Никс

27 Торжественное отбытие было назначено на 11 июня 1863 года. Они погрузились на небольшой пароход, который стоял аккурат возле дворца. Возле него собралась вся императорская фамилия, что находилась в столице, ведь кроме дяди Кости, который руководил Польшей, в декабре прошлого года дядя Миша, великий князь Михаил Николаевич, отправился наместником на Кавказ. Теперь его главная резиденция – Тифлис. Императрица очень расчувствовалась, даже прослезилась. Вместе с Никсом отправились граф Строганов, его главный наставник, Отто Борисович Рихтер, дорожный секретарь Федор Оом, статс-секретарь Сената Константин Победоносцев, историк и экономист профессор Иван Бабст. Двум последним было поручено графом Строгановым составить описание этого вояжа. Потом, при наследнике состояли личный врач Шестов и художник Алексей Боголюбов, на которого возлагалась миссия составить зарисовки этого вояжа. Ну, и для личного общения граф-наставник прикомандировал своего младшего сына Николая, и, к вящей радости Никса, Алексея Перовского. Уже на следующий день, когда путешественники прибыли к Шлиссельбургу стало понятно – это не развлечение. Города так и летели в этом пути, сменяя другу дружку. И в каждом городе наследника ждала радушная встреча, приемы от местного начальства и дворянства. А еще бесчисленные поездки по заводам и фабрикам. И всюду наследника сопровождали толпы людей. Да, Никс, новый Никс, освоился с постоянным обожанием, но тут оно просто зашкаливало. Им не просто восхищались, его боготворили. Бескрайние толпы людей собирались поглазеть на него. Причем, это зачастую было не только общество того города, который он посещал, но и жители окрестных уездов, а порой, и губерний. Все они валом валили подчас ради того, чтобы хоть чуть-чуть взглянуть на наследника. И все они ожидали только одного – пригожего царственного юношу. Молодой человек должен был как можно больше улыбаться, махать рукой. Посещая заводы, нужно было не только внимательно, но и заинтересованно слушать все, что тебе рассказывают и показывают. Спутникам было хорошо. Они могли без потери лица и репутации показать, что устали, а он нет. А восторженные «экскурсоводы» совсем теряли чувство меры и все рассказывали и рассказывали, погружаясь, порой, в безумные мелочи. И только если они выбивались из графика, граф Строганов мог твердо показать, что время практически вышло. «Экскурсовод» тогда смущенно взирал на наследника, словно спрашивая: «Неужели все? Как же так…». Никс смущенно улыбался, но Сергей Григорьевич был неумолим. Да и его генеральские эполеты производили сильное впечатление. Возвращаясь в каюту парохода, Никс ложился и вмиг засыпал, чего с ним давно уже не было. По счастью рядом был Алексей Перовский, или как он его шутливо называл Лекси. Тот старался всегда быть столь же приветливым и выносливым. Но ему было проще – не он был центром всеобщего внимания. А каково жить, когда ты даже не можешь подойти к окну и вдохнуть свежего воздуха – собравшаяся толпа, завидев тебя, тут же начинает бурно приветствовать, ты учтиво отвечаешь на этот восторг. Но постоянное нахождение в центре внимания, уже знакомое по Петербургу, только усиленное в десяток раз, новым для Никса не было. Да и прошлогодний визит в Москву, Казань и Нижний были важной тренировкой. Не менее важными были и эмоциональные открытия. В плане поездки значилась Кострома, а там посещение Ипатьевского монастыря. Никс был грамотным юношей, он помнил, что именно тут от поляков скрывались Михаил Романов и его мать. Но только стоя там, оглядывая горницы, где они жили, он неожиданно ощутил, не понял, это-то с ним случилось уже давно, а именно почувствовал родство с этими людьми. Это могло показаться странным для парня из XXI века, который едва ли вспомнит имена своих прадедов. Это как предложение Антону вспомнить своего деда, который жил при Петре Великом! Многие ли смогут назвать его имя? А тут и имя, и даты жизни, и даже портреты его предков, живших чёрте когда. Но не только это ощутил Никс. Вот стоял он в сводчатой комнате и начинал чувствовать, что этот самый Михаил Федорович его предок, реально, его. И что он, как и все его пращуры, правили этой страной по своему усмотрению, самодержавно. Что и Петр Великий его дед, и Екатерина Великая бабка, и все они своей волей делали эту Империю великой. И что не далек тот день, когда, возможно, и он взойдет на престол и для миллионов его подданных станет помазанным на царство правителем и вся страна будет в его власти. От такого ощущения, от груза ответственности, который он ощутил практически физически, просто ноги подкашивались. А путешествие по России продолжалось. Увы, но многие реки, включая Волгу, были или узки или мелкие и часто приходилось менять транспорт, садиться в коляску и ехать посуху. Это было особенно неудобно, так как дороги только и состояли из ухабов и путников изрядно трясло. У Никса даже спина стала побаливать. А каково было верному Луке. Верный камердинер с собой прихватил Трофима, тот ему во всем помогал. И куда бы они не приехали, эти двое тут же все так организовывали, чтобы Никс мог расслабиться и прилечь. Именно в такие минуты он сильно сомневался, что сможет изменить историю, что все закончиться для него хорошо. И лишь Лекси поддерживал его. У него оказалось очень неплохое чувство юмора, и он мог вставить шутку, буквально шепнув ее наследнику на ухо, и тот тут же начинал улыбаться. Вот только встретиться в неформальной обстановке они могли нечасто. На пароходах, небольших