***
В понедельник утром Драко стоял перед музыкальной полкой в гостиной, потирая подбородок и снова хмуро глядя на магнитофон. Кассета Гарри безвредно лежала на полке, и Драко ужасно хотелось узнать, какая музыка, по мнению Гарри, ему бы понравилась. Любопытство быстро взяло верх над его самосохранением, на что, вероятно, и рассчитывала Панси. Если эта штука взорвется перед ним, он будет полностью винить ее — ей определенно придется возместить ему ущерб, или купить ему больше пластинок, или что-то в этом роде. С нее станется, коварная корова. Он глубоко вздохнул, пожал руками и начал без разбора нажимать каждую кнопку на устройстве. Он начал жужжать и издавать щелкающие звуки, некоторые вещи загорались, и Драко заволновался, но не настолько, чтобы остановиться. Он нажимал кнопки, которые оставались нажатыми, некоторые щелкали обратно, он щелкал переключателями и поворачивал диски до тех пор, пока… Щелк. Драко застыл, когда спереди открылось небольшое прямоугольное отделение размером с его ладонь, почти точно размером с кассету на полке. Затаив дыхание, Драко открыл пластиковый футляр с лентой, взглянув на нацарапанный почерк Гарри на карточке внутри. Он вытащил изнутри странный прямоугольник меньшего размера и осторожно вставил его в отсек — он идеально подошел, и он радостно вскрикнул, напугав Тимси в коридоре, который подпрыгнул и заворчал себе под нос. Драко осторожно закрыл отсек, дрожа от нетерпения, и попытался каким-то образом вернуть все остальные кнопки, переключатели и диски в исходное положение, прежде чем обнаружил треугольник воспроизведения… А затем защитные чары вокруг дома задрожали, сигнализируя о прибытии Гарри. Драко вздохнул и убрал руки, решив послушать пленку сразу после их сегодняшнего сеанса. Гарри вошел в дом, и Драко заметил, что на нем не было кожаной куртки, по-видимому, он решил, что тонкий зеленый джемпер — это все, что ему требовалось. Драко совсем немного заскучал по этому поводу — джемпер подчеркивал его глаза, что компенсировало отсутствие куртки, и он улыбнулся Драко, от чего у него перехватило дыхание и заставило его немного подавиться, эффективно стирая из мозга все другие заботы. В кабинете, устроившись в креслах с изогнутыми спинками с чашками кофе — на этот раз черным, чтобы успокоить Тимси, — Драко наблюдал за их успехами на доске. — Двадцать позади, — пробормотал Драко. — Если мы прошли половину пути, когда было тринадцать, значит, мы уже близко. Гарри взглянул на доску, но это открытие его не взволновало. Он удрученно уставился на длинную очередь хлебных крошек. Драко хотел спросить об этом, но не стал. Он подумал, что вскоре, когда они решат этот подсознательный лабиринт, он сможет спросить Гарри о многом, и, возможно, Гарри даже сможет ему ответить. Возможно. Если только захочет. Драко быстро покачал головой — нет смысла забегать вперед. Он взял со стола блокнот и очки для чтения и положил их на боковой столик — в надежде, что у него будет время обновить свои записи сегодня. Он заснул сразу после их последнего сеанса, что было совершенно непродуктивно. Гарри снова посмотрел на него, поставил кружку и сел прямо, чтобы начать медитацию. Внешне он выглядел спокойным — Драко лениво гадал, взял ли он мысленный отпуск, который он отдал ему в прошлый раз, и провел ли он время в этих воспоминаниях на любимом пляже Драко. Он также не стал бы спрашивать об этом, пока Гарри сам не захочет рассказать ему. Если захочет. Они закончили медитацию, чувствуя себя комфортно в своей рутине, и Драко поднял палочку, ожидая. Зрительный контакт Гарри казался более интенсивным, чем обычно, но Драко смирился. — Легилименс. Гарри вернул их на лесную подстилку. Нарцисса отошла, Пожиратели смерти аплодировали, тело Гарри швыряли из стороны в сторону, невосприимчивое к боли проклятий Волдеморта. Слезы Хагрида пропитывают рубашку Гарри. «Гарри Поттер мертв!» Волдеморт кричит, и Гарри слышит крики, он хочет их утешить… Сверкание меча в воздухе, когда Невилл отрубает Нагайне голову… Проклятие Молли Уизли попадает Беллатрисе в грудь, ее лицо застыло от шока, когда она падает… «Драко Малфой был хозяином Бузинной палочки — пока я не обезоружил его в поместье Малфоев…» «Попробуй, Том. Попытайтесь раскаяться.» «Авада Кедавра!» «Экспеллиармус!» Палочка летит по высокой дуге по воздуху… Драко был лишь немного удивлен, что эта дуэль не оказалась хлебной крошкой — но опять же, дуэль с Волдемортом была для Гарри Поттера старым делом. На тот момент это было просто то, что он должен был сделать. В конце концов, он только что умер. После этого дуэль, должно быть, казалась утомительной. Однако, наблюдая, как это происходит в то время — слушая яростные аргументы семнадцатилетнего Гарри, слыша, как он произносит имя Драко среди причин, по которым он собирался победить, разговаривая с Темным Лордом, как будто он был просто еще одним партнером в дуэлях, затем убил его обезоруживающим заклинанием, полностью уверенный в своих силах — это определенно было формирующим воспоминанием для Драко. Его собственный разум определенно выбрал бы это как хлебную крошку. Люди толпятся вокруг него, пожимая ему руку, он просто хочет спать. Авроры выводят Малфоев из Большого зала. Гарри лежит в комнате Рона в Норе и не выходит несколько дней. — Я вижу, что что-то приближается, — шепчет Драко, немного удивленный. Что было такого важного в это время? Он мог предположить, что Гарри отдыхал все лето, наслаждаясь свободой, солнцем и Джинни. Согласно газетам, единственным разом, когда он когда-либо появлялся на публике этим летом, был суд над Пожирателями смерти — ох. — Ну, поехали… Гарри едва успевает добраться до зала суда. В типичной для министерства манере они изменили время в последнюю минуту, но он сказал Кингсли, чтобы он держал ухо востро. Он бы этого не пропустил. Драко прикован цепью к стулу на полу в зале суда № 10. Он выглядит больным, лицо его изможденное. Его трясет, как предполагает Гарри, от голода и холода — он распознает это. На нем нет обуви, только грязные носки под грязной тюремной робой. Гарри считает, что это выглядит неправильно — Драко Малфой никогда не должен так выглядеть. Драко смотрит на него с места свидетеля пронзительными серыми глазами, защищаясь и смиряясь. Гарри не может отвести взгляд. «Мистер Поттер, вы здесь, чтобы дать показания на суде против известного Пожирателя Смерти, Драко Малфоя…» «Нет» твердо говорит Гарри, судья замирает. «Я здесь, чтобы свидетельствовать в защиту Драко Малфоя.» Низкий гул удивленного шепота наполняет маленькую комнату, и потрескавшиеся губы Драко приоткрываются от шока. «Очень хорошо», бормочет судья. «Можете начинать.» Гарри прочищает горло, снова глядя на Драко. Гарри как будто говорил с ним одним. Его голос звучит громко и ясно. «Драко Малфой — избалованный мерзавец и хулиган. Я всегда знал, что он не особенно приятный человек. Он действительно получил метку Пожирателей смерти, ему было поручено убить Альбуса Дамблдора, он нашел способ впустить Пожирателей смерти в Хогвартс.» На это Драко в поражении опускает голову, но Гарри по-прежнему не смотрит на него и продолжает. «Однако Драко только принял эту Метку и попытался выполнить задание в возрасте шестнадцати лет, потому что Волдеморт держал его семью на острие палочки. Волдеморт из чистой жестокости дал подростку невыполнимую задачу, с которой, он знал, что тот не справится, чтобы наказать его семью. Драко столкнулся со смертью с обеих сторон — откажись, и Волдеморт убьет его вместе с матерью; или умри, пытаясь свергнуть самого могущественного волшебника нашего времени. Других вариантов у него не было, и ни один человек не предлагал ему выхода.» Драко поднимает голову, осторожно и недоверчиво наблюдая за Гарри. «В ту ночь я был там, на Астрономической башне. Я только что вернулся с миссии с Дамблдором, который был сильно ослаблен. Он знал, что должно было случиться, и сказал мне спрятаться — он наложил на меня обездвиживающее заклятие, чтобы я не вмешивался. Я смотрел, как Драко держал беззащитного Дамблдора на острие палочки. Он не мог этого сделать, даже когда на кону стояла его собственная жизнь. Он уже опускал палочку, когда вошли Снейп и Пожиратели смерти. Позже я узнал, что Дамблдор все равно умирает, и он сказал Снейпу убить его, пощадить Драко и доказать лояльность Снейпа Волдеморту — даже несмотря на то, что его истинная преданность всегда была с нами.» Лицо Драко побелело от страха и шока, его руки сжимали стул под цепями, он дрожал. «Когда я был схвачен и доставлен в поместье Малфоев этой весной, мое лицо распухло из-за Жалящего проклятия Гермионы, но меня все еще мог узнать кто-то, кто меня хорошо знал — они попросили Драко опознать меня, и хотя я знал, что он может признать меня, он не сказал им, что это был я. Он не мог не опознать Рона Уизли или Гермиону Грейнджер — он ходил с нами в школу шесть лет, мы дразнили друг друга каждый день. Он знал, и его молчание сохранило мне жизнь. Я бы не дожил до победы над Волдемортом, если бы он что-то сказал.» Гарри остановился, чтобы осмотреть зал, лица, цепляющиеся