******
Драко сидел, прислонившись к каменной стене камеры. Он не знал, как долго он здесь — ему даже не нужно было есть, пить или пользоваться туалетом. Должно быть, на камере были чары, предотвращающие немедленную потребность в такого рода роскоши. Он сел рядом с Бораном, готовый защитить его в случае необходимости, стараясь не думать о том, как Люциус может настроить его против ребенка по первой прихоти. Чтобы подумать о чем-нибудь еще, он обратил свое внимание на другую проблему, когда крикнул в сторону отца через комнату. — Как ты попал в мой дом? Люциус удовлетворенно поднял глаза. — Я рад, что ты спросил, — сказал он, как будто он ждал, чтобы похвастаться своим умом целую вечность. — Я признаю, что защита в твоем… жилище впечатляет. Я попытался использовать камин, как только наконец услышал, как ты называешь пункт назначения в Министерстве, но он снова выкинул меня. Поэтому я обратился к единственному человеку, которому, как я знал, ты не запретишь доступ. Вены Драко медленно наполнялись холодным огнем, болезненной смесью негодования и страха. — Мама, — пробормотал он, сжав кулаки и дрожа. — Что ты с ней сделал? — Нарцисса совершенно здорова, — ответил Люциус, снисходительно глядя на своего сына. — Последствия проклятия Империус длятся недолго. Драко плотно закрыл глаза, чтобы не взорваться — он все еще не хотел пугать Борана, которого он чувствовал, сидящим рядом с ним, обнимающим колени и сжавшегося в комочек настолько, насколько мог. Драко не знал, что происходило за пределами этой комнаты, но знал, что что-то точно происходит. Он знал, что его узы были сняты, над чем его отец только усмехнулся — с узами или без них Люциус все еще полностью контролировал его. Но узы могли быть разорваны только в присутствии Кингсли, а Кингсли сделал бы это только под серьезным влиянием — неужели Гарри наконец понял, как им манипулировали, и столкнулся с министром лицом к лицу? Он знал, что его мать никогда бы не дала адрес его дома, хотя она, должно быть, не могла скрыть своего счастья после возвращения мужа — каким бы чудовищем он ни был, она любила его. Люциус, наложивший на нее Империо, непоправимо разбил ее сердце, особенно если он использовал это в целях причинить вред ее сыну. Сердце Драко болело за нее — она, должно быть, сейчас в полном беспорядке. Он нахмурился, тяжело размышляя. Нарцисса направилась бы прямо к Драко, как только смогла. Может, она позвала Тимси, но Драко не знал, что Тимси сможет сделать… пошел бы он тогда к Панси, пытаясь найти его? Панси точно знает, к кому обращаться, проницательная ведьма… Глаза Драко резко открылись, когда он вспомнил бессмысленное послание, которое собирался отправить. Кто-нибудь нашел его там, где он уронил его на пол? Он оставил окно открытым… — Пойдем, Драко, — почти весело позвал Люциус, стоя за решеткой с палочкой наготове. Драко не успел среагировать, как его тело снова двинулось без его ведома, подошло к решетке без его согласия, каждый мускул напрягся и сжался в бесплодной борьбе с подчинением. Люциус коснулся прутьев рукой, и они закачались, расширившись ровно настолько, насколько хватило, чтобы пропустить Драко. Он подвел Драко к большому металлическому стулу с цепями, свисающими со спины и рук. Он выглядел в точности как стул на полу в зале заседаний № 10, и он закрыл глаза от этого образа, упираясь в цепи, сковавшие его в тот момент, когда он сел. В этом не было необходимости, потому что палочка Люциуса решительно была направлена в голову Драко. Люциус дергал за ниточки, и Драко был бессилен сделать что-либо, кроме как соглашаться. — Давай начнем с чего-нибудь легкого, — пробормотал Люциус, садясь на табурет перед ним. — Расскажи мне, как Гарри Поттер пережил два Смертельных проклятия. — Защита любви его матери, — голос Драко вырвался изо рта, он казался чуждым и монотонным, но он все равно ухмыльнулся. Люциус нахмурился. — Как он на самом деле выжил, Драко? — Любовь Лили, ее защита в его крови, — ответил Драко, и он смог сдержать это на мгновение, — я говорил тебе, Люциус. Ты никогда не поймешь. Губа Люциуса насмешливо скривилась. — Как ты смеешь так со мной разговаривать, — прорычал он. — Я изучал Любовь несколько месяцев, Драко. Думаю, я знаю о ней больше, чем ты. Драко хотелось рассмеяться. Спорить с ним было бесполезно. Даже если Комната Любви не всегда закрыта для всех, хотя Драко знал, что была, — Люциус мог изучить все, что Отдел Тайн знает о Любви, и он все равно никогда этого не узнает или не поймет. — Расскажи мне все, что Гарри Поттер знает о Темном Лорде. — Темный лорд, Волдеморт, Том Марволо Риддл, был волшебником-полукровкой, который вырос в приюте в магловском Лондоне… — механический голос Драко был прерван резким ударом тыльной стороны руки Люциуса по его щеке. Резкая жгучая боль и медный привкус во рту пронзили его. Сама атака его удивила меньше, чем ее магловский стиль, но он предположил, что палочка Люциуса была задействована в другом. — Темный Лорд не был полукровкой, — прорычал Люциус, и Драко снова ухмыльнулся, чувствуя вкус крови на зубах. — Он даже привел тебя на могилу своего отца-магла, а ты все равно лежал у его ног, — пробормотал Драко, чувствуя себя более уверенным в себе, даже не имея полного контроля над своими способностями. Ноздри Люциуса раздувались от гнева, но он, вероятно, не хотел снова так импульсивно атаковать Драко, по-магловски. Люциус явно попытался успокоиться, сел прямо и глубоко вздохнул. Он поднес свободную руку к затылку, взял длинный белый хвост