Ты всегда будешь отвергнут другими.
Адепт вырывается вперед, толкая путешественника, словно пытаясь убежать от демонического отголоска в своей голове. Он спешит вперед, со временем переходя на бег и не замечая, как Итэр пытается ухватиться за него в попытке остановить. С каждым пройденным шагом голос становится громче настолько, что ушные перепонки готовы разорваться на части.Адепт Сяо довольно-таки жалок…
Теперь голосов стало больше: призраки, демоны, люди из видений, заключенные в душе бессмертные существа горланили о его никчемности. Ядовитая скверна, частично заполнившая душу адепта, вырезала на сердце слова ненависти. Такая знакомая, ставшая привычной за сотни лет жизни боль заставляла прикусывать до крови губы, чтобы не закричать. Скрытие своего эмоционального состояния — заурядное действо для Сяо, но почему-то стоит Итэру посмотреть на него, как маска спокойствия и холодности ломается, выставляя Сяо таким, какой он есть на самом деле.Ты останешься одиноким.
Могущественное воплощение тьмы тянет огромный сгусток энергии к нему — помутнение разума, галлюцинация, из-за которой Сяо замирает с нечитаемым выражением лица. Так и не дав коснуться себя последствию мертвого Архонта, Сяо нападает на встретившегося мага бездны. Находясь в забытье, в собственных воспоминаниях, он наносит удар копьем в маленькую головенку существа, разрывая ее на части. Адепт встает перед ним, безжалостно врезая кончик оружия в упавшую уцелевшую плоть несколько раз, превращая того в ярко-красную бесформенную кашу. Сяо хотел бы продолжить бежать, но сильная хватка мешала ему двинуться с места. Путешественник одним движением руки развернул его за плечо к себе, спокойно смотря на лицо, от чего становилось некомфортно. Поведение адепта было нелогичным, бросающимся из крайности в крайность: сначала он мило проявляет заботу в сторону Итэра, а позже сбегает в пустое место, чтобы побыть в одиночестве. Может, если бы это повторилось лишь раз, путешественник не заметил бы, но он не дурак. Насколько чувство безысходности знакомо человеку, попавшему в другой мир? Если бы не Паймон, парень бы совершенно потерялся в этом мире, что уж говорить о вечно одиноком Сяо, которому не на кого положиться. Пусть он и знает его историю лишь поверхностно из прочитанной книги, но несложно догадаться — у адепта есть тяжелая ноша, как говорилось ранее «возмездие», о котором он говорить не собирается. — Знаешь, Сяо, — путешественник, смутившись, отпускает плечо адепта, — я не хочу давить на тебя, но… Я, ты и Паймон… Понимаешь, мы все вместе в одной лодке, — он приподнимает голову, встречается со взглядом адепта. — Я хочу сказать, что мы друзья. Если тебе тяжело, не переживай все в одиночку. Пока ты с нами, ты не будешь один. — Именно так! Ты, Сяо, хоть и мрачный, но временами бываешь довольно милым… Мы беспокоимся о тебе, — добавила «летающая фея». Сяо, доселе не испытывавший поддержку со стороны кого бы то ни было, застенчиво прикрыл лицо челкой. Возможно, то показалось больному воображению Итэра, но уши адепта покраснели, выдавая скрытые за внешней незаинтересованностью чувства. Он, в своей жизни угнетенный, никогда не мог понять, каково это — быть принятым. Когда он глядит на теплые взгляды компаньонов (теперь он не отделяет себя и их), обращая внимания на лучезарность Итэра, невольно улыбается, слабо и искренне. Шепчет «спасибо» и оказывается заключенным в заботливых объятиях Паймон и путешественника. Пусть он и остается стоять, не отвечая на них, но лишь потому, что боится снова сделать, как ему кажется, неприятно Итэру. Он наслаждается этими редчайшими мгновениями, как миндальным тофу из постоялого двора «Ваншу». После некоего примирения голоса в голове утихли. Почему? Сяо не может точно ответить на этот вопрос, не решаясь подумать, что его боль делится на них троих. Будто груз, который он нес тысячелетиями, стал немного легче. Они попытались разделить его