за каждое его слово, прежде чем взглянуть вниз, чтобы снова встретиться глазами с Драко. «Драко был пешкой в войне взрослых, как и я. Мы играли одну и ту же роль по разные стороны. Он был воспитан, чтобы идти по единственному пути и только по нему. Его послали выполнить невыполнимую задачу — убить самого могущественного живущего ныне волшебника, и у него не было выбора, кроме как последовать за ним или умереть. Он сделал то, что должен был сделать, чтобы обезопасить себя и свою мать. Меня вырастили, чтобы идти только по одному пути, благодаря глупому пророчеству. Мне сказали, что я должен убить одного из самых могущественных волшебников, иначе он убьет меня, и всех, кого я люблю, — у меня не было выбора. Я сделал то, что должен был сделать, чтобы мои друзья были в безопасности. Единственная разница в том, что мне удалось кого-то убить. Драко не удалось.» Глаза Драко расширились, он, кажется, застыл на стуле. «Если вы собираетесь бросить Драко в Азкабан за то, что он сделал подростком в безвыходной ситуации, вам придется бросить и меня туда, вместе с ним. Я дважды ворвался в Министерство. Я использовал Непростительные несколько раз. Я ограбил банк и украл дракона. Я незаконно использовал маховик времени. Я много раз употреблял Оборотное зелье нелегально. Я использовал магию, будучи несовершеннолетним при маглах. Меня видели маглы в летающей машине. Я укрывал беглецов. Я нападал на профессоров. Я крал, обманывал и обижал людей, которые этого не заслуживали. Я сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить людей, которых я люблю. Осуждайте нас обоих или никого из нас. Нет веских причин, по которым одна пешка должна быть свободна, а другая должна платить за свои преступления.» Зал суда ошеломленно сидел в полной тишиной, последние слова Гарри эхом отражаются от холодного камня. Гарри слабо слышит неглубокие, прерывистые вздохи Драко со стула внизу. Сияющие серые глаза Драко приковывают его к месту — он чувствует непонятное ощущение сжатия и скручивания в груди. Драко осторожно вышел из головы Гарри, направил палочку на доску, чтобы обозначить новую точку «Суд над ДМ», и закрыл глаза. Он положил палочку себе на колени и позволил стенам окклюменции медленно падать. Он не знал, было ли ощущение сжатия в ребрах его или Гарри. Он не был полностью уверен, хочет ли знать. Его палец провел по шраму на ключице, по Метке на руке, потер верхнюю часть бедер. — Знаешь, это был последний раз, когда я слышал твой голос, — задумчиво произнес Драко через мгновение, открывая глаза. Гарри запомнил это свидетельство точно так же, как Драко, слово в слово, все было точно так же. Он только что вновь пережил собственное воспоминание из другого места в комнате — из глаз мальчика, который действительно видел его, единственного человека, который говорил за него. Гарри просто смотрел на него снова, видел его. Его лицо было напряженным — он выглядел так, будто пытался выдавить слова через глаза, через поры, но они не выходили. Драко не мог не смотреть на него в ответ, прежде чем заставить себя снова заговорить. — Почему? Гарри посмотрел на свои руки, крепко зажатые собственными ногами. Он оторвал пальцы, медленно открыл блокнот и щелкнул ручкой. Это было правильным поступком Драко прищелкнул языком. — Это то, почему ты что-либо делаешь, Гарри, — сказал он. — Это может быть только одной из причин почему, но этого недостаточно, чтобы сотворить формирующее воспоминание, этого недостаточно, чтобы сформировать то, кем ты являешься. Для тебя правильные поступки не новость. Гарри сжал губы, ища глазами что-то на лице Драко, Драко не знал что. Он ждал, но Гарри больше ничего не написал. Драко понял, что он всегда был тем, кто объяснял важность воспоминаний Гарри вслух, и можно было ожидать, что он сделает это сейчас. Он мог — у него было много идей, его разум работал со скоростью милю в минуту, но он не хотел говорить вслух ничего из этого. Поэтому он ждал, и это все больше походило на состязание взглядов. — Мы можем вернуться к этому позже, — пробормотал Драко. — Готов к другому? Гарри сделал глубокий вдох, долгий и медленный, все еще сохраняя пристальный взгляд. Он кивнул один раз, и Драко поднял палочку, снова проваливаясь Гарри в голову. «Тогда помоги мне понять, Гарри! Он мучил тебя годами, он оскорблял Гермиону, он издевался над всей нашей семьей, Луна и Дин были заключенными в его доме! Он впустил Пожирателей Смерти в школу — он стал причиной того, что Сивый растерзал Билла! Его отец пытался убить нас обоих, Фред мертв из-за таких Пожирателей смерти, как он! Почему?!» Джинни кричит в Косом переулке, ее лицо искажено из-за чувства предательства. На похоронах Фреда Гарри стоически стоит рядом с семьей Уизли. На похоронах Ремуса и Тонкс у него нет сил поговорить с Андромедой, которая держится за ребенка с бирюзовыми волосами, как за спасательный круг. «Мне нужна услуга, Кингсли», говорит Гарри. «Мне нужно, чтобы ты приглядывал за Драко Малфоем.» Кингсли недоверчиво приподнимает брови. «Не так», быстро говорит Гарри, неуверенно перебирая слова. «Я просто хочу, чтобы ты проверял его время от времени, убедись, что он… Министерство будет пытаться сдерживать его, как и публика, независимо от того, что он решит делать… Я хочу, чтобы ты поддержал его, познакомился с ним. Не позволяй им держать его под сапогом. Теперь у него есть второй шанс на нормальную жизнь, вдали от тени Люциуса — я не хочу, чтобы все это пропадало зря.» Гарри делает паузу, Кингсли молчит, затем он добавляет: «Пожалуйста. Я буду в долгу перед тобой.» «Конечно, полагаю, я могу сделать это для тебя, Гарри, но я должен спросить: почему бы тебе самому не присмотреть за ним?» Кингсли пытается понять. Гарри усмехается. «Поверь мне, Кингсли, будет намного лучше, если инициатива будет исходить от тебя.» На похоронах Колина Криви Гарри не может смотреть Деннису Криви в глаза. — Хорошо, вот и другое, — пробормотал Драко, заметив еще одно свечение на периферии — очевидно, этот год был весьма плодотворным. Он быстро ухватился за появившуюся крошку. Гарри подходит к коттеджу, через сад, который он помнит, когда приземлился сюда с Хагридом. Ладони вспотели, его нервно трясет. Кажется, что быть здесь неправильно, но он должен — он хочет. Он стучит в дверь. Мгновение спустя Андромеда Тонкс открывает дверь, ее длинные вьющиеся волосы собраны в пучок на макушке, а на бедре сидит ребенок с бирюзовыми волосами. Гарри открывает рот, чтобы что-то сказать, но ничего не выходит. Он в ужасе — из-за него ее внук остался сиротой, почему она должна позволять ему быть его крестным отцом? Но Андромеда мягко улыбается и вздыхает. «Долго же ты», говорит она, полностью открывая дверь и отступая в сторону, чтобы впустить Гарри. Он колеблется всего секунду, сбитый с толку, прежде чем войти в коттедж. Он вытирает ладони о джинсы, когда они входят в гостиную, и поворачивается к Андромеде с болью и чувством вины на лице. «Миссис Тонкс, я…» «Тшшш», перебивает она его. «Какую бы чушь ты ни извергнул, Гарри, я могу сказать, что это все равно будет чепуха, — не беспокойся. Я просто рада, что ты здесь.» Гарри потерял дар речи. Андромеда пользуется этим и сует малыша Тедди ему на руки. «Тедди нужен его крестный отец, а мне нужна долгая горячая ванна и, возможно, сон. Бутылочки со смесями на кухне под согревающими чарами, а чистые подгузники на пеленальном столике в детской — вторая дверь справа. Ты разберешься.» Андромеда выглядит и звучит измученной, и она уходит от них. Прежде чем она заходит в свою комнату, он слышит ее оклик: «Кстати, просто зови меня Энди. Знаешь, мы теперь семья.» У Гарри перехватывает дыхание. Он оглядывается на извивающегося у него на руках младенца, который сейчас тянет Гарри за дикие, отросшие волосы — он понятия не имеет, что делать, все еще ошеломленный всем взаимодействием. Он садится на диван и, в конце концов, заставляет малыша Тедди лежать на сгибе руки Гарри, он издает тихие-тихие звуки, с любопытством глядя на Гарри большими карими глазами. «Привет, Тедди», тихо шепчет Гарри, нежно улыбаясь. Он чувствует себя немного глупо и совершенно не в своей тарелке. «Рад встрече.» Гарри поднимает пухлый кулачок Тедди, и крошечные пальчики тут же обхватывают его палец, крепко сжимая. Гарри посмеивается над ним, и Тедди, кажется, доволен этим, издавая новые тихие звуки и от удовольствия болтая ногами. Улыбка Гарри становится все шире, и пока он наблюдает, глаза Тедди меняют цвет с теплого коричневого на ярко-зеленый. Гарри был совершенно очарован, и следующий его смех превратился в рыдание, хотя его щеки и болели от улыбки. Когда Драко возвращается в свое тело, он понимает, что улыбается, и мычит коротким довольным смехом. Он быстро отмечает новую точку на доске «Тедди» и снова поворачивается к Гарри, который улыбается ему в ответ. — Это было знакомо, — сказал Драко. — Я чувствовал то же самое, когда впервые взял на руки Камилу. Тяжесть ответственности и полная и безмерная радость от нее — это кажется самым важным делом, которое ты когда-либо делал, высшей честью — иметь