в руку и перекинул его через плечо, приглаживая прямо на груди. Драко рассмеялся, и глаза Люциуса резко распахнулись. — Что-то смешное, Драко? Драко улыбнулся, запрокинув голову, и посмотрел на отца сверху вниз. Он знал, что он, должно быть, выглядел сумасшедшим с кровью на зубах. — Рон Уизли должен мне пять галеонов, — невнятно пробормотал он, пытаясь сдержать безумное хихиканье. Люциус впился в него взглядом, крепче сжимая палочку. — Твое высокомерие поражает, сынок, — сказал Люциус. — Ты слаб, бессилен, беззащитен. Ты полностью в моей власти, и тем не менее ты не проявляешь уважения к старшим. — Нет, Люциус, — прошептал Драко, закрывая глаза и все еще слабо улыбаясь самому себе. Прядь его грязных волос упала ему на лицо. — Сейчас в счет идет мое милосердие, не твое. Его легкие внезапно сжались, выбивая полностью дух из его тела. Он отчаянно пытался вдохнуть, но его тело опять ему не принадлежало. Люциус держал его так, заставляя задыхаться, свирепо глядя на него, пока он не увидел темные пятна на краю поля зрения и не почувствовал, как его тело начало обмякать. Люциус отпустил его, и Драко заглотнул воздух, как умирающий, в ушах у него звенело. — Как Темный Лорд так долго избегал смерти? — нетерпеливо спросил Люциус. — Крестражи, — невольно ответил Драко и вздрогнул, когда глаза Люциуса расширились. Это был последний человек, которому следовало знать о таких вещах. — Я задавался вопросом… но я не мог знать наверняка… — пробормотал Люциус про себя, прежде чем повернуться к Драко, его глаза загорелись. — Значит, Темный Лорд все еще жив, не так ли? — Нет. — Ты хочешь сказать, его крестражи были уничтожены? — Да. — Драко нахмурился из-за слова, подобранного отцом. Он не хотел говорить ничего из этого. — Сколько? — Семь. — Люциус отшатнулся от этого ответа, его глаза расширились от шока. Драко отчаянно хотел вырваться из оков собственного тела, скрыться в своем разуме и дождаться, пока все это закончится, но ему нужно было оставаться в курсе того, что Люциус хочет от него, и от маленького мальчика в камере. — Его душа была разделена на восемь частей… необычайно… — снова бормотал про себя Люциус. Драко внимательно изучал его лицо — он выглядел намного старше, чем в последний раз, когда он его видел, его лицо было более морщинистым, а линия волос редела. Драко догадывался, что Азкабан и время сделает это с человеком — жаль, что с возрастом он не стал мудрее. — Почему Волшебный мир падает к ногам Гарри Поттера? — спросил Люциус, быстро двигаясь дальше. Вероятно, он уже наверняка знал, как сделать крестраж. — Потому что он хороший, — ответил Драко. — Потому что он спас нас всех, когда никто другой не мог. — Он снова ненадолго закрыл глаза, наслаждаясь легким теплом в груди при мысли о Гарри. Интересно, что он делает прямо сейчас? Губа Люциуса скривилась еще больше. Драко знал, что, если бы он не был так одержим сохранением своего чистокровного самообладания в данный момент, Люциус закатил бы глаза. — В чем его самая большая сила? — Его сердце. — В чем его самая большая слабость? — Его сердце, — повторил Драко, немного ненавидя себя. — В этом нет никакого смысла, Драко, — прорычал Люциус. Драко только приподнял брови, ничего не говоря, пойманный в ловушку собственного тела. Люциус наконец опустил палочку, и Драко прижался к твердому металлическому стулу, все еще крепко сковывающему его цепями. Люциус встал и начал шагать по комнате, снова бормоча себе под нос, видимо, напряженно размышляя. Драко сжал пальцы на подлокотниках кресла, на мгновение вновь осознав тот небольшой контроль, что он имел над своим телом. Он пошевелил ногами об пол и внезапно вспомнил, что ему еще предстоит найти пару тапочек с Ворчуном для маленькой Роуз. Он быстро переместил это на первое место в своем списке приоритетов сразу после того, как каким-то образом выведет себя и Борана отсюда и запрёт своего отца на всю жизнь — или убьет его, в зависимости от того, что произойдет раньше. Убей своего отца, затем доставь Борана в безопасное место, затем достань тапочки для Роуз… — Мои источники говорят мне, что Поттер стал политиком только в последние несколько лет, что значительно усложнило жизнь чистокровным, — усмехнулся Люциус, вернув Драко в настоящее. Он снова направил палочку, и тело Драко напряглось, когда Люциус снова взял его под контроль. — Скажи мне почему. — Министр манипулировал им, — снова вздрогнул Драко, когда правда вылетела из его уст. Люциус придвинулся ближе, глаза его нетерпеливо заблестели. — Как? — Требуя услугу взамен. — Настоящим политиком стал Шеклболт, — пробормотал Люциус, почти впечатленный. Драко хотел проклясть его и Кингсли. — Расскажи мне об этой услуге, Драко. Драко попытался зажать рот, пытался сопротивляться, но это было невозможно. — Гарри позволяет министру использовать свое политическое влияние в обмен на то, чтобы уберечь меня от министерства. Шок Люциуса был настолько сильным, что его палочка опустилась сама собой. Тело Драко снова прижалось к стулу, он чувствовал себя побежденным. — Как интригующе, — выдохнул Люциус, снова садясь на табурет перед Драко и глядя на него, как на хранилище, полное золота. Это был тот же взгляд, который был, когда Гарри был схвачен и доставлен в мэнор, когда он уговаривал Драко опознать его. Это был взгляд, который сообщил Драко, что тот собирается получить все, что захочет.******
