ЛУИ
Несмотря на то, что девушка была явно не в своём уме, она высоко держала голову, не проявляя и тени смущения. Я замечал уверенность и холод в её чёрных глазах. Она словно мечтала обо мне, но в то же время презирала меня. Я имел достаточное количество шлюх, чтобы оценивать их по достоинству. Эта девушка определённо не была одной из них. Разве что самой начинающей. Но этот азартный блеск в её глазах… Она привыкла получать то, чего хочет. И готова даже умереть на этой горе, лишь бы взять то, за чем пришла. Холодная и податливая. Идеально. Её пальцы дёргали мои волосы, страстно гладили мои виски. Я позволил своим глазам опуститься ниже и обследовать её тело. Ничего примечательного и особенного. Только кожа… Белоснежная, шелковистая, безупречная. Я искал в ней изъян, но не находил. Это вызвало во мне знакомый хищный трепет. Испачкать эту белизну, расколоть на части, сделать искажённой... Вторгнуться в то, что запрещено... Точно неземные ворота, разрушить которые будет святотатством. Моё тело тут же с готовностью отозвалось на эту жаркую мысль. — Твоё имя? — потребовал я, сжав её бёдра. Она едва слышно застонала в ответ. — Т…Теа. «Подарок бога». Какая ирония. — Теа… Ты за этим сюда пришла? — я схватил её за левую кисть руки, которой она всё ещё гладила мой затылок, и порывисто прижал её к своей ширинке. Она не отпрянула, вопреки всем моим ожиданиям. Только опустила ладонь ниже, сомкнув свои тонкие пальцы вокруг моего напряжённого члена. — Не только. Я хочу стать твоей. — последовал дерзкий ответ, вызвавший у меня опасную ухмылку. — Я и не против. Люблю ломать красивые вещи. Девушка сощурила свои тёмные глаза. Тихо шепнула, скорее просто озвучивая свои мысли, нежели оскорбляя меня: — Садист. Верно, малышка аггел. Как сексуальный, так и психологический. — Да и ты, вижу, не прочь побыть на месте жертвы. — я сжал белоснежную кожу её колен. Она вздрогнула, задышав чаще и глубже. Красивая, но такая глупая. И собирается низко пасть. Мне нравится. Пустоголовые нимфы по природе созданы быть предметом унижений. Их стоны и крики словно победная музыка для моих ушей. Что же может быть лучше? Только хруст костей и хрящей проигравшего соперника. Когда крови много… Когда она смешивается со слезами. Лучшее, что только есть в этом грешном мире. Боль. Чужая боль, от которой можно получить удовольствие. Не колеблясь, я резко отодвинулся от неё, чтобы силой потащить в уборную. Но Теа испуганно вырвалась из моих рук, поспешно ощупывая карманы своего платья. Я склонил голову набок, после чего услышал тонкую трель телефонного звонка. Она тут же прижала трубку к уху, округлив свои глаза. Её сердцебиение участилось. Я с ухмылкой прислушался к громким и быстрым стукам органа, который уже желал раздавить. — Пап… — прохрипела девушка, часто заморгав своими длинными ресницами. — Я уже еду домой. Нет… Нет, я уже в пути! Прошу… Чёрт! Она с ужасом оторвала телефон от уха, и резко метнулась к выходу. Мои глаза ожесточились. Я легко схватил её за талию, удержав на месте. Неодобрительно щёлкнул языком. — Так нельзя. Нужно сдерживать свои слова, грешница. Ты идёшь со мной. А по пути расскажешь, откуда же узнала о моём прошлом. Теа тут же замотала головой. — Ты не понимаешь… Мой папа… Он… Нам обоим будет плохо, если я здесь останусь. Мне нужно бежать. Я низко наклонился к ней. Процедил в её губы: — Мне плевать. Передай своему папочке, что плохо будет только ему, если он посмеет мне помешать. Теа резко подняла на меня свои пронзительные глаза. Мои брови сошлись на переносице от удивления. Она буквально отдала мне жестокий приказ одним лишь своим взглядом. «Отпусти меня». Чёрные глаза девушки яростно вспыхнули, не на шутку возбудив меня. Я невольно разжал руку с её талии, чуть отстранившись назад. Мне казалось, что опустить её на колени будет проще простого. Тем более, она меня хотела. Но этот гребаный взгляд и немой приказ, словно принадлежащий