***
Сейджа сняла с потолка карту и развернула её на полу. — Вот, что мы собираемся сделать. Мы примерно вот здесь, — она показала на горный хребет на западе, — и мы начнём отсюда. Революции работают, потому что разгневанные народные массы могут смести правящий класс, просто за счёт своего количества. Именно поэтому мы запустим цепную реакцию. Она постучала по центру карты. — Мы завербуем слабых ёкаев по всему Генсокё и поручим им распространять наши идеи. Они будут вербовать новых ёкаев и так далее, пока мы не получим армию, готовую подняться по нашему приказу. Шиммёмару сидела напротив неё, скрестив руки. — Хорошо. Сколько времени занимает путешествие отсюда, до центра Генсокё? — Два или три часа в зависимости от скорости полёта и погоды, — Сейджа заправила прядь волос за ухо, — я делала это за девяносто минут несколько раз. Шиммёмару покраснела от такого жеста. — Х-хорошо, — она должна сфокусироваться на карте, которая лежала между ней и Сейджей, разделяя их, — а что мы будем делать с этой армией? — Когда придёт время, они ударят одновременно. Феи, цукумогами и все остальные! Они одолеют сильных и лишат их власти. Затем, когда поднимется хаос, мы вмешаемся и захватим контроль над Генсокё. — Это поэтому ты просила меня стукать колотушкой все эти ножи и вилки, несколько месяцев назад? — Да. Это было началом нашей армии. Я разбросала их по всему Генсокё, — Сейджа ухмыльнулась, — они вырастут в цукумогами и станут нашими союзниками. Они будут помнить нас и то, что мы для них сделали, поэтому они гарантировано присоединятся к революции. Цукумогами — самые слабые и скучные ёкаи из всех, но их миллионы! Все дело в численности! Шиммёмару кивнула и бросила ещё один взгляд на Сейджу. Она снова улыбалась прекрасной широкой улыбкой. Шиммёмару хотелось провести пальцами по этой улыбке и прижаться к ней губами. Но она уже целовала Сейджу два дня назад, и ей нужно было ждать еще четыре дня до следующего раза. — Мы должны сделать больше цукумогами? — Возможно, в будущем. Пока что мы должны подождать, — Сейджа свернула карту и встала из-за стола, — это всё, что я хотела сказать. Совещание окончено. Шиммёмару нахмурилась. — Это точно всё? — Да? Преждевременные действия только усложнят ситуацию, — Сейджа взлетела и начала закреплять карту обратно на потолок. — Я думаю, мы должны спуститься в Генсокё сами и начать вербовать сторонников. Руки Сейджи замерли на секунду. — Не говори глупостей, принцесса, это слишком опасно. — Ты летаешь туда одна всё время. Почему я не могу пойти с тобой? — Шиммёмару больше была не «Её Величеством», а просто «принцессой». Она надеялась, что скоро Сейджа начнёт называть её по имени. Прошла пара месяцев с их первого поцелуя на крыше, и Сейджа стала более раскрепощённой с ней, — я хочу посмотреть на Генсокё. Шиммёмару не торопилась. Конечно, ей хотелось схватить Сейджу и провести весь день целуя и обнимая её, но это сделало бы её несчастной. Поэтому они нашли компромисс. Шиммёмару могла целовать её раз в неделю, и они держались за руки два раза в день. Недолго, переплетя пальцы. Шиммёмару думала, она растает, каждый раз, когда их руки соприкасались. Кожа Сейджи была мягкой и гладкой, а её пальцы длинными и женственными. Она всё время помнила это чувство и прокручивала в голове такие моменты раз за разом. Но одна вещь её беспокоила. Сейджа смотрела на неё больше чем раньше. Но она не смотрела на её лицо. Сейджа смотрела на её бёдра. Вначале Шиммёмару думала, что Сейджа была готова сделать следующий шаг, но потом поняла, что это случалось только тогда, когда она носила колотушку на поясе. Сейджа смотрела на колотушку. — Ты