судах, кают на палубе было мало, а потому их, как правило, занимали цесаревич и граф Строганов. Остальные участники делили каюты под палубой. Не то, чтобы там было ужасно неудобно, скорее, безумно душно. Пятнадцатого июля, более чем через месяц пути, ближе к обеду, пароход «Витязь» подошел к Самаре. Для настоящего Никса это был бы самый обычный этап пути. Ну, город и город. Для нового Никса, вернее, для Антона, это был родной город. Стараясь не выдавать волнения, вглядывался он в очертания волжского поселения. Впрочем, центром губернии Самара стала менее десяти лет назад. Антон привык к современному городу, высоткам спальных районов, но то, что он увидел, его поразило. Пред ним, на достаточно высоком, но пологом берегу раскинулся очень скромный и неказистый городок. Дома были в массе своей деревянными и одноэтажными, а если некоторые и имели два этажа, то они являли собой уродливые примеры казенной архитектуры – длинные, коренастые, с узкими окнами-бойницами. Над всеми этим убожеством возвышалась пара белокаменных церквей и солидный дом губернатора. Именно там и расположился Никс. По счастью, в этом городке он должен был провести несколько дней, хотя и не в праздности – ему предстояло посетить несколько пивных заводов. Для кого-то это было бы пределом мечтаний, но Никс был равнодушен к пиву, мог выпить, но безумным фанатом никогда не был, возможно, просто не успел, а теперь он предпочитал вина, особенно французские. Зато, Лекс, кажется, был не так уж и против. Дегустируя хмельной напиток, он заговорщицки подмигнул Никсу. Тот едва скрыл улыбку. А вот Победоносцев вечно ходил с кислой миной, на все взирал как профессор-брюзга. Вечером первого дня в доме губернатора устроили прием. Самарское общество было не очень великим, хотя и старалось выглядеть передовым. Все собравшиеся протирали взором наследника. Особенно на него смотрели дамы. Наверное, многие оценивали его как мужчину, девушки мечтали стать его невестами, но вряд ли кто-то из них мог бы поверить в то, что это станет реальностью. О далеких предках Антона он и не думал, как их найти? Они, небось, были самыми обычными крестьянами. Самое же примечательное, он не чувствовал этот город своим. Пока ничего особенно знакомого в нем он не находи. А по правде говоря, вообще ничего. Шел второй день в Самаре, днем, во время небольшого перерыва наследник решил передохнуть, да и переодеться, так как из-за страшной жары они все обливались потом, хотя, Никс уже давно подметил, и жара и холод в столице переносились куда как тяжелее, чем тут, в центре России. Вероятно, причина этого в высокой влажности Петербурга. Так вот, Никс снял мундир и сидел в кресле совсем голый, так как даже исподнее было мокрое от пота. Прохладный ветерок приятно ласкал его влажную кожу, слегка возбуждая. И тут в комнату вошел Лекс. - О, прости, - он даже немного смутился, увидев наследника в неглиже. Наверное, такая реакция стала следствием того, что Никс молниеносно накинул на себя шелковый халат, ведь в принципе он наследника не раз видел в чем мать родила. - Заходи, - махнул рукой Никс. Не то, чтобы он стеснялся Лекса, тот ему даже был приятен, просто, когда ты голый и к тебе кто-то заходит это как-то всегда напрягает. – Ты уже переоделся. - Да. Граф велел пошевеливаться. - Но до очередной вылазки еще полчаса? – Никс был немного удивлен. Ему постоянно вдалбливали, что он не имеет права на опоздание. - Это у тебя еще есть полчаса, а мы должны быть готовы заранее… - Прости, - искренне произнес Никс. - За что? – удивился Лекс. - Я и не предполагал, чем окажется это путешествие. Я повсюду езжу, так сказать, первым классом, а ты… - Скажешь тоже, - и он, усмехнувшись, сел в кресло напротив. – У всего есть оборотная сторона, свои неудобства. – Ну, валялся бы сейчас на траве в Васильевском, и что? Я просто подыхал бы там от скуки, а тут интересно. - Ну да… - усмехнулся Никс. – Знаешь, я очень тебе благодарен. Без тебя я, наверное, бросился бы за борт. - Спина? - Иногда, сейчас полегче. Нет, просто… мне с тобой хорошо… - Знаешь, - в глазах Лекса проскакали чертика. – Говорят, Фридрих Великий днем запирался в своем кабинете с адъютантами, по одному, а они, опять же, говорят, были очень красивые. - И что они там делали? – хмыкнул Никс. Лекс пожал плечами. - Может учились играть на флейте, - заметил Никс. – Он прекрасно играл на этом инструменте. - Ага! – прыснул Лекс. – На кожаных, - произнес он и густо покраснел. Никс понял шутку, которая, как оказалось, совсем не новая. Его ушки тоже покраснели, но он не мог сдержать смеха. – Интересно, он играл, или наслаждался игрой адъютантов? - О, осторожней! – Никс шутливо погрозил пальчиком. – Он мой предок. - Боже! – Лекс не смутился. – И он тоже? - Конечно… Моя бабушка была его… - Никс стал определять степен родства и сам, кажется, запутался. – Она его двоюродная правнучка. - А кто его внуки? – спросил Лекс. - У него, по-моему, не было детей. - Я же говорю – настоящий флейтист! И они рассмеялись. И тут вошел Николай Строганов и Лука. - Что вы обсуждали? – полюбопытствовал граф, который явно скрывал ревность к Перовскому, который так близко сошелся с наследником. Лука даже не стал прислушиваться к этому разговору. Он просто протянул чистое нательное белье и Никс, легко скользнул за ширму, чтобы одеться. - Мы рассуждали на тему музыкальной атмосферы прусского двора, - пояснил Лекс. - А что там такое? – Строганов искренне удивился. - Нет-нет. Мы говорили о вечерах в Сан-Суси, при короле Фридрихе, - из-за ширмы пояснил цесаревич. - А-а, - Строганов кивнул. – Этот Фридрих был безбожник! - Отчего? – Перовский искренне удивился. - Как же! – граф Николай был рад, что его соперник столь несведущ. – Он же не только переписывался с Вольтером, но и пригласил его к себе. - Боже! Ужас-то какой, – совершенно наиграно отозвался Лекс. Никс, хоть и не видел ничего, да и его не было видно, но только улыбнулся. Зато это увидел Лука. Он, как всегда, был непроницаем, но, уголки его губ на считаную секунду приподнялись в одобрительной улыбке. Николай Строганов ему не шибко нравился. 