переживания, и, кажется, у них даже это получилось. Хотелось бы Сяо верить, что в действительности все настолько просто. Когда адепт идет вперед, главенствуя в отряде, Итэр незаметно переводит взгляд на сгусток, в котором теперь невозможно угадать прислужника бездны. Путешественник в тот момент не понимает, трясется ли его рука от увиденного, потому что ему мерзко, или же потому что в голове вырисовываются предположения, охватывающие нутро страхом. Что будет, если Итэр разозлит адепта? Уняв подступившую дрожь, путешественник избегает дальнейшего удручающего самокопания, ведь, в конце концов, Сяо вряд ли будет убивать человека, тем более, которого пообещал защищать. Верно же? Итэр громко сглатывает, переводя напуганный взгляд на спину впереди идущего парня. Точно? Грань между жестокостью и необходимостью давно стерта у прожившего тысячи лет воина, поэтому столь извращенные методы добивания врагов для эмпатийного неопытного Итэра как возможность укуса прирученной змеи. Ее могут кормить, поить и ухаживать, но животная сущность впоследствии все равно вылезет наружу. «А может так и остаться в тени», — додумывает путешественник, пряча чувство тревоги глубже в сердце. Его ноги колеблются, стоит попытаться приблизиться к Сяо ближе, чем на метр. Сколько бы парень не убеждал себя, все равно не может унять в своей голове запоздалое осознание того, что находится в подземелье вместе с убийцей. Поначалу он полностью доверился адепту, веря в честность его обещания, однако с каждым неясным для путешественника поступком сомнения откладывались в голове, ожидая своего часа, чтобы резко броситься на Итэра. Если вчера Сяо плакал, из-за чего толкнул парня, видимо, не специально, то что будет через пару дней? Действительно ли так безопасно оставаться с тем, кто постоянно слышит чьи-то голоса, и у которого в глазах живет устрашающая чернота? Неожиданно путешественник бьет себя по лбу, словно осознав что-то очень важное. В товариществе самое главное — доверие друг к другу. Если он сказал, что поддержит Сяо независимо от его душевных проблем, то, значит, так и нужно. Разумеется, если он бросит адепта в то мгновение, когда тому будет сложнее всего, растопчет последнюю надежду на счастливое сосуществование со смертными, то все вернется в еще большем объеме боли. Тяжелая судьба и трудный характер — это все про Сяо, который медленно открывается путешественнику. Преданность его самое сильное качество, а не жестокость или ненависть, правильно? Итэр переступает невидимую черту, ломая хрупкий барьер между ними, сознанием проникает в чувства самого Сяо и грустно улыбается. Бережно взяв его за руку, одаривает незримым счастьем и ведет вглубь подземелья, по пути объясняя те или иные загадки. Находит маленькие сундуки с сокровищами, мимолетно рассказывает о своей жизни и постоянно говорит, насколько благодарен своему спасителю. То ли искупляя вину за темные мысли, то ли в действительности выговаривая все накопленное за дни заботы, Итэр превращает это в маленькое путешествие; нарекается самому себе больше никогда не ударять адепта, предпочтя использовать более мягкие методы. Сяо на это лишь отворачивается, крепче сжимая его руку, словно боясь оказаться в прекрасном сне, который снова превратится в кошмар. Но даже скрашенное Итэром путешествие в итоге превращается в мрачное выживание. Посреди прохода стоит огромная глыба льда, а за ней еле мелькающий свет. Группа надеется, что выход найден, однако стоит Итэру попытаться разрезать лед, как ничего не происходит: он оказывается слишком толстым. — Как же здесь пройти? — расстроенно проболтала Паймон. Чуть ли не отчаявшись, Итэр сползает по стене пещеры, из-за чего по ней скатываются маленькие булыжники. Он настороженно смотрит на них и тут приходит понимание: это впервые, когда здесь что-то обламывается. На последующую просьбу путешественника Сяо со всей силы ударяет камень за ним, проделывая огромную