же видела раны, которые я получаю, — продолжала Сейджа, — Если ты проиграешь и колотушку захватят, всё будет кончено. Прямо сейчас она висела на ее поясе. Шиммёмару провела по ней рукой. Она спрашивала себя, будет ли Сейджа вообще смотреть на нее, если она потеряет колотушку. — Пока что всё идёт по плану, — Сейджа вернулась к карте, — я подумаю над этим, если что-то пойдёт не так. Шиммёмару не верила ей, но она не хотела спорить. Она смотрела как Сейджа парила, закрепляя карту обратно на место. Её спина изогнулась, а платье приподнялось, позволяя Шиммёмару разглядеть её бёдра получше. Она забыла про колотушку и подавила желание взлететь вперёд и обвить руки вокруг её талии. Крепко сжать её, вдохнуть её запах. Держать её вечно и никогда не отпускать. — Если это опасно, — сказала Шиммёмару, — тогда я хочу, чтобы ты не ходила туда так часто. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Сейджа засмеялась. — Прости, не выйдет. — Сейджа. — Я аманодзяку, помнишь, мне нужно спускаться туда. Сейдже нужно было проводить время вдали от неё и получать её дневную порцию ненависти. Шиммёмару знала это. Они обе знали это. — Хотя бы дай мне обработать твои раны, — пробормотала Шиммёмару. — Не стоит. Они заживают мгновенно, — Сейджа закончила возиться с картой, — что-нибудь ещё? Я хочу покурить. Она хотела убраться прочь от Шиммёмару, другими словами. В любых нормальных отношениях, Шиммёмару было бы больно от этого, но она понимала, что Сейджа не может по-другому. Она была аманодзяку. Это был компромисс, связанный с заботой о ней, и у нее было время, чтобы привыкнуть к нему. — Нет, это всё, — на самом деле нет, — подожди, ещё одна вещь. Сейджа уже повернулась спиной. — Что? — Я думала… — Шиммёмару опять покраснела. Всё утро она думала, как лучше сказать об этом — Эм… раз ты уходишь в Генсокё на весь день… Я бы хотела, чтобы ты переселилась в мою комнату. Сейджа развернулась и уставилась на неё. — Переселиться в твою комнату? Ты хочешь, чтобы я спала рядом с тобой? — Да. Это проблема? Конечно, это было проблемой, но Шиммёмару всё равно не ожидала, что Сейджа согласится. Лицо Сейджи выдало отвращение. Её лицо исказилось в усмешке, и она засмеялась. — Ты шутишь! Ты что, хочешь спать рядом с аманодзяку? Ты что, совсем глупая? Я могу наброситься на тебя посреди ночи! Наброситься на неё? От мысли Шиммёмару почувствовала слабость в коленях. — Ну… Если ты хочешь, то… умм… тогда… Сейджа вспыхнула. — Не в этом смысле! Нет! Шиммёмару засмеялась и перешла к тому, что на самом деле собиралась спросить. — Тогда почему не решить это, как решают в Генсокё? Спелл-картами? — … Спелл-картами? Когда… — Сейджа выглядела удивлённой, — у тебя уже есть свои карты? — Уже есть, — Шиммёмару вытащила из кармана пять карт. Она нашла несколько пустых карт в комнате Сейджи и следовала инструкциям из книги, — если я выиграю, ты переедешь ко мне, если проиграю, я больше не буду просить. Идёт? — Ты слишком мне доверяешь, — засмеялась Сейджа, — аманодзяку не исполняют обещаний. Я могу не переехать, даже если ты победишь. — Если нарушишь слово, то я буду драться с тобой, пока не переедешь, — ответила Шиммёмару, — я не буду сдерживаться! — Хех. Ну ладно, пошли на крышу, и я покажу тебе, — Сейджа достала из кармана свою колоду, — приготовься!***