28 После Самары, они продолжили спускаться по Волге – Саратов, Царицын (ныне Волгоград), Астрахань. Антон не был ни в одном из них, но что-то ему подсказывало, что эти города еще только расцветут. А пока они были небольшими, как правило, деревянными, чаще одно, реже двух-этажными. И только в Астрахани их встретил старинный Кремль, помнивший и времена Стеньки Разина, и Емельку Пугачева. После Астрахани, путники пересели на поезд и, наверное, полдня преодолевали семьдесят верст, чтобы оказаться в землях Войска Донского, на берегу другой великой реки империи, немного менее знаменитой, чем Волга и Днепр, но тоже славной – Дон. Дальнейшее их путешествие опять проходило по воде, что всех устроило. Только теперь цесаревич переоделся, сменив привычный гусарский мундир на алую черкеску, под которую одевалась белая куртка со стоячим воротником. А грудь черкески украшали столь заметные на всех картинах газыри, ружейные патроны, помещенные в отдельные продолговатые кармашки. Никс не мог не признать, что ему очень идет эта форма, но он не очень уверенно чувствовал себя в ней, словно она не вполне соответствовала ему. А за окном была степь, желтоватая, пожухлая от нестерпимого южного солнца. Изредка вдоль берега появлялись станицы – здесь жили казаки. Их белые избы – мазанки, утопали в зелени и являли собой настоящие оазисы в пустыне. А чего стоили названия – Потемкинская, Романовская, Константиновская и, на слух очень знакомая Цимлянская. Иногда на пути встречались поселения местных жителей – калмыков. Все это время наследника сопровождал наказной атаман войска Донского Павел Христофорович Граббе, - высокий семидесятилетний старик, очень подтянутый, с тонкими чертами лица, которое украшали изящные усы с тонкими подусниками и пышные бакенбарды, топорщившиеся в разные стороны. Граббе просто излучал радость от того, что принимает наследника. Да и Никсу был интересен этот человек, активно служивший аж трем императорам. В станице Романовской их ждал небольшой сюрприз – местные ламы устроили свой молебен. Ламы сидели вокруг небольшой пагоды, а воздух наполняли звуки варгана и горлового пения монахов. Все это было очень необычно. Но самым главным событием пребывания цесаревича в землях Войска Донского стало провозглашение наследника атаманом всех казачьих войск. Это случилось в столице Донской области Новочеркасске 10 августа. В некотором роде это была мини коронация. Никсу подвели прекрасного, белой масти скакуна, на котором он торжественно вступил в город, проехав через Северную триумфальную арку. За ним следовал сам Граббе, Строганов и Рихтер, а также многие высшие должностные лица. Не только весь город, вся округа запрудила неширокие улицы казацкой столицы. В самом центре, на площади перед Вознесенским собором все спешились и Никс, в сопровождении Граббе вошел в круг, образованный казаками. Конечно, это по большей части были офицеры, но буквально рядом толпились и простые воины. Знамена так и реяли на легком ветру, колокольный звон всех церквей создавал невероятно волнительную атмосферу, так что Никс едва ли не дрожал. Престарелый преосвященнейший Иоанн, архиепископ Донской и Новочеркасский, а ему тоже было за семьдесят, сглатывая накатившие от переизбытка чувств слезы, благословил цесаревича. С высокой неказистой колокольни полетели дождем цветы. Выглядело все это просто потрясающе. Ну, а потом Граббе, на серебряном блюде преподнес наследнику пернач Екатерины II – не очень большой жезл с серебряным набалдашником. Никс взял пернач и поднял его, в туже секунду вся эта огромная толпа притихла. Голова шла кругом. - По воле государя императора, - выкрикнул Никс, стараясь не очень надрываться, но быть услышанным. – Я принимаю знаки атамана Войска Донского. День этот навсегда останется памятен в моей жизни, - Никс сглотнул слюну, так как горло предательски пересохло, того гляди он раскашлялся бы как старуха. – Да послужит это знаком взаимного доверия между доблестным войском и вашим атаманом. Едва он закончил, как площадь взорвалась восторженными возгласами, среди которых легко различались «Ура!», «Слова Государю!». Казаки слегка расступились и оба атаманы, а так же их свита пешком отправились в атаманский дворец, отстроенный самим Матвеем Платовым, где прошел торжественный обед. После этого волнительного момента, путешествие по Дону продолжилось и 13 августа они прибыли в Таганрог, город, основанный великим императором. Тут было не лучше и не хуже чем в прочих городах. Единственное, чем он запомнился, так это неожиданной кончиной императора Александра I. Разумеется, помимо стандартных вещей по приему высокого гостя, было и посещение дома градоначальника, где все и случилось. Никс шел по скромно обставленным комнатам, их решили сохранить в неизменном виде, и трепетал – это была частица живой истории его семьи. Вот тут, в скромной комнате на простой кровати умер его двоюродный дед. Кто знает, как пошла бы