Собрание анонимных зодиаков

Испачканная краской палитра полетела в стену, отоброшенная порывом внезапной ярости. Весы всегда был резок и вспыльчив, подвластен внезапным эмоциями, хоть с виду и казался холодным и циничным, и это было его самой худшей чертой как художника. Его картины оставались незаконченными из-за его неусидчивости. Ему доставало вдохновения и муза всегда была рядом, но выдержки хватало лишь на корявые этюды. Чаще всего его интерес к новому образом перегорал так быстро, что на холсте успевал появиться лишь эскиз. Но этот портрет был исключением. Весы рисовал его долго и не мог позволить себе забросить его, каждый раз возвращаясь к работе. Он почти закончил. Прорисовал всё до малейших деталей, с точностью передал на полотне и блеск дорогих серёжек, сверкающих в яшмовых мочках, и каждую пуговку на элегантном пиджаке, каждую его ворсинку. Детально изобразил чёрные как смоль, чернила или уголь волосы вплоть до последнего волнистого локона. Даже нарисованная его рукой родинка, застывшая в уголке губ, пестрела живостью. Но глаза оставались серыми, словно бельмо, отвратительное пятно на его лучшей работе. Очередное прикосновение кисти к матерчатому холсту оставляет на нём ещё один густой мазок масляной краски, не выходя за грани карандашного эскиза. С каждым новым отрывистым коротким движением на полотне расцветает невероятное буйство сочных холодных красок. Сливочно-белая окрашивает идеально гладкую безупречную кожу, чернильно-черная — волосы, дотошно прорисованные до последнего волоска, так и норовящего упасть на светлый высокий лоб. Точеные черты лица, изображаемого на портрете, требуют резких уверенных движений — только такие смогут передать на бесчувственной материи всё их изящество, прекрасное в своей резкости и некой суровости. Эта женщина с холодной колючей красотой не из простых. Она горда и элегантна, отлична от прочих твёрдым волевым характером, грациозна. Она — хризантема, гордая в инее царица осени. Её величественный образ застыл на холсте и внушал благовейный трепет одним своим студеным взглядом нарисованных глаз. Если её лицо, словно выточенное из нефрита, требовало резких движений кисти, то для глаз была необходима сосредоточенность и твёрдость руки. Только нужной краски художник так и не смог подобрать. Её глаза были необыкновенны. Их миндалевидный разрез завораживал, а подведенный аккуратной линией чёрного карандаша, он и вовсе становился эталоном. Чуть удлиненные и приподнятые внешние уголки и полуприкрытые веки делали её морозный взгляд мистическим, почти гипотетическим. Цвет радужки обжигал бирюзой, но назвать его просто голубым было неправильно. Этот цвет не принадлежал типичному диапазону, смешав в себе несколько роскошных оттенков, и граничил между цветами ментола и морской пены. Несведущий и не дотошный до деталей человек мог увидеть в её глазах простую сочную зелень или отраженное в море небо. Смешать краски так, чтобы получить более приближенный к этому уникальному цвету оттенок — почти нереально. Требовалось различать тысячи полутонов и оттенков, знать точные пропорции. Пусть Весы как художник был талантлив, но опыта в этом ему не доставало. Поэтому глаза красавицы остались бесцветны. В пылу гнева Весы хотел сломать свою кисть, но вовремя осадил себя, остановленный внезапным звонком телефона. Накрыв портрет тёмным полотном, он вышел из мастерской и захлопнул дверь.