Сейдже пришлось признать, она была хороша. Шиммёмару ни разу не спросила у Сейджи совета и тем не менее её карты были весьма многообещающими. Шиммёмару разбрасывала пули в необычных узорах, швыряла ножи в противника и даже использовала колотушку пару раз, чтобы сделать снаряды больше. Узоры имели заметные дыры, и от них было просто уворачиваться, после того, как Сейджа разглядела их, но это неудивительно, учитывая отсутствие опыта. Что гораздо более удивительно, думала Сейджа, сворачивая футон, это то что Шиммёмару победила. Это одновременно успокаивало и раздражало. Что ж, некоторые просто талантливы от рождения, она знала это. Мир был полон несправедливости. Сейджа собиралась приложить все силы, чтобы избежать их с Шиммёмару личного участия в битвах, но теперь она думала, что при нужных тренировках, спустя время, Шиммёмару могла бы сражаться на равных даже против сильнейших в Генсокё. Тем не менее, раз Шиммёмару смогла побить её в первой же дуэли, если она вдруг решит повернуть против Сейджи, дела могут обернуться очень и очень плохо. Она не хотела думать об этом. Сейджа взяла футон в одну руку и в последний раз оглядела свою спальню. Она планировала использовать второй этаж как офис, так что она не брала с собой карту и книги. Её глаза упали на злощастную энциклопедию. После первого поцелуя с Шиммёмару, она порвала листок с переводом и сожгла его в очаге. Она должна была сделать это раньше. Сейджа хранила его на память и чуть не позволила своей сентиментальности все испортить. Чем больше проходило времени, тем опаснее было её положение. Сейджа почувствовала новый приступ беспокойства. Был её план на грани провала всё это время? Сейчас она была уверена, что Шиммёмару не читала перевод. Все, что принцесса чувствовала в эти дни — это любовь да привязанность. Сейджа сомневалась, что та останется с ней, если узнает правду, особенно раз она так хороша в данмаку. Непоправимое было близко, но всё обошлось. Вести себя как её возлюбленная было намного более сильным стрессом, чем Сейджа могла себе представить, но, по счастью, Шиммёмару оказалась сговорчивой и согласилась на один поцелуй в неделю. Ежедневное держание за руки она могла выносить. Когда дела шли плохо, Сейджа смотрела на колотушку, свисающую с пояса Шиммёмару, и напоминала себе, как много было поставлено на карту. Через несколько лет, став правительницей Генсокё, она оглянулась бы на эти дни с улыбкой и почувствовала бы облегчение, что сумела вытерпеть это. Несколько лет? Сейджа начинала чувствовать нетерпение. Она должна была совершить революцию скорее. Чем дольше это затягивалось, тем больше неизвестных появлялось в уравнениях, и их шансы на поражение росли. С тяжёлым сердцем, Сейджа отнесла футон на пятый этаж. Шиммёмару уже была в ночной рубашке, стеля футон на широкой деревянной доске в центре комнаты. Колотушка лежала у её ног. — Вот ты где! — её глаза загорелись, — я уже собиралась подняться и привести тебя. — Да, да. Я уже здесь, — Сейджа прыгнула в коридор, окружавший комнату Шиммёмару и бросила футон на балки. Низкая, белая стена отделяла комнату от коридора. Если бы замок бы стоял правильно, она была бы частью потолка. Она идеально укрывала Сейджу, когда та ложилась. Шиммёмару не понравилось это. — Не спи там, — запротестовала она, — иди ко мне на доску. — Это было бы непристойно для меня спасть в одной комнате с принцессой, — соврала Сейджа. — Не говори глупостей. Давай, поставь свой футон рядом с моим, а то мы не сможем говорить по ночам. Сейджа попробовала подойти по-другому. — Ты сказала, что я должна спать в твоей комнате, но ты не сказала где. Я могу постелить футон где хочу. — Так коридор теперь что, считается частью комнаты? — Улыбнулась Шиммёмару. Чёрт, она становилась слишком умной. — Я аманодзяку, может быть мне нравится спать на балках. — Ах, хорошо, — улыбка сползла с её лица. Она становилась сговорчивее, когда Сейджа упоминала слово на «а», — Прости. Я не хотела заставлять тебя. Она