ХАННА
Тишина, царящая в доме, означала одно из двух — либо я проснулась раньше всех, либо сейчас уже полдень. Лениво потянувшись, я спустилась на первый этаж. Кухня была залита солнечным светом, а приоткрытое окно наполняло тёплое пространство живыми звуками природы. И не только природы. Голоса. Папин и Джейкоба. Лязг металла, удар, короткий смех. Они снова занимаются спортом. Я взяла чашку кофе с собой, направляясь на задний двор. Мама сидела на скамье, обитой мягкой шерстью, и читала книгу. Джейкоб боролся с папой, нервно подпрыгивая на месте, явно волнуясь. Он ещё ни разу не выигрывал, но до сих пор не терял хрупкой надежды. В детстве папа уступал ему, притворяясь раненым или мёртвым, но с годами это изменилось. Мой брат рос настоящим мужчиной. А Арчер Эванс твёрдо знал одно: настоящий мужчина должен уметь достойно проигрывать. Мой визит вызвал у мамы тёплую улыбку, но мужчины, занятые спаррингом, даже не взглянули в мою сторону. — Не сдерживайся. — тихо прохрипел Джейкоб, получив несильный удар по правому боку. Папа ухмыльнулся, блокируя его бешеную атаку. За это лето Джейкоб возмужал и вырос настолько, что почти поравнялся ростом с папой, и он гордился этим так, словно покорил вершину самого Эвереста. Мужчины... Я села рядом с мамой, потягивая остывший кофе. Брат упал на газон, но тут же энергично вскочил на ноги, потирая своё ушибленное плечо. — У меня нет ни единого шанса против тебя. — Ещё нет. Но скоро такой шанс появится. — похвалил его папа в своей привычной манере, хлопая Джейкоба по спине. Брат только разочарованно покачал головой. — Мне никогда не стать таким, как ты. Папа криво улыбнулся в ответ. — Я и не хочу, чтобы ты стал таким, как я. Будь собой и гордись собой. Это всё, чего я хочу. Джейкоб хмуро почесал затылок, затем пожал плечами, то ли упрямо отнекиваясь, то ли соглашаясь. Его волосы были растрёпаны и слиплись от пота. Он выглядел так, словно окунулся в воду. Папа тоже выглядел не безукоризненно. На его мускулистой груди блестели мелкие капельки пота, угольно-чёрные волосы были взъерошены. Он бросил бутылку с водой в густую траву, а затем неторопливо подошёл к нам. Я широко улыбнулась, приветствуя его. Папа сначала поцеловал маму в ушко, а затем нагнулся и коснулся губами моего лба. Я лениво потянулась, хрустнув затёкшей шеей. — Пообедаем в стейк-хаусе? Мама задумчиво кивнула в ответ. Джейкоб быстро подошёл к ней. — С тобой всё хорошо, мам? Она словно очнулась от сна. Вновь кивнула и расплылась в улыбке. Папа внимательно глядел на неё. Мне было трудно понять выражение его лица. Это была тёмная загадка, ответ которой был известен лишь маме. — Да, всё хорошо. — Мы не слепые. — пробормотала я. Моя рука потянулась к плечу мамы, но остановилась на полпути. — Тётя Софи прилетает. — хмуро объявил Джейкоб, натягивая на себя футболку. Я в ужасе скривилась. — Серьёзно?! И надолго? — На все выходные. — мрачно ответил папа, приподняв тёмную бровь. Его глаза потемнели ещё больше, чем обычно. Чёрные, такие же, как и мои. Я уныло покачала головой. Мы с Джейкобом встретились взглядами и оба ехидно засмеялись в кулачок. Папа только ухмыльнулся, получив от мамы убийственный взгляд. Она хмыкнула: — Вы могли бы хотя бы один раз притвориться, что рады ей? Ради меня? Джейкоб мучительно застонал, ритмично стукнув костяшками пальцев по спинке скамьи. — Да она же невыносима! Уши от неё вянут. И как её только дядя Крис терпит? — Я задаюсь этим вопросом больше десяти лет, но так и не нашёл ответ. — хмыкнул папа, вновь приподнимая брови. Он не имел привычку ругаться в моём присутствии, но я расслышала тёмные нотки в его голосе. М-да, тётя Софи являлась самым главным объектом всеобщего раздражения. Она являлась лучшей подругой мамы, но что ещё