Цикл Тринадцати. Третий цикл.

Истинная любовь сказывается в несчастье. Как огонек, она тем ярче светит, чем темнее ночная мгла. Леонардо да Винчи. Я чувствовал, как нежные руки осторожно раздевают меня, и нежился от этих коротких прикосновений, но все равно не спешил просыпаться. Я не хотел лишать себя чудесного сна, в котором был мой Мир. Вот снятая последняя деталь гардероба, и его ладонь ложится мне на живот, распространяя жар по всему телу. Тихий стон срывается с губ. - Рахэш’тис... - невнятно шепчу я и тяну к нему руки, - не оставляй меня. - Все хорошо, малыш. Спи, Нэйли, - произносит он и целует меня в лоб. Я хочу спросить у него, откуда он знает мое имя, но обычный поцелуй сносит мне крышу. Не открывая глаз, все еще находясь в полудреме, я тянусь к его губам вслепую, безошибочно нахожу их и осторожно прикасаюсь к ним, легко и несмело. Он не отстраняется от меня, но и не отвечает мне, поэтому я неуверенно касаюсь его губ языком, а потом его язык врывается в мой рот. От неожиданности я лишь сильнее раскрываю губы, млея от глубокого поцелуя и не обращая внимание на то, что мне уже не хватает воздуха. Но это замечает мой Мир и отстраняется от меня. С испуганным вскриком я обхватываю его за плечи, притягивая к себе. - Не уходи, останься хотя бы во сне... - шепчу я сквозь слезы. - Я здесь, мой хороший... - шепчет он в ответ, слизывая слезы с моих глаз. Я чувствую, как от этой простой ласки таю. Вот его руки легко прошлись по пояснице, а по мне словно электрические разряды прошлись, заставляя тело изогнуться и желать чего-то большего... - Открой глаза, Нэйли, - шепчет он мне в ухо, опаляя горячим дыханием. - Нет! - вскрикиваю я, крепко зажмурившись. Его хриплый смех отдается сладкой истомой в теле. Один лишь поцелуй в шею сносит мне крышу, заставляя бесстыдно изгибаться, прижимаясь к нему. Я хмурюсь, понимая, что что-то не так, но его поцелуи и нежные прикосновения заставляют мысли испуганными птицами улететь в неизвестность. Так хочется прикоснуться к нему, но это так стыдно... укус за сосок и стыд уходит на второй план, оставляя лишь румянец на щеках. Я кладу руки ему на грудь, стремясь прикоснуться к его коже, ощутить, как перекатываются мускулы под руками, и лишь сейчас понимаю, что он все еще одет. Я слепо шарю по его телу, пытаясь, наконец, найти край рубашки и прикоснуться к его груди. Достигнув желаемого, я со стоном удовольствия начал водить ладонями по его гладкой коже, испещренной ниточками шрамов. - Аххх... - хриплый стон сорвался с губ, а я чуть не распахнул глаза, когда его рука легла на мой член. Уже мало что понимая, я запустил правую руку к нему в штаны, тихонько поскуливая от удовольствия. Мне хотелось снова ощутить его в себе, как в ту ночь. Хотелось почувствовать его мощное тело, прижимающее меня к кровати, и ритмичные толчки, услышать его хриплые стоны, которые он все еще сдерживал. Бесстыдно проведя рукой по его члену, я несильно сжал его в ладони, а потом начал водить по стволу, размазывая выступившую смазку. Одежда сильно мешалась, но не хотелось тратить лишних секунд на его раздевание. Мир уверенно ласкал меня, покрывая лицо и шею поцелуями, после моего очередного хриплого стона, он согнул мои ноги в коленях, разведя их еще шире, и сжал мои ягодицы руками, прикусывая ключицу. От его действий я охнул и неосознанно сильнее сжал руку на его члене, наконец-то услышав его хриплый стон. - Рахэш’тис, войди в меня... - хрипло шепчу я, чувствуя, что больше не могу терпеть этой сладкой пытки. Мой любимый на миг замирает, после опускается ниже, а потом я забываю обо всем, чувствуя, как его губы скользят вниз по груди к пупку, а потом еще ниже... Он берет его в рот сразу, фиксируя мои бедра руками. Я хрипло дышу, судорожно сжимая в руках простыню, чувствуя, как от его умелых движений ртом и его языка, вытворяющего сладкое безобразие, во мне поднимается жар, который охватывает тело целиком, заставляя биться в сладких судорогах. Уже уплывая в темноту, я услышал хриплый стон... * * * Проснулся я за полчаса до рассвета. Я это точно знал, как и то, что сегодня до обеда будет жара, а потом с Востока быстро приплывут тучи, принося с собой сильный дождь. Моя сила с каждым часом росла, как на дрожжах, и будет расти еще целый месяц. Это очень хорошо: наш ребенок будет сильным магом. А самое главное – я смогу пользоваться этой силой до рождения ребенка. Я встал с кровати и подтянулся, разминая сладко ноющие мышцы. А потом вспыхнул свечкой, вспомнив такой сладкий