дочери короля, которая приговаривает к казни любого, кто только посмеет её обидеть… Это лишь разожгло во мне бурное пламя. Я почти сбился с толку, продолжая глядеть на неё. Ещё ни одна из девушек не смотрела на меня с таким вызовом и угрозой. Я недооценил её. Теа вскинула голову, приподняв левую бровь. — Не смей держать меня насильно. Ты получишь меня только если я соглашусь. Сказала же, что я не шлюха. Ты не сможешь меня принудить. Не смогу? Тсс… Я мысленно улыбнулся, почувствовав безумную дрожь. Затем засунул руки в карманы, сделав вид, что принимаю правила её извращённой игры. — И когда же мне это удастся? Девушка закусила губу, серьёзно о чём-то размышляя. Это выглядело бы мило, но я ненавидел это слово. — Завтра. — приказал я. Она покачала головой, подняв вверх указательный палец. — Я сама тебя найду. Снова застала врасплох. Клянусь сердцем, которого у меня нет, ситуация становится всё более интересной. Я ухмыльнулся, наклонился к ней и обхватил её подбородок рукой. Теа замерла, когда я провёл кончиком языка по её пересохшей нижней губе, увлажняя её. От неё пахло сладким гелем для душа. Манго. И ещё что-то… Такое богатое, надменное и гордое. Аж душу наизнанку выворачивает. — Чтобы помнила мой вкус. — шепнул я, укусив её за подбородок. Она вздрогнула и слегка отпрянула назад. Её зрачки расширились. Я хмыкнул. — А теперь можешь идти. Не сказав ни слова на прощание, девушка тут же побежала к выходу, оставив меня в невидимом облачке своего дьявольского запаха. Ещё некоторое время я глядел ей вслед, рассчитывая сроки, в рамках которого она сломается как щепка. От этого гордого и капризного взгляда останется лишь затравленность и подчинение. Кожа покроется моими отметинами. Нимб упадёт на землю. Терпение… Я направился обратно в бильярдный зал, окутанный сигаретным дымом. Коротко кивнул первой шлюхе, сидевшей на столе, закинув ногу на ногу. Она тут же спрыгнула на пол и послушно побежала за мной в уборную. Никаких лишних слов и вопросов. Я ворвался в третью кабинку с исписанными маркером стенками. Кто-то ножом изувечил дерево, вырезав у ручки свои инициалы. Туалет был освещён длинными синими лампами, чтобы наркоманы не могли разглядеть свои вены при таком скверном освещении. Я не удосужился закрыть дверцу на щеколду. Только толкнул шлюху на пол, расстегивая молнию на своих брюках и приспуская боксеры. Она тут же обвила мои бёдра руками, покорно беря меня в рот. Я опёрся спиной на кабинку, наблюдая, как она двигает головой. На секунду я попытался представить на её месте Тею, но это было сложно. Она бы не отсасывала мне с такой испуганной послушностью. Она бы надменно глядела на меня, пока работала ртом. Но эта шлюха пялилась только на мой член, явно боясь встретить мой взгляд. Я запустил руку в её завитые и окрашенные в красный цвет кудри, двигаясь ей навстречу, всё быстрее трахая её рот. Она подавилась, издав стон от накатившегося рвотного позыва, но я лишь ускорился, сильнее сжимая её голову. Удовольствие подступило так же, как и всегда. Легко, предсказуемо, доступно. Шлюха вздрогнула, когда я кончил ей в рот, сжимая её волосы, не позволяя отстраниться, пока она не проглотит всё до последней капли. И только когда последние толчки оргазма в моём теле ослабли и исчезли, я рывком оттолкнул её от себя. Она облизывала свои губы, вытирая глаза от подступивших слёз. Затем задницей опустилась на мокрый и грязный пол. У меня появилось бешеное желание наклонить её над унитазом и причинить адскую боль, но она бы и близко не смогла удовлетворить мою потребность. Даже не пикнет, продолжая покорно дарить мне своё тело. Будет молчать из-за страха, потому что знает: болезненные крики меня только возбуждают. Становится даже скучно. Я натянул боксеры и брюки, толкнул дверь и вышел наружу. Через парочку часов должен был состояться мой первый бой за эту ночь. Времени достаточно, чтобы опустошить пару бокалов виски и подумать об аггеле, буквально подарком упавшему мне на голову.ХАННА