хуже, у неё был семнадцатилетний сын, Дэн, который уже не раз приставал ко мне с явным намерением украсть у меня хотя бы один поцелуй. В последний раз Джейкоб избил его, хладнокровно выступая в роли моего телохранителя. Помню, папа только одобрительно хлопнул его по плечу. Его пугающий взгляд заставил Дэна похолодеть и бочком выскользнуть из нашего дома. Если он не такой глупый, каким кажется, то в этот раз останется в своём доме, в Чикаго, в безопасности. Тётя Софи после того случая долго злилась на Джейкоба, а моего папу она смертельно ненавидела. Казалось, она ненавидит его уже издавна, ещё до нашего рождения. А так как я была верной папиной дочкой, какой-то процент этой ненависти сказывался и на мне. Что ж. Взаимно. У нас просто безумная семья. Мама всегда пыталась безнадёжно спасти нашу тонущую лодку, но мы активно дырявили дно, явно не желая меняться. Ну и к чёрту. Все Эвансы — моральные уроды. Перспектива стать хорошей девочкой никогда не казалась мне привлекательной. Это ведь жутко скучно. Я с содроганием подумала о том, что случится с Луи, если моя семья узнает о нём. Мне не хотелось думать о том, кто же победит в грядущей схватке. Это было бы ужасно. После обеда в любимом ресторане, мы разбрелись по городу. У меня был двухчасовой урок японского языка, Джейкоб уехал к своему другу, а папа собирался в свой тренажёрный зал, чтобы уничтожить очередную боксёрскую грушу. Мама подвезла меня до дверей частного учебного центра. Я с улыбкой исчезла за стеклянными дверями, но как только машина мамы скрылась из виду, то быстро выбежала наружу, чтобы поймать такси и поехать в то место, в котором мечтала побывать уже несколько лет. Но обшарпанный и прохладный тренажёрный зал в конце Южного Куинса оказался пуст. Я осторожно толкнула двухстворчатые двери, с любопытством оглядываясь по сторонам. Луи имел достаточно денег, чтобы арендовать обширный зал в Бруклине, но почему-то решил заселиться именно в этой дыре, в одной из самых убогих улиц Нью-Йорка. Зал был пуст. Но снизу раздавались звуки глухих ударов. Я осторожно прошла в нижнюю часть зала, спускаясь по тёмной витой лестнице. Клянусь, моего плеча коснулась липкая паутина. Пахло довольно мерзко, чем-то прокисшим и грязным. Меня пронзила смутная тревога. Действительно ли он здесь? Не угодила ли я случайно в чужую берлогу, перепутав адрес? Но когда я подслушивала разговор папы и мамы, то папа упомянул именно этот зал, злобно процедив сквозь зубы, что Луи самолично поганит себе жизнь. Ему было тошно, что один из его лучших учеников стремительно катится ко дну, выбирая насилие, насилие, и ещё раз насилие. В конце широкого коридора была приоткрыта дверь, откуда и раздавался странный шум. Я облизнула пересохшие губы, прежде чем прижаться щекой к щели, чтобы разглядеть, что же внутри происходит. Луи оказался там. Один. Он был в бойцовских шортах, обтягивающие его мускулистые бёдра. Тонкая полоска тёмных волос вела вниз, скрываясь за резиной шорт. Мой взгляд скользнул по его твёрдым мускулам, блестящим от пота. Каждая его мышца была напряжена до предела, глаза опасно горели, словно он держал в руках не штангу, а чёртово орудие убийства. Крепко сжатые челюсти говорили о многом. Мне показалось, что его глаза тянут меня вниз, на самое дно. Даже если он и не смотрел на меня. Даже если и не пытался уничтожить меня.ЛУИ