Авроры, Паркинсон, Тимси и Министр собрались в коридоре Девятого Уровня у зловещей черной двери в Отдел Тайн. Кингсли приказал провести эвакуацию во всем Министерстве, и они усилили и расширили антиаппарационный барьер на Девятом Уровне, эффективно заманивая в ловушку всех, кто находился внутри. — Кингсли, я знаю, что ты много раз накладывал заклинание Фиделиуса для Ордена, так что тебе придется рассказать Гарри, как это делается, — Рон взял командование на себя, он был создан для этого. — Гарри, я делаю тебя заклинателем, потому что нам понадобится как можно больше силы, поэтому не сдерживайся. Гарри кивнул, вспомнив, как Драко наклонил голову на плечи, наслаждаясь ощущением магии Гарри. Он закрыл глаза, чувствуя, как дрожь пробегает по его спине. Опьяняющая. Наэлектризованная. Кингсли подошел к Гарри, а Рон двинулся дальше, чтобы отдать приказы остальной команде. Его лицо было напряженным, когда он подошел. — Прости, Гарри, — пробормотал Кингсли своим низким голосом, достаточно громким, чтобы Гарри мог его услышать. Его брови нахмурились, а темные глаза были серьезными, когда встретились с Гарри. Гарри старался не хмуриться. — Ты был прав. Я слишком увлекся политикой и чуть не потерял аврора и воина, которым был раньше. Я подвел тебя в том единственном, о чем ты когда-либо меня просил. — Да, — сухо ответил Гарри, скрестив руки на груди. Кингсли смутился, но продолжил. — Драко пытался сказать мне, что в этом замешаны Невыразимцы, но я ему не поверил, — тихо сказал он. — Он попросил меня проверить, как там Люциус, так как Нарцисса не получала от него известий несколько месяцев, и я просто написал начальнику и принял ответ, который получил из Азкабана. Я и его подвел тоже. Гарри старался не выражать на лице и сдержать закипающую ярость, которая снова накапливалась. Он мог бы обвинить министра, но Гарри тоже не ожидал этого, несмотря на теории Драко. Он был так же виноват. — Я исправлю это, Гарри, — твердо сказал Кингсли, стиснув челюсть. — Я верну себе Министерство и не остановлюсь, пока Драко не будет в безопасности, Люциус будет навсегда заперт в тюрьме, и все Невыразимцы не будут распознаны. — Я поверю в это, когда увижу это своими глазами, Кингсли, — пробормотал Гарри, стараясь не смотреть в глаза. Кингсли только кивнул. — Справедливо, — сказал он, задерживая зрительный контакт на Гарри еще на мгновение, пытаясь передать всю глубину его убеждений, прежде чем вернуться к делу, описывая детали заклинания Фиделиуса и демонстрируя сложные движения палочки. — Хорошо, Кингсли, Гарри, скажите, как будете готовы, — сказал Рон, отступая на несколько футов от двери. Гарри поставил одну ногу чуть впереди другой, немного согнув ноги в коленях, стабилизируя свое тело. Он поднял палочку к двери и дождался кивка министра, прежде чем начать сложные движения палочки, проталкивая свою магию через палочку из своего магического ядра. — Praestes Fidelis, — Гарри взмахнул палочкой в сторону Кингсли, который задохнулся от всплеска мощи, пробежавшей через него. — Celare loco isto*. — Praestes Fidelis, — повторил он процедуру несколько раз, используя абсолютную глубину своей энергии. Он представил себе все комнаты, которые он мог вспомнить внутри Отдела Тайн, заставляя свою магию покрывать даже комнаты, о которых он еще не знал, накрывая весь Отдел, в то время как Кингсли стоял окоченевший и потный, тяжело дыша сквозь тяжелые волны силы Гарри. — Celare loco isto. Наконец, он почувствовал что-то близкое в своем заклинании, как будто задернулся занавес, и черная дверь перед ним исчезла. Гарри опустил палочку и взглянул на Кингсли, который выглядел немного разбитым, когда он повернулся к Гарри лицом, вытирая пот со своего блестящего лба. — Отдел Тайн находится на Девятом Уровне Министерства магии в Лондоне. Дверь снова появилась, и Гарри кивнул. Кингсли отвернулся и двинулся к остальной группе, раскрывая каждому секрет по отдельности. Гарри подозвал Паркинсон и Тимси, как только они узнали секрет. Он был рад, что никто больше не сомневался в их присутствии. Он знал, что не должен подвергать их опасности, как большую часть семьи Драко, но он также знал, что они чувствуют. Он не смог бы помешать им прийти на помощь Драко, так же как никто не смог бы остановить его. — Как у тебя с защитными заклинаниями? — тихо спросил он Паркинсон. Она закатила глаза на него. — Я все время отшиваю ненасытных мужиков, Поттер, — тихо ответила она. — И даже после того, как они подвергались нескольким нелегальным проклятиям, им все равно удается делать микстейпы лучше, чем тебе. The Goo Goo Dolls, серьезно? Губы Гарри скривились, и он пожал плечами, когда почувствовал, как его щеки нагреваются. — Да ладно, это классика. Необходимо для его музыкального образования. — Классика, конечно, точно такая же, как та малоизвестная песня Норы Джонс о его Патронусе, была классикой, чисто для его образования, — усмехнулась Паркинсон, качая головой и заправляя гладкий темный локон за ухо. — У тебя своя точка зрения, — пробормотал Гарри, щеки его пылали смущенным румянцем, и он неловко переминался с ноги на ногу. — Я никогда не говорил, что веду себя гладко. — Это хорошо, потому что ты был бы лжецом, — пробормотала она, глядя в сторону на что-то поверх плеча Гарри. Некоторое время он задумчиво наблюдал за ней. — Как ты узнала, что это я? — спросил он, и она прищелкнула языком, оглядываясь на него и сводя вместе брови идеальной формы. — Он касается своей груди, — нерешительно ответила Паркинсон, демонстрируя движение тыльной стороной ладони. — Шрамы, которые напоминают о тебе. Большую часть времени он не осознает, что делает это, идиот. Настала