***
Гарри никогда раньше не был в отделе лицензирования. Они просто выдали ему лицензию на аппарацию после войны, они вообще не заставляли его проходить испытание. Но, оглядевшись вокруг, он был рад, что раньше избегал его. В огромной комнате было темно, пахло плесенью и сыростью. Стены были увешаны картотечными шкафчиками, некоторые с выдвижными ящиками на десять футов или больше. По всей комнате были расставлены столы, покрытые пергаментом, на каждом из которых стояла одна лампа, а претенциозные зачарованные перья танцевали на бесконечных свитках. Вдоль одной из стен тянулось несколько закрытых комнат поменьше — они были слишком похожи на комнаты для допросов, по мнению Гарри. Древние деревянные полы скрипели под ними, когда они подходили к пустой стойке администратора. Похоже, никого не было, но Гарри знал, что лучше не гадать. Он вытащил свою палочку. — Гоменум Ревелио. Заклинание прокатилось по офису волной, покрывая каждый дюйм поверхности, обнаружив одного человека в закрытом офисе позади него. Гарри обошел стол и устремился в дальний конец комнаты с палочкой в руке, позади него плелась взволнованная свита. Он быстро взмахнул палочкой, когда подошел к офису, и дверь с силой распахнулась, заставив человека взвизгнуть от испуга. Колдун за столом выглядел не намного старше самого Гарри. Его песочно-светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, его мантия была безукоризненно ухожена. Кабинет был безупречным, ни единого пера или пергамента не на своем месте, но все же он был маленьким и тесным. Очевидно, это был офис человека, который считал себя более важным, чем остальные. Гарри впился взглядом в мужчину, который продолжал смотреть в ужасе, но Рон наморщил нос, следуя за Гарри в узкий дверной проем. — Смит? Гарри сузил глаза, позволяя логике и рассуждениям преобладать над облаком страха и гнева, и наконец узнал в нем абсолютного придурка, которого он помнил со школы: Захарию Смита. Конечно. Смит откашлялся, поправляя лицо. — Ну, раз вы так грубо ворвались в мой кабинет, авроры, чем я могу вам помочь? — Его голос только еще больше разозлил Гарри. Ему никогда не нравился этот парень. Гарри и Рону едва хватало места, чтобы пройти через дверной проем, а Рон был достаточно большим, чтобы крысоподобный Захария Смит не видел за его широкими плечами ждущих с нетерпением министра, Тимси и Панси Паркинсон. — Достань лицензию целителя Драко Малфоя и сними с нее магические узы, — приказал Гарри, все еще пытаясь сдержаться. Чем больше времени проходило, тем больше он нервничал. Драко был в опасности, и ему нужно было, чтобы все двигались в том же темпе, что и он. Он чувствовал себя так, словно пробирался сквозь грязь, взволнованный тем, сколько он еще не знал, какой путь им еще предстояло преодолеть, когда человек, о котором он заботился, был ранен, или подвергнут пыткам, или умирает… Это было похоже на один из его кошмаров. Он незаметно взглянул на свои руки и быстро пересчитал пальцы, как учил его Драко — это не сон, а абсолютная реальность. Смит усмехнулся над ним. — Вряд ли, — усмехнулся он. О, вот и последний кусочек самоконтроля, за который он держался. Одним размытым движением Смит был прижат к стулу, палочка Гарри обожгла его горло. Внезапно его поразило воспоминание о горле Драко под его палочкой, вот так, и он с усилием оттолкнул его, чтобы сосредоточиться на текущей задаче. — Сейчас же, Смит. Сквозь свой очевидный страх Смит все же насмешливо фыркнул. Гарри глубже вонзил палочку под его подбородок и тот вздрогнул от усиливающегося ожога. Рон спокойно стоял в дверях. Он, наверное, с пятого курса мечтал увидеть, как этому ублюдку надирали задницу. Рон мог быть достаточно страшным, когда хотел, но Гарри по-прежнему обладал наибольшей властью и влиянием, и в данном случае причиной для их использования. — Не буду. Так ему и надо. — Смит резко вдохнул, когда палочка начала опаливать его шею. — Я не смог бы, даже если бы захотел, Поттер. Для этого потребовалось бы несколько лицензиатов, а я, как видишь, сегодня один. Гарри не спускал с него глаз, твердый и неподвижный, как кирпичная стена. Смит снова вздрогнул, когда ожог на его коже усилился. Он, вероятно, представлял, сколько денег он получит, подав в суд на Гарри после этого. — Тогда скажи нам, что делать, Смит, и мы поможем тебе с этим, — раздался голос Кингсли, когда он обошел внушительную фигуру Рона. Глаза Смита расширились. — Министр, — вежливо сказал он, стиснув зубы. — Придержите своего пса, пожалуйста. — Иди за лицензией, Смит, — приказал Кингсли твердым, тихим голосом, не обращая внимания на выпад. — Сейчас же. Гарри убрал палочку и отступил, пристально глядя на Смита, указывая на дверь крошечного офиса. Смит посмотрел в ответ, потирая след на шее. — Если ты думаешь, что можешь запугать меня только потому, что ты гребаный Спаситель, Поттер, подумай еще раз, — прорычал Смит, вставая, и Гарри изо всех сил старался не ухмыльнуться. Это именно то, что он только что сделал и будет продолжать делать, пока Драко не окажется в безопасности. Смит не обманет никого. Он отсутствовал какое-то время. Они слышали, как открываются и хлопают ящики, и Гарри знал, что тот не торопится с этим, чтобы разозлить Гарри. Это работало. В конце концов они вышли из офиса, чтобы последовать за ним, и заставили его поторопиться, что привело к интересному зрелищу: за Захарией Смитом следят Избранный, Главный аврор, Министр магии, домашний эльф и адвокат по разводам. Жаль, что больше никого не было, чтобы это засвидетельствовать. В конце концов Смит вытащил лицензию из длинного ящика с идентично выглядящими пергаментами и прижал ее к ближайшему столу. Гарри прочитал при свете лампы:Драко Люциус Малфой Сертифицированный Целитель по Легилименции и Специалист в области Проклятий и Болезней Разума Министерство Магии Волшебной Британии — Официальная лицензия Целителя Для государственной и частной практики
