_____________
Морально тяжёлый день. Для девочки он не задавался с самого начала. Безусловно, каждый её день в последнее время не приносил радости, но этот был особенно ужасным, т.к. ей предстоит тяжёлая задача – вернуться в школу. Наказание, придуманное матерью, не изменило ничего и никак не повлияло на чистую светлую голову юной особы, чьи мысли были заполнены лишь происходящими с ней в тот день событиями и мыслями об отце. Утром, пропустив пару-тройку будильников, заведённых, чтобы точно не проспать, Маша бегала по квартире в поисках необходимых учебников. В который раз девочка корит себя за то, что не собрала всё необходимое с вечера. Первым уроком, по иронии судьбы, была химия в 10 «Б» классе. Третьякова не представляла, что она будет делать, и как она должна себя вести, поэтому решила полагаться на свои ощущения. Татьяна Третьякова ушла на работу даже раньше, чем её дочь проснулась, поэтому им не удалось пересечься, но Маша была этому даже рада. Большим счастьем для неё было и то, что этим утром она не пересеклась с отцом, который должен был вернуться домой с минуты на минуту. Блондинка, наконец, собрав всё необходимое в кучу и запихнув это в рюкзак, встала у зеркала, чтобы лишний раз посмотреть на то, как выглядит со стороны. Безусловно, хорошая погода на улицах, ещё не остывших от летней жары, давала огромные возможности выбора, не заставляя переживать о том, что можно замёрзнуть. Её образ был идеален: Белая майка, тёмно-синяя юбка, неприкрывающая колен, и идеально подобранный, тон-в-тон, пиджак отца, а стройность ног подчёркивал невысокий каблук туфель такого же цвета. Что бы ни происходило, чувство вкуса у Третьяковой не отнимет ничто и никто. Несмотря на прекрасную погоду, так и выманивающую на прогулку, Третьякова вызвала такси, чтобы доехать до школы. Ей не хотелось опаздывать к Козелковой, которая пока что не утратила к ней доверия, в отличии от её прошлой учительницы, Лауры Альбертовны. Блондинка оказалась у нужного здания вовремя. До звонка ещё пять минут, а значит, что и торопиться некуда. В кабинет девочка зашла после того, как на всю школу раздался сигнал, гласящий, что урок начался. У Маши сразу отлегло на душе, когда на входе одна из девочек сообщила ей, что Егора не будет ни сегодня, ни завтра, никогда – он перевёлся в другую школу. Третьякова решила, что теперь в этом классе ей бояться нечего, поэтому спокойно заняла первую парту, на которой сидел Егор. Сидеть там было максимально неприятно, но она знала, что если пересилит себя здесь и сейчас, потом будет легче. - Здравствуйте, ребята! – Козелкова чуть ли не влетела в класс. Настроение явно было хорошее, отчего добрая половина класса выдохнула. Хорошее настроение у учителя – хорошие оценки у учеников. – Сегодня у нас новый материал. Ой, Машенька, - Наталья Александровна заметила ученицу, лишь когда села за учительский стол. Учительница расплылась в улыбке, что заставило улыбнуться и Машу, которая до этого момента была темнее тучи. – Рада тебя видеть. - Спасибо. Я тоже рада видеть вас и вернуться, в целом, - немного слукавила Мария. Да, может быть, ей было приятно увидеть Козелкову, но само возвращение в школу радости точно не приносило. - Отлично! Начнём, пожалуй. Открываем тетради и учебники на странице 24, - громогласно приказала преподавательница, обращаясь к классу. Как только раздались звуки перелистывания страниц, Козелкова наклонилась через свой стол ближе к Маше, чтобы их никто не услышал, а первая парта прекрасно помогала ей в этом. – Маша, зайди, пожалуйста, после урока ко мне в кабинет. У тебя всё равно после этого урока вторая химия. - Хорошо, я вас поняла, – Третьякова забеспокоилась, но понимала, что ничего плохого она не сделала, а значит, что всё будет хорошо. Урок прошёл, на удивление, быстро и без происшествий. Все сорок пять минут Козелкова скакала у доски, объясняя новый материал ничего непонимающим