такое особое место в жизни этого ребенка. Дополняет твою семью. Замечательно, правда? Гарри фыркает, все еще улыбаясь ему и наблюдая за ним. Он кивает один раз. Драко на мгновение купается в тепле и удовлетворении, прежде чем взглянуть на часы. Только десять пятнадцать, удивительно. — У нас хорошо получается. Сделаем еще один заход до перерыва? Улыбка Гарри осталась, когда он кивнул, наклонился вперед в своем кресле и встретился взглядом с Драко. Драко поднял палочку. — Легилименс. «Не надо возиться с ТРИТОНАМИ, Гарри, ты более чем показал себя. Ты станешь прекрасным дополнением к аврорам.» Кингсли снисходительно машет рукой, улыбаясь ему. Гарри помогает Джорджу снова открыть магазин Волшебных Вредилок Уизли. Без Фреда место кажется темнее. Джордж проронил всего несколько слов за несколько недель. Джинни помогает Гарри переехать на Площадь Гриммо. Скоро она уезжает на обучение в команду Гарпий. Она бросает на него сияющий взгляд, когда они ставят сундук на пол, — он быстро поднимает ее, усаживает на столешницу и крепко целует. Ее смех яркий и чистый. Драко почувствовал что-то неудобное при виде Гарри и Джинни — он оттолкнул это в сторону, за свои барьеры. Вероятно, скоро ему придется увидеть намного больше этого. Гарри просыпается с криком, весь в поту, его палочка уже в руке, тяжело дыша. Джинни стоит рядом с ним, осторожно трогая его волосы. Она выглядит измученной. Гарри впервые надевает форму аврора и, хмурясь, смотрит на себя в зеркало. Что-то в этом не кажется правильным, но и не кажется неправильным. У Гарри вспыхивает камин, он не смотрит, кто это. Руки касаются его талии сзади, плотно обнимая его. Человек пахнет чем-то легким и цветочным. «Джинни», усмехается он, поворачиваясь у нее в руках. Она не выглядит счастливой — она держит его крепче. Свет заклинаний окружает его в темноте склада. Гарри чувствует запах патоки, полироли для метел и чего-то еще, немного дымного — Амортенция, хотя и не совсем так, как он ее помнит. От этого у него кружится голова. Он выбегает из-за столба, устремляясь к источнику огня проклятий, он слышит, как его напарник что-то кричит позади него, но Гарри его держит… «Инкарцеро!» Он кричит, и толстые веревки вылетают из его палочки, сбивая зельевара, который борется и рычит, столкнувшись со своими оковами. Гарри чувствует, что приближается к достижению цели — наконец остановить преступника, избавиться от человека, который этого заслуживает. — Есть, — тихо сказал Драко, направляя свою магию на приближающееся серебристое сияние. «Я не думаю, что ты действительно хочешь меня, Гарри», мягко говорит Джинни. Похоже, она не расстроена, но Гарри расстроен. Они лежат в постели Гарри, голые, но что-то не так, и Гарри вообще не чувствует себя хорошо, и он так, так сильно расстроен. «Хочу», отвечает Гарри, садясь и проводя руками по волосам. Почему у него не было этого? «Конечно, Джин. Я так сильно этого хочу, и я не понимаю, что со мной не так.» Джинни садится рядом с ним, прикрываясь простынями. Она кладет руку ему на руку, нежно поглаживая ее. «Ты меня не любишь, Гарри», сухо бормочет она. «Я не знаю, почему ты все время пытаешься убедить себя в этом.» «Но я люблю! Конечно, я хочу тебя, конечно, я люблю тебя, я все время думал о тебе, мне не терпелось вернуться к тебе, начать нашу совместную жизнь. Я так хочу этого, Джин. Со мной что-то не так, но я разберусь, я все исправлю…» «Ты не слушаешь, Гарри», тихо и твердо прерывает она, сжимая его руку. «Ты этого не хочешь, и все в порядке. Прекрати пытаться заставить себя это сделать. Твои инстинкты говорят тебе, что что-то не так. Ты никогда не игнорировал их раньше, и тебе не следует игнорировать их сейчас.» Она осторожно тянет его обратно к кровати, поворачивая на бок лицом к себе. Она внимательно наблюдает за ним, нежно проводя тонкими пальцами по его волосам. Он почти дрожит от разочарования и печали. «Знаешь, у нас все будет хорошо», шепчет она через мгновение, кладя свою маленькую мягкую руку ему на щеку. «Даже если мы не любовники, мы всегда будем друзьями, а ты всегда будешь частью моей семьи.» Горе и разочарование выходят наружу, и Гарри сворачивается, рушится в объятиях Джинни. Драко вышел, и когда Гарри закрыл глаза и прислонился к стулу, Драко направил палочку на классную доску. Появилась следующая точка, и он назвал ее «Расставание», праздно думая про себя, что это, возможно, самая «нормальная» вещь на доске. У Драко был похожий разговор с Панси еще на четвертом курсе. Он так старался быть с ней, хотеть ее, зная, что их родители, вероятно, однажды попытаются женить их. Это просто казалось неправильным — его инстинкты боролись с ним на каждом этапе пути, как бы сильно он этого не хотел. Ему потребовалось много времени, чтобы смириться с этим, с пониманием того, какое огромное разочарование он принесет своей семье, своей будущей жене. Одно дело — влюбиться в Седрика Диггори, но совсем другое — знать, что вся твоя жизнь не будет тем, о чем ты мечтал. Он задавался вопросом, действительно ли Гарри это принял. Драко сидел тихо, накручивая на пальцы прядь своих волос, чувствуя мягкость, краем глаза замечая ее цвет, очень его собственный. Он терпеливо ждал, когда Гарри вернется из того места, куда он отправился в своей голове. Через несколько мгновений Гарри открыл глаза и посмотрел на Драко с такой покорностью и поражением, что это было шокирующим. Нет, по-видимому, нет. — Ты думал, что она будет твоим единственным шансом на нормальную жизнь? Семью? — осторожно спросил он. Гарри скривился и отвернулся. Драко воспринял это как твердое да. Он задумался на мгновение, тщательно формулируя остальные слова. — Ты думал, что женщина — это твой единственный шанс на нормальную жизнь с семьей? — Гарри вздрогнул. Драко мягко вздохнул. — Я тоже так думал однажды, — пробормотал он. Гарри снова посмотрел на него, все еще оставаясь осторожным и смиренным. — Панси тоже была очень любезна. Мне было четырнадцать. Гарри продолжал наблюдать за ним, настороженно и защищаясь, но явно с любопытством. — Конечно, у меня было немного больше времени, чтобы понять это, когда я был подростком, — продолжил Драко. — Насколько я помню, ты был очень занят. — Он остановился на мгновение, обдумывая, размышляя, насколько сильно он хотел надавить. Гарри продолжал наблюдать за ним, выжидал, как всегда молча. — Это неправда, — мягко сказал Драко. — Я не знаю, знаешь ли ты это сейчас или нет. У тебя может быть нормальная жизнь, настоящая любовь, семья, с кем угодно, даже если это не женщина. Семья — это не только про кровь, про то, чтобы заполучить девочку, устроиться и вырастить команду по квиддичу, которая выглядят так же, как ты и твоя жена. Семья — это решение, принимаемое людьми, связь, обычно кровная, но кровь не является решающим фактором. Пока отношения лелеют, укрепляют, держат их выше всего остального… Тимси для меня больше семья, чем когда-либо был мой отец. Потому что он решил защитить меня, когда я был в опасности, даже когда это было вопреки его приказам. Потому что он решил остаться со мной, когда был освобожден. Я дорожу им и тем, как мы заботимся друг о друге, так же, как я дорожу своей мамой, Панси и Камилой. Гарри снова закрыл глаза, медленно выдыхая. — И если тебе нужна команда по квиддичу имени Поттера, тебе, очевидно, не обязательно заниматься сексом с женщиной, чтобы ее получить, — ухмыльнулся Драко, и Гарри открыл глаза, смущенно нахмурив брови. — Ну хорош. Суррогатное материнство…? — Драко приподнял бровь и неопределенно помахал рукой. Лицо Гарри не изменилось, и Драко не мог решить, удивлен он этому или нет. — Ты действительно был слишком занят, — сухо пробормотал он. — Мы можем поговорить об этом позже, если хочешь — я провел слишком много исследований, будучи напуганным подростком-геем. Моя основная обязанность как Малфоя — сохранить имя, иметь наследника, понимаешь — я так боялся, что мне просто нужно было принять зелье, лечь и подумать об Англии, — он снова ухмыльнулся, довольный, когда настороженность исчезла с лица Гарри с подергиванием улыбки. — Но существует много способов стать отцом, уверяю тебя. И ты будешь так чертовски хорош в этом, что в тот раз, когда наступит этот день, им придется добавить второе надгробие рядом с твоим, чтобы добавить к твоему списку эпитетов «Отец года Волшебной Британии» — вероятно, перечисляя все годы, когда у тебя будет этот титул. Гарри уже тихо посмеивался над ним, подперев подбородок рукой, нежно качая головой, и Драко был уверен, что он немного улучшил настроение Гарри. Чувство выполненного долга наполнило его теплом. — Готов к перерыву?***