Сердце Гарри забилось быстрее при виде элегантной подписи Драко, но он заставил себя сосредоточиться. Гарри покосился на две печати, украшающие правый нижний угол пергамента, сразу после дат и свидетельств. Там не было ничего о Веритасеруме, который, как знал Гарри, они использовали на Драко, а это означало, что он вообще не был необходим для получения лицензии. Лицензиаты просто хотели причинить Драко боль, унизить его, в то время как они держали в своих руках то, что он хотел получить и в чем нуждался. Одна из печатей, которую узнал Гарри, принадлежала канцелярии министра. Другая была ему совершенно чужда — сложная серия рун в тесном круге, слабо светящаяся красным и белым светом, отчего Смит нахмурил брови. — Что? Что это такое? — с тревогой спросил Гарри. Смит взглянул на него и высокомерно закатил глаза. — Это означает, что узы отреагировали недавно, — объяснил Смит самым напыщенным тоном. — Или они в настоящий момент действуют на постоянном низком уровне. — Тогда убери их, сейчас же! — крикнул Гарри. Смит снова закатил глаза, но Гарри увидел, как он вздрогнул. — Я же сказал тебе, Поттер, я не могу. Без других лицензиатов. — Тогда скажи нам, что делать, Смит, на кону его жизнь. — И? Гарри сделал выпад, рыча, но что-то сдерживало его — рука Рона снова сжимала его руку. Он услышал шум справа и увидел, как министр сдерживает Паркинсон таким же образом, ее лицо дикое от ярости. — В любой другой день, Гарри, — пробормотал Рон ему на ухо. — Не сегодня. Гарри фыркнул. Он увидел, как Тимси взял Паркинсон за руку и осторожно потянул за нее. Это было вдвое сильнее того, как ее сдерживал министр. — Хватит, Смит. Скажи нам, как помочь тебе снять узы с лицензии Целителя Малфоя или сворачивай свой стол и больше не возвращайся, — серьезно сказал Кингсли, и Гарри почувствовал легкое облегчение, услышав, что он на этот раз использует все свои полномочия. Смит усмехнулся над ним. — Вы бы уволили меня, Шеклболт? Из-за Пожирателя смерти? Из-за утвержденных вами уз? — Не задумываясь, — ответил Кингсли с каменным лицом. — Я передумал, и твое упрямство ставит под угрозу жизнь. Помоги нам удалить эту связь или ищи другое место работы. Смит некоторое время недоверчиво смотрел на него, прежде чем превратить лицо в презрительный взгляд. — Потребуются три палочки, чтобы распутать и разделить нити связей, и еще одна, чтобы быть силой, которая их разорвет. Это будет чрезвычайно болезненно как для связанного человека, так и для тех, кто снимает узы в момент расторжения договора. — Смит заворчал на всех. — Для нас, — добавил он, как будто это было непонятно. Паркинсон без колебаний вытащила свою палочку, направила ее на светящуюся лицензию и взглянула острым как кинжал взглядом на Кингсли и Смита, пока они не сделали то же самое. Рот Смита скривился от нежелания и явного отвращения к перспективе перенести боль из-за Пожирателя Смерти. Единодушно предполагалось, что Гарри будет силой, разрывающей узы. — Я чувствую одну, — пробормотала Паркинсон, медленно поворачивая палочку запястьем, и тонкая белая светящаяся нить была вытащена из пергамента, из рунной печати. Но когда она потянула, пергамент извергнул еще больше нитей, подергивающихся и завитых, переплетенных вместе, как узел из живой пряжи. Паркинсон раздраженно щелкнула языком. Смит и Кингсли взялись за клубок своими палочками, все три лица сосредоточенно нахмурились, когда тянули, нанизывали нити, поворачивали и отрывали прядки друг от друга и от пергамента. Узы выглядели почти живыми, они сопротивлялись и боролись против своих мучителей. Гарри внезапно вспомнил медальон Слизерина, висевший у него на шее в ледяном пруду, и его рука с палочкой дернулась в порыве разрушить все это. Спустя слишком много долгих минут Паркинсон, Кингсли и Смит распутали нити магии и протянули их прямо и параллельно друг другу, ожидая движения Гарри. Гарри поднял палочку и подумал о том, как Драко прижимал свое залитое слезами лицо к руке Гарри, ощущение его мягких волос на пальцах Гарри — это все причиняло ему боль. — Диффиндо. Нити подпрыгивали, как будто их выдернули, но не порвались. Кингсли, Паркинсон и Смит поморщились от дискомфорта. — Диффиндо, — попытался он снова, проталкивая еще больше магии через палочку, чувствуя, как она нагревается в его ядре. Но они так и не разорвались, лица остальных напрягались. Рон присоединился к нему, вытаскивая собственную палочку. — Вместе, — пробормотал Рон, и они одновременно произвели режущее заклинание. Трое людей, держащихся за нити, ахнули, когда их дернули с еще большей силой, и Тимси начал тревожно раскачиваться взад и вперед, зажмуривая глаза — он тоже чувствовал это? Или он мог чувствовать беспокойство Драко? Они пытались снова и снова, и Гарри терял терпение, наблюдая за теми, кто держится за нити связи, как их лица искривлялись от боли, зная, что Драко, вероятно, был в агонии — Драко, который уже