Я узнал, кто же стоит за дверью, ещё до того, как она застыла за стеной. Шаги. Её шаги. Лёгкие, но неторопливые, точно ленивая и избалованная кошка. Никакого страха или тени нерешительности. Это могла быть только она. Аггел. Я с оглушительным треском бросил штангу на пол, вытирая пот с затылка и шеи. Только затем прохрипел: — Я знаю, что ты здесь. Дверь тихо скрипнула. Каблуки звонко застучали по полу, прежде чем она остановилась буквально в шаге от меня. Я ухмыльнулся, услышав стук её бешено колотящегося сердца. Так быстро и громко… Мечтает наружу вырваться. Страх? Нет... Волнение? Возбуждение? Да. Я жаждал схватить её за горло и нагнуть над тренажёром. С хрустом сломать её нимб, вырвать драгоценные крылья, лишить этой неслыханной дерзости. Заявляться ко мне в тренажёрный зал, в место, в которое я не впускаю решительно никого… Всякий, кто нарушает мой запрет — позже смотрит на потолок больничной палаты и проклинает ту секунду, когда решился на то, что смогло бы меня разозлить. Смогло бы меня задеть. Она шагает по очень тонкому острию ножа. И, похоже, уверена в том, что сможет убежать, не получив заслуженные шрамы. Моя спина напряглась, когда тонкие холодные руки девушки смело коснулись моих лопаток, гладя чернильную кожу. Пальчики пробежались по очертаниям татуировок, спускаясь всё ниже. Я позволил ей это. Теа провела ладонями по моей спине, и вдруг нерешительно остановилась у пояса моих боевых шорт. Порывисто и горячо прижалась лбом к моей спине, опаляя кожу своим дыханием. Аромат её тела перебил все остальные запахи. Железо, пот, кровь… Все они поблекли на её сладком фоне. Так пахнет искушение, самое злое и запретное. Я резко развернулся к ней, хватая её за худые плечи, намереваясь причинить боль. Её чёрные глаза вспыхнули, и в них на мгновение промелькнул страх, как и безумное желание. Впервые в жизни я видел девушку, которая по собственной воле хотела бы быть растерзанной. Желала того, чтобы её разрушили. Чтобы её трахнули. Не только тело, но и душу. Я читал это в её глазах. Она глядела на меня как на какое-то божество, хотя я был кровожадным ублюдком, восставшим из ада. Извращённая зависимость, получается… Теа заговорила первой, гордо вскидывая голову, чтобы задеть горячим шёпотом мой подбородок: — Здравствуй. Я скучала. Я невольно ухмыльнулся. — Ты чертовски безумна. — Прямо как и ты. — раздался ответ, который был правдив. Я с силой сжал её щёки, наклоняясь ниже. Прошептал: — За чем же ты пришла в этот раз? Она быстро заморгала, нежно накрывая мои ладони своими, в той форме, которая была мне незнакома. Это не было похоже на то, что я чувствовал с другими девушками. Противоречиво. Греховно. И... чёрт меня возьми, так глупо. Я не дёрнулся, но её жадное стремление касаться моего тела почти запутывало меня. Если она не так глупа, как я думал, то неужели не осознаёт последствий всех своих наглых действий? — За тобой. Чтобы ты стал моим. Полностью. Я хрипло засмеялся. А затем веселье легко испарилось. Проснулась злость, вновь недоумение, моя садистская натура, любящая ломать. В глазах блеснул недобрый огонёк, который скоро превратится в могущественный пожар. Хорошенькие девочки должны сидеть дома, а не будить зверя, который живёт внутри ещё бо́льшего зверя. Я схватил девушку за волосы, собранные в высокий хвост на затылке. С силой оттянул их назад. Теа ахнула и крепко зажмурилась от боли. Её пальцы испуганно сжали кисть моей левой руки, вновь меня разгневав. Почему она так... ищет моих прикосновений? — Не играй с дьяволом. Кончится плохо. — Я и сама дьявол, забыл? — тихо пробормотала она, бесстрашно глядя на меня. — Ты… — Забудь всё, что я тебе сказал. Я не заключаю сделки. Если я чего-то хочу — то запросто это возьму. Вырву силой. Я никогда не прошу разрешения. — На моих условиях… — продолжала глупо храбриться девушка. — Ты получишь от меня всё, что только захочешь, только если пойдёшь мне навстречу. Примешь мои условия. Я укусил её за изящное белоснежное горло. Она тут же вздрогнула. Кровь шумно бежала по её сонным артериям. Мои зубы оставили заметный отпечаток на шелковистой коже шеи. — Почему я должен это делать, если с помощью