история, не случись этой неожиданности. И дед не стал бы императором, по крайней мере, так скоро, да и бунтовщики не вышли бы на Сенатскую площадь. Очень многое было бы иначе. Одного никто не мог знать, было бы это к лучшему или просто ужасно. Но то исключительно предположения и Никс решил их оставить в покое, дабы не терзаться размышлениями, а сосредоточился на поездке. И неспроста. Именно отсюда начинался самый малоприятный этап пути – 185 верст в карете. Впрочем, все было не очень плохо. В этой местности дожди были редки, да и жителей было немного, а потому дороги стояли крепкие, не сильно испорченные, а потому трясло не сильно, но практически сутки в коляске – это было сверх утомительно. И пусть они сделали небольшую остановку, все равно, едва они добрались до Бердянска, как Никсу потребовалось несколько часов полежать на ровной и твердой поверхности. Только так его спина успокаивалась, и он мог спокойно передвигаться, не превозмогая боль. В сущности, теперь все могли признаться – путешествие вымотало их. Конечно, они осмотрели скромные достопримечательности города, но главное стал отдых. Граф Строганов и сам подустал, шутка ли – шестьдесят лет. Да и остальным было тяжко. А потому он позволил всем отдохнуть, как захочется. - Как ты будешь отдыхать? – Никс спросил Лекса. - Я искупаюсь! – с предвкушением восторга ответил молодой человек. - Ух ты! – так и вырвалось у наследника. - Да, один местный мне рассказал, что тут в паре верст есть чудное местечко, там можно прекрасно провести время. Кроме того, там хорошо купаться. - Ты умеешь плавать? – удивился Никс. Казалось, в этом аристократическом мире это умение отсутствует вовсе. - Да, - с гордостью заявил Лекс. Вообще-то, Никс, а вернее Антон умел плавать, пусть не идеально, но умел. Однако Никсу продемонстрировать это умение никак не удавалось, а тут такой случай. – Хочешь, я и тебя научу? – легко спросил Лекс. - Конечно! – согласился Никс, обрадованный перспективой приятного отдыха. Но тут же скис. – Я не хотел бы нарушать твои планы… может, потом, в Крыму… - Какие планы? – удивился Лекс. - Ну, мало ли… - он замялся, не зная как правильно подобное объяснить. – Ну, может ты планировал… - Не говори глупости, - парень весело перебил наследника. – Если не расхотел, то давай на море! 29 На следующий день в двух колясках они отправились на море. Лука с Трофимом и провизией ехали в обычной коляске, Трофим же и правил. А в первой, эгоистке, сидели Никс и Лекс. Место и в самом деле было уединенным, небольшие заросли прикрывали отдыхающих с двух сторон, а дальне шло спокойное и неглубокое Азовское море. Никаких столиков и плетеных кресел брать не стали, это же пикник. Расстелили пледы. Скромную снедь положили на салфетках. Оба молодых человека разделись донага и улеглись на пледы, подставив свои тела жаркому солнцу. Лука загорать не желал, он просто устроился в тени деревьев. Для него это тоже был отдых. Он прилег на скромный, видавший виды плед, зорко посматривая за наследником – мало ли. Но усталость сморила его. Он по первости клевал носом, а потом уснул. Никс это заметил и, подобравшись к верному камердинеру, осторожно подложил под голову маленькую подушечку, а то твердый ствол был явно лишним. Трофим, воспользовавшись вольницей, тоже окунулся в море, правда, плавать он не решался, скорее всего попросту не умел, зато постоял в воде по пояс. Господа же спокойно лежали на пледе, медленно, по ягодке, ели виноград. Говорить ни о чем не хотелось, зато южное солнце прогревало их насквозь. Иногда они заговорщицки переглядывались, хотя не очень понятно, что каждый имел в виду. Никсу же было просто очень приятно, когда их плечи соприкасались. - Я обещал тебя научить плавать, - неожиданно произнес Алексей. - Я готов, - весело ответил Никс. Они встали и подошли к небольшому ялику, что лежал на берегу. Махнув рукой Трофиму, что справятся сами, парни легко столкнули его в воду, Лекс сел на весла и стал грести по широкой голубой глади моря. Грести пришлось с четверть часа. Они отошли от берега метров на двести. Никс сбросил в воду якорь, который легко зарылся в песок и там за что-то зацепился. - Айда в воду! – приказал Алексей и кувырнулся с бортика. Никс просто прыгнул за ним и тут же оказался в крепких объятиях приятеля. Никс легко держался на воде. Повторяя за Лексом, он стал разводить руками и так передвигался в воде, кажется, это называется брасс. Никс уверенно повторял все движения наставника, который явно гордился собой. Но просто так плавать им было скучно, и они стали плескаться, просто окатывая друг друга потоками брызг. Они, смеясь, подхватывали друг дружку и заваливались в воду. И тут неожиданно Лекс пропал. Вот они в очередной раз плюхнулись о воду, море брызг, но выплыл только наследник. Ошарашенный, он оглядывался, не понимая, что происходит. И тут мокрая и холодная рука легла ему на плечо. Душа ушла в пятки, нутро похолодело. Обернувшись, он увидел счастливейшего Лекса, который был в восторге от удавшейся шутки. - Я за тебя перепугался, - обиженно произнес Никс. - Я просто задержал дыхание, - уверенно пояснил Алексей. - Ой-ой-ой! Я тоже так смогу, - ответил Никс. Но Лекс ему не верил. И тогда наследник, набрав в грудь побольше воздуха, нырнул. Вернее, он просто опустился под воду. Вода была не очень прозрачная, даже у самой поверхности. Это объяснялось лишь тем, что близко расположенное песчаное дно все окрашивало в желтоватые тона. Увы, никаких красот коралловых рифов тут не было и в помине, просто