очередь Гарри отвести взгляд, когда на него накатила новая волна вины. Он много раз видел, как Драко делал это. Он делал это даже тогда, когда заново утверждал себя в своем собственном теле, потому что шрамы, которые оставил Гарри, и причиненная им боль, очевидно, были его неотъемлемой частью. — И он хандрил несколько дней, этот тупица, — пробормотала она, вызвав новую волну вины, и Гарри почувствовал, что он действительно раздавлен тяжестью всего этого. — Готовы? — спросил Рон, подходя к ним сзади, чтобы схватить дверную ручку с мрачной решимостью. Гарри кивнул, и Рон оглянулся на их команду, включая Кингсли, Паркинсон и Тимси, ожидая всеобщего согласия, прежде чем распахнуть дверь и войти внутрь с палочкой на вытянутой руке. Круглая прихожая выглядела так же, как и раньше, только… тише. Авроры рассредоточились вдоль стен, нацелив палочки в каждую дверь, двигаясь быстро и синхронно. Когда дверь за ними закрылась, Гарри приготовился к вращению, но стены оставались неподвижными. Гарри и Рон недоуменно посмотрели друг на друга. — Мне нужен Зал Пророчеств, — сказал Рон, потому что они должны были с чего-то начать, но двери не двигались. Рон подошел к ближайшей и потянул, но она была заперта. Он перешел к следующей, но она тоже была заблокирована. Он пробовал каждую дверь, но все они были заперты, не давая им войти. Гарри предположил, что этого следовало ожидать. Гарри шагнул вперед и испробовал все известные ему заклинания отпирания на одной из дверей. Когда она не сдвинулась с места, он переходил к следующей, от нее к следующей. — Нам придется их ломать, Гарри, — сказал Рон. Гарри снова посмотрел на него. — Одна из них — Комната Любви, — серьезно сказал Гарри, и все присутствующие в комнате подняли брови. — Ее никогда нельзя открывать, она всегда заперта. Помнишь, как расплавился мой нож? Сила, которая одновременно прекраснее и ужаснее Смерти, — сказал мне Дамблдор. Рон, как и все остальные, осторожно оглядел все двери. В конце концов, он повернулся к Гарри, нахмурив брови, и тяжело задумался. — Гарри, Дамблдор также говорил, что Любовь была источником твоей силы, именно эта сила побеждала Волдеморта несколько раз. Любовь когда-нибудь причиняла тебе боль? Гарри нахмурился. — Нет, — ответил он, но остановился, думая о тех, кого потерял. — Я имею в виду, не совсем. Но Волдеморту она сильно вредила. Рон повернулся, чтобы обратиться к остальным. — Душа у всех в хорошем состоянии, да? Никто из вас не убивал хладнокровно и не любил причинять боль беспомощным? Семь осторожных лиц нерешительно кивнули в знак подтверждения. — Тогда я думаю, у нас все будет хорошо. У нас нет другого выхода. — Рон подошел к центру комнаты, поднял палочку и нацелил ее на одну из дверей. — Разделимся на три команды: Харрисон, Боунс, Стэнли, берите на себя дверь. Шеклболт, Джеффрис, вы со мной, а Гарри, ты берешь этих двоих, как сам настаивал, и если ты умрешь, знай, что меня не побеспокоят твои похороны. Гарри ухмыльнулся и кивнул, двигаясь к нему в центр комнаты, а остальные авроры, Паркинсон и Тимси следовали за ним. Рон лучше всех умел расслаблять нервы команды прямо перед рейдами, и этого было достаточно, чтобы заставить всех задуматься, а не впадать в паранойю. Гарри незаметно подошел и встал прямо перед Паркинсон и Тимси, прикрывая их от дверей. Паркинсон снова на него цыкнула. — Поднимайте палочки, на счет три, — крикнул Рон, когда каждый направил свою палочку в дверь. — Раз, два, три… — Бомбарда! Три двери взорвались, поднимая звон в ушах Гарри. Он вбежал в ту, которую только что подорвал, а Тимси и Паркинсон последовали за ним, и он тут же был оторван от земли, совершенно невесомый. Паркинсон взвизгнула, когда вошла за ним, и ее тоже снесло с ног. В комнате было совершенно темно, за исключением нескольких огромных светящихся шаров, которые Гарри едва мог различить сквозь пыль от взломанной двери. Космическая Комната. Проклятие. Он потянулся к звуку панического дыхания Паркинсон и схватил ее за запястье. — Космическая Комната, — пробормотал он, отчаянно оглядываясь. — Хватай Тимси. Она издала звук усилия, отстраняясь от него, но он держал крепко. — Взяла его, — задыхаясь, выдохнула она. Гарри притянул ее запястье к своей спине. — Держись, — тихо приказал он, и она тут же сжала кулаком его форму. Пыль рассеялась, и Гарри расслышал звук заклинаний и голоса других авроров на расстоянии — чьи, он не мог сказать. Он взмахнул палочкой. — Гоменум Ревелио. Заклинание осветило его и Паркинсон, но не Тимси. Гарри нахмурился, быстро подумал, пытаясь вспомнить другие заклинания… — Витае Ревелио, — прошептала Паркинсон, взмахивая собственной палочкой свободной рукой. Заклинание осветило не только Тимси, державшегося за рукав, но и каждый шар в комнате. Судя по всему, модели планет каким-то образом были живыми. Они могли бы разобраться с этой новостью позже. Важно то, что Драко здесь не было. Гарри развернулся в воздухе, Паркинсон держалась за его униформу на спине, ища дверь, но в комнате было слишком темно, а планеты были слишком большими и продолжали… ...