находился в опасности, уже беззащитный перед человеком без совести… Гарри посмотрел на Рона, который оглядывался на него так, будто пришел к такому же выводу. Рон опустил палочку и отступил. — Сделай это, Гарри, — пробормотал он. Гарри крепко сжал челюсти. Он взмахнул палочкой, собрал свою магию и крикнул: — Сектумсемпра! — разрезая воздух палочкой. Узы резко порвались и рассыпались в воздухе, и в комнате воцарилась холодная тишина, омраченная только звуками тяжелого дыхания, когда три держателя нитей пытались отдышаться, оборонительно сжимая руки с палочками. А теперь, — начал Гарри, чувствуя тошноту и задыхаясь, — пройдемте заберем пророчество и найдем его. ****** Драко медленно просыпался, сознание возвращалось к нему небольшими частями. Он почувствовал что-то холодное и твердое под собой, запах старого камня и ингредиентов для зелий, затем жесткую болезненность каждого мускула в его теле. А потом он вспомнил последнее, что происходило — неописуемая боль его уз, голос Люциуса над ним… Его глаза резко открылись, и он увидел камень пола напротив лица, полумрак большой комнаты без окон, которую он не узнавал. Затем он увидел решетку из холодного твердого железа, отделяющую его от остальной комнаты. Паника охватила его, когда он сел и зашипел от волны тошноты и головокружения, прокатившихся по нему. Его мускулы не двигались так, как должны были — он чувствовал себя тяжелым, вялым, как будто его телу требовалось слишком много времени, чтобы угнаться за мозгом. Это ненормально, осознал он. Он решил не двигаться, решив сначала полностью осмотреться вокруг. Он не увидел дверного проема среди прутьев — значит, он магически заперт. Он медленно повернулся — остальная часть этой маленькой камеры была более холодными серыми каменными стенами. Именно тогда он заметил маленькую темную фигуру в темном углу. В оцепенении Драко заставил себя изучить эту фигуру и рассмотреть ее детали, хотя от этого у него закружилась голова. Он увидел пару поднятых вверх коленей в джинсах, пару тонких рук, плотно обхватывающих их, пару настороженных темных глаз, сияющих на него из тени. Драко проверил горло, слегка кашляя. Ему нужно было говорить. — Привет, — попытался он, вышло путано, но, по крайней мере, получилось. Фигура долго не отвечала. — Он дал тебе зелье, — наконец ответил робкий молодой голос, что-то зашевелилось в мозгу Драко, и Драко хмыкнул в знак согласия. — Похоже на него, — пробормотал он, хмурясь. — Ты в порядке? Вопрос был проигнорирован. Фигура просто продолжала наблюдать за ним, что Драко считал справедливым. Ответ был очевиден, ради Мерлина, они сидели в камере. — Я не причиню тебе вреда, — невнятно пробормотал Драко. — Обещаю. Фигура продолжала смотреть, и Драко нашел время, чтобы медленно провести инвентаризацию. Он не чувствовал ни ран, ни синяков — только скованность, болезненную тяжесть в мышцах, тупую боль в районе торса и сбивающую с толку, дезориентирующую бессвязность в голове. — Он мне тоже так говорил, — снова прозвучал робкий голос. — Держу пари, говорил, — усмехнулся Драко, чувствуя себя чрезвычайно пьяным и ужасно грустным по отношению к этому маленькому, скорее всего, человеку. — Он очень любит лгать. — Ты его знаешь? — Фигура подняла голову на дюйм. — К несчастью. Опять тишина. Драко решил, что больше не сможет удерживать собственное тело — ему придется прислониться к стене. Проклятие. Однако, когда Драко попытался двинуться с места, крошечная фигурка резко вздрогнула, от чего у Драко заболело сердце. — Я не вру, — сказал он. — Я не причиню тебе вреда. Я двигаюсь к стене. Темные глаза осторожно наблюдали за ним, пока он медленно волочился по полу, чувствуя себя флоббер-червем. К тому времени, когда он, наконец, прислонился к стене, он полностью запыхался, держась за голову из-за волны тошноты. Это напомнило ему о Гарри, о Гарри в магловском пабе, с палочкой, направленной ему в голову… Его новое положение значительно сблизило его с сокамерником, и они долго сидели, молча изучая друг друга. — Как тебя зовут? — Драко попытался, ненавидя то, как слова сливались воедино, когда вылетали изо рта. Его сокамерник на мгновение поколебался, глядя на него темными блестящими глазами, прежде чем ответить. — Боран. Драко сказал бы, что это был ребенок, теперь, когда имя пронеслось в его голове, что-то знакомое… — Гроза, — пробормотал Драко, турецкое слово пришло на ум из его собственных воспоминаний о том, как он попал под проливной дождь под темным небом в Стамбуле, когда тяжелая июльская влажность, наконец, разразилась дождем и пропитала его. Он мягко ухмыльнулся, когда фигура еще больше подняла голову, слегка кивнув, глаза были слишком взрослыми для такого молодого лица — Боран, маленький мальчик, не намного старше Камилы, с золотой кожей, волнистыми каштановыми волосами и слишком острыми глазами, мальчик, который слишком много повидал. — Меня зовут Драко, — сказал он, и мальчик задумчиво наблюдал за ним, а затем тихо ответил: — Дракон. Драко мягко улыбнулся, как можно медленнее кивнул, указывая пальцем вверх. — Созвездие, — добавил он, и Боран согласно кивнул, немного довольный. Теперь Драко вспомнил, что этот ребенок был заключен вместе с ним камере из-за его отца. Его улыбка сникла. — Где он? — спросил Драко печально из-за потери слегка довольного лица Борана, когда оно вернулось к своей прежней осторожности. Боран пожал плечами. — Где мы? — добавил