На улице шел сильный дождь, почти что проливной ливень, пока они работали. Небо было серым и унылым, стук капель по окнам и крыше вызвал низкий приглушенный шелест по всему дому. Pleuvisaud*, — подумал Драко, вспоминая странное слово из одного из его любимых любовных романов о волшебниках, лежавшего на полке в гостиной. *(Прим.пер. слово используется для описания звуков дождя) Тимси аппарировал на кухню через мгновение после того, как они вошли, заставив Гарри подпрыгнуть. Эльф нес большой коричневый бумажный пакет, который он с глухим стуком бросил на стол, повернувшись лицом к Драко. — Тимси решает взять выходной, — сказал он, вызывающе скрестив руки, как будто Драко собирался спорить. — Тимси не готовит и не убирается до конца дня. Драко улыбнулся. Выходные у Тимси были редкостью, и как бы он ни поощрял их, Тимси всегда чувствовал, что ему нужно немного побороться за них. — Это замечательно, Тимси. Что в пакете? — Тимси покупает еду, которую готовит кто-то другой. Тимси принес домой карри на обед для Мастера. — Отлично! Тикка масала? — спросил Драко, возбужденно хлопая в ладоши. — Конечно, — пробормотал Тимси, сузив глаза. — Тимси знает, чего хочет Мастер Драко. Тимси купил Ягненка Виндалу для Мастера Гарри… Тимси думает, что Мастер Гарри хочет чего-то более острого, Мастер Гарри, вероятно, сможет с этим справиться. Суженные глаза Тимси остановились на Гарри, как бы заставляя его попробовать возразить, но Гарри тихо захихикал, кивая с энтузиазмом. Драко проигнорировал косвенное пренебрежительное отношение Тимси к его терпимости к специям. Если ему и приходилось терпеть оскорбления от кого-то, никто не делал это более деликатно, чем Тимси. — Спасибо, Тимси, — ухмыльнулся Драко. — Тогда мы будем в оранжерее. Есть еду на вынос можно только на полу, как ты знаешь, так что оранжерея подойдет для этого. Тимси раздраженно вздохнул — он ненавидел, когда Драко сидел на полу. Вероятно, имело какое-то отношение к тому, что слишком много поколений он прожил с Малфоями. Но он не стал опровергать утверждение, он просто прошел мимо них, ворча, в сторону оранжереи. Он сказал, что не станет ни готовить, ни убирать, но с некоторыми вещами Тимси ничего не мог с собой поделать. Драко взял коричневый пакет и протянул его Гарри, но чуть не подпрыгнул, когда в его мозг пришла идея. — Я наконец-то понял, как положить эту кассету в магнитофон, — взволнованно сказал Драко, стараясь не показаться слишком нетерпеливым. — Если хочешь, мы можем послушать ее, пока едим. Щеки Гарри порозовели, а глаза его, смущенные, метнулись в сторону. Он несколько раз покачал головой. — Нет? Хорошо, — пробормотал Драко, немного удрученный. Затем Гарри начал указывать на него, и Драко нахмурился, пытаясь расшифровать расплывчатое сообщение. — Я, — пробормотал он. — Ты имеешь в виду мою музыку? Ты хочешь послушать мою? Гарри кивнул, ухмыляясь. Драко подумал, понимает ли кто-нибудь невербально Гарри так же быстро, как он. Это достижение было слишком большим для его эго. Он пожал плечами, стараясь казаться непринужденным. — Хорошо, я организую. Иди в оранжерею. Гарри так и сделал, взяв с собой коричневый пакет, и Драко направился в гостиную за своим проигрывателем. Он с тоской поглядел на магнитофон, в котором все еще хранился таинственный микстейп, прежде чем выбрать пластинку и отлевитировать проигрыватель через дом в солярий. Тимси расчистил центр комнаты, оставив пол открытым. Пространство посередине занимало большое одеяло с парой декоративных подушек, и Драко знал, что они практически утонут в отталкивающих чарах — эльф ненавидел чистить пятна на ткани. Гарри, скрестив ноги, сидел на одеяле, вынимая из сумки пластиковые контейнеры и одноразовые столовые приборы. Драко любил эту комнату — в ней обитало большинство растений, и количество их росло с каждым годом, Драко не мог удержаться от их покупки. Они стояли на деревянных и металлических подставках по кругу стеклянных стен, свисали с куполообразного стеклянного потолка среди нитей слабо светящихся фонарей. Стекла были залиты дождевыми полосами, размывая внешний мир. Здесь звук был намного громче. Он опустил проигрыватель на пол рядом с одеялом и, положив пластинку, сел напротив Гарри. — Моя любимая пластинка для дождливых дней, — ухмыльнулся Драко. — Если нам повезет, я смогу уговорить Тимси потанцевать под нее. Гарри недоверчиво ухмыльнулся и протянул ему емкости с рисом и сливочным цыпленком Тикка. Драко с энтузиазмом вцепился в него, пока Гарри отрывал себе наан и принялся за свой Виндалу, с довольной улыбкой на лице. Через несколько секунд, слушая только звук дождя по стеклянной крыше, Гарри взглянул на Драко и кивнул в сторону проигрывателя. — Ой! — сказал Драко, смеясь над собой. — Я так хотел тикку, что забыл. — Он поставил свою еду, которая уже почти наполовину закончилась, и осторожно вытащил пластинку из конверта, поместил ее на диск и поднял ручку к внешнему краю. Bones, sinking like stones, all that we fall for Homes, places we’ve grown, all of us are done for… Кость камнем на дно, Битвы итог в том, Там, где мы растём, Это наш и есть дом. Драко удовлетворенно вздохнул. Он немного повернул ручку регулировки громкости, чтобы слышать звук сквозь шум дождя. Гарри ухмыльнулся ему. — Маглы, и по-моему, англичане, — прокомментировал Драко, снова беря еду. — Ты слышал их? Гарри поднял пустой конверт от пластинки, изучил его, прежде чем кивнуть ему. — Это был один из первых альбомов, купленных мне Панси. Я так много слушал, что Панси просто покупала мне новые пластинки, чтобы ей не приходилось слушать одно и то же каждый раз, когда она приходила, — ухмыльнулся Драко. — С тех пор она пополняет мою коллекцию. Она даже заставила меня все альбомы Backstreet Boys прослушать, хотя я пытался заставить ее забрать их обратно. Как тебе хорошо известно, я фанат N*SYNC. Гарри усмехнулся, покачивая головой в несогласии, хотя и не мог поспорить. Они продолжали есть еду на вынос, пока не заиграли аккорды следующей песни, и Драко вскинул голову с озорной ухмылкой. — Тимси! — Он крикнул, отставил свою еду и встал, пока Тимси аппарировал. Он увидел, как Тимси вздохнул, когда услышал, что играет. — Давай, Тимси, — взмолился Драко. — Сто лет не танцевали! Тимси в поражении опустил голову, но Драко знал, что втайне ему это нравится. Он просто дулся, как всегда, и не мог позволить Драко подумать, что он жаждет этого унижения. — Мастер Драко хочет снова вальс? — спросил Тимси, преувеличенно вздохнув. Драко оглядел комнату. — Может, для вальса будет немного сложно, но думаю, у нас все получится, не так ли? Тимси оценил пол круглой комнаты. — Это единственный танец, подходящий для размера комнаты. — Верно, — серьезно сказал Драко, пытаясь сдержать ухмылку на лице. Он видел, как лицо Гарри загорелось от возбуждения, когда Драко подошел к эльфу, который поднял свои маленькие ручки с еще одним драматическим, раздраженным вздохом, ворча себе под нос, что «Мастер заставляет упражняться Тимси в его выходной.» Did you want me to change? Well I’d change for good And I want you to know, that you’ll always get your way… Ты хотел, чтобы я изменился? Так я изменился к лучшему. И я хочу, чтобы ты знал, Что все всегда будет по-твоему... Драко взял Тимси за ручки — эльф был слишком низок, чтобы Драко мог танцевать с ним должным образом, но он знал шаги лучше, чем кто-либо еще. Им приходилось постараться. Когда припев приблизился, Драко коварно ухмыльнулся Тимси, и он мог поклясться, что видел, как тот закатил свои огромные глаза, прежде чем откинуть ногу назад и запрыгнуть в идеальный венский вальс, скользя по комнате с Драко в идеальной синхронизации на высоком уровне скорости, которая была весьма впечатляющей для его маленьких коротких ножек. Драко весело рассмеялся, кружа их по комнате. Улыбка Гарри была ослепительной, когда он следил за ними глазами, плечи дрожали от беззвучного смеха. Какая абсурдная ситуация, подумал Драко, танцуя венский вальс под Coldplay со своим домовым эльфом, в то время как Гарри Поттер наблюдал и нежно смеялся из середины комнаты среди контейнеров с едой на вынос. Двенадцатилетний Драко воспламенился бы, если бы увидел это. Может ли его жизнь стать еще более странной? Они замедлились, когда песня подошла к концу. В этот момент Драко тяжело дышал — танец был быстрым — но он все еще дико улыбался, когда отступил от Тимси и низко преувеличенно поклонился ему. Эльф снова закатил глаза — он пронюхал подвох? — и сделал небольшой реверанс, потому что это было правильно. Он нисколечко не запыхался. — Спасибо, что потакаешь мне, Тимси, — сказал Драко. — Ты, как всегда, отличный партнер по танцам. Тимси снисходительно махнул ручонкой и, ворча, повернулся и вышел из комнаты. Он выходил из комнаты только тогда, когда хотел, чтобы Драко слышал, как он жалуется себе под нос, и это всегда заставляло Драко усмехаться. I awake to find no peace of mind I said, ‘How do you live as a fugitive Down here, where I cannot see so clear… Я просыпаюсь и не обнаруживаю Ни капли спокойствия в сознании. Я спросил: как можно жить будучи беглецом? Отсюда, снизу, мне не очень отчётливо видно. Драко плюхнулся на одеяло и лег на пол, переводя дыхание. Он повернул голову в сторону и увидел Гарри, чья улыбка была такой яркой, что сердце Драко забилось быстрее. Слишком много для того, чтобы переводить дыхание. — Постарайся не быть слишком впечатленным, Гарри, — ухмыльнулся Драко, — Тимси уже много поколений живет с Малфоями — у него было гораздо больше времени, чем у меня, чтобы довести