ученикам. Учительницу радовала лишь одна ученица, Маша, которая отвечала на все вопросы, задаваемые классу, а также сама уточняла некоторые аспекты, давая понять, что внимательно слушает лекцию. Все остальные в классе затихли и оживились только тогда, когда прозвенел долгожданный звонок, а Маша, наоборот, поникла с наступлением перемены. Петляя по замысловатым коридором школы, девочка шла к кабинету Козелковой. Внутри смешались самые разные чувства. С одной стороны, ей было интересно, зачем её вызвали, а с другой, поход к завучу никогда ничем хорошим не заканчивался. Блондинка аккуратно постучалась в дверь. Ответа не последовало, что было вполне ожидаемо, т.к. из кабинета девочка вышла раньше учительницы. Третьякова решила, что лучше будет подождать преподавательницу внутри, поэтому не задумываясь ни одной лишней секунды, вошла внутрь. Знакомая обстановка располагала, поэтому страх немного отступил. Однако, когда девочка развернулась, чтобы присесть на диванчик у входа, страх охватил её изнутри с новой силой. На диванчике сидел крупный парень со светлыми волосами в спортивном бомбере. Это был Егор. Маша обомлела от неожиданного появления недруга, ведь надеялась, что больше никогда его не увидит. Третьякова уже хотела убежать, ведь когда они остались наедине в пошлый раз, всё буквально чуть не закончилось изнасилованием, но сейчас парень резко встал и схватил девочку за руку. Маша съёжилась, показывая всем своим видом, что боится молодого человека, но она заметила, слегка приоткрыв глаза, что юноша стоит перед ней на коленях. - Маша, прости, умоляю! Я был под тяжёлой травой, которую меня заставил испробовать знакомый. Я знаю, что это не оправданье, но добровольно я бы никогда не попробовал и никогда бы так не поступил с тобой, - Егор плакал и немного трясся. Видимо, говорит правду. – Умоляю, прости! Страх никак не отступал, заставляя блондинку молчать и стоять без движений, но вместе с ним появилось и негодование. Маша представляла множество вариантов, как может пойти ход событий, но, почему-то, среди них не было такого, что Егор станет извиняться. Конечно, то, что он страдает какой-то ерундой со своими друзьями, балуясь травкой, его не оправдывает, но то, что он извинился, набрался духа. - Маша, я ушёл из школы! Перевёлся в другую, подальше отсюда, чтобы не мешать тебе… Прости! – продолжал молить мальчик. - Скажи мне, пожалуйста, тебя мать заставила извиниться? – спросила Маша, не отойдя от шока. - Нет! Что ты? Нет, конечно! Она, вообще, не знает, что я здесь! – протараторил юноша, но теперь уже в его голосе вместо полнейшего и беспросветного отчаянья появились нотки надежды, надежды на прощение. – Умоляю! Прости меня… - Хорошо, - Третьякова сама не верила тому, что говорила. Она прекрасно понимала, что вряд ли простит подобное и что точно не забудет, но девочка решила, что судьба обязательно накажет мерзавца, а пока, пусть живёт спокойно. – Только одно условие. Я никогда тебя больше не увижу. Егор явно понял всё без слов. Он поднялся с колен, заглядывая в бесконечно карие глаза юной девушки. Он смотрел на неё с беспредельно большой благодарностью. Егор не стал медлить, поэтому без лишних промедлений он покинул кабинет, слегка прикрыв за собой дверь. Третьякова сама не заметила, что как только дверь закрылась, она упала на колени, а по щекам уже давно лились слёзы. Сейчас это было настолько неважно. Сейчас девочка думала лишь о том, что случилось тогда. Она никогда не простит тот вечер ни себе, ни молодому человеку. Вопрос «Почему я?» останется с ней навсегда и будет вечно лежать на душе тяжёлым грузом, недающим беззаботно взлететь на крыльях любви. Истерика накрывала с каждой секундой всё больше. Огромный выплеск эмоций и чувств нужен был давно, но сейчас было не то место, хотя это её не волновало ровно также, как и всё остальное. Когда Третьякова издала истошное завывание, способное разорвать