Pourquoi pas / Почему бы нет

— Добро пожаловать в мой… в наш дом. — Он поцеловал тонкие пальчики и прижал их к своей груди. Попрощавшись с гостями, они переместились с помощью Динки на крыльцо теперь уже их общего дома. Сердце трепетало, отказываясь верить в реальность. Волнение, счастье, легкий страх проснуться — все эмоции слились в тугой, но яркий комок где-то около сердца. Гермиона — его несбыточная мечта, любовь и боль вот уже столько лет — сейчас войдет в этот дом и станет его хозяйкой на год. Для него этот срок был и невообразимо мал — пролетит ведь как мгновение — и долог одновременно: целых триста шестьдесят пять дней она будет жить рядом с ним, разговаривать, трапезничать за одним столом. Так что возблагодарим бога и Мерлина за милости и хватит думать об отдаленном будущем. С хлопком трансгрессии появились Соланж, Жорж и Роджер и в ожидании уставились на хозяина. Поэтому Грег воззвал к своему самообладанию и открыл дверь. Руки почти не дрожали, однако волнение до конца унять не получалось. Этот мрачный, суровый особняк никогда не вызывал у него восторга, не то что уютный замок тети, но раньше это было лишь место ночевки. Теперь он глянул на дом своего детства другими глазами, и картина его не радовала. Они вошли в холл, который, к счастью, уже не напоминал какой-то торжественный склеп, и заглянули в гостиную. — После ремонта здесь не так мрачно, но ты можешь заказать переделку… ну, ты же этот ремонт одобряла… — замялся он, когда теплая ладонь мягко легла на его локоть. — Грег, — она заглянула в его глаза. — Мы же договорились, если нас с Розой что-то будет напрягать в доме — мы скажем. И пока мне все нравится. Он шумно выдохнул и попытался расслабиться. В конце концов, даже если Гермиона придет в ужас от его фамильного жилища, она точно не отменит их брак, максимум — потребует срочного ремонта. Поэтому он взял, наконец, себя в руки и улыбнулся своей уже жене. — Грег, а ты про качели не забыл? — спросила Роза лукаво, и, как обычно, его сердце растаяло, стоило лишь глянуть на нее. — Да, солнышко. Теперь для тебя в саду есть качели и не только. Хочешь, Динки тебе покажет? — Завтра. После завтрака ты все посмотришь и опробуешь, а сейчас тебе пора спать, — твердо сказала Гермиона. Роза насупилась, но затем зевнула сладко и покорно кивнула. Тут же появился Терри и поклонился. — Я — Терри. Приветствую новую хозяйку. Я буду следить и ухаживать за мисс Розой, как ухаживал за хозяином, когда он был маленьким. — Рада познакомиться, Терри, — ровно ответила Гермиона, а Грег похвалил себя, что не забыл дать свободу всем эльфам. Очень хотелось, чтобы она оценила это. — Иди с Терри, солнышко, а я зайду к тебе поцеловать перед сном. — Она повернулась к Грегори: — Ее комната недалеко от мо… нашей спальни? — Прямо напротив, — он улыбнулся. — Спокойной ночи, Роза. Роза убежала наверх, а Гермиона хитро сощурилась: — И сколько качелей «и не только» ты там установил? — Немного… гмм… ну, насколько сад позволил, — он улыбнулся. Да, он, как и подозревала Гермиона, немного увлекся, зато Роза точно будет счастлива, а эльфы присмотрят, чтобы она всегда была в безопасности. — Соланж покажет тебе завтра весь дом, но сначала хочу отвести тебя кое-куда. Ты не против? — Гермиона охотно пошла за ним, бросив напоследок ласковую улыбку всем. Они поднялись на второй этаж в его кабинет. Там он подвел ее к портрету. Уютное кресло у камина, нарядное, но строгое платье, горделивая осанка, белые локоны, уложенные в высокую прическу (она принципиально не красила седину) и любимая тиара. Многие считали Жаклин де Брасье высокомерной и надменной стервой, но это была лишь маска для посторонних. — Тетя Жаклин… — он выдохнул. Легкая грусть притушила восторг сегодняшнего дня — он до сих пор не смирился с потерей