Приближаться к ним. Гарри вообще ничего не видел. Их окружали восемь огромных разноцветных шаров, это определенно была не точная модель Солнечной системы, и разве их не должно было быть девять? Плутон не считается планетой уже почти десять лет. — Редукто! — крикнул Гарри, направив свою палочку на Юпитер, который разлетелся на тысячу крошечных, тонких кусочков. Сквозь осколки Гарри увидел прямоугольный контур тусклого света. — Держитесь, — крикнул он позади себя и его крепче сжали за униформу, когда он нацелил свою палочку. — Акцио Дверь! Его толкнуло вперед за палочкой, он чуть не задохнулся из-за воротника, когда Паркинсон и Тимси держались за его рубашку. Он вытянул руку перед лицом, когда дверь приближалась все ближе и ближе, набирая скорость, пока, наконец, он не прорвался сквозь нее, гравитация и свет внезапно вернулись. Он сгруппировался в воздухе, схватив Паркинсон прямо перед тем, как тяжело приземлиться на спину, заставив ее приземлиться прямо на него с сильным вздохом, у них обоих перехватило дыхание. — Тупой… гриффиндорец… — задыхалась она, скатываясь с Гарри, когда он отчаянно пытался вдохнуть. Не самое лучшее его приземление, но ему нужно было защитить лучшую подругу Драко, Драко убьет его, если с ней что-нибудь случится. Он поднял голову, увидев, что Тимси встает с пола, небрежно отряхивает рукава своего джемпера и выжидающе смотрит на них. Гарри с трудом сел, поднял палочку, прежде чем полностью встать, в его животе что-то оборвалось, когда он увидел, где они приземлились. Он совсем не изменился — он по-прежнему выглядел как зал заседаний № 10, но вместо ужасного стула посреди пола стоял каменный помост, на котором стояла высокая каменная арка, с которой мягко развевалась старая плетеная вуаль на несуществующем ветру. В стенах было по крайней мере десять одинаковых дверей, через одну из которых они только что пролетели. — Комната Смерти, — пробормотал Гарри. — Гоменум Ревелио. Ничего. Он ждал, пока Паркинсон наложит свое заклинание Обнаружение жизни, но она молчала. Когда Гарри посмотрел на нее, она широко раскрытыми глазами смотрела на арку. — Ты их слышишь? — спросила она. Лицо Гарри ожесточилось. — Да, — ответил он, потому что слышал. Шепот был даже сильнее, чем в прошлый раз, и он знал, что если прислушаться, то услышит Сириуса или Ремуса, Тонкс, Фреда, своих родителей… Он схватил Паркинсон за руку, чтобы она не двинулась вперед. Искушение послушать, последовать этому шепоту, увидеть людей, которых он любил, было почти непреодолимым, но он уже через это проходил. — Доверься мне, Панси, — тихо сказал Гарри, встав перед ней, чтобы она посмотрела на него, — ты не захочешь. Паркинсон несколько раз моргнула, прежде чем покачать головой, выходя из оцепенения. Она не отводила глаз от возвышения, Гарри мог сказать, что это требует серьезных усилий. — Тимси, — крикнул Гарри, и Тимси схватил его за запястье и встал рядом с ним. Он присел и встретился с Тимси на уровне глаз. — Ты чувствуешь его, Тимси? Тебе нужна моя палочка? Тимси протянул руку, и Гарри передал свою палочку, хотя его инстинкты кричали, что он оставил себя беззащитным на вражеской территории. Он должен был доверять Панси Паркинсон, из всех людей, чтобы она прикрывала ему спину. Когда он оглянулся, Паркинсон подняла свою палочку и с неистовой решимостью следила за каждой дверью. Гарри ожидал, что Тимси снова войдет в его голову, но этого не произошло — он только закрыл свои большие глаза, осторожно покрутив палочку в пальцах. — Тимси ищет, — прохрипел он, и Гарри снова ждал так терпеливо, как только мог, хотя его нервы были наэлектризованы. Его глаза метались к множеству дверей, стараясь не глядеть на вуаль. Рука Тимси начала двигаться, как если бы ее притягивал магнит, крепко сжимая палочку Гарри. Он медленно вращал ей, указывая наружу через комнату, пока, наконец, не остановился, целясь в дверь через три двери ниже от них. — Мастер Драко за ней, — сказал он, резко открыв глаза, длинный изогнутый нос подергивался, как будто он все еще чувствовал запах дыма от свечей. Гарри тоже чувствовал. Тимси быстро вернул палочку, не сводя глаз с двери. Гарри вскочил и побежал к двери, услышав позади быстрые шаги Паркинсон и Тимси. Он дернул дверь, но она была заперта. — Алохомора! Щелкнул замок, и Гарри распахнул дверь, бросившись внутрь. Но как только он вошел в темный коридор, дверь за ним захлопнулась, отделив от него Паркинсон и Тимси. — Дерьмо, — пробормотал он, отбегая к двери. Паркинсон стучала и кричала с другой стороны. Он попытался снова открыть дверь, но она не сдвинулась с места, даже с другими открывающими чарами. Он метался — помочь им войти, чтобы они последовали за ним в опасность, или как можно скорее найти Драко? Что ж, выбор был не то чтобы сложным. — Все в порядке! — крикнул Гарри. — Просто оставайтесь здесь, я вернусь! Казалось, это еще больше разозлило Паркинсон, но Гарри не мог больше ждать, когда на кону стояла жизнь Драко. Он повернулся, зажег кончик своей палочки и побежал по темному коридору, где он увидел очертания другой двери в конце. Я иду, Драко.******
— Значит, Гарри Поттер делал все это, чтобы защитить трусливого Пожирателя Смерти, своего старого школьного врага? Голос Люциуса был похож на лед, и Драко почувствовал, как на лбу выступил пот. Он ничего не сказал, сохраняя безучастное выражение лица. Люциус снова поднял палочку, и Драко почувствовал, как он хватается за веревочки, как за марионетку. — Скажи мне правду, Драко, — потребовал он, — как Поттер к тебе относится? — Не знаю, — последовал автоматический честный ответ. Это было правдой. Гарри, возможно, поцеловал его, сделал микстейп, свидетельствовал за него, доверял ему, спас ему жизнь — но он также никогда не хотел снова видеть Драко, ненавидел его годами, сражался против него на войне, напал на него в его кабинете и ушел, ненавидя тот факт, что Драко так хорошо его знал. Гарри мог послать министра защищать Драко, но он