заползла в свой футон. — Ты можешь спать где хочешь, Сейджа. Ты не обязана меня слушать. Сейджа облизнула губы, наслаждаясь грустью, повисшей в воздухе. Вот только вот она не должна была заставлять принцессу грустить, да и аргумент был идиотский. Сейджа вздохнула. — Послушай, просто дай мне пару дней, чтобы привыкнуть. Тогда, возможно, я передвинусь поближе к тебе. — Хорошо, — Шиммёмару вздохнула с облегчением. Она взбила подушку и завернулась в одеяло. — Ах да! — Она поднялась и взяла волшебную колотушку. Она положила её вершину стены, так что Сейджа могла видеть её, — вот. Теперь я могу погасить свет? Что это было? На секунду Сейджа испугалась, что Шиммёмару знала всё. Что она могла читать её мысли и держала это в тайне всё время. Но это было абсурдно. — Как тебе больше нравится. Мне всё равно. — Спокойной ночи, — Шиммёмару погасила свет и легла. В комнате воцарилось молчание. Сейджа не двигалась. Она дождалась, пока не услышала, что дыхание Шиммёмару стало размеренным, и та не уснула. Лунный свет просачивался через сёдзи и слабо освещал комнату. Подул ветер. Замок заскрипел. Колотушка слабо светилась, слабее, чем звёзды снаружи. Сейджа не отводила от неё взгляда, надеясь, что это поможет побороть стресс. Она не могла спать так. В голове у нее всё смешалось от страха и тревоги, а разум заклинивало на одних и тех же вещах, как у старухи в маразме. Каждый раз, когда она думала о колотушке и всему, что та могла дать ей, притворяться становилось проще. Каждый раз, когда она держала её, ей казалось, что она способна на всё. Она работала так тяжело, чтобы получить её в руки, и мысли о её достижениях прогоняли страх. Она сделает все возможное, чтобы удержать её в своих руках. Шиммёмару была просто придатком колотушки. Ходячим, говорящим, раздражающим придатком. Она не думала, что может избавиться от Шиммёмару. Её генетика была уникальной, и Сейджа не хотела делать ставку на другого лилипута. Она должна думать, что Шиммёмару и волшебная колотушка это, в конце концов, одно и то же. — Сейджа… — прошептала Шиммёмару, — ты злишься на меня? Сейджа подпрыгнула и быстро отвела взгляд, на случай, если та могла видеть её. Но нет, конечно, между ними была стена. — Нет. — Ты ненавидишь меня? — Нет, прекрати волноваться по пустякам. Она услышала, как Шиммёмару перевернулась и заснула вновь. Она, что говорила во сне? Сейджа закрыла глаза и подумала, не попытаться ли заснуть самой. Но её голова продолжала гудеть. Фантазии о том, как она стоит и кричит на Шиммёмару поплыли перед глазами. Что ей сказать, чтобы задеть сильнее? Посмотри, какую боль ты причиняешь мне! Возьми ответственность, глупая, мелкая принцесса! Посмотри на меня и почувствуй себя виноватой! Это было плохо. От таких фантазий становилось ещё хуже. Она должна уйти из комнаты, до того, как она сорвётся и попытается сделать нечто подобное. Но тогда Шиммёмару может проснуться, и начать гадать где она, и у неё появятся вопросы, и Шиммёмару начнёт сомневаться в её чувствах, и тогда… Колотушка. Её нужна была колотушка. Это успокоит её. Она поднялась и на цыпочках перешагнула через стену. Она слышала ровное дыхание Шиммёмару рядом, принцесса спала. Хорошо, Сейджа однозначно не хотела, чтобы та видела это. Она наклонилась и аккуратно подняла колотушку. Она почувствовала приятную прохладу от прикосновения и её стресс сразу же начал испаряться. Она вдруг осознала, что впервые с тех пор, как она добыла колотушку, она была с ней наедине. Обычно Шиммёмару смотрела и посмеивалась, глядя как Сейджа держится за неё. Этой ночью она могла держать её сколько угодно, не чувствуя смущения. Ее щеки вспыхнули, и