Драко, Боран в очередной раз пожал плечами. Драко замолчал, напряженно размышляя, глядя на ребенка. — Как долго ты здесь? Когда Боран снова пожал плечами, сердце Драко сжалось от сочувствия, возмущение из-за беспомощного ребенка, сидящего тут, росло глубоко внутри него, но Боран заговорил, прежде чем оно могло вырваться из него. — Почему ты здесь? — Гм, — промычал Драко, подумав и сдерживая гнев, не желая быть угрозой для этого ребенка. — Думаю, из-за пророчества. Боран резко вдохнул, его голова резко вскинулась, глаза расширились от страха. — Мне очень жаль, — быстро сказал он, — я не хотел! Части соединились в единое целое. Теперь Драко узнал его голос, хотя он отличался от того, что он впервые услышал в пророчестве — сейчас он был яснее, живее. — Ты не сделал ничего плохого, — невнятно пробормотал Драко. — Что случилось? Ты провидец, и он тебя за это здесь заключил? Мальчик кивнул, все еще опасаясь возможной негативной реакции. Драко грустно вздохнул. Ребенок… но Люциуса это никогда не останавливало. — Извини за то, что с тобой случилось, Боран, — пробормотал он. — Я знаю, что ты не можешь это контролировать. Не волнуйся, ладно? Люциус совершил большую ошибку, выбрав нас. Мы выберемся отсюда. — Похоже, ты совершенно уверен в себе, Драко, — протянул Люциус позади него, заставив их обоих вздрогнуть. Боран еще глубже запрятался в угол, снова обняв колени. Драко повернул голову, глядя на расплывчатую фигуру, стоящую за решеткой. — Здарова, отец, — сказал Драко, медленно отодвигаясь от стены, вставая между мальчиком-Провидцем и худшим из людей, которых он знал. Он услышал позади себя тихий вздох Борана. — Как я погляжу, ты был занят. — Вполне, — неопределенно ответил Люциус. Он повернулся, подошел к длинной скамейке в стороне от комнаты и взял с полки небольшой стеклянный флакон. Он был пуст. — Невыразимцы разрабатывали это маленькое зелье годами, — размышлял Люциус, возвращаясь к камере и держа пузырек двумя бледными пальцами. — С моей стороны, Отдел Тайн был хорошей инвестицией. Такой тихий, так легко его недооценивать. Драко узнал в его тоне тот тон, который он использовал, когда собирался некоторое время болтать о своем собственном превосходстве. Когда Драко был молод, Люциус присыпал эти лекции фразами вроде: Когда-нибудь это станет твоей ношей, Драко или вот почему тебе не нужно беспокоиться о Гарри Поттере — независимо от того, насколько его лелеют, его кровь будет всегда такой же грязной, как у его матери. — Все эти годы тщательно вложенных средств, активов, знаний — они не смогли бы выжить без меня весь тот срок, к которому меня приговорили к заключению в Азкабане. Это было трогательно, годы работы, которые они вложили, чтобы молча вернуть меня в свои ряды, освободить меня из Азкабана, замести свои следы. Драко храбро удержал себя от того, чтобы закатить глаза, но это было лишь вопросом времени. — В прошлом Отдел Тайн был для меня весьма полезен — как ты думаешь, как Поттер и его маленькие друзья смогли так легко войти в Министерство в ту ночь? Как думаешь, как я смог так быстро обеспечить полный контроль Темному Лорду? Представь, как я рад вернуться сюда и увидеть, насколько они выросли в мое отсутствие, сколько силы они приобрели в Волшебном мире, не привлекая ни капли внимания. Они проложили путь к моему возрождению в обществе. Вот уже полгода я сижу в засаде, планирую свое возвращение к власти, изучаю все, что может предложить Департамент. На моем пути не было ничего, кроме времени — до тех пор, пока два месяца назад Провидец, которого мы схватили, не произнес странное пророчество. Теперь Драко не мог не усмехнуться. Голова Люциуса резко повернулась к нему, и внезапно на него направили палочку, тень рта Люциуса двигалась беззвучно. Это было непохоже на то, что Драко когда-либо испытывал раньше. Возможно, это было близко к Империусу, но Драко все прекрасно осознавал. Он чувствовал себя полностью оторванным от своего тела — его ноги двигались без его разрешения, и Боран хныкал позади него, когда он полностью встал и начал ходить, больше не контролируя себя. Приливы паники, ужаса и ярости неистово пульсировали в нем, когда ноги несли его вперед, ближе к решетке, ближе к отцу. Его тело и лицо прижались к холодному железу, палочка Люциуса решительно нацелилась в голову Драко. Дыхание Драко было поверхностным и прерывистым от страха, но его лицо было наполнено яростью, направленной на отца. — Этот Провидец сказал мне, что ты был моим самым большим препятствием — что у тебя будет то, чего у меня нет, и с этим ты станешь более могущественным, чем я когда-либо был. — Ты так ничего и не… понял, — выдавил Драко сквозь зубы, стиснутые против воли. — Я поднимусь выше тебя — только потому, что — ты решил обеспечить мне это. Драко хмыкнул, когда его лицо все сильнее прижалось к решетке, твердый металл болезненно впился в его скулу. — Неверно, — мрачно пробормотал Люциус, — как обычно, Драко. Я абсолютно уверен, что возьму то, что ты использовал бы против меня. Я буду знать все, что нужно знать о Гарри Поттере. Я буду знать, как он пережил несколько Смертельных Проклятий, я буду знать, как он пережил каждое противостояние с Темным Лордом — я буду знать все, что он знает о Темном Лорде, о самом себе. Я буду знать, как Поттер заставляет любого волшебника падать к его ногам и почему мир так жаждет следовать за ним. Ты расскажешь мне обо всех его