определенно не хотел делать этого сам. Люциус скривил губы, его лицо исказилось от разочарования. — Тогда как ты к нему относишься, Драко? — Я люблю его, — истина вылетела изо рта Драко, и он вздрогнул от этой резкости, чувствуя себя так, будто его ударили. Все эти годы драгоценного отрицания прошли менее чем за секунду. Он любил Гарри, слишком долго любил, и Панси, как всегда, была права. Прилив сладкого облегчения, смешанный с болезненной потерей отрицания, вызывал противоречивые чувства. Он хотел плакать, но не будет. Люциус явно обрадовался. Если бы это была какая-то другая ситуация, Драко мог бы притвориться, что его отец только что узнал, что его единственный сын влюблен, и был полон счастья за него. Но Драко был прикован цепью к стулу, палочка его отца была нацелена ему в лицо, управляя им, как долбанной игрушкой, и Люциус только что обнаружил самую большую слабость Драко. — Это пророчество было чушью, Люциус, — прорычал Драко сквозь зубы, с каждой секундой чувствуя панику и отчаяние. — Очевидно, что нет, поскольку оно освещает такие увлекательные темы, — усмехнулся Люциус. — Но теперь это не имеет никакого значения, ты, наглый мальчишка, потому что у тебя никогда не будет большей власти, чем у меня, особенно пока ты держишься за эту жалкую слабость… — Дело не во власти, Люциус, долбанный ты дурак… — Я совершенно не согласен, учитывая ситуацию, в которой ты находишься, — ухмыльнулся Люциус, неопределенно указывая на цепи и тело Драко. Драко зарычал, его руки зудели ударить его, что-то сделать, но его тело было всего лишь игрушкой, недоступной ему. Люциус явно наслаждался вкусом своего успеха и, очевидно, хотел втереть его в лицо Драко, потому что он держал рот Драко открытым, чтобы позволить ему говорить свободно. — Я знаю Гарри так хорошо, как только возможно потому, что ты сам все сделал для этого, отец! Знать его — значит любить его, и из-за этого я стал лучше, чем ты когда-либо будешь, — голос Драко рос, и Люциус только снисходительно посмеивался над его истерикой, но он все равно продолжал, пытаясь заставить отца увидеть хоть каплю смысла. — Я воспользовался вторым шансом, которым ты никогда не воспользовался, я воспользовался возможностью стать лучше, чем ты думал, что я должен быть. Я единственный Малфой, который когда-либо ставил семью и любовь выше статуса и власти, и именно здесь я поднимаюсь над тобой, Люциус, такой силы у тебя никогда, никогда не будет! Люциус открыл рот, чтобы заговорить, вероятно, чтобы рассказать о своей неизбежной победе, когда внезапно комната стала казаться более плотной, как будто кто-то закрыл ее, запечатав. Он остановился, осторожно оглядываясь. Казалось, что потолок накрывают тяжелым одеялом, закрывая их все дальше от мира. Драко поднял глаза и тихонько охнул, глядя на тонкие мерцающие волны едва заметной золотой, красной и зеленой магии, пробегающие сквозь камень. Он мягко ухмыльнулся, сразу поняв, кто в этом виноват. Он знал, что Люциус не сможет этого увидеть, но он обязательно почувствует это, всю эту силу. Драко сконцентрировался, изучая волны, возвращаясь обратно, чтобы найти их заклинания, услышать их, скрытые среди света… Люциус повернул голову к Драко, подозрительно глядя на него, и направил палочку обратно Драко в лицо. — Что происходит? — в его голове звучала почти паника. Драко пока не мог ответить правдиво, поэтому вместо этого он склонил голову, прислушиваясь, чувствуя… — Praestes Fidelis, — пробормотал Драко, лукаво ухмыляясь и оглядываясь на отца. — Заклинание Фиделиуса. Люциус опустил палочку, широко раскрыв глаза, в ярости. Он отвернулся и снова начал ходить по комнате. Драко подумал, не было ли это привычкой, которую он перенял от Люциуса — если да, то он определенно собирался избавиться от нее сразу после того, как найдет эти тапочки для Роуз. Люциус бормотал себе под нос, и Драко понял, что на этот раз он, возможно, действительно потерял суть событий. Он всегда был немного сумасшедшим, его мораль была совершенно противоположной, но Волдеморту нравилось мучить его за его неудачи, и он провел восемь лет в Азкабане… Его единственной целью всегда была власть, и Драко видел, что это делало с Томом Риддлом за все эти годы. Возможно, когда-то Люциус был достаточно умен, чтобы знать, что расплывчатые пророчества следует оставить в покое, но это время, очевидно, давно прошло. — Хорошо, — наконец сказал Люциус, ни к кому конкретно не обращаясь. — Мне не нужен Отдел Тайн, у меня есть друзья, союзники по всей стране, — Драко очень в этом сомневался, — это влияет только на то, откуда я вернусь, когда вернусь в общество, я уже изучил все, что у них есть, но по большей части все это было бесполезным, чертовы ботаники… Последняя теория Драко быстро набирала обороты, поскольку отчаяние Люциуса явно росло. — … И у меня есть их драгоценный Провидец… — У Драко упал живот. — … И у меня есть ты, — Люциус обернулся, зарычал и снова направил палочку на Драко, заставляя его мускулы болезненно сжаться от этой силы. — У меня есть ты и все, что ты от меня скрываешь, у меня есть мальчик, который любит Гарри Поттера, и я могу поспорить, что если он послал министра, чтобы защитить тебя, стал политиком, чтобы гарантировать это, даже разорвал твои узы ради тебя, то он придет к тебе на помощь прямо сейчас. Он сделал то же самое в прошлый раз, Темный Лорд знал, что сделает, Темный Лорд всегда знает. Драко тяжело дышал, тщательно скрывая свои эмоции с помощью окклюменции, которую он только мог наскрести, а это было