губы расплылись в довольной улыбке. Переезд в комнату Шиммёмару стоил того, если она может проводить с колотушкой каждую ночь. Она провела пальцем по замысловатым узорам, выведенным по сторонам, по граням, по нижней части рукояти. Дерево было гладким и безупречным, с искусной резьбой. Трудно было поверить, что колотушке уже много столетий. Кожу Сейджи покалывало, а её сердце стучало. Колотушка была её. Шиммёмару была её. Только её, чтобы делать с ними всё, что она захочет. Она взглянула и увидела, что Шиммёмару по-прежнему спит. Облегчение. Сейджа не хотела останавливаться. Прикосновение к колотушке расслабляло её даже лучше, чем курение. Ей никогда не придётся снова зажигать трубку, пока колотушка рядом. Её колотушка. Спустя века ожидания и боли, после всех жертв и трудностей, она воплотит её самые безумные мечты. Почему она не может держать её днём? Это было нечестно, что Шиммёмару монополизировала её. Сейджа понесла колотушку к лицу и прислонила к щеке. Её прохлада расслабляла её ещё больше. Но этого всё ещё было недостаточно. Страх и сомнения всё ещё прятались на задворках её разума, как паразиты, и высасывали её энергию. Она крутила длинную веревку, свисающую с ручки, вокруг пальца и играла кисточкой на конце. Ей хотелось каким-то образом пойти дальше прикосновений. Дотронуться до самого её естества, или дать ей потрогать её. Может быть это могло навсегда стереть все её страдания. Она подняла шнурок и провела его кисточкой по губам. Она еще раз проверила Шиммёмару и увидела, что та всё еще спит. Всё еще мирно дышит. Кисточка была такой мягкой. Идея пронеслась у неё в голове, и пульс Сейджи участился. Она задрожала от возбуждения. Это была отвратительная идея, но аманодзяку любили отвратительные идеи больше всего на свете. Следя глазами за Шиммёмару, Сейджа отодвинула колотушку от щеки и поцеловала её. Её губы коснулись рукоятки. Бойка. Передней части. Задней. Это было так приятно. Нестерпимо приятно. Она провела языком по узорам, чувствуя привкус краски. Иллюстрация: https://i.imgur.com/d6MFx4m.png Её возбуждение превратилось в ненасытность. Сильное, острое желание было знакомым. Её слюна оставляла влажный след на поверхности колотушки. Это было неправильно. Если Шиммёмару проснётся сейчас, Сейджа не сможет объяснить это. Она должна лечь за стену, если хочет продолжать. Но осознание того, что Шиммёмару может увидеть её в любой момент, только возбуждало её ещё больше. Она хотела колотушку годы, годы и годы, и теперь она облизывала её снова и снова, как девственник впервые в жизни снявший проститутку. Её ноги задрожали. У нее перехватило дыхание. Сейджа хотела ещё. Она хотела больше. — Сейджа, что ты делаешь? Сейджа замерла. Глаза Шиммёмару были широко открыты и смотрели прямо на нее. Дерьмо. — Что ты делаешь с моей колотушкой? — снова спросила Шиммёмару, — почему ты лижешь её? Сейджа не могла ответить. Ей нужно придумать что-то умное. Что-то убедительное. Что-то, всё что угодно, но слова застряли в горле и язык не хотел двигаться. Её губы онемели. Капли пота покатились по спине. Она всё испортила. Теперь всему конец. Она чувствовала шок Шиммёмару. Сейчас он превратится в отвращение, и весь её безупречный план будет пойдёт прахом. Она почувствовала, как стресс возвращается. Пол поплыл под ногами. Она потеряла всякий контроль и не знала, что делать дальше. Сейджа опустила колотушку и посмотрела на Шиммёмару. Они смотрели друг на друга, между ними тянулась долгая неловкая тишина. Шиммёмару открыла рот, но передумала и закрыла его снова. Она задрожала и отвела взгляд в испуге. Сейджа наблюдала за каждым её движением, как ястреб, ожидая