ровное песчаное дно и слой воды. Но главное было напротив – стройное мужское тело Алексея. Тут под водой его можно было рассматривать без стеснения. Особенно пенис, колыхавшийся от невидимых потоков подводного течения. И он увеличивался в размере, крайняя плоть начала отступать и вот уже стала появляться розовая головка. И тут Никс вынырнул. - Очень неплохо, - ответил чуть смущенный Лекс. - Давай вместе, - предложил Никс. Алексей смущенно улыбнулся, но утвердительно кивнул. – Три-четыре! И они оба оказались под водой. Парни висели в этом водном пространстве, пристально изучай друг друга. У Лекса был жесткий стояк. Пенис так и вытянулся, вытянулся не только во всю длину, но и поднялся практически вертикально. Никс не отставал. Он все время старался справиться, но становилось только хуже, ибо его пенис только и подскакивал. И тут они всплыли. Лекс был вконец смущен, его ушки были чуть красненькие. - Нырнем еще раз, - предложил он. Никс только кивнул. Набрав воздуха, они скрылись под водой, и если в прошлый раз их разделял метр, или даже полтора, то теперь все пара десятков сантиметров. И тут Лекс протянул руку, очень нерешительно, он пару раз готов был ее убрать, но вот он преодолел себя и коснулся пениса приятеля. Никс тут же схватился за член Алексея. Так они и весели в воде, держась за самое интимное, что у них было. Но воздух стремительно кончался, и они вспыли, совсем вплотную. Лекс смотрел на наследника немного испугано и испытующе. Никс не знал, каков правильный ответ на все это, что задумал этот парень, но… они были тут вдвоем, и чтобы ни случилось, максимум неприятностей – это разрушенная дружба. А потому, он просто прильнул к парню и чмокнул того в губы. Алексей не проявил никакого отвращения, тогда Никс уже поцеловал Алексея, нежно, наслаждаясь ощущением его губ. Алексей же просто расслабился, его глаза закрылись, он просто отдался на откуп чувство. Никс его обнял и прижал к себе. Их железные члены стали тереться о животы, от чего по всему телу стало разливаться приятная истома. Лекс же просто обнял парня за плечи и губы стали шевелиться в такт ласкам, что сейчас объединяли этих двоих. Никто из них не смог бы сказать, как долго они так ласкались, но тут Никс ощутил приятное томление, казавшееся не очень сильным, но оно овладело его пенисом и стало выплескиваться спермой. - Кажется, я кончил, - шепнул он Алексею. - Я тоже так хочу, - сиплым голосом ответил тот. Никс просто стал скользить пятерней по железному стволу и через секунд пятнадцать Алексей затрясся, его глаза сомкнулись, а с губ слетело сладостное: «у-у-ум». Его пенис пульсировал в руке приятеля, пока не выдавил все до последней капли. Никс смотрел на сосредоточенное лицо Алексея. Неожиданно, этот парень, казавшийся просто приятным, стал очень красивым. Он прильнул к его губам. Его сильные руки опять прижали парня к себе и стали ласкать стройный стан парня, его упругую, хоть и не очень пышную попу. Тот же просто обнял молодого человека и томно дышал в его объятиях. - Кажется, нам пора возвращаться, - констатировал Никс. Ему хотелось еще миловаться, но они уже долго плавали и их могли хватиться. Они забрались в ялик и взглянули на берег. Там, у самой кромке воды стоял Лука и, кажется, вглядывался в морскую даль. Никс радостно помахал ему. Тот замахал в ответ и, наверное, успокоившись, отошел от кромки воды. Никс сел на весла и стал грести к берегу. Алексей сидел и пристально смотрел на наследника. - Это ведь грех, - произнес он, не то констатировав факт, не то спросив. - Вовсе нет, - спокойно ответил Никс. Лекс только хмыкнул. – Люди любят на все навешивать ярлыки – это де грех, а это, наоборот, хорошо. Грехи… они повсюду. Мне порой кажется, что их так много лишь для того, чтобы иметь возможность нас постоянно укорять. Вот, взять, хотя бы, наши обеды. Это же просто само воплощение смертного греха – чревоугодия. И в то же время есть те, кто с радостью грызет черствую горбушку. Алексей пристально смотрел на Николая. - Да ладно. Вспомни Евангелие. «Скорее верблюд пройдет в игольное ушко, чем богач попадет в рай». Каково? То есть мы все и так будем плескаться в гиене огненной. Так пусть перед этим мы побудем хоть немного счастливыми. - Но возможно ли быть счастливым, если так жить? – спросил Лекс, широко расправив плечи. Никс обернулся, до берега оставалось всего метров сто. - Вон там, в воде, разве нам не было хорошо? Разве ты, хотя бы на долю секунды не ощутил себя счастливым? Хотя бы оттого, что есть кто-то, кто может тебя обнять, да, хотя бы просто понять тебя?! - Не знаю… - Что именно? - Правильно ли это… Может, нужно ограничивать себя, бороться… - Ради чего? – спросил Никс. - Ради души… по-твоему, этого недостаточно? - Брось. Мы объедаемся и про душу как-то не очень думаем, мы живем в роскоши, и бедные не уязвляют наши души, наоборот, мы считаем это должным. А бордели! Они не пустуют, в них ходят те, кто потом любит высказывать нравоученья. Нет, я не верю, что это уничтожит мою душу. Я никого не совращал, я никого не принуждал. Я такой, каков есть. И если ты такой же, то отчего наша любовь должна причинять боль, да и кому? - Твоей матушке, скажем? – Лекс внимательно посмотрел на Никса. Тот пожал плечами. - Увы, мне придётся жениться, это так. Но… по-моему, это эгоистично, ведь наши родители счастливы. Так отчего они не желают счастья нам. - Но ты женишься, - настаивал Алексей. - И что? – удивился Никс, его уже бесила эта странная позиция парня. - Значит, ты будешь изменять