немного. Глаза Люциуса по-прежнему были широко распахнуты, одновременно испуганные и радостные, кончик его палочки находился в нескольких дюймах от горла Драко. Они услышали вдали несколько мягких грохотов от взрывов, и Люциус мгновенно подпрыгнул, но ужасная ухмылка скривила его лицо. — Он не причинит тебе вреда, — размышлял Люциус, — нет, я осмелюсь сказать, что он защитит тебя любой ценой. Сердце Драко бешено колотилось, кровь быстро схлынула с его лица. Нет, нет, нет, нет… — Ты, мальчишка, — прорычал Люциус, направив палочку на Борана, который вздрогнул, свернувшись клубком. Драко внезапно вспомнил дядю Гарри Вернона, и он никогда не хотел убить своего отца больше, чем в этот момент. — Ты будешь держать язык за зубами, если хочешь, чтобы твоя мать пережила ночь. Люциус поднял палочку к своей голове, давая Драко короткую передышку, и Драко увидел злобный блеск в его глазах как раз перед тем, как тяжелое дезиллюминационное заклинание растеклось по его телу. Он услышал за спиной хныканье Борана — невидимый враг был намного страшнее видимого. Драко был достаточно чувствителен, чтобы видеть слабое, холодное, серебристое мерцание магии Люциуса, покрывающее его, но он не хотел, чтобы Люциус знал об этом, поэтому он в панике огляделся, стараясь не зацепляться за него взглядом. Цепи внезапно освободили его из кресла, и его вытащили, как куклу, поставили на ноги, с шипением, когда его мускулы снова сократились. Его тело отвели на середину комнаты и держали там, приклеив ноги к земле против воли. Зубы Драко были болезненно сомкнуты, челюсти стиснуты, и ему хотелось развернуться и бежать в камеру, чтобы утешить испуганного ребенка, но он не мог. — Все в порядке, Боран, — выдавил он сквозь зубы, паникуя из-за своего пленения, в ужасе от всего, что запланировал Люциус, — все будет хорошо… — Тихо, — приказал Люциус из своего угла, и Драко задохнулся, закашлявшись, его голос был теперь ему недоступен, нет, нет… Воздух вокруг него стал теплее, нежные потоки заряженного воздуха окружили его, лаская его. Нет. Он услышал хлопок двери и приглушенный крик, за которым последовал далекий звук того, как кто-то яростно стучал в дверь, но энергия только возрастала, воздух вокруг него становился тяжелее, слаще, как лето, как дождь, Гарри, пожалуйста, нет… Тяжелая дверь распахнулась, и Драко сначала увидел палочку остролиста, а затем сильную, одетую в униформу руку, прежде чем его взгляд, наконец, остановился на глупом красивом лице Гарри, и Драко захотелось заплакать от выражения облегчения, которое нахлынуло на его черты лица при виде Драко, но он не мог, он ничего не мог делать, кроме как смотреть, стоя там и дрожа. — Драко, — выдохнул Гарри, неистово двигая глазами и палочкой по комнате, задерживаясь на мальчике в камере. — Где он? Драко был обездвижен, бессилен и совершенно молчалив. Он отчаянно боролся с ограничениями в своей голове, но это было бесполезно, и Гарри медленно, нерешительно приближался. Драко умолял его внутренне осмотреться, использовать любое заклинание, увидеть опасность, но Гарри был полностью сосредоточен на нем, в поисках его лица, взгляд упал на синяк на щеке, кровь, которая капала на его рубашку. Он опустил палочку, а Драко вопил у себя в голове. — Фините Инкантатем, — попытался Гарри, нахмурившись, когда ничего не произошло. Гарри продолжал двигаться, его шаги набирали скорость, пока, наконец, к жалкому восторгу и полному ужасу Драко, он оказался прямо перед ним, сжимая руки Драко, касаясь его лица, шеи, груди, проверяя его на наличие травм, доказывая себе, что Драко действительно был там, и все, что Драко мог делать, это наблюдать за ним. — Драко, — прошептал Гарри, ощупывая его напряженное и дрожащее тело сильными, осторожными руками. — Что он с тобой сделал? Он поднял глаза, и Драко встретился с его глазами, как всегда, ярко-зелеными, даже в тусклом свете этой ужасной комнаты. Драко вспомнил, как однажды подумал, что может сделать это без помощи палочки, если Гарри будет продолжать смотреть на него вот так, поэтому он отчаянно смотрел в его глаза, пытаясь наклониться вперед, упасть… Но Гарри резко отвернулся, глядя на трясущиеся руки Драко, которые медленно приближались к груди Гарри. Пожалуйста, Гарри, смотри на меня… Гарри продолжал наблюдать за руками Драко, словно загипнотизированный, когда они наконец приземлились на его грудь, продолжая свой путь вверх, и во время приступа Драко почувствовал, как сердце Гарри бьется под его униформой. Нет, нет, нет… Пальцы Драко медленно сомкнулись вокруг горла Гарри, жестко сжимаясь, и Гарри ничего не сделал, чтобы остановить его, когда он начал задыхаться, от удивления уронив палочку, его руки поднялись на запястья Драко, его глаза, наконец, снова повернулись к Драко, широко расплывшись от смущения и страха. Легилименс, легилименс, легилименс… Драко встретился с ним взглядом, отчаянно пытаясь врезаться Гарри в голову, слыша тихие удушающие звуки изо рта Гарри. Его лицо покраснело, когда он изо всех сил пытался вдохнуть, и все же он не делал ничего, чтобы защитить себя. Драко теперь слышал Борана в камере позади себя, его хныканье становилось все громче и отчаяннее. Легилименс, легилименс, легилименс… Внезапное чувство падения, и мысли Драко рванули вперед, неуклюже, чем когда-либо, даже в самые первые дни тренировок. Он ворвался в голову Гарри, словно падая с каменистого холма, не полностью контролируя себя, и услышал собственный вздох, когда приземлился в воспоминании, столь знакомом — оно было его