до совершенства венский вальс. Гарри протянул руку и без палочки вызвал из кабинета блокнот и ручку. Драко было немного неловко, увидев его за пределами этой комнаты — было почти слишком священно покидать святилище кабинета, как и большинство их взаимодействий, но он ничего не сказал, когда Гарри открыл его, чтобы написать. Где ты научился танцевать? Драко ухмыльнулся. — Конечно, в холодном мраморном бальном зале Малфой-Мэнора, — ответил он. — Большинство чистокровной знати обучаются бальным танцам еще до того, как начинают ходить в школу. Танцы были частью моих уроков — до Хогвартса у меня было несколько частных репетиторов. С ними и моей матерью у меня не было ни малейшей возможности избежать подросткового возраста, не умея танцевать. Слава Мерлину, это было по крайней мере весело, хотя я не признавался в этом, будучи ребенком. Гарри ухмыльнулся ему и вернул ручку к бумаге. Очень впечатляюще Драко закатил глаза, смеясь над ним. Он практически мог слышать сарказм в наспех нацарапанных словах. — Да, да, ох, как мне помогли чистокровные тренировки. Знаешь, это не сложно. Это как учиться летать или сражаться на дуэлях — без всякого состязания и опасности. Гарри приподнял брови, его губы растянулись в недоверчивой улыбке. Драко усмехнулся, вспомнив, как Гарри нервно и неловко танцевал на Святочном балу на четвертом курсе. — Это правда! Тело хочет двигаться, ритм инстинктивен. Так же, как ты сражаешься или летаешь, твое тело просто движется, не задумываясь об этом. Ты тоже мог бы сделать это довольно легко, если бы просто перестал думать об этом и позволил своему телу делать то, что для него естественно. Гарри твердо покачал головой, эта недоверчивая улыбка все еще была на его лице, как будто Драко только что сказал ему надеть ледерхозе и исполнить Шуплаттлера. Драко прищурился, глядя на него. — О, ты будешь танцевать, Гарри, — сказал он, озорно ухмыльнувшись, когда глаза Гарри расширились, а голова закачалась еще сильнее. — Совершенно верно, да, никаких аргументов, во всяком случае, не то, чтобы ты мог их произнести. Раньше мы много летали и дрались, у тебя не будет проблем со мной потанцевать. На этот раз тебе даже не придется разговаривать со змеей, повезло тебе. — Плечи Драко дрожали от сдерживаемого смеха из-за смятения и страха на лице Гарри, смешанных с ярким румянцем, ползущим по его щекам. Восхитительно, повторил предательский мозг Драко, но он проигнорировал его, решив доказать свою точку зрения. Песня, которая начала играть, была хорошей и медленной, по крайней мере, легкой. Он сел и встал быстрым грациозным движением и протянул руку. — Давай, вставай, вставай, — призвал он, все еще улыбаясь, и глаза Гарри нервно метались по сторонам, очевидно ища выход из этого положения. Гарри мог легко найти его, если бы захотел. Драко не мог заставить его что-либо сделать. Он ждал, протянув руку. Вскоре Гарри закатил глаза и преувеличенно вздохнул, но все равно взял его за руку, как и предыдущий партнер Драко по танцам. Драко поднял его с тихим победным смешком и повел с одеяла. Did I drive you away? I know what you’ll say, you’ll say Oh, sing one you know… Разве я прогонял тебя? Я знаю, что ты скажешь, Ты скажешь: "Спой ту, старую песню." Драко взял левую руку Гарри и положил ее себе на правое плечо — Гарри в замешательстве нахмурил брови. Драко тихо усмехнулся. — Ты можешь быть Спасителем волшебного мира, Гарри, но это не значит, что ты будешь вести. Гарри закатил глаза, его румянец только усилился, когда он подошел ближе. Драко взял другую руку Гарри в свою, немного приподняв ее в сторону, и осторожно положил правую руку на талию Гарри, чувствуя, как его щеки вспыхивают. Зачем он это делал? But I promise you this I’ll always look out for you Yeah, that’s what I’ll do… Но вот что я обещаю тебе: Я всегда буду охранять тебя, Именно так. — Расслабься, Гарри, — пробормотал он, чувствуя, как напрягаются мускулы Гарри под его рукой. Его грудь сжалась, когда Гарри сделал глубокий, медленный вдох, встретившись глазами с Драко. Он все еще выглядел таким нервным, что, конечно, не способствовало танцам. — Закрой глаза, — тихо приказал Драко. Гарри приподнял брови, но сделал, как ему сказали. — Тебе нужно переместить левую ногу назад, затем в сторону, затем правую ногу вперед и обратно в сторону, в маленьком квадратике, красиво и медленно. Не думай об этом слишком много. Просто почувствуй ритм песни, почувствуй, куда движется мое тело, и двигайся вместе со мной. Губы Гарри подергивались от того, что это могло быть забавным, но он держал глаза закрытыми, и когда Драко двинулся, Гарри пошел по стопам, как ему сказали. Сначала его движения были неловкими и отрывистыми, но после нескольких тактов Драко заметил, что он дышит в такт музыке, и его шаги стали более плавными и естественными. My heart is yours, It’s you that I hold on to Yeah, that’s what I’ll do… Мое сердце принадлежит тебе, Это за тебя я всегда держусь, Именно так. Драко изо всех сил пытался продолжать притворяться, будто затеял эту чушь, чтобы доказать свою точку зрения, но становилось все яснее, что он просто искал предлог, чтобы прикоснуться к Гарри, поскольку Гарри приближался к нему, держа рядом, с рукой Драко на своей талии, с рукой Гарри на его плече. Они были так близко, что почти соприкасались грудью, и Драко чувствовал, как волосы Гарри щекочут его щеку, и он был таким жалким, но он не хотел, чтобы это вообще когда-нибудь заканчивалось, даже несмотря на то, что в животе начинались тревожные движения. And I know I was wrong, But I won’t let you down Oh, yeah I will, yeah I will, yes I will… И я знаю, что был неправ, Но я не предам тебя Да, не предам... Драко не знал, когда его рука скользнула с талии Гарри на его спину, но теперь она определенно была там, и Гарри был таким теплым и таким близким. Единственное, что мог слышать Драко, — это шорох дождя, нежная музыка из пластинки и его собственный пульс, стучащий в ушах. Он знал, что Гарри больше не думал о шагах, о том, как они так плавно движутся в этом воображаемом маленьком квадрате на полу. Мир сжался до этой маленькой стеклянной комнаты, наполненной растениями, и единственное, что имело для Драко значение в этот момент, — это то, что он продолжал прижимать Гарри к себе, несмотря ни на что. Он почувствовал осторожное дыхание Гарри на своей челюсти, и Драко слегка наклонил голову вниз, едва касаясь носом волос Гарри, чуть выше его уха. От его шампуня исходил какой-то пряный древесный запах, и теперь это причиняло ему боль, но он все еще не мог остановиться. Левая рука Гарри медленно, осторожно скользила по его плечу, мягко приземляясь на шею Драко сзади, прижимая их еще ближе друг к другу, так что Драко мог чувствовать тепло, исходящее от тела Гарри. Лицо Гарри слегка повернулось, его нос мягко коснулся челюсти Драко. Драко подумал, знал ли он вообще, что делает, но затем рука, осторожно сжимавшая его собственную руку, высвободила ее и вместо этого переместилась на плечо Драко, а освобожденная рука Драко упала на бок Гарри, соскользнув на его спину, и это было абсолютно осознанное решение с обеих сторон. Драко продолжал игнорировать боль — награда была слишком велика. Драко не был так близок с кем-то со времен его пребывания на континенте, и это было так, так по-другому — вероятно, потому, что это был Гарри, и, конечно, только он мог заставить Драко действовать так глупо, выбросив свое самосохранение в окно. Драко нужно было сдвинуться всего на дюйм, всего на дюйм, подумал он, когда рука Гарри на его затылке медленно скользнула в его волосы, нос Гарри постепенно сдвинулся с щеки Драко, лоб Гарри в конце концов прижался к его, а живот Драко ужасно скручивался, и эта тянущая, сжимающая боль в груди делала его дыхание поверхностным, но он мог чувствовать мягкие порывы дыхания Гарри у своего рта… А потом губы Гарри коснулись его, намного более мягкие, чем Драко мог себе представить, и он ахнул и попытался не закричать из-за скручивающей, колющей боли, разразившейся в его туловище, но он ничего не мог с собой поделать, так же как он не мог не сжать руки вокруг талии Гарри и поцеловать его в ответ, как будто это было самое важное, что он когда-либо делал. Рука Гарри скользнула вокруг его шеи, его рука зарылась в волосы Драко, никто и никогда раньше еще не целовал его так. Гарри прижимал Драко к себе, их тела прижались друг к другу от колен к груди, как будто он жаждал этого, как будто он не мог насытиться. Дыхание Драко было резким, его глаза были закрыты, и он не мог удержаться от дрожи, когда боль пронзила его, словно армия ножей в животе, как будто его мускулы горели, но он сжал в кулаки джемпер Гарри и целовал его снова и снова, а Гарри покусывал его губы, пробуя его языком, абсолютно ничего не было важнее этого… Но боль была мучительной, это была агония, равная по силе, но противоположная явному блаженству и облегчению от поцелуя этого необыкновенного человека, и он не мог подавить ни сдавленные рыдания от боли, ни струйку пота, стекающую по его виску, ни влагу, собравшуюся в его глазах. Гарри