сон. Все еще смущенный, я резво потопал в ванную, чтобы умыться, а лучше ополоснуться холодной водой. Я подошел к маленькому фонтану, в виде красивой девушки, наливающей из кувшина воду в большую чашу, чудом стоящую на тонкой, диаметром сантиметров десять, резной ножке. Проигнорировав рычажок смены температуры, я отрегулировал воду на прохладную с помощью магии, радуясь, словно ребенок. Ополоснувшись холодной водой, я подхватил с крючка белоснежное пушистое полотенце и пошел к зеркалу, вытираясь на ходу. Первым делом я в мельчайших подробностях рассмотрел живот, хоть и понимал, что никаких внешних изменений нет, в отличии от внутренних. После критически осмотрел свою худощавую фигуру, сделав в уме заметку, что нужно есть побольше. Когда я уже собирался уходить, бросил последний взгляд на зеркало, приметив сияющие серые глаза и бледно-розовые пятна на бледной коже. Стоп! Какие красные пятна? Я подошел вплотную к зеркалу, с изумлением и страхом разглядывая россыпь почти незаметных пятнышек на шее. Неужто Шутиха решила поиздеваться надо мной? Я судорожно вспоминал прошедший день: вот я спустился с лестницы, потом сложный разговор с отцом, голос моего жениха, раздающийся словно из далека и сообщающий о том, что берет меня под свою защиту, а потом темнота и этот сон… А сон ли? Ведь кто-то же его раздел, да и засосы опровергали версию о сне. Они, несомненно, были свежими, несмотря на то, что уже исчезали: регенерация тоже усилилась. - Но ведь я чувствовал, что это он… - чуть ли не плача прошептал я. А потом в душу закралась сумасшедшая надежда, что мой Мир нашел меня, и теперь у нас все будет хорошо. Я сделал глубокий вдох и выдох, стараясь успокоиться, и отправился одеваться. Через пару минут рассвет. Скоро я все узнаю. Несмотря на доводы рассудка, о том, что Мир ничего обо мне не знает и не мог так быстро меня найти, глупое сердце радостно стучало, а взгляд критически оглядывал одежду, пытаясь найти что-нибудь красивое. В итоге я в течении двух часов мерил разную одежду, с ужасом осознавая, что все красивые наряды, раньше обтягивавшие мою фигуру, как перчатки, теперь трещат на мне по швам. Но так не может быть! Всего лишь за два дня настолько прибавить в весе, чтобы не влезать в одежду! Я готов был зарыдать. Неужто параллельно с силой будет увеличиваться и мой вес? Мне, конечно, не помешало бы прибавить в весе, но лишь на пару килограмм, а не в два раза! Так, вдох – выдох, вдох – выдох. Все хорошо, все в порядке. Раз вес увеличивается, значит так нужно для того, чтобы выносить ребенка. Я ласково погладил животик и надел свои привычные брючки и рубашку, только сейчас заметив, что теперь они не висят на мне, а обтягивают, словно вторая кожа. Посмотрев на обтянутые серой тканью ягодицы, я порадовался, что длинная туника скроет это безобразие. Хотя, мне так определенно шло больше. Если пару дней назад я выглядел костлявым подростком, то теперь вся угловатость разгладилась, приобретя плавные изгибы, раньше тусклые серые глаза приобрели завораживающий блеск, губы приобрели более насыщенный розовый цвет, ярко выделяясь на бледной коже. Я распустил волосы и улыбнулся своему отражению, представляя вместо него Мира. Из зеркала на меня смотрел тот самый парень, который был на балу-маскараде, но теперь на нем не было ни грамма косметики. Я радостно рассмеялся и закружился, кутаясь в водопад длинных волос. Тихо напевая себе под нос песенку, я расчесывал волосы, сидя на кровати. Будущие килограммы меня уже не страшили: после рождения малыша можно похудеть. Собрав волосы как обычно, я отправился в столовую на завтрак. Время приближалось к восьми. Посомневавшись, я все-таки сел подальше от места отца, а слуги тотчас засуетились, неся завтрак. Я предвкушающе облизнулся и принялся за еду, не дожидаясь прихода отца и моего жениха. Мой организм требует еды, как и ребеночек, и я не собираюсь рисковать здоровьем нашего малыша ради какого-то этикета. Яйца вкрутую и салат из баклажан я сразу отложил в сторону, притягивая к себе поближе блюдо с жареной соленой рыбой в муке и запеканку с картошкой и грибами. Через пятнадцать минут, ровно в восемь, в столовую, чеканя шаг, вошел отец. Хмуро посмотрел на меня и, не поздоровавшись, сел. - Ваша свадьба через неделю, - произнес он через пару минут молчанья. - Хорошо, отец, - покорно произнес я. - Молись, чтобы Богиня-мать не воспротивилась твоему браку, - тихо произнес отец. - Хорошо, отец, - отводя взгляд. Да, я буду молиться, ради нашего ребенка.