не могло идти. Небо за окном, как всегда, отливало холодным синеватым светом и было затянуто непроглядными тучами. Судя по их оттенку, давно перевалило за полдень. Платье, которое она так и не сняла, всё перекрутилось и до боли перетянуло руки и талию; причёска безнадёжно растрепалась.       Морщась, Джана коснулась виска кончиками пальцев. Она никогда не пила столько, чтобы схлопотать похмелье, но от подружек знала, что как-то так оно и ощущается. Ещё и ноги от слабости еле держали…       Вздрогнув от резкого воспоминания, Джана судорожно задрала рукав платья. Вены оказались нормальными, без той гадкой черноты. Набравшись смелости и тщательно осмотрев себя в зеркало, Джана с облегчением выдохнула: на её лице не было ни следа порчи. Пронесло.       Хочешь привести мысли в порядок — перестань думать и начни с причёски. Это правило Джана вывела сама, и оно её ещё ни разу не подводило. Забота о себе всегда помогала ей разложить всё в голове по полочкам. Проводя гребнем по волосам, заново зачëсывая и укладывая их, она чуть ли не по кадрам восстанавливала в уме произошедшее. По всему выходило, что и Джана, и Марри легко отделались. Джана знала о таких состояниях. Бывало, под влиянием Тьмы такое творили, что её срыв показался бы девчачьей истерикой. А Марри отделалась лёгким испугом, да и Джана — всего-то дурным самочувствием. Повезло… Очень повезло. Все-таки бывает толк и от Рыжика.       Плохо, что Рыжик наверняка весь дом на уши подняла. Значит, и мачеха уже в курсе.       Выходить куда-либо сейчас совершенно не хотелось, но интереса ради Джана всë-таки попробовала. Дверь оказалась заперта, причём через мастер-ключ. Значит, мачеха точно в курсе. А Джане сидеть тут, как заключённой, и ждать приговора. Просто замечательно…       Долго ждать не пришлось: не успела Джана толком развлечь себя мыслями о том, на ком ещё можно опробовать то, что она сделала с Марри, вошла мачеха. Без предупреждения и стука, как всегда. В этом доме право на личное пространство имели только отец и леди Атения, причём насчёт отца Джана бы не поручилась.       — Матушка.       Джана, как и полагалось, встала и почтительно склонила голову. Болезненно поморщилась, когда Атения схватила её за подбородок и придирчиво осмотрела со всех сторон.       — Следов не осталось. Очень хорошо. Глаза… — Атения заставила Джану сильнее запрокинуть голову. — В порядке. Вменяема.       Атения отпустила её, но, не успела Джана свободно вздохнуть, сильно сжала её горло Силой.       — Не смей больше выкидывать подобное, никогда. Пока ты, девчонка, не прошла испытания, даже самая ничтожная рабыня в этом доме тебе не принадлежит. Хочешь сорвать на ком-нибудь злость — пожалуйста, но не смей портить имущество. Контролируй себя.       — Д-да, матушка… — просипела Джана.       Атения давила сильно только в первые несколько секунд, сейчас же хватка ослабла до такой степени, что Джана даже могла дышать. По меркам Атении это и наказанием не было — так, что-то вроде оплеухи.       Удовлетворившись покорностью падчерицы, Атения отпустила её.       — Я не накажу тебя только потому, что ты была не в себе. Если такое случится ещё раз, снисхождения не жди.       Джана низко поклонилась. Почтительность и покорность с Атенией работали как броня: она быстрее сменяла гнев на милость, если видела безукоризненное поведение. Как папа говорил: «Не совершай ошибок, которыми может воспользоваться враг»…       Сработало и на этот раз.       Атения опустилась на край кровати и велела Джане сесть рядом.       — Расскажи, что именно ты сделала. И как.       Джана исподволь глянула на Атению, бегло прощупала её эмоции в Силе. Нет гнева и даже лёгкого раздражения — только интерес и ещё… Ожидание? Неужели Джана смогла её удивить?       — Это сложно объяснить, матушка… Я всегда хорошо чувствовала чужие эмоции, вы это знаете. А в этот раз… Я поняла, что могу не только чувствовать, но и влиять на них. Буквально… Вылепить из них то, что я хочу. Заставить ту глупую рабыню сделать всё что угодно. Это было легко. Она очень податливая, как глина.       Атения слегка коснулась губ кончиком пальца, как делала всегда, когда задумывалась о чём-то.       — Интересно. В том, что ты сделала, нет ничего из ряда вон, но Сила редко спонтанно проявляется именно таким образом. Обычно таким техникам приходится учиться. Ты сможешь повторить это произвольно?       Джана прислушалась к себе. Вспомнила, как легко, практически без усилий разжигала в Марри именно те эмоции, что нужны были ей, превращая и без того податливый разум в пластичный материал. Интереса ради попыталась прощупать Атению. Мачеха была куда интереснее Марри. Даже на поверхности бурлило столько страстей… Интересно, если чуть распалить её самолюбие и гневливость, а потом вытащить на поверхность вот тот червячок раздражения и ревности, она придушит новую наложницу папы? Джана поняла, что попыталась это сделать, когда в голове зазвенело от боли, — будто ей со всей силы дали по лбу.       — Можешь не отвечать. — Атения усмехнулась. — Не увлекайся, девочка. Ситхам обычно не нравится, когда в их голову лезут без разрешения.       — Простите, матушка.       — За это прощу. Но в наказание за то, что ты сделала с девчонкой, я лишаю тебя служанки. Марри перейдёт Арне, она всё равно наверняка пристала бы ко мне с этим.       Джана сделала над собой усилие, чтобы удержать на лице виноватое выражение. Мачеха просто не могла не сделать какую-нибудь гадость! Не то чтобы от Марри был большой прок, но с элементарными поручениями она худо-бедно справлялась и избавляла Джану от ненужной возни по мелочам.       «Ну ничего. Пускай Рыжик забирает эту бестолочь. Когда отец вернётся, он не сможет спокойно смотреть на то, как мне тяжело без прислуги…»       — Да, матушка. Могу я узнать, как Арна? Кажется, я напугала её.       — Напугала — это мягко сказано. Твоя сестра сама не своя. Но она очень волнуется за тебя. Будет неплохо, если ты выйдешь к ней и избавишь меня от её расспросов.       — Да, матушка.       — Хорошо. Твою тренировку я перенесла на шесть вечера. Пока спускайся в столовую, пообедай. А завтра поедешь со мной в Цитадель, у меня есть особое задание для тебя.       «В Цитадель? Особое задание? Что, в джунглях сдохло что-то исключительно крупное?» — подумала Джана, но вслух, разумеется, поблагодарила «матушку» за заботу.       Кажется, всё складывается очень неплохо. Во всяком случае, гораздо лучше, чем Джана ожидала сначала. А служанку она непременно получит новую, лучше прежней.