внезапно отстранился, тихонько вздохнув, его руки крепко держали Драко за плечи. Драко тяжело дышал, и он не хотел, чтобы это заканчивалось, он бы вытерпел все что угодно ради этого, но он отпустил заднюю часть свитера Гарри, позволяя ему отступить. Когда руки Драко освободились, они немедленно инстинктивно накрыли его живот, и он согнулся пополам, тяжело дыша и кряхтя от боли, преодолевая спазмы мускулов и пульсирующее магическое ядро. Туман в его мозгу рассеивался по мере того, как боль постепенно утихала, и он понял, что не может вспомнить, кто кого поцеловал первым, кто вообще это начал. Драко начал это с танцев, что изначально было неэтично, но они подошли ближе одновременно, рука Гарри определенно коснулась его волос, нос Драко переместился к уху Гарри… — Мне очень жаль, — произнес Драко, когда он наконец смог заговорить. — Это было неэтично с моей стороны. Он открыл глаза и увидел Гарри, стоящего в паре футов от него и смотрящего на него испуганными глазами, отчаянно осматривавшими тело Драко, его пальцы рассеянно касались его собственных губ, как будто он не мог поверить в то, что только что произошло. Драко тоже не поверил бы этому, если бы не запыхавшееся, разбитое чувство, к которому его привели узы, оно было очень схоже с Круциатусом. Этот поцелуй мог быть сном, но боль была незабываемой и определенно реальной. — Ты в порядке? — мягко спросил Драко. Гарри моргнул несколько раз, очевидно выходя из оцепенения, и кивнул, его рука снова опустилась на бок. Его лицо все еще было полно страха и беспокойства — Драко очень не хотел такого, пока они находятся тут, в их убежище. Неужели Драко заставил его чувствовать себя небезопасно? — Мне очень жаль, — пробормотал он снова, он отстранил одну руку от своей талии. — Я не знаю, что на меня нашло. Этого больше не повторится. При этих словах они оба отвернулись друг от друга. Он знал, что Гарри ничего не ответит, и Драко не хотел видеть облегчение на его лице. Он задавался вопросом, интересуется ли Гарри безумной реакцией Драко на этот поцелуй — Драко придется ему ответить, если он спросит. Но Гарри только вытащил свою палочку и испарил пустые контейнеры из-под еды, свернул одеяло на полу и поднял блокнот. Поэтому Драко вытащил свою из кармана и остановил проигрыватель, отлевитировав его и пустой конверт из оранжереи обратно в гостиную, предполагая, что они просто сделают вид, что этого никогда не было. И это было ужасно. Он не мог решить, что было бы хуже: поцеловать Гарри только один раз и узнать, как это было невероятно, даже через пытки уз, и знать при этом, что он никогда не получит этого снова, или никогда не поцеловать Гарри Поттера вообще, и всю свою жизнь гадать, а что если, как он гадал с подросткового возраста? Но это не имело значения. Он был Целителем, и у него была работа. Он уличил момент в гостиной, чтобы собраться, глубоко подышать, успокоить дрожь в мышцах, переставляя свои приоритеты, прежде чем вернуться в кабинет, будучи уверенным, что цвет, по крайней мере, сошел с щек, если не с губ. Гарри уже сидел в своем кресле с подголовником у камина, с закрытыми глазами и руками, сложенными на животе, и выглядел вполне непринужденно, если бы не небольшая складка между его бровями. Он открыл глаза, когда Драко сел, и осторожно посмотрел на него. Драко ненавидел то, что он заставил Гарри так себя чувствовать. О чем он только думал? Драко глубоко вздохнул и наколдовал два стакана, наполнив их лимонной водой, которую любил Гарри, прежде чем положить блокнот себе на колени. — Давай, начинай медитацию, — сказал Драко, надевая очки для чтения и пытаясь добиться беззаботного тона, чтобы снять напряжение Гарри. — У нас осталась работа. Мы приближаемся, я это чувствую. Гарри повиновался, и Драко открыл свою записную книжку, поспешно заполнив ее пропущенными заметками, отчаянно пытаясь направить остальную часть своего мозга к задаче, а не к ощущению губ Гарри, которые все еще были отвлекающего, розового, блин, цвета. Теперь он не мог смотреть на некоторые части Гарри, чувствуя себя при этом в безопасности: теплые руки, пробегавшие по волосам Драко, прямой нос, касавшийся его щеки, сильные руки, которые притягивали его ближе, твердая грудь, прижимавшаяся к его груди, его беспорядочные волосы, щекотавшие его лицо. Блять, блять, блять. Пока Гарри медитировал, Драко работал над барьерами окклюменции, возводя их настолько мощно, насколько мог. Это было опаснее, теперь, когда он однажды вот так ослабил бдительность. Было бы слишком легко подсознательно повторить это снова, пока он был в голове Гарри, подтянуться ближе и позволить себе утонуть в Гарри, как он того отчаянно хотел. Драко закрыл блокнот и стал ждать, потирая рукавом Темную Метку на руке, напоминая себе, почему этого не могло произойти. Когда Гарри наконец открыл глаза, сел прямо и встретился взглядом с Драко, Драко осторожно спрятал себя за барьер и поднял палочку. Гарри коротко кивнул ему. — Легилименс. Робардс кричит на него. «Здесь ты не Избранный, ты больше не сражаешься со злом в одиночку, аврор Поттер! Твои товарищи-авроры полагаются на тебя в полевых условиях, доверяют тебе, и тебе нужно полагаться на них и доверять им в ответ!» Драко попытался не усмехнуться. Ему легко сказать, его не учили спасать самого себя с одиннадцати лет… Гарри в клубе, очень пьян, мужчина прижимает его к туалетной кабинке, его рот на шее Гарри. Руки Гарри под его рубашкой. Бля, это было намного сложнее, чем Драко думал. «Знаешь, я бы попросил тебя, Поттер, было бы здорово, если бы во главе Департамента был Спаситель, но ты слишком вспыльчив, слишком импульсивен, ты это знаешь. Аврор Уизли гораздо более стратегически настроен, у него хватит ума, и ему не так нравится находиться в поле, как тебе», говорит Робардс, внимательно наблюдая за Гарри. «Спасибо Мерлину за это», хихикает Гарри. «Мне не нужна твоя работа, Робардс, не волнуйся. Рон идеально подошел бы для нее.» Молли Уизли заманила Гарри и Джинни на еще один ужин наедине. Они оба посмеиваются над ситуацией. «Как ты думаешь, когда она бросит это дело?» спрашивает Гарри. «Наверное, никогда», с ухмылкой отвечает Джинни. «Ну что ж. Бесплатная еда, да? Мы можем наверстать упущенное.» Гарри смеется. Бомбарда врезается в стену позади напарника-аврора Гарри — Джеффрис летит, тяжело приземлившись на каменный пол. Гарри слышит крики детей в подвале внизу, и ослепленный яростью Гарри видит, как похититель падает на колени, царапая свою шею руками, подавляемый стихийной магией Гарри… — Я вижу, что приближается одно, — пробормотал Драко. — Продолжаем. — Он сосредоточил больше энергии через свою палочку и ухватился. Гарри, Рон и Гермиона заканчивают завтрак. Они смеются и вспоминают свои школьные приключения — те, где никто не погиб. «А помните лицо Малфоя, когда Дамблдор присудил Гриффиндору сто шестьдесят очков на последней минуте…» Гарри разрывается смехом, и Рон ему вторит. Атмосфера была легкой. Но Гермиона не двинулась с места. Рон смотрит на нее, его смех утихает. «Ты в порядке, Миона?» спрашивает Рон. Гермиона выглядит немного бледной, держится за живот с гримасой на лице. Гермиона внезапно встает, поднимает палец и бежит в туалет. Гарри и Рон слышат, как ее рвет, затем звук раковины, и через минуту молчания она возвращается на кухню, выглядя измученной. «Миона, это уже третий раз за неделю», говорит Рон с беспокойством. «Я знаю», вздыхает она с новой гримасой. «В остальное время я не чувствую себя плохо, только по утрам…» ее глаза широко открываются, и она смотрит на Рона. Гарри наблюдает, как они ведут какой-то безмолвный разговор, прежде чем Гермиона внезапно встает, вытаскивает палочку из пучка в волосах и выполняет сложное движение, направленное на ее живот. Небольшое искрящееся желтое сияние исходит чуть ниже ее пупка, и она задыхается, оглядываясь на своего мужа. «Боже мой», шепчет она, широко распахнув глаза от потрясения. Рон медленно встает из-за стола. «Я беременна», говорит она, и Гарри задыхается, когда их лица превращаются из шока и страха в чистейшую радость, которую Гарри когда-либо видел на их лицах. Рон издал радостный смех и, как в тумане, бросился вокруг стола и схватил Гермиону на руки, вращая ее вокруг. Наконец он усаживает ее и крепко целует в губы. «Мерлиновы панталоны, Гарри!» Он почти кричит, поворачиваясь к своему лучшему другу, в полном восторге. «Я буду папой!» Гарри запрокидывает голову и смеется, вставая, чтобы обнять их обоих. «Самое время», говорит Гарри, зараженный их радостью. Драко вышел из головы Гарри, когда свечение утихло, и воспоминания прошли. Он направил палочку на доску, обозначив новую точку «Ожидание РиГ». — Это было прекрасно, — пробормотал он, приподняв уголки губ в улыбке. — Но полагаю, это больше, чем просто счастье за твоих друзей, да? Гарри снова осторожно посмотрел на него с легкой улыбкой и пожал плечами. Драко какое-то время наблюдал за ним, его мозг кружился от активности. — Знаешь, тебе придется сказать мне, если я ошибаюсь, — сказал Драко. — Я не знаю человека, которым ты являешься сейчас, а также