самого дорогого человека. — Это моя жена Гермиона. — Я рада, mon cheri , что хоть кто-то наконец согласился связаться с тобой, — лукаво сказала она и весело рассмеялась на его возмущенный возглас. — Я шучу, малышка. Я прекрасно знаю, что мой племянник — прекрасный человек. Но он так закопался в своей больнице. Да-да, Грегори, мне Соланж все рассказывает. Я уже надежду потеряла. — Очень приятно с вами познакомиться, мадам, — Гермиона даже книксен изобразила. — Diable, какая я тебе мадам! — воскликнула тетя и воздела руки. — Не нужны мне эти ваши британские заскоки. Зови меня Жаклин, ну тетя Жаклин. — Забыл сказать, тетя не любит все британское, — улыбнулся Грег. — Я люблю своего английского племянника — разве этого мало? — она засмеялась, но вдруг стала очень серьезной и присела, чтобы быть ближе. — Я бы могла попытать тебя, Гермиона, по поводу твоего отношения к моему мальчику и серьезности твоих намерений. Но я вижу главное — его сияющие от счастья глаза. Знаешь, мне этого достаточно. — Спасибо, — тихо сказала Гермиона. — Видит Бог, мой племянник пережил многое, поэтому ему тяжело довериться кому-то. Но я верю в тебя и в то, что ты сделаешь его счастливым. — Тетя, не дави на нее, — вступил Грег. Он видел, что тетя смутила его любимую. — Я не давлю, mon cheri, — она тепло улыбнулась. — Но ты так долго был один. Мне горько, что из-за одного salaud … — Тетя! — встрял Грег. — Побереги уши моей жены. — Твоя жена общается с Поттером. Меня ругательствами не смутишь, — усмехнулась Гермиона и показала ему язык. — Continuez, Madame . — Ну вот видишь, все отлично, — она самодовольно усмехнулась. — Думаю, мы найдем общий язык. — Нам нужно идти, тетя. Увидимся, — с этими словами он потянул Гермиону из кабинета. — Грегори, — тихо позвала его тетя Жаклин у самого выхода. — Будь счастлив с ней, mon cheri. — Он увидел слезу, блеснувшую на мгновение. — Буду. Обязательно, — одними губами ответил он и вышел из кабинета. — Ты очень любил ее, — Гермиона ласково смотрела на него. — Да. Только ее и любил, — он вздохнул и постарался натянуть самую жизнерадостную улыбку. — Она давно умерла? — она подошла ближе, положила руку на его плечо и ободряюще сжала его. — Два года назад. Автомобильная катастрофа, — он старался говорить ровно. — Мне очень жаль. — Спасибо, — абсолютно искренне отозвался он и постарался улыбнуться. — Уже поздно, и ты наверняка устала. — Ты прав, — она тряхнула головой, отгоняя усталость. — Но нам нужно будет поговорить. У меня есть вопросы, и мне хотелось бы, чтобы ты был честен. Ее взгляд был твердым, но по крайней мере, он не видел там злости или подозрительности. Не нужно быть гением, чтобы понять, что она хочет спросить. За столько дней даже недалекая женщина разглядела бы, что он не пользуется магией, что говорить о такой умнице. Он, если честно, ожидал, что она припрет его к стенке перед свадьбой, требуя ответы на вопросы. Но Гермиона в очередной раз его удивила. — Я отвечу на твои вопросы. Завтра. Он провел ее в спальню, а сам направился в кабинет, где давно уже оборудовал спальное место и частенько там ночевал. — Грег, — позвала Гермиона, когда он уже был в дверях. Он обернулся и невольно залюбовался — она была так красива и безусловно идеально смотрелась в антураже его спальни. — Я действительно не жалею о нашем браке, — произнесла она с мягкой улыбкой. — Я тоже не жалею. Я счастлив. — И закрыл за собой дверь. Зайдя в кабинет, он прислонился затылком к двери, выдохнул и расстегнул пуговицу на рубашке. Больше всего на свете ему хотелось остаться в спальне, обнять ее (свою жену — черт подери), поцеловать, умолять разрешить быть рядом — просто охранять ее сон хотя бы. Но он дал слово — он и так получил много — не надо гневить судьбу. А пока ему нужен душ. Холодный, долгий душ.