слабостях, его величайших страхах, и с твоими знаниями я буду знать, как стереть его со своего пути. Драко тяжело дышал, ноздри раздувались, каждый инстинкт хотел атаковать, но его тело ему не принадлежало. — Очевидно, у тебя нет права голоса, — неторопливо продолжил Люциус, — ты не можешь причинить мне вред, а с этим зельем ты практически моя марионетка. Я контролирую кровь в твоих жилах, пути твоего подсознания. Я могу заставить тебя замолчать, как Поттера, если бы захотел. Я могу остановить кровь, текущую к твоему сердцу. Я могу заставить тебя рассказать мне все. Драко зарычал на человека, которому когда-то поклонялся, низким и угрожающим рыком. — Неважно, что… ты думаешь… что знаешь, Люциус, — усмехнулся Драко, тяжело дыша, — ты никогда… не поймешь. Люциус повернул палочку вбок, и Драко внезапно рухнул, болезненно упав на твердый камень, когда заклинание было опущено. Люциус лениво пошел к столу в центре комнаты, как будто у него было все время на свете. Драко тяжело вздохнул, чувствуя себя полностью разбитым, прежде чем повернуть голову на пол и взглянуть на Борана, который сидел, прижимаясь к темному углу и дрожа. — Все хорошо, малыш, — прошептал Драко достаточно громко, чтобы Боран мог его услышать, подсознательно представляя, что обращается к Камиле. — Мы выберемся отсюда. Темные глаза Борана встретились с ним поверх его колен, полные страха и сомнения. — Он решил действовать в соответствии с этим пророчеством, помнишь? Он привел его в действие, он претворяет его в жизнь. Ты помнишь это, да? — Голос Драко был низким и приглушенным, и он не сводил глаз с лица мальчика, желая, чтобы тот понял, принял заверения Драко. Боран слабо кивнул. — Тогда ты знаешь, что я выйду победителем, — ухмыльнулся Драко, — и заберу тебя с собой. Боран по-прежнему выглядел напуганным, но Драко показалось, что он заметил подергивание улыбки, и почувствовал некоторое удовлетворение. Внезапно он почувствовал ужасное напряжение в своем магическом ядре, и задохнулся от резкой боли, схватив себя за талию. Он отдаленно осознавал, что все еще одет в свой костюм — Тимси будет в ярости от состояния, в котором он был после того, как лежал на грязном каменном полу. Он почувствовал еще один ужасный рывок, и его живот сжался от этого. Он испустил кряхтение от боли, когда его тело упало на землю. Что теперь? Боран чуть не подпрыгнул и прижался к стене, его глаза снова наполнились ужасом. — Все в порядке… — еще один болезненный спазм, на этот раз сильнее, и он тяжело захрипел, крепко схватившись за талию и свернувшись клубочком. Драко взглянул на нападавшего, моргая сквозь дымку боли. Но Люциус все еще сидел за столом посреди комнаты, палочка покоилась на поверхности перед ним, внимательно наблюдая за Драко с несколько встревоженным выражением лица. Значит, это не Люциус… Драко издал крик, когда его ядро снова подверглось атаке, казалось, что гиппогриф протыкал его торс, тянул и рвал своим острым клювом, как будто пытался вырвать что-то из него… Ох. Сквозь потоки спазматической мучительной боли он каким-то образом обнаружил, что хихикает между грубыми стонами и хрипящим дыханием. Как раз вовремя ты все понял. Тело Драко сотрясали мучительные судороги, он чувствовал, как огромные крючки яростно тряслись в его ядре, и старался не кричать вслух, когда их частота и интенсивность увеличивались… Продолжай, Гарри. А затем с последним мучительным щелчком в животе Драко вскрикнул, и все исчезло так же внезапно и полностью, как возникло. Он лежал, дрожа и потея, отчаянно пытаясь перевести дыхание. Через мгновение Драко открыл глаза и снова повернулся, чтобы посмотреть, как там Боран. Он одарил испуганного мальчика дрожащей, обнадеживающей улыбкой. — Все хорошо, — прошептал он. — Хорошо. Мне только что помог друг. — Он не мог удержаться от смеха из-за прилива облегчения, хотя знал, что Люциус подошел ближе и теперь стоял, наблюдая за Драко, как ястреб, сжимая палочку в руке. Он не мог дождаться, чтобы сказать это, не мог сдержать улыбку на лице, не мог контролировать крошечные волны счастья, когда он, наконец, произнес это вслух без присутствия, ведома или согласия своего пациента: — Гарри. ******Когда они вошли в темную круглую входную комнату Департамента Тайн, у Гарри сперло дыхание. Лицо Рона было бледнее обычного, его рука бессознательно сжимала шрамы от щупалец на руке, а рот Кингсли сжался в жесткую линию. Трое из них никогда не хотели сюда возвращаться — но, очевидно, Невыразимцы на это полагались. Судя по мрачному выражению лица Кингсли, он думал о том же. Стены начали вращаться, и Паркинсон и Тимси подпрыгнули, выглядя совершенно напуганными. Гарри скривил губы от неприязни к драматургии Департамента. Мерлин запрещает им иметь кабинеты или что? Чтобы было как у всех. — Мне нужен Зал Пророчеств, — пробормотал он, и дезориентирующие стены внезапно замерли, дверь перед ними широко открылась, открывая комнату, появлявшуюся во многих кошмарах Гарри. Рон приподнял брови. — Как ты догадался? — Спросил он. — Случайно, — пробормотал Гарри, — … еще тогда. Рон коротко кивнул. Зал Пророчеств был именно таким, каким его запомнил Гарри, с его огромными соборными потолками и высокими полками пыльных светящихся сфер. Он чувствовал себя переполненным воспоминаниями, о его друзьях, готовых к битве рядом с ним, о жестоком смехе Беллатрисы… Он быстро покачал головой, чтобы рассеять их. Сосредоточься. Он