жене? - Бля, - вырвалось у Никса, а Лекс только довольно усмехнулся. – Хорошо, постой. Будем честными, практически все изменяют… - Даже твой отец? - М-да. Даже он. Увы, жизнь сложна. Я не спорю. Но… я не собираюсь прыгать из одной койки в другую. Если я женюсь… - Ты женишься, уж поверь мне, - уверенно заметил Лекс. - Согласен. Так вот, если я женюсь, то я никогда не изменю ей ни с одной женщиной. И если у меня будет друг, ну… как ты… я и тебе не изменю! - Брак на троих, - словно про себя произнес Алексей. – Как гарем какой-то. - А вот и нет. Гарем – это наложницы. А это как брак. Ну, когда несколько жен, именно жен, а не любовниц… - Мы приплыли, - оборвал наследника Алексей. Оба молодых человека спрыгнули в воду и подтащили ялик на песчаный берег. - Я уж переволновался, - с укоризной произнес Лука. - Полно, - Никс был радостен. – Алексей не дал бы мне утонуть, да и там не шибко глубоко. Вот в миле от берега, другое дело. - Не приведи господи! – всплеснул руками Лука и протянул молодым людям простыни, чтоб они могли обтереться. Трофим же тем временем развел костер, хоть день и так был жарким, да и готовить особо ничего не требовалось. 30 Путешествие подходило к своему финалу. Через пару дней пароход подошел к Ялте и наследник, вместе со спутниками прибыли в Ливадийский дворец. Там находилась одна императрица с младшими детьми. Она, невероятно счастливая, вышла на широкое крыльцо, встретить сына. - О, милый мой! – произнесла она и обняла юношу. – Ты очень загорел, - мгновенно констатировала она. - По-моему, его высочество изрядно похудел, - заметила баронесса Фредерикс, матушкина фрейлина, стоявшая рядом. - Что ж, это не так уж и плохо, - весело ответил Никс. – И потом, путешествие было несколько утомительное… - Но, Ваше Величество, - заметил подошедший Сергей Григорьевич, - Его Высочество держался просто изумительно. Императрица еще раз с восторгом взглянула на возмужавшего сына. Она не видела его всего-то пару месяцев, а казалось лет. И он окреп, стал взрослее. Немного позднее, когда путники сумели отдохнуть, был ужин, на который императрица пригласила всю компанию. Мария Александровна была сдержанно весела и благосклонна к путешественникам. - Должна заметить, что мы с государем не отрываясь читали ваши путевые очерки, - молвила она. Победоносцев весь подобрался и сдержанно кивнул. Бабст же расплылся в счастливой улыбке. – Право, у меня такое чувство, что я сама совершила этот вояж. - К сожалению, последние главы еще не напечатаны, - немного извиняющимся тоном произнес Бабст. - Но, поездка и в самом деле была восхитительна, а сколько восторгов по отношению к Его Высочеству явил народ!.. - Скажите, это правда, что Никсу преподнесли тараканов? – искренне полюбопытствовала императрица. Все сидевшие за столом озорно заулыбались. - Конечно, матушка. Признаюсь, я сохранил их. Эти слова вызвали всеобщее оживление. - Нам удалось раздобыть дельную бутыль, куда мы их и поместили. - Так они живы!? – баронесса Фредерикс была немного шокирована. - Конечно! – Никсу нравилась эта реакция. – Это же символ счастья и домовитости! Грех был бы от них избавляться. Если хотите, их принесут? - Нет-нет! – государыня весело запротестовала. – Не стоит. Дальше беседа была куда как более светской. Но Никс не мог отстраниться от мыслей, кои были навеяны путешествием. Проделав огромный путь, он видел в общем-то бедную страну. Он видел глупых и самодовольных помещиков, в глазах которых запечатлелась грусть от того, что привычный им мир крепостного хозяйства рушится. Он видел, что даже лучшие, образованные люди не считают крестьян себе равными. Не только не ровней в экономическом плане, но, и чуть ли не биологическом. И тут же возникал вопрос – и как им дать парламент? Что они сделают со страной? Тут же восстановят крепостное право, да еще почище прежнего. Эти невеселые мысли обуревали наследника. Одно утешало его, вступать не престол ему, если и суждено, то не скоро. 31 Поздно вечером Никс стоял на нешироком балконе, что выходил в сад, вдалеке раскинулось Черное море, обнимаемое широким берегом, возле дворца произрастали каштаны, платаны и раскидистые пальмы. Все так и благоухало. Никс еще не оправился после долгого вояжа, но тут чувствовал себя как нельзя лучше. - Никс, - раздалось из гостиной. Наследник вернулся в комнату и увидел Алексея. Тот нерешительно стоял в дверях. Вид у него был слегка растерянный. - Проходи, - радостно ответил Никс. - Я хотел поговорить… Это все на счет того, ну… там, в море… Он лепетал неуверенно, сбиваясь. Такое его поведение совсем не соответствовало его привычному образу. Никс подошел вплотную и приобнял того за талию. - Я не хочу говорить. Все и так понятно. Или… или… Он слегка нагнулся и поцеловал Алексея в губы. Тот не сопротивлялся. Он слегка затрепетал, но его губы, пусть и робко, но стали отвечать на поцелуи. Его руки, нерешительно стали подниматься, чтобы, наконец, переплестись на плечах наследника. - Это настоящее безумие… - задыхаясь от чувств, выдавил он. - Лекс, я хочу тебя, - прошептал в ответ Никс и распахнул полы халата. Он прижался к парню и почувствовал, как железная плоть уперлась в его живот. – Пошли, - шепнул он. Он завел Алексея в соседнюю комнату, свою спальню, обставленную очень просто. Молодые люди быстро разделись и их нагие тела переплелись в объятиях друг дружки. Алексей словно трепетал в объятиях Никса. Ему нравилось обнимать этого юношу, нравилось чувствовать его тело, прижатое к нему. Никс решил заняться любовью и вот