Я изо всех сил торопила водителя, пообещав ему кругленькую сумму, если он довезёт меня до дома за десять минут. Но ночные пробки стали огромным препятствием на нашем пути. Я в ужасе глядела на экран своего телефона. Папа уже искал меня, это было понятно. Джейкоб, проклятый гадёныш! Точно проболтался! От волнения у меня сбилось дыхание, а ладони жутко запотели. Когда машина остановилась у моего дома, то я зажмурилась, поняв, что ворота открыты настёжь, а все фонари включены. Водитель громко присвистнул. — Шикарный особняк. Но в следующее мгновение ему уже было не до восхищения. Дверца переднего сиденья резко распахнулась. Я поймала взгляд жестоких чёрных глаз. Папа. Он уставился на водителя, и тот онемел, испуганно потянувшись к коробке передач. Что-что, а устрашать взглядом папа мог просто профессионально. — Сэр, я… Папа перевёл взгляд на меня. Его глаза сузились, и только тогда я вспомнила, что кардиган в спешке остался забыт мною у барной стойки. На мне было лишь платье, едва держащееся на плечах при помощи двух тонких атласных лямок. Вырез открывал хороший вид на ложбинку моих грудей. Я торопливо вышла из машины, захлопнув дверь. Водитель тут же нажал на газ, забыв про то, что я так ему и не заплатила. Машина с визгом скрылась за ближайшим поворотом. — Пап? — я обняла себя за обнажённые плечи, взволнованно переминаясь с ноги на ногу. Он молча накрыл мои плечи своей курткой и легонько подтолкнул меня в спину. Я хмуро прошагала за ворота, направляясь к дому. За моей спиной раздалось низкое гудение. Ворота закрылись. Путь к спасению перекрыт. Дерьмо. У фонтана стоял Джейкоб. Он возмущённо оттолкнулся от белого мрамора, скрестив руки на груди. — Стукач! — прошипела я. Брат сделал быстрый шаг вперёд, явно намереваясь выполнить свой любимый трюк. Он любил щипать меня за бок, когда я вытворяла очередную шалость. Но голос папы тут же остановил его. — Зайдите внутрь. Джейкоб кивнул. Я кисло поплелась в гостиную. Мама сидела на диване, но тут же вскочила с места, когда увидела нас. У меня вырвался вздох облегчения. Она всегда была на моей стороне. Ей не нравилось то, что папа запрещал мне многое, но каким-то образом в этой битве она всегда проигрывала, потому что принимала все его решения. А он, в свою очередь, всегда выслушивал её, хотя и кривился в странной улыбке. Их любовь была взрывной чумой, которая каким-то образом породила нас с Джейкобом. Я не опустилась в кресло, продолжая стоять, чтобы выслушать суровый приговор. Папа остановился у дивана. — Побег? — одно его слово вызвало у меня чувство вины и грусти. Я тяжело вздохнула. — Пап, сегодня у меня день рождения... Впервые в жизни я решилась на подобное. Потому что просто хочу жить так же, как и все! Разве я виновата в этом? Джейкоб саркастически фыркнул. — Впервые?! Это уже четвёртый раз за месяц! — Почему Джейкобу можно гулять когда угодно и где угодно, а мне нет?! Мне уже восемнадцать! Это потому что я девушка?! — прошипела я. Мама недоуменно нахмурилась. — Дело не в том, что ты девушка, Ханна. А в том, что ты… — Избалованная и взбалмошная истеричка, в отличие от Джейкоба! — закончила я за неё. — Когда-нибудь твои слова будут иметь меньше осуждения, чем обычно. Но это случится не скоро. Папа резко бросил на меня предостерегающий взгляд, и я тут же заткнулась. Его глаза горели от гнева, который он никогда не направлял на меня, но всё же не скрывал его. Его чувства ко мне были невозможно сильными, но мама всегда стояла и будет стоять выше меня, это я знала. — Такое больше не повторится. — извиняющим тоном пробормотала я. Мама подняла на меня взгляд. — Ты ведь знаешь, что мы не против того, чтобы ты жила так, как тебе хочется. Но это каждый раз заканчивается плохо. Я не хочу, чтобы ты попала в неприятности, только и всего. Не смей осуждать меня за это, Ханна. Я всего лишь пытаюсь тебя поддержать. Джейкоб