дыру. Еще через удар целая стена обрушивается. Благодаря появившемуся разветвлению и найденному в конце маленькой комнаты обломку красного кристалла, Итэр не сдерживается, чтобы выразить радость, и хвалит своего компаньона, от чего тот смущенно складывает руки на груди. Обыскав еще несколько таких потайных проходов, путешественник находит сундук и практически замерзшую воду. Позже снова подходит ко льду, и тогда меч, заряженный энергией агата, с легкостью проламывает препятствие. Отряд продвигается дальше по уже знакомым проходам — местность напоминает ту, которую путешественник встречал в обычных подземельях Мондштадта. — Тише, — жестко выговаривает Сяо, пройдя вперед. Бесшумно передвигаясь за адептом, Итэр задается вопросами из-за странных, но очень знакомых звуков, доносящих где-то в стороне. Когда Сяо пропускает путешественника вперед, наставляя быть скрытным, Итэр выглядывает из-за стены, высматривая причину непонятных шумов. Взгляд скользит по уже встречавшимся монстрам, магам бездны преимущественно огненной стихии, и рассматривает их движения: вызванные огненные шары четырех магов вылетают точно вперед, и в кромешной тишине эхом доносится разрывающие страдальческие вопли. Испуганный Итэр отшатывается, немного выходит из укрытия, разглядев в подожженном месте горки праха и раненых пропавших жителей, к счастью, уцелевших. После совместной атаки существа поворачиваются друг к другу; Итэр не может понять, о чем они разговаривают, однако последующий звонкий смех выбил из него последние остатки спокойствия. За секунду лицо Итэра перекосилось, отдаленно напоминая гримасу злости и отвращения. Он подорвался с места, и даже Сяо не смог остановить его: пришлось буквально бежать за взбешенным путешественником, меч которого уже проткнул брюхо одного из приспешников бездны. Длинный клинок с явно прикладываемой силой вспарывал конечности противника, а потом Итэр, с только возросшей яростью, направлял ветер на другого, кромсая тому морду. Адепту оставалось прикрывать спину путешественника, отражая летящие в него дальнобойные атаки — в глубине души он прекрасно понимал чувства своего товарища. Тем временем Итэр, свободно движущийся по полю боя, отрезал конечности ненавистных монстров, энергией анемо добавляя смертельных ран. Последний маг бездны, который видел смерть каждого своего соратника и который смеялся громче всех, в ужасе наблюдал за приближением с ног до головы окровавленного воина, казавшимся настолько огромным, насколько и пугающим. Дрожащим телом маг спустился на землю, поклоняясь и прося прощения, но непреклонный и разъяренный Итэр молча поднял ввысь меч, последним жестоким движением отрубая голову жалкого существа. Со сбивчивым дыханием путешественник приходит в себя через некоторое время; он начинает понимать жестокость Сяо, который тогда, как ему показалось, перегнул палку. Он оглядывается на лежачие трупы и несвойственно удовлетворяется от устроенного акта правосудия. Спасенные люди подоспели ко своему спасителю, благодарили и плакали, некоторые даже обнимались. Итэр мог с чувством выполненного долга выдохнуть. — Как ты? — спросил Сяо, подойдя со спины. — Лучше. К Итэру подходит десятилетний белобрысый мальчик, ярко улыбающийся даже в такой страшной обстановке. Путешественник обращает на него внимание, слушает милые и искренние слова благодарности, но внутри ужасается: эти слова говорил ему ребенок, на правой руке которого остались недавно зажившие шрамы от ожогов. Как объяснили спасенные немного позже, маги бездны выбирали группы из несколько человек и приводили их сюда; они развлекались, иногда даже не убивая людей, а отправляя их обратно в ту комнату, где с самого начала оказывался каждый. Мало кто из них четко помнит, каким образом они попадали сюда. — Дяденька, как Вас зовут? Вы довольно сильный, Сора хотел бы быть таким же, чтобы защитить свою маму, — мальчик грустно опустил голову. — Зови меня