мальчика, с которым ходил в школу. Но я могу предположить. Гарри приподнял бровь и стал ждать. — Очевидно, что это был очень счастливый и меняющий с ног на голову момент жизни для всех участников, но для тебя он был совершенно другим — потому что вас всегда было трое, с детства, самые лучшие друзья, вы все делали вместе. Должно быть, это было странно, когда Рон и Гермиона сошлись и стали чем-то отдельным, даже несмотря на то, что ваша дружба оставалась такой же близкой, как и прежде. Но когда у них родился ребенок, это проявилось еще сильнее… Драко ждал опровержения, но его не последовало. Крошечная улыбка Гарри скользнула по его лицу. — … как будто они шли дальше, становились взрослыми, без тебя. Возможно, ты думал, что у тебя никогда не будет чего-то подобного, что ты застрянешь там, где был, и не сможешь двигаться вперед вместе с ними. Голова Гарри упала на кресло, все еще глядя на Драко, его лицо смиренно. — Я ошибаюсь? Гарри не двигался с места, его глаза метались между глазами Драко, он сделал долгий глубокий вдох. В конце концов, он медленно покачал головой. Драко кивнул ему. — Конечно, это неправда, но разум не всегда формирует рациональные цепочки, не так ли? — пробормотал Драко. — У них был семилетний старт в их отношениях. Им повезло, они нашли свою вторую половинку в одиннадцать лет, хотя им потребовались годы, чтобы что-то с этим сделать. Ты был с ними все время. Обрати внимание, что первые слова, которые Рон сказал после того, как узнал, что его жена беременна, были «Мерлиновы панталоны, Гарри, я буду папой». Ты был столь же важной частью этого момента, как и все остальное. Ты, как никогда, являешься неотъемлемой частью их жизни — это не изменилось. Они сделают для тебя все, что угодно. Учти еще то, что Рон Уизли перешагнул через свою гордость и умолял Малфоя помочь тебе, — ухмыльнулся он. — Ты хоть понимаешь, насколько глубока вражда между Малфоями и Уизли? Губа Гарри дернулась. — Ты ничего не сделаешь такого, что бы отдалило их от тебя. Я бы даже сказал, что ты их семья — они, скорее всего, согласятся с этим. Готов поспорить, Роуз называет тебя дядей Гарри, и ей наплевать, что ты чертов Спаситель, или что ты еще не женат, или что у тебя сложная карьера, или что ты в другом периоде своей жизни, чем окружающие, теперь, когда у тебя есть время понять это без блядского пророчества, нависшего над твоей головой. Для нее и ее родителей важно то, какой ты есть, Гарри, и то, что ты рядом с ними. Гарри не двинулся с места, но печаль немного спала с его лица, и Драко снова ощутил крошечное теплое чувство выполненного долга. — Готов к следующему шагу? — спросил Драко, успокаивающе улыбнувшись Гарри. Гарри ухмыльнулся, наклоняясь вперед и усиливая зрительный контакт, и пульс Драко скачкообразно участился. Он откашлялся, поднял палочку и дождался кивка Гарри. — Легилименс. Джордж Уизли впервые держит на руках свою крестницу Роуз. Гарри не видел, чтобы он выглядел таким счастливым уже много лет. Гарри стоит в мрачной, темной, душной комнате, положив руки на бедра. Он чувствует запах старой темной магии и ненавидит это, но он не покинет Гриммо. Гарри стоит в тускло освещенном баре клуба. Он подвыпивший, музыка такая громкая. Перед ним стоит высокий худощавый магл со светлым хвостом, берет его за руку и, подмигивая, ведет на танцпол. У Гарри трепещет живот. Драко сжал кулак на коленях и продолжил пролистывать. Снова набеги авроров, редкие проблески магловских клубов, от которых у Драко крутило в животе, еще больше Рона и Гермионы, Роуз, Тедди и Андромеды, но в основном работа — оформление документов за столом, обед в столовой Министерства, просьба к Рону о новых делах, устранение преступников, пока, наконец, Драко не заметил еще одно серебристое свечение. — Что-то нашел, — пробормотал он, когда загорелся свет, и он попытался ухватиться за него, но тут же почувствовал еще один дезориентирующий толчок, а затем он исчез. Драко раздраженно цокнул. — Я не причиню тебе вреда, Гарри, но ты знаешь, что в конце концов мне придется это увидеть, — проворчал Драко, но пока позволил себе плыть по реке воспоминаний. Гарри стоит перед Визенгамотом, его живот крутит, и он читает с листа пергамента перед ним. Они ловят каждое его слово. Гарри входит в кабинет Кингсли. Кингсли и еще один мужчина встают, чтобы поприветствовать его. Кингсли представляет Гарри мужчине, довольно формально, и теперь Гарри понимает, что это тот, кого он должен поддержать. Гарри сидит с Визенгамотом, одетый в полные регалии аврора. Тошнота в животе. Он поднимает руку, чтобы отдать свой голос, и немедленно выходит из комнаты, чтобы выбежать в туалет. «Ты уверен, Гарри?» озабоченно спрашивает Рон. «Я должен», вздыхает Гарри, «по-видимому, я единственный, кто может.» «Не единственный», бормочет Рон. «Просто кого легче всего привлечь». Гарри смотрит на него и меняет тему. Гарри ушел обедать с многообещающим политиком. Они здесь не для того, чтобы поговорить или даже поесть — их должны видеть вместе. Все, о чем Гарри может думать, пока нудит этот человек, — это то, как сильно он предпочел бы провести это время с Тедди. Гарри в шкафу для метел, один в своей официальной мантии, покрытый медалями. Он крепко обнимает себя, его охватывает паника, он тяжело дышит, чувствуя, что может умереть. Драко так сильно сжал губы, что было больно. Он ждал чего-то хорошего или счастливого, например, отношений, нового дома, хобби или даже домашнего животного, но здесь ничего этого нет, и месяцы летят за годами. Драко не хватает только тех воспоминаний о магловском пабе, который, как он знал, нравился Гарри, потому что эти воспоминания, вероятно, все еще находятся в Омуте памяти Рона и Гермионы. Но он знал, что Гарри пошел туда только для того, чтобы побыть один, просто побыть незнакомцем, которого никто не знал. Гарри в своей официальной мантии перед трибуной читает с пергамента. Толпа восхищенно наблюдает за ним. Он борется с приступом тошноты. Гарри в Хогвартсе читает лекцию, как приглашенный гость, по Защите от темных искусств, и волнение на лицах детей, когда они сражаются друг с другом, в равной степени радует и вызывает тошноту, когда все, что Гарри может видеть, — это сражение. Он внезапно останавливает их, решив, что заклинание Патронуса будет более подходящей темой. «Это было давно, Гарри», говорит Андромеда, пронзая его взглядом. Гарри в своей спальне, как он полагает, скорчился на полу и крепко обнял себя, пока его охватывает паника. Его сильно трясет. Гарри в начальной школе волшебников, разговаривает с семилетними детьми о Мерлин-знает-чем, и они смотрят на него со страхом и трепетом. Он чувствует нарастающую панику — его заставили сесть посреди комнаты спиной к двери. Гарри в своей официальной мантии пожимает руку тому, кому Кингсли велит. Фотографы из Ежедневного Пророка каждый раз делают снимки, и сквозь натянутую улыбку Гарри думает, что это все еще похоже на Войну, только иного рода. Его инстинкты говорят ему прятаться. Воспоминания становились все более свежими, Драко мог сказать, они быстро приближались к сегодняшнему дню. — Гарри, — твердо сказал он, прерывая воспоминания об очередной панической атаке в шкафу для метел. — Позволь мне увидеть это. — Его тон не оставлял места для споров, но он чувствовал нарастающую тревогу Гарри, мольбу. — Мы должны, Гарри. С большой неохотой воспоминания начали перемещаться мимо него, назад во времени, пока свечение не появилось снова, и Драко наконец смог ухватиться за него. «Вы хотели меня видеть, сэр?» спрашивает Гарри, закрывая дверь в кабинет министра. «Гарри, да, присядь, пожалуйста», радостно говорит Кингсли. Гарри садится в кресло, а Кингсли наклоняется вперед на своем столе, сложив пальцы перед лицом, внимательно изучая Гарри. Гарри ждет. «Мне нужна выгода от этого одолжения, Гарри», неуверенно начинает Кингсли. «Какая-то услуга.» «Да… когда ты попросил меня присмотреть за мальчишкой Малфоем, ты сделал предложение взамен. Мне нужно получить кое-что от тебя. Мне нужна твоя помощь, Гарри.» Гарри вздыхает, вспоминая. Он не знает, когда Кингсли стал таким политиком, но это справедливо. Он сделал предложение. «Верно», говорит он. «Что я могу сделать для тебя?» Кингсли на мгновение замирает. «Ничего особенного», говорит он. «Мне просто нужно, чтобы ты познакомился с некоторыми людьми, был замечен с некоторыми членами правительства, время от времени произносил речи на мероприятиях Министерства. Может, отдал голос за Визенгамот, иногда они тебе его предоставят. Ты знаешь, что ты влиятельный человек, и твое влияние действительно может помочь сбалансировать силы в Визенгамоте, твое присутствие в верхних рядах поможет держать чистокровных в страхе. Никто не пойдет против Спасителя.» Гарри скрипит зубами, стиснув руки на подлокотниках кресла. Шрамы на его руке становятся еще бледнее от усилия: я не должен лгать. «Это похоже на довольно большую услугу, Кингсли», ворчит он, сузив глаза. «Как и держать авроров подальше от Драко последние пять лет», спокойно парирует Кингсли. Гарри закрывает глаза, делает глубокий вдох, чтобы