снова услышал в своей голове бормочущий голос Драко: Сосредоточься на том, где ты меня чувствуешь, в своей голове. Хорошо, что никто не видел, как он краснеет в темном зале. Рон тихо застонал рядом с ним. — Как, черт возьми, мы должны его найти? В прошлый раз ты видел… — он замолчал. Никто не хотел об этом говорить. Но их успех в первой комнате натолкнул Гарри на идею, и он решил попробовать ее, прежде чем они потратят больше времени на обыск сотен полок. — Мне нужно пророчество о Гарри Поттере, — громко сказал Гарри, чувствуя себя идиотом, но полки отреагировали, и все в тревоге отшатнулись, готовясь бежать. Адреналин и движение только подстегивали новые воспоминания, вспышки проклятий и голоса сотен Провидцев, осколки полок и стекла, обрушившиеся на них… Продолжай, Гарри, у тебя все отлично получается, мы почти закончили… — голос Драко снова зазвучал у него в голове, возвращая его в здесь и сейчас — якорь успокаивающего присутствия в его худших воспоминаниях. Гарри понял, что полки не падают, а просто двигаются сами по себе. Дыхание Рона было хриплым и испуганным, и Гарри знал, что он только что пережил то же самое. Гарри положил руку на напряженную руку с палочкой Рона, возвращая его обратно. Огромная полка, наконец, остановилась прямо перед ними, и Гарри шагнул вперед, чтобы изучить ближайшую бирку. На нем было только его имя — ему было нужно его и Драко. Но он даже не слышал о другом пророчестве о нем, что это было? Если подумать, он не хотел знать. Он перешел к следующему. Вскоре он сообразил, что вся полка — это более сотни глупых сфер, на которых написано его имя, и он вздохнул, внезапно вспомнив, как часто Трелони предсказывала его ужасную смерть ради забавы. Конечно, Избранный будет очень популярной темой среди Провидцев. Он оглянулся на группу, которая стояла позади него, и поманил рукой. — Блядские Провидцы ничего не могут с собой поделать, — пробормотал он им. — Давайте, мы ищем шар с моим именем и именем Драко, может быть, и Люциуса. Паркинсон усмехнулась, когда подошла к полке. — Только посмотрите на них все — они хуже, чем Ежедневный пророк. Можно было подумать, что им не о чем поговорить получше — я не знаю, о погоде, например, — она продолжала ворчать, ища ярлыки, и Гарри невольно ухмыльнулся. Он был полностью согласен с ней. — Никто не трогает сами сферы, — напомнил он им. Паркинсон приподняла бровь, но, к счастью, подчинилась, настороженно разглядывая пыльные сферы. Им потребовалось несколько минут, но в конце концов Гарри услышал хриплый голос Тимси. — Тимси нашел пророчество. — Спасибо, Тимси, — сказал Гарри, присев на нижнюю полку и читая бирку, на которую он указывал. Невыразимцу Д. Л. Малфой и Г. Дж. Поттер Л. А. Малфой? Гарри нахмурился, посмотрев на него, на причину их неприятностей, и схватил его с полки, нахмурившись и разглядывая его на ладони… «По-настоящему узная Спасителя, тот, кто откажется от своего имени, поднимется выше тех, кто был до него, забрав то, что его отец никогда не брал, и сделав Голос Спасителя, наконец, ненужным.» Гарри ахнул, когда напряженный, монотонный детский голос эхом разнесся по его черепу, но когда все закончилось, он крепко сжал сферу в кулаке. Что за чушь. Он уже выучил его наизусть, нет нужды его сохранять. Он повернулся к своим товарищам. — Готовы? — спросил Гарри, и все они в замешательстве нахмурились, но кивнули. Гарри поднял руку и со всем сдерживаемым гневом и нетерпением швырнул сферу об пол. Она яростно раскололась, высвободив внутренний голос, крошечная призрачная фигурка поднялась из осколков и растворилась, как туман. «По-настоящему узнав Спасителя, тот, кто откажется от своего имени, поднимется выше тех, кто был до него, забрав то, что его отец никогда не брал, и сделав Голос Спасителя, наконец, ненужным.» А потом наступила полная тишина. На лицах остальных была смесь шока и замешательства, они уставились на стеклянный беспорядок на земле. Гарри скрестил руки на груди, все еще хмурясь и качая головой. — Ты, должно быть, издеваешься, — сказала Паркинсон, нарушая тишину. — Это был ребенок — оно могло означать кого угодно… — Люциус никогда не умел ставить разум выше гордости, — проворчал Рон. Гарри повернулся к Кингсли. — Я собираюсь разнести это место на части, — предупредил Гарри. — Сделай мне одолжение, — вздохнул Кингсли, оглядываясь и напряженно размышляя. — Если они так использовали свою свободу, то я с удовольствием посмотрю, как это место сгорит.
***
Офис главного аврора был последним местом, где Гарри хотел быть в данный момент, и Рон практически затащил его туда. Этот его стратегический глава настаивал на том, чтобы они взяли собой подкрепление, составили план, выяснили, где именно Драко и с кем, прежде чем они перевернут всю страну в поисках его. Гарри ненавидел каждую секунду, когда Драко оставался в опасности. Он не мог расслабиться, его руки постоянно ерзали, перебирая палочку, его ноги постоянно двигались. Страх и сожаление тащили его вниз, как отлив. Все, что он хотел все эти годы, — это обезопасить Драко, обеспечить его шансы на успех, защитить его жизнь от отца — и теперь он снова оказался в опасности, снова попал в ловушку своего отца, благодаря легкомыслию Гарри. Но Рон был прав: он мог быть где угодно. Семья Малфоев владела множеством земель в Англии и Франции. Люциус мог использовать какое-то секретное укрытие Невыразимцев. В зависимости от того, как долго