насилия и без того могу получить всё, что только хочу от тебя? Теа тяжело задышала. Её золотые волосы, словно драгоценная ширма, упали на её лицо. — Потому что ты меня недооцениваешь. Возьмёшь меня против воли, и всю оставшуюся жизнь будешь только жалеть об этом. Мои глаза неодобрительно сузились в ответ. — Что за ерунду ты несёшь? — Секс — это не единственное, чего я от тебя хочу. Я дико расхохотался, заметив боль в её глазах. Теа обречённо наблюдала за мной, сжимая мою руку, словно ища поддержки. Поддержки? От меня? — Любви хочешь? — прохрипел я, когда мой безумный хохот наконец-то угас. — Давно мне так весело не было. Она с ненавистью уставилась на меня. — Это совсем не смешно. — Разве? — я потрясённо замер. — Ты настолько глупа, что надеешься на чувства? Теа подалась мне навстречу, прильнув губами к моим губам. Из-за существенной разницы в нашем росте ей удалось поймать лишь мою нижнюю губу. Она обняла меня за плечи, пытаясь слегка наклонить мою голову. Я лишь приподнял голову, ещё больше рассердив её. Девушка издала мятежный стон, изо всех сил стараясь не разорвать поцелуй. Её губы были мягкими, сладкими. От них потрясающе пахло, но на вкус они были ещё лучше. Я продолжал стоять неподвижно, с плохо скрываемой издевкой наблюдая за её неумелыми попытками разбудить во мне желание. Разве она не догадалась, что моя похоть проснулась ещё тогда, когда я услышал её взволнованное дыхание за дверью? Её ногти с силой впились в мои плечи, оставляя свои кровавые отметины. Теа подпрыгнула, крепко обвивая мою талию ногами. Её стройные бёдра ударились о мой пах, и я потерял контроль, который раньше спокойно сохранял. Сжав её ягодицы, я наклонился и грубо завладел её приоткрытыми губами. Теа тут же застонала, тихо, гибло, медленно убивая меня. Мой язык без колебаний скользнул в её горячий рот, и она вздрогнула, обнимая мою шею руками, без возражений впуская меня в себя. Отдалась окаянному. Какая жалость. Что ж. Это её выбор.ХАННА
Моё тело раскалывалось на тысячи осколков, кожа плавилась, кости дробились. Вот как я реагировала на малейшее прикосновение Луи Мэлоуна. Не только телом, но и душой, в этот момент я всецело принадлежала кровавому исполнителю, буквально головорезу, жестокому человеку, которому не было искупления. Я мечтала продлить страстный поцелуй, касаясь его бритых висков, лаская его остро выступающие скулы. Он словно выпивал меня, осушал до дна, ничего не оставляя мне самой. Это была извращённая страсть, которой не было ни предела, ни границ. Он перешагнул через черту дозволенного, жадно целуя меня. Я почувствовала, как во рту становится сухо, а между ног скапливается вся влага. Грубость и жажда сквозила в каждом движении Луи, который пожирал мои губы, всецело овладевал моим ртом. Я застонала в его рот, умирая от колющей боли в сердце. Он безжалостно укусил мою нижнюю губу, и я почувствовала вкус крови на языке. Укус повторился. Меня пробрала жуткая дрожь. Луи пососал мою нижнюю губу, слизывая кровь. Рот совсем онемел. Мужчина резко оторвался от меня, поставил на ноги и развернул, чтобы моя спина ударилась о его крепкую грудь. Мои ноги подкосились. Я едва не упала, уже не чувствуя своих губ, рта, тела. Его низкий голос вибрацией прошёлся по всему моему телу. — Зря ты сюда приехала. Не зря, мысленно возразила я, упиваясь своей победой. Он больше не игнорировал меня. Его мускулистая рука скользнула вниз по моей груди, задев напряжённый сосок через ткань белья, боку, а затем и бедру. Я затаила дыхание, ожидая продолжения. Луи рывком задрал подол моего платья. Дыша мне в ухо, скользнул ладонью под пояс моих белоснежных кружевных трусиков, собирая всю влагу пальцами. Я задрожала, ошеломлённая происходящим. Сколько раз я касалась себя, представляя, что