результата. Затем Шиммёмару осторожно открыла губы и прошептала. — Сейджа, — сказала она, — сделай вид, что я колотушка. Эти слова повисли в воздухе. Сейджа думала, что вот-вот умрёт от ужаса. — Сделай вид, что я колотушка, — повторила Шиммёмару. Она не смотрела неё. Её лицо было ярко-красным, — пожалуйста. Сейджа сделала длинный, глубокий вдох и сжала рукоять колотушки. Она не ожидала этого. Её разуму потребовалась минута, чтобы осознать это, но она ещё не была обречена. Она поняла, чего хочет Шиммёмару. Это было невероятно, но принцесса не была достаточно талантливой, чтобы правдоподобно сыграть похоть. Хотела ли этого сама Сейджа? В другую ночь, она сказала бы, что нет. Но её слюна блестела на поверхности колотушки, и она не была уверена, что может остановиться. Шиммёмару была продолжением колотушки, в конце концов. Если она продолжит убеждать себя в этом, и сохранит приятный вкус дерева на губах, тогда… Размышления только всё усложняли. Сейджа отложила колотушку и послушно подползла к принцессе. Руки у Сейджи дрожали, и она видела, как взволнована была Шиммёмару. Но она чувствовала также её желание и её возбуждение. Она отбросила одеяла, положила руку Шиммёмару на плечо и потянула к себе для поцелуя, не дожидаясь, пока та передумает. Это не было похоже на их прошлые поцелуи. Она почувствовала, как Шиммёмару дрогнула, когда их языки переплелись, и её тело оцепенело у Сейджи в руках. Сейджа скользнула рукой по спине Шиммёмару на ее бедро. Она надеялась, что Шиммёмару одумается и оттолкнет ее. Но вместо этого она почувствовала, как ее принцесса схватила ее за воротник и притянула к себе. Сейджа не собиралась быть внизу, поэтому она с силой дёрнула Шиммёмару за пояс. Это не сильно отличалось от лизания колотушки, если убедить себя в этом. Её язык прошёлся по мягкой коже, ощущая пот и слабый вкус мыла. Шиммёмару вздыхала и её пальцы дёргались. К счастью, она не пыталась схватить Сейджу за спину в ответ. Сейджа прошлась по её бёдрам и опустилась ниже, довольная контролем. Ниже и ниже, пока ноги Шиммёмару не задрожали от нетерпения, а ее руки не схватили Сейджу за затылок. — Пожалуйста… — Её голос дрожал, — пожалуйста, Сейджа, пожалуйста… Сейджа не была уверена. Ей хотелось отступить от Шиммёмару и насладиться видом разочарования на её лице. Но она вспомнила о колотушке, и решилась. Пальцы Шиммёмару сжали её волосы. Она теряла терпение. Сейджа почувствовала укол раздражения и сжала её бёдра сильнее. Принцесса хотела это? Ладно, она даст ей это. Она покажет ей, что значит раздвигать ноги перед аманодзяку. Она опустилась её ниже, сфокусировавшись на определённых местах. Шиммёмару вскрикнула и задёргала бёдрами. Это не заняло много времени. Через пять минут Шиммёмару тяжело дышала, её ноги вздрагивали, и удовлетворённая улыбка расплылась по лицу. Она упала на футон, и лежала на нём, в блаженстве. Сейджа утёрла пот ладонью и пожалела, что здесь нет стакана воды, чтобы смыть противный привкус во рту. — Я люблю тебя, Сейджа, — рука Шиммёмару приподнялась и погладила щёку Сейджи, — я люблю тебя. — Да, — она не стала её останавливать, — я тоже люблю тебя… Очевидная ложь, но Шиммёмару была слишком счастлива, чтобы заметить. — Я так рада. Я так рада, Сейджа. Спасибо тебе, спасибо тебе… Сейджа подождала, пока Шиммёмару вновь не уснула, потом выбралась из футона. Она схватила колотушку, и, бросив несколько взволнованных взглядов на Шиммёмару взлетела вверх, и прочь из комнаты. С неё хватит. Сейчас она найдёт трубку и будет долго-долго курить на крыше. И она будет держать колотушку у груди, напоминая себе, ради чего она проходит через всё это.