уже его губы скользят по шее любовника, спускаются по груди, покрывая ее поцелуями. Алексей стоит, словно деревце, его глаза прикрыты, с губ слетают едва слышимые стоны, и весь он чуть раскачивается в крепких руках наследника. А Никс подобрался к маленьким темно-оранжевым соскам и стал проводить по ним язычком. Соски уже набухли, красиво топорщились, и всякий раз, как шершавый язычок по ним проходил, они, словно прочерчивали на нем линию. Никс не мог оторваться от этих сказочных бусинок. Он их целовал, немного посасывал, и тогда губы Лекса раздвигались в улыбке. Он теребил их кончиком язычка и даже слегка покусывал, от чего парень закусывал губу и стон становился чуть громче. А Никс продолжил опускаться и вскоре приблизился к небольшой лунке пупка, которая словно звезда, венчал стройную елочку из темных волосков. По ним он шествовал дальше и оказался в райских кущах лобка и стройный твердый пенис терся о его шею, упирался в кадык. Не имея желания терпеть, он обхватил сочную головку губами. Алесей громко выдохнул, вжав живот. Его руки, до того безвольно свисавшие вдоль тела, легли на широкие плечи любовника. Никс взглянул снизу и увидел чуть растерянного парня. Но останавливаться не хотелось, и потому он стал скользить губами по бархатистой коже пениса, а его нежные пальчики стали ласкать упругую мошонку, осторожно поигрывая яичками, лишь иногда их чуть сдавливая. Никс с удовольствием облизывал внушительную, чуть похожую на шляпку гриба, розовую головку. Он скользил по ней губами, он натирал ее язычком, теребил уздечку. Он мог прижать пенис к животу Лекса и проводить язычком по тыльной стороне, там, где проходит уретра. И на все эти ласки ответом были волны истомы, что накатывали на парня. Ноги Алексей просто дрожали, он находился на вершине блаженства. Его нежные пальчики забирались в кудри любовника, и он словно массировал его голову. Наконец Никс прервался. Он встал на ноги и прильнул к губам любовника. - Войди в меня, - прошептал он. Алекс был немного обескуражен этой просьбой. Но Никс и не думал ждать ответа. Он просто подошел к кровати и лег на нее на живот, разведя ноги. Алексей подошел к ложу. Он очень осторожно лег на парня и стал тереться истомившимся пенисом по промежности, а потом, приставив его к дырочке, стал надавливать. Никс немного потужился и хоп! – головка преодолела сфинктер. Лекс сам был поражен, а потому даже замер от неожиданности. Но Никс простонал: «Да! Да!», и тот стал вводить член практически до самого упора. Вначале пенис двигался медленно, словно преодолевая сопротивление, но чем дольше все шло, тем легче двигался член, тем быстрее начинал двигать бедрами Алексей. Он практически лежал на любовнике, его сильные руки обхватили грудь парня, он прижался к его спине и покрывал редкими поцелуями крепкие плечи. Никс лежал и млел от тех чувств, что растекались с низа живота, по всему его телу. Если ему и было немного дискомфортно, то только по первости, а потом… Он проваливался в сладкую нирвану. Все, что было вокруг исчезло, остался только Лекс, прижавшийся к нему и сладкая истома, что растекалась по всему телу. - Милый, я хочу перевернуться, - задыхаясь от наслаждения, произнес он. Лекс нехотя прервался, и лег рядом, набок. Никс же утроился на спине, широко разведя ноги, чуть задрав зад. Алексею заново предлагать не требовалось. Он тут же прильнул к промежности и легко ввел пенис в сладкую, чуть разработанную дырочку. Оказавшись там, Лекс опять начал двигать членом, но на этот раз глаза его были открыты, он так и пожирал взором любовника, его стройное тело, что лежало под ним, блестевшее от пота в свете канделябров и настенного бра. Его сильные руки стали скользить по торсу Никса, словно массируя его. Ему нравилось видеть, как напрягаются мышцы парня, как он отдается любви. Да и Никс ласкал грудь и живот Алексея. Особенно сладко стало когда Никс приподнялся на локтях и Лекс мог легко нагнуться и поцеловать парня в губы. Сладостное томление полностью овладело ими, и Алексей даже не осознал, что в его паху зародился невероятный ураганчик страсти и стал выплескиваться в анус любовника. Оргазм был столь восхитителен, что Лекс зажмурился, и легко чувствовалось, как в попе пульсирует его член. Едва он высунул пенис, как сперма стала выплескиваться, растекаясь по ягодицам, и Алексей стал растирать ее по бархатистой коже. Никс так и светился счастьем. Он взялся за ставший будто бы тоньше пенис и начал дрочить. Но Лекс его прервал. Он склонился, и его шершавые губы обхватили невероятно источавший смазку пенис. Лекс не умел такого делать, но только что видел, чувствовал и старался повторить. Он скользил губами по стволу и с непривычки, шея стала ныть, так что он стал мусолить губами головку, иногда помогая язычком. Никс и так был на грани оргазма, волны наслаждения захлестывали его, а потому долго томиться он не мог. Едва почувствовав привычное томление в паху, он расслабился и через несколько секунд стал наполнять рот любовника спермой. Алексей оторвался от члена, и выглядел он ошарашенно. Его рот был наполнен спермой, и что делать он не знал. Наверное, в другое время Никс посмеялся бы, но все в этой спальне было наэлектризовано сексом. Оттого он притянул парня к себе и смачно поцеловал в губы. Он легко запустил свой язычок в его ротик и украл часть молофьи, а сделав это демонстративно проглотил. - Давай, - шепнул он. Алексей немного напрягся, а потом резко сглотнул, чуть кашлянул, но все же проглотил. Никс лишь улыбнулся и опять приник к его губам. Теперь Алексей отвечал на поцелуи открыто, он словно стал свободней. Его руки ласкали пообмякший член, словно боясь его отпустить. - Мне пора, - грустно произнес он. - Нет! – Никс обхватил парня. – Прошу, останься. Еще не поздно, ты успеешь прийти к себе. Они легли на кровать и накрылись тонким одеялом, под которым в эту августовскую ночь было очень комфортно. Они лежали и просто наслаждались присутствием друг друга. Только их ноги были переплетены. - Знаешь, я и не подозревал, что ты такой развратный, заметил Лекс. - Это хорошо? – немного равнодушно спросил Никс. - Ну, для наследника трона не очень… - Хм! Я же не собираюсь этим заниматься на площадях! – шутливо произнес Никс, а Лекс так и хмыкнул. – Это только для тебя. И он поцеловал парня в носик. 