он был вне Азкабана, у него могло быть время найти еще больше укрытий, может быть, даже старые убежища Пожирателей Смерти… — Я сомневаюсь, что он уехал из Англии, — сказал Рон комнате, когда писал на доске нелепое пророчество. — Его центр власти был и, по-видимому, находится в Волшебной Британии, он не откажется от него, даже чтобы кого-то спрятать. Малфои жили в Англии веками, и родословная — основа его эго. В большом офисе теперь находилось еще несколько авроров, которым Рон доверял больше всего: самые молодые, которые еще не были полностью аврорами во время краткого заключения Драко. Рон был почти уверен, что отсеял всю порчу, которую видел в свое время младшим аврором, но ни он, ни Гарри не хотели рисковать этим прямо сейчас. Каждый аврор в комнате выглядел мрачным и настороженным при мысли о том, что Люциус Малфой освободился из тюрьмы и получил помощь из Министерства. Они, возможно, еще не полностью были согласны с Гарри в том, что Драко невиновен, но все были согласны с тем, что Люциус был тем еще кадром. — Малфой… Драко… был твоим Целителем? Целителем-легилиментом? — заговорила Сьюзен Боунс, повернувшись к Гарри и сняв мантию аврора. Гарри кивнул ей. — И ты уверен, что это не его рук дело — что он не объединился со своим отцом или кем-то еще, чтобы добраться до тебя? — Аврор Харрисон вмешался из-за угла с выражением сомнения на лице. Губа Гарри скривилась, и его рука дернулась за палочкой, но Рон заговорил раньше, чем он. — Мы уверены, Харрисон, и если ты или кто-то еще будет сомневаться в нас, то можете уйти прямо сейчас. У нас нет времени обсуждать это, и у меня нет терпения бороться с предрассудками, когда жизни в опасности. Рон впился взглядом в каждого человека в комнате, пока они не кивнули или не отвернулись. Он снова повернулся к доске. — Это пророчество, очевидно, могло быть предназначено для кого угодно, но Люциус, по всей видимости, решил, что оно относится к Драко. Его гордость не позволит его сыну стать более могущественным, чем он — в его собственном представлении об успехе или подъеме выше, а его жадность не позволит такой власти пройти мимо него. — Рон вытащил из кармана небольшой сложенный листок и протянул Гарри, чтобы тот передал его по комнате. Грудь Гарри сжалась при виде безумного почерка Драко. — Драко не мог сообщить больше этого из-за магических уз, наложенных на него Лицензиатами, — коллективно ахнула половина комнаты, вероятно, чистокровная половина, — которые мы только что разорвали. Но как видите, он написал 'я' и 'оружие'. Если Люциус считает, что истинное знание Спасителя — это то, что Драко использовал бы, чтобы возвыситься над ним, он счел бы это своего рода оружием и сделал бы все, что в его силах, чтобы заполучить его. Поэтому Люциус наложил на Гарри сложное проклятие разума, заставив его скрывать свой голос в подсознании, что может исправить только Целитель-легилимент — Драко — единственный Целитель-легилимент в Англии, очевидно, что он использует Легилименцию в своей работе… Вы видите, к чему все идет. Челюсти других авроров медленно опускались. — Наша самая большая проблема в том, что Люциус, вероятно, пользуется помощью Невыразимцев, которые всегда были анонимными и чрезвычайно скрытными. Судя по всему, они полагали, что мы посчитаем их сборищем параноидальных болванов, чтобы действовать без подозрений. Никто, даже министр, не знает, чем они занимаются или к чему имеют доступ. Но теперь, когда я думаю об этом, мне, Гарри и еще нескольким подросткам было слишком легко проникнуть в Министерство и в Отдел Тайн еще в 96-м. Люциус устроил нам ловушку, и без помощи Невыразимцев он не смог бы это сделать. Вы знаете, насколько здесь строгие меры безопасности. Гарри не хотел снова говорить об этой ночи, поэтому он быстро вмешался, чтобы вернуть их в настоящее. — Тимси, ты сказал, что смог найти меня, следуя за моей магической подписью, — начал Гарри. — Ты можешь сделать то же самое с Драко? Тимси побежденно посмотрел вниз. Он стоял в углу комнаты рядом с защищающейся Панси Паркинсон. — Тимси пытается, но магия мастера Драко тихая, тонкая, не такая громкая, как у Гарри Поттера. Тимси не может найти его так, как Гарри Поттера. Гарри нахмурился — эта последняя, несколько загадочная фраза напомнила ему Добби. Что-то за этим было спрятано. — Тимси… есть ли другой способ отследить его? — спросил Гарри, и глаза Тимси метнулись в сторону. — Способ есть, но волшебникам он не нравится… — Что бы это ни было, Тимси, нам нужно это использовать, — ответил Гарри. — Драко может быть где угодно, и ты знаешь, на что способен Люциус. Расскажи, пожалуйста, как его найти. Тимси заламывал руки, бросая испуганный взгляд на каждого ведьму и волшебника в комнате, решительно пытаясь сопротивляться нервам. — Тимси потребуется палочка, — хриплый голос Тимси был едва слышен шепотом. — Тимси нужна магия мастера Драко в сознании Гарри Поттера. Авроры не смогли сдержать своего шока. Даже для маглорожденных домовой эльф, владеющий палочкой, был неслыханным делом. Гермиона будет в восторге. Гарри, не колеблясь, подошел к углу и присел на одно колено перед маленькой фигуркой Тимси, его глаза были на одном уровне с морщинистым озабоченным лицом Тимси. Тимси нервно вцепился в рукава своего зеленого свитера, явно чувствуя неудобство. Гарри вытащил палочку из набедренной кобуры и протянул Тимси рукоятью вперед. И без того огромные глаза Тимси почти