бросил взгляд на маму, и заметив, что она расстроена, тут же сжал кулаки и прищурился. — Тебе повезло, что ты девчонка. — только и сказал он. Я стояла в центре гостиной, точно какая-то преступница, совершившая великий грех. Это чувство было ужасным, но я не знала, что же ещё сделать, кроме как неловко молчать. Мама поднялась с дивана. На ней было элегантное белоснежное платье, оттеняющее её светлые волосы. Она была так не похожа на меня… Такая светлая и нежная, красивая как ангел. Луи не промахнулся, назвав меня именно аггелом. Я была воплощением всего самого тёмного, что только есть в папе. И знала, что никогда не буду такой же, как и Тара Уилсон. Не смогу подчинить монстра. Скорее сама им стану. У нас было такое счастливое детство… Не было и дня, когда я не получала поддержки от родителей. Стоило мне заинтересоваться чем-то, как это мне тут же дарилось. Папа даже построил для меня маленькую студию, когда в подростковом возрасте я начала увлекаться пением. А когда захотела стать дизайнером — моя комната ломилась от рулонов самых разных тканей. Последняя модель швейной машинки уже ждала меня на журнальном столике. Мама всячески пыталась не разбаловать меня, но я никогда не была обделена их чутким вниманием. Почему же тогда я стала такой? Я заломила руки, уже злясь на саму себя. Мама подошла ко мне. — Я не стану спрашивать, где ты была. Меня волнует только то, как ты себя чувствуешь. Она умела находить нужные слова. Я неохотно кивнула, не отрывая взгляда от её узкой талии, потому что не желала смотреть в её добрые глаза. — Я в порядке. Мама мягко коснулась моей руки. Сжала её. — В следующий раз будь добра предупредить нас перед своим уходом. Не сбегай так из дома. Мы очень волновались за тебя, Ханна. — Я знаю, что у папы много врагов. — с обидой прохрипела я. — Но почему расплачиваться за это должна именно я? Почему вокруг меня так много… чёртовой опеки?! — Потому что я не хочу потерять и тебя. — раздался хриплый голос папы. Я тут же вскинула голову. Он подошёл к нам, возвышаясь над нами, почти пугая, но ведь это был не просто Арчер Эванс, жестокий человек и боец. А мой отец. Я знала, что он пройдёт через огонь ради нас и скорее отсечёт себе пальцы, нежели причинит нам боль. Мама положила руку ему на плечо. Папа накрыл её пальцы своими, затем повернул к ней голову. Она тут же поняла его без слов, встретив его тёмный взгляд, а затем напоследок улыбнулась мне, прежде чем скрыться в коридоре. Джейкоб постоял пару минут, хмуро глядя на меня, а затем тоже вышел из гостиной. — Я была в клубе. — тут же пробормотала я, когда мы с папой остались одни. — И не сделала ничего постыдного. Губы папы искривились в улыбке. — Знаю. — Знаешь? — удивилась я. Он кивнул. Его глаза были жестокими, но в то же время мягкими, полными любви. Иногда мне было сложно его понять. — Прости, пап. Он молча притянул меня к себе. Погладил по волосам, коснулся губами моего виска. Я тут же расслабилась, поняв, что он больше не злится на меня. Мои глаза закрылись, улыбка заиграла на губах. Папа схватил меня за плечи, чтобы отстранить от себя и посмотреть в мои глаза. На его лице вспыхнуло яростное покровительство. Я злилась за это, и в то же время была благодарна ему за подобную защиту. — Помнишь, что я сказал тебе в прошлый раз? На прошлой неделе я обманула своего водителя и сбежала с лекции в местный паб. Но это было днём, и пробыла я там всего три часа. За это время я успела сцепиться с девушкой, которая весьма дерьмово отзывалась о книгах моей мамы. Вся эта перепалка закончилась в уборной паба, где я вырвала все волосы этой высокомерной идиотке. Папа научил меня многим трюкам, так что я легко вырубила девушку, наградив её цветастым синяком на скуле. Когда Джейкоб нашёл меня и привёз домой, то папа сказал мне то, что я до сих пор живо помнила. Он всегда учил меня беречь свою честь. Но в тот день сказал нечто иное. «Эмоции делают нас слабыми. Чувства — сильными». И я знала, что он прав. Поддаться безрассудному импульсу — это одно, а совершать глупости ради любимых людей — это другое. Сейчас он словно говорил мне: «Даже если и сделаешь какую-нибудь глупость, то только ради высшей цели. Ради того, кто будет достоин этих жертв. Ради того, кто будет этого стоить.» А стоил ли всего этого Луи Мэлоун? Я утвердительно кивнула. Папа криво улыбнулся. — С днём рождения, моё сокровище. Не сдержавшись, я широко улыбнулась в ответ. Он мягко коснулся моей щеки своей жёсткой ладонью. Его суровые глаза потемнели. Я ухмыльнулась. Все мои однокурсницы с ума сходили от моего папы, когда он иногда забирал меня из университета на своей машине. Они глядели на него во все глаза, шепчась о том, какой же он горячий и властный. Но догадывались ли они о том, каким же мягким и нежным он бывает, когда видит мою маму? Я проворно поднялась на второй этаж, насвистывая под нос песенку. Настроение заметно улучшилось. Не без удивления я заметила сломанный замок на двери своей комнаты. Джейкоб... Я подёргала кривую ручку, пытаясь вставить её на своё прежнее место, но она только отвалилась. Хм. Едва я переступила за порог своей комнаты, как из тени тут же выскочил Джейкоб. Он закрыл мне рот ладонью, поволок к кровати и бесцеремонно повалил меня на одеяло, поудобнее усевшись на моих ногах. Я попыталась скинуть его с себя. Безуспешно. Брат заломил мои руки за спину, до треска в плечах. Щёлкнул двумя пальцами по моему лбу. Я раздражённо дёрнулась. — Это за удар под рёбра. — с довольной улыбкой пробормотал Джейкоб. Он повторил щелчок. Я простонала от негодования. — За то, что заперла меня в своей паршивой комнатке. — ещё один щелчок. — За то, что испортила нам всем вечер. Брат ненадолго задумался, а затем вновь щёлкнул меня, но уже меж бровей. Я запыхтела от злости. — А это за что?! — Просто так. За уязвленное самолюбие. Поверить не могу, ты действительно заперла меня здесь, как какого-то питомца! Я резко рванулась вперёд, но Джейкоб предугадал это действие, рванувшись ко мне навстречу. Мы со всей дури стукнулись лбами. От боли я невольно рухнула обратно на подушку. — Ты совсем с ума сошёл..? — От тебя за версту несёт дешёвым куревом. Какой дрянью ты затянулась?! — грозно спросил брат, неторопливо слезая с меня. Я прижала ладонь к своему ноющему лбу. — Это просто запах в кожу впитался… Ничего я не курила. — Правда? Подыши. — Джейкоб наклонился ко мне. Я мрачно подула на его щеку. Он принюхался, затем кивнул. — Да, не курила. — Спасибо за доверие. — Спасибо за сотрудничество. — язвительно высказался он и прыгнул на моё кресло. — Так где же ты была? Я не ответила. Схватив банный халат, лежащий на спинке стула, я скрылась в гардеробной. Стянула с себя платье, натянула ночную сорочку и покрепче запахнула полы халата. В зеркале отразилось моё довольное лицо. Даже если я и не желала этого, мозг уже посылал мне обрывки воспоминаний. Я закрыла глаза, вновь почувствовав терпкое дыхание Луи. Его горячий язык на своих губах. Его твёрдую эрекцию под своими руками. Я задумчиво взглянула на свою ладонь, пытаясь представить его размер. У меня не получилось. Такое нужно ощупывать в другой обстановке и не через плотную ткань брюк. Сердце забилось чаще. Я прислонилась лбом к зеркалу, желая вновь оказаться в плену его рук. Жестокий и беспощадный, но такой сексуальный. Моё желание, которое появилось год назад, не только не уменьшилось, а стало гораздо сильнее. Я прижала ладонь к своему животу, чувствуя, как под кожей пылает дикий огонь. Не будь в моей комнате Джейкоба, то я бы постаралась вновь пофантазировать о руках Мэлоуна, жадно ласкающих моё тело. Но мой брат-близнец явно всё ещё ждал меня в кресле, чтобы всё-таки разузнать, где же я была. Я вздохнула, прежде чем выйти из гардеробной, чтобы выгнать Джейкоба из своей комнаты. Борьба будет долгой и тяжёлой.ЛУИ