Итэр, — путешественник в ответ тепло улыбнулся, — что случилось с твоей мамой? — Эти монстры… — в светлых глазах засверкали свезы, — забрали меня у нее. Я не знаю, где она сейчас, но мы попали сюда вместе… А потом… Мальчик начал сильно горевать по своей матушке, которая была у него единственным близким человеком. Итэр крепко обнял его, поглаживая по голове и обещая, что они снова встретятся. Сора искренне хотел верить сильному воину, а потому постарался успокоиться, но редкие слезы все равно скатывались по щекам. Наблюдавший со стороны Сяо нахмурился, будто бы слишком переживая за Итэра. Он видел, как парень расстроился и как сильнее прижимал к себе мальчонку, и от этой странной сцены адепт корежился от раздражения, даже не замечая вблизи стоящих людей, почему-то начавших шептаться о нем. Безразличный Сяо отвел взгляд от путешественника, когда тот встал и подошел к нему. Итэр хотел поговорить, но адепт отпрянул, попросив оставить его одного. Хотелось немного отдохнуть от людской суеты. Итэр, в глазах жителей гавани спаситель и храбрый рыцарь, нашел в комнате оставшиеся ящики с едой и раздал их людям. Таким образом, они расслабились, а обсуждение следующего хода действий все решили оставить на то время, когда нормально поспят и отдохнут, залечат раны и спрячут прах своих погибших товарищей. Оставив Паймон за главную, парень решился вернуться к месту с водой, дабы отмыться от неприятного запаха крови и почистить свою одежду. Быстро разобравшись с насущными делами и высушив одежду с помощью силы, Итэр понял, что чего-то ему не хватает. Точнее кого-то. Очень хотелось поговорить с адептом, поэтому он отправился на его поиски. Недолго побродив по прошлым проходам, путешественник не замечает, как Сяо появляется за его спиной. Он чувствует касание к своей талии и испуганно вскрикивает, разворачиваясь и втыкаясь в чужую грудь. Воздух наполняется знакомым приятным цветочным ароматом, от чего начинает кружиться голова. Вдруг Сяо хочется положить вторую руку на тело путешественника, но он себя сдерживает, не зная возможной реакции: Итэр, как и в прошлый раз, может отдалиться от него, а это в свою очередь печалит адепта, хотя он честно в том не признается. — Знаешь, Сяо, сегодня я испугался тебя, когда увидел труп того мага, но после того, что случилось с этими людьми… в общем, прости, я был не прав. Я действительно дорожу тобой и никогда бы не подумал плохо о твоих поступках, — закончив, Итэр краснеет и отворачивается. Не умеющий выражать свою привязанность путешественник пытается перевести дыхание, но слышит то, из-за чего оно лишь сильнее сбивается: — Если я коснусь тебя, ты будешь чувствовать себя дискомфортно? — О чем ты? Конечно нет. После услышанных слов, адепт осторожно, словно боясь сломать, обнимает со спины Итэра, зарываясь в его белоснежную кожу. На прикосновения тело под его руками реагирует так отзывчиво, дрожит вплоть до самых кончиков пальцев. Но Сяо стоит неподвижно, изредка проводит носом по чужим плечу и шее, от чего у Итэра слегка сгибаются ноги, норовя вовсе отказаться стоять, только ставшая сильной хватка Сяо не отпускает его, как и не дает шанса сопротивляться. — Никогда бы не подумал раньше, что касаться смертных настолько приятно. Итэр слышимо выдыхает, и Сяо как-то медленно разворачивает его к себе, поднимает руку и прикасается к его щеке. Мягкая. Он берет руку путешественника и доводит ее к своему лицу в таком же жесте, на что Итэр тушуется, но продолжает касаться лица адепта, которое недавно казалось совершенно недосягаемым. Адепт поддается слегка вперед, а непонимающий взгляд путешественника начинает бегать, не зная куда спрятаться. Все же посмотрев в глубокие янтарные глаза, Итэр сглатывает и приоткрывает рот, чувствуя, как чужие губы накрывают его. Они неуклюже целуются, впервые друг для друга, однако в этом чувстве прослеживается взаимное волнение, делая поцелуй особенным и запоминающимся.