это его руки, но сейчас, когда это являлось реальностью… Всё было в миллиарды раз лучше. Его указательный палец погладил меня, и я застонала, уже погибая. Моя спина вплотную прижалась к его груди. Мне всё казалось, что Луи прикажет мне умолять его коснуться себя, чтобы лишь подразнить, но он толкнулся эрекцией в мои ягодицы. Его внушительная твёрдость поразила и только взволновала меня. Я выгнулась в спине, поясницей дразняще потерлась о него. Он хрипло выдохнул в моё ухо, после чего погрузил пальцы между моих ног, плавно проникая внутрь. Я ахнула и остолбенела. Рука Луи обвилась вокруг моей талии, удерживая меня от падения. Ноги мелко задрожали. Он поглаживал меня подушечкой большого пальца, одновременно указательным пальцем проникая глубже, устанавливая мучительно медленный темп. Я сжала ноги, желая усилить этот адский эффект. Тысячи иголок пронзили моё тело. Когда я почти затряслась от ослепляющего оргазма, Луи резко и внезапно убрал пальцы, ошеломив меня. Я яростно застонала, открывая потемневшие глаза. — Нет! Он заправил влажную прядку моих волос за ухо и прохрипел: — Я могу сделать с тобой всё, что только захочу. — моя голова мотнулась в утвердительном кивке. — И ты не посмеешь меня остановить. Я тяжело сглотнула, так как уже была не согласна с этим властным и жёстким заявлением. За моей спиной стоял один из самых опасных людей Нью-Йорка. Позволить ему сделать со мной всё, что он только захочет — означало погубить саму себя, не считаясь с разумом и сердцем. — А теперь встань на колени. — Что? Тяжёлые руки Луи легли на мои плечи, с силой толкая вниз. От неожиданности и такого натиска я опустилась на колени, всё ещё находясь спиной к нему. Он обошёл меня, встав прямо передо мной. Его рука погладила мой подбородок, обвела контур моих губ. Опустилась ниже, схватила меня за воротник платья и рывком приблизила к себе. Я тут же вскочила с колен, понимая, чего он от меня хочет. Мои глаза вспыхнули от негодования. — Ты не можешь… — Снова. — Луи угрожающе сдвинул брови, прошипев: — Снова ты это говоришь. — Что? — «Не можешь». Ты не знаешь меня, аггел. Я способен на многое. Я запнулась, понимая, что он прав. Затем поспешно качнула головой. — Мы так и не договорились. Он закатил глаза. Цвет его глаз менялся в зависимости от освещения. Только что они были орехового цвета, а сейчас стали коричневато-зелеными. Пронзительными и злыми. — Ты хочешь меня, а я тебя. Почему ты всё усложняешь? Хочешь, чтобы я трахнул тебя силой? Мне это доставит только удовольствие. Мои руки невольно задрожали. — Нет. Хочу, чтобы ты относился ко мне, как к равной. Его лицо исказилось. — Я должен притворяться? Я недоуменно захлопала ресницами, и он продолжил: — Ты не ровня мне, аггел. Ты станешь ею, только если пройдёшь мой путь и побудешь в моей шкуре. А потом и расскажешь, кому же из нас весело жить. Странная тёмная боль сочилась из него, пока он говорил. Я знала многое о Мэлоуне, о его прошлом, когда он был ещё подростком. Но я не знала про его детство, про тот промежуток времени, до того, как он попал к Арчеру, чтобы стать таким же непобедимым бойцом. Мне хотелось узнать о нём больше, но он выстроил вокруг себя такие неприступные стены, что их можно было разве что разрушить. Не перепрыгнуть, не одолеть более мягким и гуманным путём. А уничтожить все барьеры. Взорвать, не оставив ничего. Я уставилась на него, пытаясь понять его, но никак не оправдать. Какая-то моя часть желала отойти от него подальше, но насилие и всё тёмное, что только доминировало в нём, жутко меня притягивало. Он не притворялся, не скрывался. Был таким, какой он и есть. Возможно, всё это время я искала в нём то, чего не было у меня самой. Храбрости. Достаточной храбрости, чтобы принимать себя. Я всегда