Быть, а не казаться кем-то. Быть. Сильным. Бескомпромиссным. Непредсказуемым. Грозным. Властным. Жестоким. Быстрым. Смелым. Я колотил противника в клетке, пуская в ход и колени. Проклятый Элиот разбил мне бровь, и тонкая струйка крови стекала прямо в левый глаз, которую мне приходилось вытирать чаще, чем блокировать быстрые удары своего противника. Я оттолкнул его от себя, с грохотом ударив его тело о стальные прутья клетки. Затем насмешливым жестом подозвал обратно к себе, переходя сразу к атаке. Мне приходилось каждую минуту менять тактику, чтобы противник не предугадывал мой следующий шаг. Внезапность часто гарантирует бешеный успех. Элиот налетел на меня, пиная в живот. Я сделал выпад, резко ударив его по плечу. Он зашипел от боли. Я знал, что на прошлом бою Элиот вывихнул своё правое плечо. Признаться, раненый соперник подобен оскорблению. Лёгкая победа — неполная победа. В конце концов, он обессиленно повалился на пол. Я пнул его в висок, чтобы убедиться в том, что он жив. Мучительный хрип из его груди подтвердил мои ожидания. Толпа громко заревела. Половина людей метнулась к столу букмекера. Клетка распахнулась. Я спрыгнул вниз, потирая своё пульсирующее ухо. Марк тут же прибежал ко мне, чтобы поздравить с победой. Я пожал ему руку. Он усмехнулся. — Это был один из твоих самых быстрых боёв. Я потянулся к одинокому бокалу виски на подносе, который несла официантка, проходящая мимо. Залпом осушил его. — Он ранен, так что смысла ожидать другого исхода просто не было. Марк коротко хмыкнул. — Не ожидал, что ты предпочтёшь скромность хвастовству. — Предпочитаю реализм. — ответил я, усаживаясь в кресло. Ко мне тут же подбежала Эделин. Дель, как я её называл. Местная сестра милосердия. Она потянулась к аптечке, вынимая оттуда пластыри и ватные диски. Марк всё ещё ворчал, обсуждая свой бой. Он легко проиграл, так что теперь весь вечер будет как сучка дуться на этот «несправедливый» мир. Дель вытерла кровь с моего левого века. Принялась обрабатывать разбитую бровь. Я сжал её упругую задницу и коротко спросил: — За барной стойкой? Она тряхнула своими каштановыми кудрями. Её глаза расширились от ужаса. Дель тронула багровый засос на своей шее, который я оставил вчерашней ночью. — Сегодня не могу… Я откинулся на спинку сиденья, прищурив глаза. — Отказываешь мне? Она замотала головой, убирая в сторону окровавленные ватные диски. Её глаза наполнились слезами. — Нет, нет, я не… Луи, после вчерашнего у меня всё очень болит… Даже ходить больно... Я закатил глаза. Потрогал бровь. — Закончила? Дель кивнула, а затем нерешительно замерла. — Я могу сделать тебе м… — В другой раз. — я поднялся с кресла, чертовски раздражённый тем, что получаю второй отказ за эту ночь. Натянув брюки поверх бойцовских шорт, я направился на танцпол. Марк последовал за мной, затягиваясь косяком. — Ты угрюмее обычного. В чём проблема? Здесь хватает и других шлюх. Я остановился у барной стойки, заказывая себе скотч. Затем повернул голову к другу. — Теа. Слышал о такой девушке? Он слегка повёл бровью. — Теа… Кажется, нет. Лучше опиши. Имена я редко запоминаю. — Светлые волосы, тёмные глаза, белоснежная кожа. — Классическая куколка Барби. Но… Тёмные глаза? Не голубые? Я покачал бокал в руке, так и не сделав глоток. Затем взглянул на Марка, который уже опустошил шот текилы. — Чёрные. И крошечная родинка над правой бровью. Он заливисто засмеялся, окидывая взглядом танцующих девушек. — Таких я ещё не трахал. А в чём дело? Она тебе чем-то не угодила? Я со стуком поставил бокал с нетронутой жидкостью на стойку. Задумчиво произнёс: — Скорее напротив. — Хочешь поискать её здесь? Вон там стоит милашка со светлыми волосами… Только цвет её глаз никак разглядеть не могу. Я даже и не взглянул в указанную сторону. Потому что знал. Это не она. — Её здесь нет. Она сама меня найдёт. — Как? — весело расхохотался Марк. Я ухмыльнулся, вспомнив её взгляд. Её касания, хрипловатый шёпот. — Легко. Она от меня без ума.