собственным, на пляже на побережье Амальфи. Драко-воспоминание бездельничал на камнях, наблюдающий за пейзажем, в то время как Гарри лежал рядом с ним, наблюдающий за Драко. Останови меня. Останови меня. Останови меня. Он почувствовал, как руки Гарри сжались на его запястьях, он впервые услышал голос Гарри в голове Гарри. Я не причиню тебе вреда. Драко всхлипнул сквозь зубы, он почувствовал что-то влажное на своей щеке. Зелье. Пожалуйста, Гарри. Останови меня. Руки Гарри быстро повернулись, его ладони коснулись внутренней стороны запястий Драко. Он закрыл глаза, эффективно выталкивая Драко из головы. Драко был напуган тем, что он потерял сознание, что убил его, и слезы текли по его грязному лицу, без своего контроля и контроля Люциуса. Но руки Гарри были теплыми, крепко сжимали его запястья, очень живые, хотя он явно угасал. Ладони Гарри быстро нагревались, и Драко сразу же почувствовал тепло в своих запястьях, мягко струящееся по рукам. Оно было не таким сильным, как в прошлый раз, но Гарри не мог дышать, руки Драко были как тиски на его шее, а он уже потратил столько магии на Фиделиус. Драко мог только яростно биться в голове и надеяться, что этого будет достаточно, пока не стало слишком поздно. Драко не мог бы жить в мире, в котором не существует Гарри Поттера, не отказался бы от единственного парня, который действительно видел его, не смог бы жить, если бы он убил его своими руками, даже если это происходило под указкой Люциуса. Магия Гарри текла через него медленно, как теплый мед, и Драко позволил ей наполнять его, когда у Гарри ослабли колени. Он отчаянно боролся с оковами своего отца, использовал всю силу, что у него была, пытаясь заставить свою магию помогать Гарри. Руки Драко были совершенно окоченевшими, и теперь он практически держал Гарри за шею, лицо Гарри было почти багровым над его неподвижной хваткой, руки Гарри сомкнулись на его запястьях, так, так тепло. Подергивание пальца, и Драко ахнул сквозь стиснутую челюсть, вкладывая все, что у него было, в свои руки. Еще одно подергивание, и большой палец Драко вырвался из-под кадыка Гарри. Гарри отчаянно вздохнул. Еще одно подергивание, и еще одно, и пальцы Драко понемногу размыкались сустав за суставом. Напряженные вдохи Гарри стали сильнее, и Драко почувствовал, как дрожат его собственные колени, прежде чем они подкосились, отправив их обоих на пол. С всхлипом и усилием, похожим на подъем целого замка, он оторвал руки от горла Гарри. Они оба упали навзничь друг от друга, Драко тяжело дышал и хныкал, Гарри кашлял и хрипел, хватая ртом воздух. Драко быстро сел, огляделся и обнаружил, что облако магии Люциуса приближается к ним неуклонно, беззвучно. Он попытался встать, но ноги полностью обессилели. Вместо этого он бросился на Гарри, когда снаружи раздался еще один громкий грохот, гораздо ближе, заставив невидимого Люциуса замереть. Через несколько секунд полуоткрытая дверь была сорвана с петель Тимси, за ним следовала Панси, которая ахнула при виде их на полу: Гарри, полубессознательный и задыхавшийся, с Драко на нем, прикрывающим его своим телом. В панике и отчаянии оттого, что еще больше людей, которых он любил, оказались в опасности, Драко сделал все, что мог, и протянул руку, указывая прямо на покров магии, скрывавший Люциуса. Панси не двинулась с места, но Драко услышал пронзительный крик в следующую долю секунды, и табурет, на котором сидел Люциус, пролетел через комнату, с сильным стуком ударившись об это облако магии. Вес старого металлического стула опрокинулся на Люциуса под дезиллюминационным заклятьем, который внезапно появился на полу, видимый и потерявший сознание. Драко поднял глаза, и у него перехватило дыхание при виде маленького мальчика-Провидца, который стоял на коленях у решеток камеры, тяжело дышал и опускал руки. — Молодец, маленький шторм, — тихо прохрипел Драко, и Боран оглянулся на него, как будто не мог поверить, что он жив. — Я же говорил тебе, что мы справимся. Драко оглянулся на бессознательное тело Люциуса, задаваясь вопросом, сможет ли он поджечь его без палочки, когда Люциуса внезапно обмотали толстые веревки, сотворенные из воздуха. Драко резко повернул голову, вызвав волну головокружения, и увидел, как Гарри опускает палочку, все еще лежащий на полу и задыхающийся под ним, в безопасности, живой, здесь. — Гарри, — голос Драко надорвался, и руки больше не могли его удерживать. Он неуклюже рухнул, все его тело сильно тряслось, когда он упал на пол рядом с Гарри, глядя на него с недоверием. Он услышал приближающиеся мягкие шаги Панси, затем ее тихое ворчание и удар по телу, прежде чем она двинулась через комнату к камере. Сквозь холодный пот он почувствовал, как одно из сильнейших очищающих заклинаний Тимси обрушилось на него и его костюм, хотя он все еще лежал на грязном каменном полу. — Прости, Драко, — хрипло прохрипел Гарри, дрожащей рукой коснувшись лица Драко, живого, лежащего здесь. — Я так виноват. Я всегда теряю голову из-за тебя. Драко подавленно всхлипнул, чувствуя головокружение, холод, слишком сильное потрясение. Его дыхание было очень-очень частым, и его зрение начало темнеть. Он слышал, как Панси успокаивающе говорила с Бораном, который плакал от облегчения. Он поднял липкую руку, чтобы прижать ее к лицу Гарри. — Глупый гриффиндорец, — сказал он мягко, почти стуча зубами от сильной дрожи. — Для начала не так уж и много. Он увидел слабую улыбку Гарри, прежде чем все потемнело. *Praestes Fidelis, celare loco isto — Верный хранитель, спрячь это место.