душу каждого, кто услышит на мелкие детали, на её плечах оказались чьи-то мягкие и тёплые руки. На коленях рядом с девочкой сидела Наталья Александровна, обнимая бедного ангела, бьющегося в истерике, за плечи. Светловолосая женщина ничего не спрашивала. Она встретила по дороге в кабинет Егора. Козелкова, задав пару-тройку вопросов юноше, поняла, что произошло, ведь тот был явно расстроен, а по щекам лились слёзы. Он не хотел рассказывать, но Наталья Александровна была невероятно проницательна, поэтому рассказывать толком ничего и не пришлось. Она не стала донимать бедную Машу с вопросами. Козелкова знала, что иногда нужно просто обнять человека и быть рядом, особенно в таких ситуациях.***
20 лет назад
***
Светловолосая девушка засиделась в шумной компании, праздновавшей выпуск из школы. Все уже разошлись, ведь время на часах было позднее. Остались только она, Наташа, и несколько её одноклассников: Паша, Серёжа, Андрей, Ванька и Петя. - Ладно, мальчики, пойду я. Поздно уже, - немного потягиваясь отозвалась девушка. - Ну, Наташ, не уходи. Ты же знаешь, что нас одних оставлять нельзя, - начал прочить один из юношей, а все остальные поддержали, создавая небольшой гул. - Нет, я всё же пойду. – Козелкова встала и начала собирать свою сумку. Вместе с ней покинул стол и Андрей. Он направился к выходу. Наталья подумала, что это для того, чтобы открыть ворота, но она оказалась не права. - Пока, мальчики, - попрощалась Козелкова и уже развернулась, чтобы уйти, но её за руку схватил Сергей. Молодой человек резко развернул к себе девушку и проговорил своим друзьям, хоть и обращаясь к Козелковой: - Она никуда не пойдёт. Ты нам ещё нужна. – пробухтел юноша, после чего повисла гробовая тишина, в которой каждый мог ощутить волну страха издаваемой юной девушкой. Тишину нарушил звук запирающихся ворот. Наталья поняла: «Мне не скрыться.» - Я хочу поиграть с тобой… Сергей аккуратно начал расстёгивать пуговица на воротнике платья. Пьяный организм заставлял руки дрожать, поэтому он не справлялся один и позвал всех остальных на помощь. Пятеро парней встали вокруг Натальи и начали медленно раздевать её. Козелкова пыталась сопротивляться столь противным ласкам, она старалась ударять противника так, чтобы он больше не прикасался к ней. Однако, по итогу, ударяли именно её с такой силой, что сопротивляться больше не было смысла. В ту ночь, в ночь выпускного пятеро парней использовали тело юной девушки против её воли. Они безнравственно пытались угодить инстинктам и пьяным порывам, нанося неизлечимые раны чистому, как ангел, человеку, девушке. Её изнасиловали. Прямо там. На том самом месте в тот самый день её сломали. Она никому не рассказала тогда. Никто не знал, что случилось и почему Наталья так изменилась. Никто.***
- Тише-тише, девочка моя, - проговаривала полушёпотом Козелкова, обнимая и прижимая как можно ближе к себе дрожащее тельце Марии. – Я с тобой. Я рядом. Тебя никто не обидит. Я с тобой всегда, - глаза Натальи Александровны тоже были на мокром месте, она на грани рассудка и истерики, ведь она вспомнила все те ужасные события из её жизни. А маленький ангелочек, в её объятьях, с каждым словом прижимался к ней всё сильнее, хватаясь за преподавательницу, как за последний прут надежды. – Я с тобой, малышка, - всхлипывая в унисон с ученицей сказала Козелкова. - Что здесь происходит?! – раздался громогласный и до боли знакомый голос. В дверях кабинета завуча стояла ошарашенная увиденным Лукина. Бьющаяся в истерике Мария не обратила на неё никакого внимания, а вот Наталья покачала головой, всё же роняя несколько слезинок. – Наташ, что здесь происходит? – теперь уже полушёпотом спросила Лукина, подскочив к ученице, которая в слезах шаталась из стороны в сторону, с другой стороны и так же обняв её, но обращаясь к своей коллеге, которая просто мотала головой, не понимая, что должна отвечать и знает ли обо всём Лаура.