32 Они проснулись от того, что их кто-то тормошил. «Проснитесь» - долетало до них сквозь приятную пелену. Глаза они открыли практически сразу и увидели над собой лицо Луки. - Проснитесь, - настоятельно произносил он. – Вам пора. Алексей вскочил за секунду, обернувшись в поданный халат. Он покраснел до кончиков ушей. Не говоря ни слова, выскочил из спальни и на цыпочках потрусил в свою комнату. Никс себя ощущал не лучше – так глупо его спалили и совершенно непонятно, что теперь делать. Лука же тем временем кое-что подобрав с пола, протянул халат своему хозяину. Что ж, Никс встал и оделся. Играть в молчанку глупо, все одно придется объясняться, хотя это и выглядело глупо – наследник престола объясняется со слугой-камердинером. - Ты считаешь, что это ужасно? - не то спросил, не то сказал Никс. А в мозгу мелькнула мысль – а может признаться ему, что, мол, он не настоящий наследник, но удержался, бог весть, что потом могло бы произойти. Лука молчал, наверное, с минуту, а потом произнес своим обычным тоном. - Господь весь мир создал таким потому, что так нужно, и ничего лишнего в нем нет. Всяк орган человека ему нужен, нет на земле ни одного растения, ни одного животного, кое было бы лишним, не для чего-то. Потому и… это, он создал для чего-то. А промысел его нам не всегда ведом… Так что, кто я такой, чтоб за Всевышнего судить. - Спасибо, Лука, - прочувственно произнес Никс. - Полноте, Ваше Высочество… - Лука даже чуть опешил. - Нет. Это тяжкий груз… Мне и так придется нелегко, как батюшке, а еще и это… - Бог даст – справитесь, - совершенно спокойно ответил Лука. А потом буднично добавил. – А сейчас, не изволите умыться? - Да-да, конечно. Как ни странно, но после этого на душе словно полегчало. Лишь об одном он беспокоился – за Алексея. Тот, смелый, словно военный, в делах интимных был слаб, а Никсу так хотелось обрести хоть какую-то опору в этой части своей жизни. Впрочем, день был прекрасный, солнечный, все просто изумительно. Новость, которая его поразила, явилась совершенно неожиданно. Это было на чае у императрицы. Они сидели на террасе вдвоем. Говорили о всякой ерунде. Никс знал, что затевать с матерью разговоры о личном или сколь-нибудь важном не стоит, та словно не желала ничего неприятного знать. - Ты уже совсем взрослый, - словно констатировала она. - Мне всего девятнадцать лет, - словно отшутился он. - О, брось скромничать. Меньше чем через месяц уже будет двадцать. В твоем возрасте отец уже сделал мне предложение. - Да, вам повезло, вы встретились и полюбили друг друга. Мария Александровна словно хотела что-то сказать, но не стала, зато произнесла куда как менее волнительно. - Если сидеть дома, то конечно, никого не встретишь. Ведь и мы с папа́ встретились не тут. Мы с ним уже обсудили и теперь, полагаю, тебе пора съездить заграницу. - Думаете, я готов представлять Империю? – предложение очень его взволновало. - Ну, - императрица задумалась на минуту, - это не так сложно, да и твой отец с этим неплохо справляется. Нет. Тебе нужно найти невесту. У Никса так рот и открылся. Наверное, будь он сейчас в XXI веке, он легко бы отбил эту атаку родителей, но… с волей императора никто не спорил. Его слово закон! Закон, как для империи, так и для семьи. - И когда это случится? – стараясь быть как можно более приветливым, спросил Никс. - Полагаю, следующим летом. Горчаков составил список потенциальных невест. Он полагает, что наиболее подходящей является датская принцесса Дагмар. - Я ее даже не видел, - тактично заметил наследник. - Ее фотография у меня в комнате. Я попрошу тебе ее показать. - Но, что если она мне не понравится? – спросил Никс. - Она мила, - заметила императрица. - Да, но все же? Мария Александровна взглянула на сына. Она словно пыталась там что-то увидеть, бог весть, увидала ли. Но продолжила совершенно спокойно. - Конечно, выбор за тобой, но… я уверена, если ты откроешь свое сердце, то легко позволишь любви поселиться в нем. - Она даже не дочь короля, - произнес Никс, тут же устыдившись сказанного. - Ну, милый, не будь снобом, - весело произнесла Мария Александровна. Немного позднее в его комнату был доставлен портрет датской принцессы. Она была мила, но не более того. Никс не мог бы объяснить себе, отчего он так не желал этого брака. Ему казалось, что это все равно, что переспать с сестрой или что-то вроде. И чем дольше он смотрел на портрет, тем сильнее понимал, что не женится на этой девушке, тем вернее осознавал, что все может пойти совсем не так, или так, но как было в реальной истории. Да и с Алексеем Перовским возникла проблема. Тот так сильно был напуган этим пробуждением, что поспешно засобирался в столицу, тем более, что в небольшой поездке в Грузию его не брали.