выпучивались от беспокойства и недоверия. — Делай все, что потребуется, Тимси, — успокаивающе сказал Гарри. Он мог сказать, что некоторые из обитателей комнаты хотели возразить, но он знал, что они не станут. Медленно, Тимси протянул дрожащие руки и взял палочку Гарри, с удивлением глядя на нее. Он снова посмотрел на Гарри с решительным, полным благоговения выражением лица, и поднял палочку из остролиста, направив ее на лоб Гарри. Гарри сразу почувствовал странное и тихое ментальное вторжение. Тимси ничего не произносил вслух, но, конечно, магия домашних эльфов не была похожа на магию волшебников, даже с волшебной палочкой. Палочка была лишь проводником, через который Тимси мог сосредоточить силу своей магии, и он умело направил ее на поиски в сознании Гарри следов магической подписи Драко. Гарри в настоящее время был единственной вещью, над которой Драко использовал магию в последнее время, причем мощно, в течение длительного периода времени. Гарри только надеялся, что прошло не так много времени с тех пор, как он ушел — с тех пор, как Драко узнал его и Гарри напал на него за это, меньше чем через два часа после того, как поцеловал его. Воспоминания, мысли и чувства проносились в голове Гарри с невероятной скоростью, настолько отличной от легилименции Драко. Гарри слабо чувствовал запах свежеобжаренного кофе, и ему показалось, что он почувствовал, как мягко ухмыляется. Но у него кружилась голова, и он не осознавал ничего, кроме урагана в своей голове, и пол под его коленом не был таким твердым, как минуту назад… Вдалеке он почувствовал на своем плече маленькую теплую руку, которая удерживала его в вертикальном положении, пока Тимси работал. По прошествии неопределенного количества времени в его голове утихла волна, когда Тимси собрал несколько мощных воспоминаний. Драко с его серебряно-липовой палочкой возле лица Гарри, приглушенный след дыма от свечей, беззаботная радость Драко, летящего босиком над морем, Драко задевает его локтем в лесу. Запах полироли от метлы, когда он протягивает Гарри Молнию, серые глаза пристально смотрят на него, низкий, тихий голос Драко у огня: Ты чертово чудо, Гарри… Найди его, найди, найди, умолял Гарри Тимси в голове. Он почувствовал что-то вроде согласия — Тимси, очевидно, не нужно было использовать окклюменцию, чтобы сдерживать свои эмоции. Движением, похожим на выдох, Тимси вышел из головы Гарри и опустил палочку. Гарри медленно моргнул и вернулся в комнату вокруг него, где его товарищи-авроры смотрели на них в полном недоумении. Тонкая рука Паркинсон держалась за его плечо; она быстро уронила ее, когда он полностью осознал, где находится. Тонкий рот Тимси сосредоточенно нахмурился. — Тимси собирает следы, — пробормотал он. — Тимси ищет. — Он закрыл свои большие глаза и крепче сжал палочку на боку. Гарри остался там, где стоял, как можно терпеливее ожидая, пока в его голове все еще витает успокаивающий намек дыма от свечей. Комната замерла в тишине, в ожидании. Тимси нахмурился еще больше, еще больше сморщив свое сероватое лицо, одно его огромное ухо дергалось, когда он работал, палочка медленно двигалась, указывая на пол перед ним. — Мастер Драко здесь, — наконец прохрипел он, и сердце Гарри подпрыгнуло, а затем снова упало от того, что это значило. — В Отделе Тайн? На Девятом уровне? — спросил Гарри, и глаза Тимси зажмурились. — Тимси не уверен, но Тимси знает, что мастер Драко здесь, — ответил он. — Камень и земля вокруг такие же. Очень глубоко. Он находится в этом месте. — Тимси замолчал, ухо снова дернулось, и он покачал головой. — Он не один. Ему больно, но он счастлив, что может произнести имя Гарри Поттера. Гарри расслабился от смешанного облегчения и страха. Он бы сказал, что если бы ситуация была менее ужасной, Тимси закатил бы глаза из-за мыслей Драко. — Спасибо, Тимси, — сказал он, когда Тимси открыл глаза и вернул палочку из остролиста. Гарри встал лицом к остальной части комнаты и чуть не упал от головокружения, вызванного движением. Он почувствовал, как две тонкие руки снова схватили его, когда он придерживал голову рукой. — Спасибо, — тихо пробормотал он Паркинсон, которая поджала красные губы и кивнула, ее лицо побледнело от страха. Но она странно заморгала, слишком быстро, и ее руки опустились вниз, она слегка закачалась на ногах. Рука Гарри поднялась, чтобы удержать ее в вертикальном положении, когда он услышал еще какое-то движение в комнате. Держась за плечо Паркинсон, Гарри повернул голову, все еще испытывая головокружение, и увидел, что остальные обитатели комнаты опасно раскачиваются, кивают головой, упираясь руками в лоб, пытаясь избавиться от того же ошеломительного чувства. В панике Гарри поднял палочку, сделал несколько быстрых круговых движений в воздухе, наложив невербальные чары Головного Пузыря на всех в комнате. После напряженного, опасного момента каждый стабилизировался с помощью своих личных пузырей чистого воздуха. Все глаза, особенно Кингсли, были широко раскрыты от смеси испуга и целеустремленной жестокости, которая предшествовала только самым опасным и важным миссиям. Гарри не видел такого выражения на лице Кингсли со времен Битвы. — Они знают, — пробормотал Рон, констатируя очевидное, осторожно глядя на вентиляционные отверстия в потолке. По мере того, как комната наполнялась ядовитым воздухом без запаха, цвета, настроение всех окончательно сменилось мрачной решимостью.