предотвратить взрыв. До сих пор он использовал свое имя и влияние только для того, чтобы помочь Гермионе в ее активизме — он рискнул заняться политикой, и ему это не нравилось, но он делал это для нее. Ничего не было реальным, в политике все было игрой во власть — опасной игрой, полной дыма и зеркал. Но если Кингсли говорит, что он может помочь подавить идею чистоты крови, предотвратить восстание другого Темного Лорда — Гарри вспоминает, как был в Министерстве под Оборотным, когда ему было семнадцать, когда видел, как маглорожденных лишают их палочек, Амбридж на своем троне держит в своих руках суд… «Ладно», говорит Гарри, и Кингсли вздыхает с облегчением. Гарри колеблется, прежде чем снова заговорить. «Как там Малфой сейчас?» «У него все хорошо», говорит Шеклболт, изумленный и раздраженный. «Он только что получил лицензию целителя, хотя лицензиаты не давали ему покоя. Скоро он вернется в Англию…» Драко отшатнулся от головы Гарри и не стал думать о другой точке на доске. Его тело тряслось — физическая реакция на скрытые эмоции, которые он не мог контролировать. Он позволил своим стенам окклюменции медленно опуститься, но несмотря на медленный темп, когда они были полностью разрушены, Драко трясся от ярости. — Я хочу спросить, реально ли это, но я знаю, что это так, я только что видел это, — пробормотал Драко, сжав челюсти. Гарри молча смотрел на него широко раскрытыми глазами, его тело было напряжено. Драко не выдержал. — Сколько еще себя ты собираешься им отдать, Гарри? Как долго ты собираешься продолжать в том же духе? — Голос Драко рос, руки сжались в кулаки, дрожа на коленях. В какой-то момент он снова уронил палочку. Гарри, конечно, не ответил ему, но Драко заметил, как изменился взгляд — он стал защищаться. Драко было все равно. Он встал, чтобы пройтись по комнате, энергия гнева его переполняла. На Гарри, на Кингсли, на Министерство, на Дамблдора, на Волдеморта и на весь мир за то, что они сделали… — Этот придурок не проклял тебя, Гарри, он устроил тебе гребаный отпуск, хотя я сомневаюсь, что это было его намерением. Сколько раз с тех пор ты делал что-то, потому что чувствовал себя обязанным, как будто ты был в долгу перед миром? Сколько раз за последние несколько недель ты, наконец, мог делать то, что хотел, например летать, навещать свою семью и друзей и слушать музыку? Твое молчание чертовски неудобно, конечно, но не для тебя. Для всех остальных. Гарри теперь пристально смотрел на него, встав со стула, сжав кулаки по бокам. — Даже не смей искренне верить, что ты единственный, кто может изменить мир, единственный, обладающий такой силой, что ты обязан миру отдать ему любую часть себя, в которой он нуждается, — но, конечно, ты это делаешь. Конечно, делаешь, тебя ведь никогда не учили думать по-другому, спасибо, хуеву Альбусу Дамблдору, — кричал Драко в этот момент, и он чувствовал, как возмущение Гарри накапливается в комнате, но не мог остановиться. Никто никогда ему этого не говорил? Говорил ли кто-нибудь это вслух? — Конечно, ты в это веришь, и я, черт возьми, не могу этого вынести, Гарри, то, как они забрали каждый клочок твоей самооценки, который только мог быть у тебя. Ты лучше поверь в то, что это было сделано умышленно, каждый момент твоей жизни был направлен на то, чтобы был создан мальчик, который умрет ради всеобщего блага. Он не заставлял тебя оставаться с тетей и дядей ради того, чтобы уберечь тебя от Пожирателей смерти, он держал тебя там затем, чтобы ты чувствовал себя никчемным, и если бы ты вырос с хоть какой-нибудь уверенностью в себе, твое самосохранение могло бы возобладать в конце концов, а этого мы, конечно же, не могли допустить, ведь на кону судьба гребанного мира. Они ведь не рассказывают свиньям, какие они прекрасные и нежные, прежде чем забить их, не так ли? Драко трясло, он не знал, был ли он когда-нибудь в такой ярости раньше, и она только нарастала, их ярость подпитывала друг друга. — Даже не смей говорить мне, что Альбус Дамблдор, самый могущественный волшебник нашего времени, считал, что лучший способ спрятать опасный магический объект — это пройти через ебучую полосу препятствий, которую могут преодолеть несколько одиннадцатилетних детей. Он знал, что Волдеморт ищет его, и он мог уничтожить его в любой момент, но он ждал, пока Гарри Поттер, гребаный ребенок, не докажет, что он рискует своей жизнью ради всех нас. Даже не смей говорить мне, что он сам не мог попасть в Тайную комнату, когда он знал, кто умер в последний раз, когда ее открывали, и где обитал ее призрак, когда гребаный Рон Уизли смог открыть ее, просто повторив какой-то парселтанг, который он слышал. Он мог бы использовать этот маховик времени сам, Гарри, он мог бы отказать тебе в участии в Турнире, он мог бы уберечь тебя, но он этого не сделал. Он превратил тебя в мальчика, который никогда не будет полагаться ни на кого другого, который всегда будет брать дело в свои руки, чья собственная жизнь была вторичной по отношению к окружающим. Кто возьмет на себя роли, возложенные на него, потому что он считал, что должен, потому что он всегда это делал, потому что, очевидно, никто другой не взялся бы. Ты отдал Волшебному миру все, Гарри, все свое детство, ты, блять, умер за них! И даже тогда ты вернулся не потому, что хотел, не потому, что думал, что твоя жизнь имеет какую-то ценность, а потому, что тебе было нужно закончить работу, потому что ты считал, что никто другой ее не сделает. Он мастерски отточил тебя до инструмента, который можно использовать исключительно для общего блага — и ты им все еще являешься! Гарри кипел, его ноздри раздувались, когда он следил глазами за яростными шагами Драко. Книги дрожали на полках. Драко показалось, что он слышит, как вибрирует доска. — Спасибо ебаному Мерлину, ты вернулся, Гарри, но что ты с этим делаешь теперь, когда свободен? Ты так и не научился делать то, что хотел, поэтому ты просто продолжаешь делать то, что должен, потому что это правильно, не так ли? Ты выступал на моем суде не поэтому. В худшем случае я получил бы пару лет в Азкабане, потому что я был несовершеннолетним и никогда никого не убивал. Моя жизнь не была поставлена на карту, ты не обязан был говорить за меня. Я думаю, ты сделал это, потому что хотел мне помочь по какой-то чертовой причине, и это практически перевернуло мир, не так ли? Готов поспорить, ни один человек не поддержал тебя. На этот раз ты сделал то, что хотел, и остался один с этим. Огонь ревел в решетке, и Драко чувствовал запах озона и влажной земли в воздухе, который колыхался вокруг них, как волна тепла. Глаза Гарри, казалось, были наполнены чистой яростью. Драко не видел его таким злым более десяти лет. Может, вообще никогда. — А теперь Кингсли говорит тебе, что ты должен это сделать, что ты в долгу перед ним и перед миром, даже если это разрывает тебя на части, Гарри, и ради чего? Ты думаешь, Кингсли держит авроров подальше от меня? Ты аврор, Гарри! Твой лучший друг — Главный Аврор! Теперь ничего не происходит без того, чтобы ты или Рон об этом не знали. Они знают, что ты свидетельствовал за меня, Гарри, и они не пойдут против тебя. Меня сдерживали не авроры. Кингсли использует тебя, потому что, по всей видимости, я для тебя уязвимое место, и ты продолжаешь отдавать им свою жизнь, по частям, как будто она не имеет смысла. Сколько еще, пока ничего не останется? Ты уже отдал за них жизнь, Гарри! Ты знаешь, что все детство ты был пешкой, как и я, — ты думаешь, что на этот раз тебя повысили до рыцаря, и теперь ты нечто большее, чем марионетка? Раздалось рычание и громкий, ужасный треск, когда классная доска наконец раскололась, книги полетели с полок, из решетки вылетели угли. Гарри двигался так быстро, что Драко не успел среагировать, прежде чем палочка из остролиста оказалась у его горла, а лицо Гарри было в нескольких дюймах от него, практически сплевывая, его зубы оскалились от ярости, его зеленые глаза горели кровью. Кончик палочки был горячим, обжигал кожу Драко, но он замер, затаив дыхание. — Ты меня не знаешь, — прорычал Гарри низким до боли знакомым голосом. Затем его глаза расширились, и Драко закрыл глаза от очевидной лжи, судорожно выдохнув. Он чувствовал потрясенное, яростное дыхание Гарри на своем лице еще две секунды, а затем горячая палочка покинула его кожу. Он услышал, как Гарри удаляется от него, открывает дверь и бежит по коридору в гостиную. Он услышал камин, он услышал, как Гарри крикнул: «Площадь Гриммо, 12!», Он услышал свист огня, а затем Гарри ушел. После оцепеневшего, приостановленного момента Драко почувствовал запах дыма среди тяжелого запаха озона и, открыв глаза, увидел пепел от огня, вспыхнувший на ковре перед креслами с изогнутыми спинками. Он осторожно подошел к ним, разработав свои конечности, переживая последствия адреналина, взял стакан с лимонной водой Гарри и вылил его на горящие угли, погасив крошечные огоньки. _______________ Примечание переводчицы: Аааааа, это огонь, как мне нравится фик и эта глава, просто 💔 Пишите свое мнение в комментариях, мне отчаянно хочется это все обсудить