пыталась быть хорошей, светлой, как мама, но в присутствии Луи — всё сокрытое во мне тут же выплёскивалось наружу. И это мне нравилось, потому что такой я была настоящей. Безумной, отчаянной, дикой, импульсивной. Возможно, даже чертовски извращённой. Другие бы отвернулись. Но Луи был точно таким же, хотя и не носил маску, в отличие от меня. — Позволь мне быть рядом с тобой. — словно со стороны услышала я свой надтреснутый умоляющий голос. Он вскинул брови. — Рядом? Я кивнула. — Позволь. Луи раздраженно потёр свои веки, прижал указательный палец левой руки к своим губам. Я вспыхнула, вспомнив о том, где минуту назад был этот палец. Колени вновь подкосились. Сладкая и горячая боль запульсировала в самом низу живота. — Слушай, Теа. Не знаю, что ты там себе нафантазировала, но я не гребаный хороший человек. Ты понимаешь, что можешь навсегда остаться здесь? Я могу приковать тебя к той ржавой трубе и выбить из тебя всё дерьмо. К этому времени ты уже начнёшь умолять меня отпустить тебя домой, к маме и папе. Меня сразил липкий страх. — Ты не сделаешь этого. — Почему же? — его губы дрогнули в подобии улыбки. — Ты не бьёшь женщин. — мой голос почти дрогнул. — Это единственное правило, которого ты до сих пор придерживаешься. Все остальные правила ты уже давно изменил. На его лице промелькнула тень удивления. Луи не отводил от меня глаз, но на секунду его взгляд стал стеклянным, задумчивым. А затем он усмехнулся. — Есть много способов причинить боль, не прибегая к избиению. Я испуганно отшатнулась, когда он сделал резкий шаг вперёд. Луи угрожающе оскалился. — Видишь? Ты чертовски боишься меня. Как ты собираешься быть рядом со мной? — Я без тебя не могу. — прошептала я, тут же застыв на месте. — С самого начала я искала тебя. И вот я здесь. Теперь я не отпущу тебя. Год назад я увидела тебя на арене, и уже тогда решила, что ты станешь моим. Каждого встречного парня я сравниваю именно с тобой, ищу тебя взглядом в толпе, думая о том, что вдруг ты тоже там… Он хмуро уставился на меня. — Ты одержимая. — Я зависима от тебя. По утрам я чувствую себя хреново. Таблетки не помогают, а шум в ушах никак не затихает. И я пытаюсь… Пытаюсь принять себя, но по-настоящему становлюсь собой я только рядом с тобой. Луи молча скрестил руки на груди, блуждая глазами, ежеминутно меняющими цвет, по моему телу. Прежняя усмешка исчезла. Он хмурился, явно пытаясь меня понять. Я вновь заговорила: — Не ломай меня. Позволь мне быть с тобой. Месяц. Это всё, что я прошу. — Месяц? — К этому времени ты будешь нуждаться во мне не меньше, чем я в тебе. Луи не сдержался и ухмыльнулся моей самоуверенности. Прядка светлых волос упала ему на лоб. — Будешь волочиться за мной как покорная собачонка? Я напряжённо закусила губу. Покачала головой. Моя гордость воспряла духом, не одобряя этого жалкого сравнения. — Стану для тебя всем. Он уже устало вздохнул, затем сухо кашлянул. — Слушай, Теа… — Я буду тебе помогать. Во всём. Не хватает воздуха? Не беда. Я дам тебе воздух. — пробормотала я. — Так мы договорились? Луи грациозно, словно хищник, подошёл ко мне. Остановился передо мной, почти заставив запрокинуть голову, чтобы встретить его взгляд. Он схватил меня за подбородок. До боли сжал кожу. Я упрямо стиснула зубы, встречая боль. Луи наклонился, съедая меня своими ядовитыми глазами. — Не надейся на светлое, аггел. Единственное, что ты можешь получить от меня, так это моя ненависть. Это всё, что ты можешь забрать. — Заберу, — прохрипела я, сжигая его взглядом в ответ. — Не волнуйся. Ненависть получше любви. Вероятно, я не знала, как шагать и куда шагать, когда стоит отступить и сдаться, и зачем это делать, но я знала, что битва только началась, и не была... Не была намерена остаться в проигравших.